– Да бабка же! Прямо в зале, в судебном заседании, – и Ленка сбивчиво, медленно, перескакивая с пятого на десятое рассказала обо всех произошедших с ней событиях. И чем больше она рассказывала, тем больше убеждалась, что все её неудачи – это результат проклятия, наложенного на неё сумасшедшей старухой в зале суда, – Вот так. В ванной у меня вонь стоит, как будто там кто-то умер, а бабка ещё орала: «Смердящие!». Ну, вот и пожалуйста, куда уж смердящее. Да ещё тварь какая-то плюгавая мерещится. Не пойму- приснилась она мне или вправду .., – у Ленки перехватило горло и на глазах выступили слёзы, такой она показалась себе одинокой и обиженной.

– Она порчу на вас навела, – горячо зашептала Малиновская, – вот стерва! Точно! Судью чуть в могилу не свела, теперь за тебя принялась!

– Понимаешь, – продолжала Ленка дрожащим голосом, – нас-то она за что? Пусть бы на директора жилконторы и насылала порчу, а мы-то что ей сделали? Мы ж по закону! Закон, он же для всех! – Ленка уже вовсю зашлась в рыданиях, – Малиновская, миленькая, хоть ты мне скажи, я-то ей чем виновата, что ж мне теперь де-е-лать?

– Да я-то что! Я ж понимаю, сама такая. Разве от нас что зависит? Попали вы ей под горячую руку, ведьме этой. Ладно, слушай, я знаю, что делать. Тебе надо в церковь идти! Поп квартиру освятит – и все черти разбегутся, точно тебе говорю!

– Да денег у меня нету! Поп же в долг не освятит?

– Блин, – призадумалась Малиновская, – в долг, конечно, нет, не тот случай. У матери возьми!

– Да говорю же, мать только завтра приедет! – шмыгнула носом Ленка, но проклюнувшаяся надежда уже возымела своё действие и в голове потихоньку возникал план, – завтра мать приедет, завтра в церковь пойдём. А сегодня-то что делать? Я тут одна спать не хочу! Приезжай ко мне!

– Ага, чтоб нас обоих съели! Давай, знаешь что? Давай ты к нам. Я матери скажу, мол, у тебя свет пропал. Действительно ж пропал, почти не врём. У нас сейчас уборка, стирка и прочая фигня, а к вечеру подгребай, давай, заночуешь у меня. И матери твоей от меня позвоним.

– Спасибо, Малиновская, – растрогалась Ленка, – у меня шампанское есть, захватить?

– А то! Конечно, хватай! Всё, наберу! – и отключилась.

Ленка облегчённо вздохнула, вытерла рукавом нос и задумалась. Так, ночевать здесь не придётся, уже хорошо. Надо бы пойти слопать что-нибудь, а то ведь и не поела толком вчера. Ещё и помыться неплохо бы. При мысли о тёмной вонючей ванной в животе как будто что-то сжалось, но что делать, надо хоть душ принять, потная вся, в гости ехать стыдно. Фонарик бы какой.. Телефон! Точно, можно же на телефоне свет включить. Ааа, нет. Батарейки почти на нуле, зарядить надо. Свечки! Где-то в шкафу были церковные свечки, как же она про них забыла! Ленка открыла шкаф и начала пересматривать полки с одеждой. От бабули осталось несколько свечек, вот только бы найти… Ну, вот же! Отлично, четыре свечки. Церковные всё-таки, отгонят, поди, нечистую силу. Жизнь налаживалась. Ленка жадно съела три холодных котлетки прямо из кастрюли, без подогрева. Съела бы и больше, но хотелось побыстрее помыться и свалить отсюда. Оставаться в этой квартире дольше необходимого Ленка не собиралась. А до вечера можно и по шоппинг-центру пошляться, шмоточки посмотреть.

Тошнотворная вонь в ванной не исчезла, как хотелось бы надеяться, но висела в воздухе смрадным тяжёлым туманом. За ночь она, похоже, только усилилась. Телефон Ленка в ванную брать не стала, но дверь оставила открытой. Пламя свечи в её руке дрожало и потрескивало. Ленка наклонила свечу, накапала немного воска рядом с умывальником и закрепила в воске свечу. Потом зажгла от первой остальные свечи и пристроила их рядом. Длинные тонкие свечи, мерцая, отражались в зеркале, тени пламени плясали на стенах и на потолке. Что-то во всём этом было жутковатое и у Ленки пробежал холодок по спине. «Сейчас быстренько в душик, рраз, – бормотала Ленка, стягивая с себя одежду и становясь под душ, – раз, два -и назад, раз, два -и назад». Одна из свечей, не удержавшись, с мягким стуком упала на пол и погасла, задев рядом стоящую свечу. Та тоже закачалась, затрещала и накренилась. «Нет, нет, нет, нет!» – Ленка подскочила к свечкам, но не успела – и вторая свеча, упав погасла, а третью она сама неуклюже задела рукой и уронила в умывальник. Четвёртая, последняя свечка горела ровным пламенем и вверх от неё уходила тонкая чёрная лента копоти. У Ленки внезапно пересохло во рту. Она отчаянно начала хватать с пола одежду и вдруг услышала сверху не то скрип, не то треск. Ленка подняла голову и завизжала, закрывшись одеждой как щитом. Подвесной потолок в мгновение ока вдруг отделился от стены и в образовавшийся проём хлынул поток мутной зловонной воды, обдав Ленку смрадными струями. Ей показалось, что в этой массе воды она увидела что-то тёмное, склизкое, но больше ей не пришлись ничего рассмотреть – она рухнула без чувств прямо в образовавшуюся вонючую лужу на полу.

…Очнулась Ленка всё на том же диване и испуганно дёрнулась, но голос матери ласково сказал: «Ну, что ты, что ты, дорогая, хорошая моя, ну, что ты». Мать обняла её, закутанную в плед и зачастила тихонько, успокаивающе: «Ленка, девочка моя, маленькая моя, что случилось-то? Ты что ж нас напугала так? В ванной вода, зеркало разбито.. Ты как? Ну, что ж ты..»