Проклятие

…Заседания по разводам судья, после перенесённого стресса, отложила, милостиво отпустив Ленку домой, и сама, видимо, не собираясь задерживаться на работе перед чередой выходных. На следующий вторник выпадал национальный праздник, так что все четыре дня, начиная с субботы и по праздничный день включительно были официально объявлены нерабочими, дабы граждане вволю отдохнули и отпраздновали. «Круто, четыре дня свободы, хоть отосплюсь, как человек, – Ленка семенила под мерзким колючим дождём, спотыкаясь и цепляясь каблуками за неровную мостовую. Зонт она, конечно, забыла дома, – Игорька позову, лишь бы он не в рейсе, а если в рейсе -Малиновскую приглашу, шампусика возьмём. Надо, кстати, в магаз зайти, сигареты кончились». С Малиновской они сошлись по работе. Обе вчерашние студентки, ровесницы, у обоих первая работа по юридической линии и активная личная жизнь с невзрачными результатами при очень смутных представлениях о карьере. Все предпосылки для крепкой женской дружбы. На скромную секретарскую зарплату не разгуляешься и Ленка взяла две бутылки «Советского шампанского», справедливо рассудив, что на первое время хватит, да ещё так, по мелочи прикупила – кусок докторской колбасы, шоколадного печенья и макарон. Впереди выходные как-никак. Впрочем, если замаячит призрак голодной смерти, можно и к матери с дядь Витей заехать. Не хочется, конечно, опять ведь будут зазывать обратно, если узнают о финансовых трудностях. Ладно, там видно будет, дома, ещё, вроде как, картошка была. На выходе из магазина Ленка с разбегу налетела на неизвестно откуда взявшегося нищего, пристроившегося прямо перед дверью. «Охренели» – буркнула Ленка, пытаясь обогнуть препятствие, но нищий с неожиданной силой схватил её за подол пуховика и глухо замычал: «Ы-ы-ыуу. Уа!». Ленка очумело шарахнулась, дёрнула край пуховика, но нищий держал крепко и всё тянул в свою сторону. Внезапно он широко оскалился беззубым чёрным ртом и забормотал сиплым прерывистым речитативом: «Бес.. бес.. полубес.. из ямы да в лес идёт за тобой бес… идёт..уже здесь за тобой бес», тут же поперхнулся, закашлялся и выпустил подол. Потеряв опору Ленка шлёпнулась на грязный мокрый асфальт, инстинктивно подставив ладонь. Грустно звякнуло шампанское в сумке и Ленка, всхлипнув, на подгибающихся ногах припустила изо всех сил домой.

…С трудом попав дрожащим ключом в замок, Ленка ввалилась в квартиру, с грохотом захлопнув за собой дверь. Здесь, наконец, она выдохнула, выронила сумку на пол и грузно осела на тумбочку в прихожей, то и дело убирая с лица непослушные спутавшиеся волосы. Потихоньку дыхание выровнялось и Ленка не без труда стянула неудобные сапоги. Что ж за день-то сегодня! Как будто одной бабки мало, ещё один полоумный на её голову! И тоже, вы посмотрите, то хрипит, то стихи декламирует. Колдуны ненормальные. Да пошли вы все! Вздохнув, Ленка зашла в ванну, промыть ссадину на руке и вытереть потёкшую вокруг глаз тушь. Господи, видок как у утопленницы! И цвет лица какой-то зелёный. Или здесь освещение такое? Однако, что за чёрт, чем это воняет? Принюхавшись, Ленка почувствовала в атмосфере ванной мерзкий гнилостно-тухлый запах. Так пах Снежок в последние дни своей болезни, когда он уже не вставал даже за едой; так воняло рядом с гробом в день бабулиных похорон. «Что за фигня, трубы что ли?» – вслух возмутилась Ленка и наклонилась к умывальнику, принюхиваясь. Обнюхивание умывальника, а затем ванны ситуацию не прояснили, вонь исходила как будто бы отовсюду. Рассудив, что надо бы насчёт запаха пожаловаться матери с дядь Витей и, закрыв тем самым для себя проблему, Ленка потащилась на кухню.

Уютная однокомнатная квартирка досталась Ленке по наследству от бабушки. Вернее, досталась-то она матери и пока Ленка училась на юридическом, сдавалась в аренду, обеспечивая Ленке с матерью хоть и жиденькие, но постоянные денежные поступления. А уж после того, как Ленка отучилась на юридическом и устроилась на работу в суд, решено было, что она достаточно взрослая, чтобы жить отдельно. Ленка, конечно, подозревала, что отправили её на самостоятельные хлеба ещё и ввиду появления в материной жизни дяди Вити, но, так или иначе, одной жить куда как кайфовее. К тому же дядь Витя сварганил в бабулиной квартирке косметический ремонт, покрасил стены на кухне, а в ванной поменял плитку и установил натяжной потолок. И всё сам, с друзьями. Всё-таки хорошего мужика мать отхватила, рукастого. Могло быть и хуже, чего уж там. На кухне Ленка нашла завёрнутую в полотенце кастрюльку с котлетками и маринованные огурцы в холодильнике, а на столе записку от матери, что они-де с дядь Витей уехали в деревню, а по возвращении заскочат по дороге к Ленке, отсыпят ей на прокорм деревенских даров природы, а пока пусть доча кушает котлетки и ведёт себя хорошо. Весьма кстати, Ленкиной зарплаты оставалось на пару пачек «Ролтона», а потом хоть подоконник грызи. Обрадованная неожиданным продуктовым подношением, Ленка, отправилась звонить Игорьку. Надо было срочно поделиться пережитым.

Хрустя солёным огурчиком и слушая гудки в трубке, Ленка прошла в прихожую и нагнулась за сумкой. И застыла. Стоп, как он сказал? Бес за тобой идёт? Да ведь бабка то же самое сказала, нет? Тоже какую-то рифмованную чушь несла. Как это у них называется? Заговор? Два человека подряд заявили, что за Ленкой чёрт идёт. Да нет, чушь это, совпадение. Может, послышалось? Может не «бес», а .. а что это может быть?..бес..бес.. Собес? Может он собес искал, пенсию хотел получить в органах социального обеспечения, в собесе то есть! Ленка знала, что старые люди пользуются этим словом, бабушка так и говорила, например, пойду, мол, в райсобес. Ну, точно. Ленка облегчённо схватила сумку и выпрямилась. И тут же снова выронила. Напротив себя, но слегка правее, там, где ещё недавно была стена, она увидела ещё один вход на кухню, точно такой же, какой был с другой стороны. В этой ненастоящей кухне виднелся такой же, накрытый жёлтой клеёнкой стол, на стене белела такая же плитка, а за окном светилось такой же формы окно. Ленка почувствовала, как в животе что-то скрутилось узлом, она замерла, не дыша и вдруг услышала какой-то писк. «А!», – Ленка внезапно поняла, что этот звук исходил из её собственного сведённого спазмом горла. Она сделала шаг вправо и назад, отступая к родной кухоньке, оставшейся за спиной. В этот момент Ленкина нога поехала вперёд, поскользнувшись на мокрой луже, натёкшей с брошенного в углу пуховика, и, падая на пол, взмахнув руками Ленка увидела как перед ненастоящей кухней произошло какое-то движение, потом что-то прыгнуло вниз (или вверх?), после чего вторая Ленкина нога ударилась о что-то невидимое твёрдое и ненастоящая кухня с грохотом упала вниз, рядом с Ленкой, обнажив бордовые обои на стене. «Твою мать!»– заорала Ленка, сразу вспомнив, что ещё вчера сняла здоровое зеркало со стены в зале и притащила в прихожую, чтобы видеть себя в верхней одежде в полный рост перед выходом из дома. А поскольку повесить зеркало было не на что, Ленка просто прислонила его к стене. Да ещё хорошо, что из-за тумбочки зеркало пришлось установить немного боком, в результате чего оно свалилось не на Ленку, а справа от неё, в коридорчик, ведущий к кухне. Однако, из-за этакого бокового расположения Ленка своего отражения в зеркале-то и не увидела, в течение нескольких секунд пребывая в уверенности, что в стене образовался портал в другую такую же кухню. «Твою мать!»– проорала Ленка опять, осознав, что произошло. «Блииин», – прошептала она вслед за тем, осознав, что могло бы произойти, упади зеркало на неё. Встав на четвереньки, дрожащими руками Ленка приподняла здоровое икеевское зеркало. Ну, так и есть, разбилось, трещины по всей поверхности. Что ж делать? Так и оставить? Да, и чёрт с ним, пусть лежит до приезда матери с дядь Витей. И вчера-то еле дотащила, чуть не уронила десять раз. И зачем, спрашивается? Зеркало было жалко. «Чёрт, чёрт, чёрт! – выкрикнула Ленка в сердцах и вдруг закрыла себе рот руками, а потом несколько раз нервно перекрестилась, – прости меня, Господи! Господи, прости!». Немного успокоившись, Ленка начала шарить вокруг себя в поисках телефона. Набрала номер и опять выслушала гудки. Игорёк, непростая Ленкина любовь, трубку не брал. Или в рейсе – а значит, за рулём. Или где угодно ещё – а значит, игнорирует. Ну, и пошёл он тогда, обойдёмся без него! Позвонила Малиновской, снова прослушала гудки. Тогда вздохнув, Ленка подобрала огрызок маринованного огурца и пошла в ванную за тряпкой, чтобы вытереть пол в прихожей от натёкшей воды. А то опять ещё поскользнёшься, костей не соберёшь. Открыв дверь и с отвращением снова ощутив мерзкий тухлый запах, Ленка щёлкнула выключателем. Ничего. Щёлкнула ещё раз. И ещё раз. И вдруг защёлкала туда-сюда быстро-быстро. Остановилась, тяжело дыша. Опять нажала на выключатель – ничего. Свет в ванной не зажигался. Ленка выскочила назад в прихожую, в кухню, пощёлкала выключателями. Свет был. В туалете (к счастью, отдельном) – тоже был. А в ванной не было. Пропал свет. И запах гнили как будто усилился. «Мамочки, мамочки», – запричитала Ленка. Точно – мамочка! Надо звонить мамочке-роднулечке, пусть приедет срочно, заберёт свою дочечку. Ленка судорожно нашла номер, нажала кнопку и …прослушала сообщение «..на вашем счету недостаточно средств.. пополните баланс..». «Блин, блин, блин!– Ленка затрясла телефоном, – суки, суки, суки!». Упав на диван, она расплакалась горько и безутешно как в детстве, жалея себя и свою незавидную судьбу. Поплакав, и устав, наконец, от слёз и от всех злоключений сегодняшнего дня, она задремала, укрывшись пледом и положив голову на большого плюшевого медведя, безучастно смотревшего в потолок большими остановившимися глазами-пуговицами.