Бабушка

Водрузив на голову стопку пластинок, я бежал к ней, перепрыгивая коварный порожек у двери. Бабушка уже с чайником в руках кивала в сторону открытой крышки. Я ловко одной рукой вытряхивал круглый диск из бумажного конверта, другой поднимал рычаг на проигрывателе. “Как заправский конферансье.” – говорила она, смеясь, когда я несколько раз проворачивал пластинку в руках прежде чем опустить ее на черную гладкую поверхность. Игла, взвизгнув, находила нужный желобок, а мы не сговариваясь, жмурились в предвкушении первых аккордов.

Когда луна, раздвинув темное небо, выныривала поглядеть на нас, а птицы в кустах сирени переставали стесняться чужеродной музыки, бабушка давала мне большое белое махровое полотенце. И я, потирая сонные глаза, брел в ванную комнату. На втором этаже, полностью занятым спальней, стояли две большие кровати друг напротив друга. Кроме платяного шкафа, часов с кукушкой и старой фотографии на стене здесь больше ничего не было. Моя кровать, с пружинным матрасом и пуховой периной на нем, дружелюбно поскрипывала. Бабушка поправляла одеяло, а я, повернувшись на левый бок, устало выдыхал “спокночи” и закрывал глаза. Ветер мягко покачивал шторы открытого окна, пуская на секунду к нам любопытную луну.