Организатор встречи – мужчина средних лет, каштановые кудри с проседью, строгий костюм – в первое мгновение показался мне незнакомым, однако затем он заговорил со своим соседом и оказался обладателем сиплого голоса. Видимо, местный активист. Возможно, мэр или метит на его место.
С чувством собственного достоинства мужчина поднялся на помост и провозгласил:
– Товарищи! Мы собрались здесь, чтобы почтить память человека, который долгие годы был нашим водителем. Каждый день, несмотря на погоду, он приезжал и вёз нас, куда было нужно. Хотя мы почти не видели его, но он всегда был рядом. Мы доверяли ему нашу безопасность, и, я бы даже сказал, наши жизни. Теперь он умер, то есть, я бы сказал, погиб. Мы были рядом, когда это произошло. Поэтому я предлагаю, чтобы каждый из нас произнёс надгробную речь.
Из толпы раздался женский голос: «Гроба-то нет!». Я вытянула шею. Женщина с клеёнчатыми сумками.
Организатор запнулся и переспросил:
– Что?
Женщина повторила:
– Гроба нет! А вы говорите «надгробная речь».
Мужчина поджал губы и обвёл толпу укоризненным взглядом:
– Это детали. Главное – почтить память. Ну, кто первый?
Все затихли, головы склонились – словно на уроке, к которому никто не подготовился.
Представив, как сейчас все будут тягостно мяться, я подняла руку и гаркнула:
– Давайте я!
Активист обрадованно посмотрел в мою сторону и сделал приглашающий жест.
Протиснувшись к помосту, я поднялась. Вообще говоря, я больше человек действия и с речами раньше не выступала – что ж, вот и случай испытать себя.
Так что я откашлялась и громко начала:
– Добрый вечер! Я не очень хорошо знала этого человека. Мне показалось, вы тоже. Но вот что я подумала. Всю эту неделю мы ругали и обвиняли его. И теперь, даже после его смерти, чувствуется осадок. Не знаю, как вам, а мне первым в голову приходит обвинение в алкоголизме. Мол, ушёл в запой. И это бы объяснило, почему он не справился с управлением.
Люди вокруг закивали.
Ободрённая, я продолжила:
– Но дело в том, что мы не знаем этого точно! Мы ругаем водителя, но он мог быть жертвой каких-то обстоятельств.
Организатор задумчиво посмотрел на меня:
– Точно-точно, всё это не так просто! Всегда приезжал вовремя, и вдруг такое. Даже если запил, то не на неделю же!
Я подняла указательный палец, подчёркивая свои слова:
– Не зная, мы не должны с ходу осуждать человека.
Все уставились на меня, словно услышали что-то умное. Хм, а у меня неплохо получается. Может, сменить профессию?
Активист вдруг воскликнул:
– Он не знал, какое было число! Я вот забыл, а сейчас вспомнил. Хотя он говорил очень тихо, но про число точно сказал – тридцать первое. То есть он думал, что сейчас – это неделю назад. Я ведь тогда решил, что он пьяный, поэтому несёт пургу и говорит неразборчиво… Но мало ли что…