Ближайшие столики были пусты, и лишь чуть дальше, в курящей зоне, разместились две девушки, компания молодых людей в строгих костюмах и напротив них одинокая женщина средних лет, допивающая капучино. Свойственный только кофейням, уютный, пробуждающий аппетит и бодрящий запах молотых зерен и выпечки окутал всех посетителей одним общим теплым облаком. Официант быстро принес весь заказ и аккуратно, можно сказать нежно, сервировал стол, накрытый скатертью в синюю клетку
– Мне мама так и говорила: «Дима, если увидишь Марка обязательно пообщайся с ним, расспроси, что случилось и куда он пропал!» Папа тоже за вас переживал.
Марк облегченно вздохнул – имя он узнал. Но тут же напрягся снова. «Дима, Дима. Митя. Димон. Диман. Дмитрий. Да, кто он такой, черт возьми?» Сейчас Марк жалел, что сразу не спросил, с кем имеет дело и переживал, что теперь такая фраза будет не только нелепой, но и обидной.
Он смотрел в глаза собеседника и ел все подряд, собирая мысли в кучу.
– Почему вы так давно у нас не были? Мои родители два года назад попали в аварию, и это было ужасно. О! Не беспокойтесь, сейчас уже все хорошо. Просто тогда мы пытались разыскать вас. Мы решили, что вы опять на марафон куда-нибудь уехали.
Марк все больше запутывался в паутине слов Дмитрия и лабиринтах памяти. Он решил попытаться сам что-нибудь прояснить. Проведя еле заметно языком по внутренней поверхности щеки и проглотив остатки маффина, он сказал:
– Авария! Ох, как тяжело это все. Надо же! Дим, а чем сейчас занимаются родители? Ты учишься? И что за марафон ты имеешь ввиду?
– Ну, как что за марафон? Я не знаю, какой именно. Просто решили, что вы опять на каком-нибудь другом море или океане. Вы же не бросили плавать?
Марк ощутил,что в голову прилила кровь, коснувшись даже кончиков ушей, а потом растеклась вниз по телу, бросая в пот. Марк довольно глупо кивнул. Дима продолжал:
– Я не поступил в универ, работаю. А родители все так же занимаются экскурсиями и организацией досуга. Папа мой – администратор выставок, мама чаще на туристических автобусах.
– Дим, я не понял, что значит – не бросил плавать? Ты ничего не путаешь?
– Марк, я просто не знаю. Конечно, я считаю, что вы как профессиональный спортсмен, пловец на длинные дистанции, с этим уже не завяжите, но в жизни всякое бывает. Да и, честно говоря, вы поправились… Так значит, слава Богу, вы еще бороздите моря и океаны?
– Дим, я никогда не плавал, ты о чем? Тут какая-то нелепая ошибка, какая-то странная ошибка, – Марк покачал головой и уставился в чашку, поворачивая ее в руке, словно гадая на кофейной гуще.
– Вы шутите? Какая ошибка? Вы что меня не узнаете? Я Дима Мелихов! А вы Марк? Марк Приютов?
– Марк я, конечно. Но не Приютов, а Северин. Федот, да не тот! Понимаешь? Ты ошибся.
– Нет, не понимаю, я не мог ошибиться. О! Вы в точности Марк Приютов – и лицо и фигура. Да он даже точно так же платок повязывает на шею! И любит вещи такого же цвета, бордового! – затараторил Дима. И после паузы продолжил спокойным тоном с разочарованным понижением интонации вниз: – Вы не пловец. Почему сразу не сказали?
– Нет, Дим! Не пловец. Сразу, да, не сказал, извини. Мне ты показался знакомым, я решил, что вот-вот вспомню тебя. Прости! Убери деньги! Давай я заплачу! Мне было приятно с тобой пообщаться. Я то чаще один завтракаю.
Марк положил деньги в папку с пречеком. Дима вздохнул.
Оба помолчали с минуту. За соседним столиком незаметно появился пожилой человек. Он постучал чашкой о блюдце и к нему тут же подошел официант. Мужчина попросил принести счет.
– Говоришь, тот парень пловец? Это уж точно не я, поверь. Ну, мне пора.
– Жить на море и не плавать довольно странно.
– Ну, давай! Счастливо тебе, Дима! И в следующий раз будь повнимательнее. Не стоит приглашать на завтрак незнакомых людей.
Марк встал и, пожав руку, попрощался с молодым человеком. Оба вышли из кофейни. Марк пошел налево, на работу. Дмитрий направо, домой. Но каждый думал о случившемся. Дмитрий просто недоумевал, как человек, похожий как две капли воды на его знакомого, оказался чужим. Он не мог поверить, что обознался. Марк рассуждал не стал ли он жертвой обмана и тоже удивлялся странной ошибке парня в желтой куртке. Выходило, что где-то живет мужчина, который выглядит абсолютно так же как и он, с точно таким же не очень то распространенным именем, но не только не боящийся воды, но и посвятивший жизнь марафонскому плаванию на морях и океанах, на открытой воде! Это просто не вмещалось в голову психотерапевта, который опаздывал на работу. Он достал из кармана сигареты и закурил.
Даша, секретарь Марка, наливала чай для первой пациентки, которая ожидала психотерапевта в кабинете. Пожилая женщина с очень короткой стрижкой сидела на диванчике и робко поглядывала на часы.
– Не беспокойтесь. Марк Николаевич сейчас подойдет. Время вашего приема не сократится, чуть позже начнете, позже закончите! Выпейте чаю. Может все-таки принести печенье или сухофрукты?
– Ничего страшного, мне торопиться некуда. Хорошо, хорошо. Большое спасибо. Нет, спасибо! Только чай, – слова пациентки и Дашины фразы произносились почти одновременно. Казалось, что женщина знала наперед все, что ей скажут. После синхронного диалога обе замолчали.
Даша поставила на столик тонкую чашечку ароматного чая и направилась к двери.
– Большое спасибо! – снова повторила женщина. – А вы не могли бы посидеть со мной?
В кабинет, наконец, зашел Марк. Даша поздоровалась и тихонько удалилась.
– Доброе утро! Прошу прощения за опоздание! Психотерапевты тоже люди. Надеюсь, вам оказали должное внимание? – Марк повесил пальто на вешалку и сел в кресло.
– Здравствуйте, Марк Николаевич. Понимаю, что вам я не буду интересна, как пациентка и тем более как женщина, и вы без особого удовольствия отработаете деньги, но я просто не знаю к кому мне обратиться.
– Давайте допьем чай и тогда потихоньку начнем. Время делу… Что вас привело ко мне? Что вас беспокоит? По телефону вы совсем ничего не сказали, поэтому трудно оценить насколько вы будете неинтересны для меня, – Марк мягко улыбнулся. Его голос звучал очень ласково и нежно. Он был готов начать сеанс, но только не в эту минуту. Больше всего ему хотелось разобраться с двойниками, которые преследовали его. Если объединить характер и поведение Алика и по всей вероятности внешность Марка Приютова, получится он сам. Странное ощущение отражения, ожившего, зеркального, не покидало его.
Марк часто просил Дашу найти необходимый ему материал. Сейчас он только и думал о том, чтобы поручить ей собрать хоть какие-то сведения на тему двойников, но не мог оставить пациентку одну в ее состоянии «ненужности никому». Она как раз допила чай и решилась рассказать все, что было у нее на душе. Марку даже показалось странным, что эта женщина так быстро разоткровенничалась и выкладывала о себе все подряд. Она вдруг превратилась в открытую книгу, странички которой быстро переворачиваются ветерком, повествуя о всех печалях и разочарованиях последних лет. Книга эта была не просто дешевым детективом в мягкой обложке, и не каким-нибудь любовным романом с закрученным сюжетом. Она как минимум тянула на увесистый том собрания сочинений в добротном кожаном переплете.
Женщина, укутавшись в уютную шаль, связанную крючком, говорила об одиночестве, о том, что ей не с кем поделиться переживаниями и радостями. Марк часто кивал головой и произносил слова, которые доказывали, прежде всего, ему самому, что он слушает пациента – «так, так», «да», «продолжайте», «понимаю» и тому подобные. Он написал Даше записку, в которой просил найти, систематизировать нужные статьи, сделать выжимку. Не выходя из кабинета и все чаще поддакивая, Марк приоткрыл дверь и отдал листок с заданием особой важности, с нотой бене в уголке, Дарье Михайловне.
Теперь он уже мог внимательно читать рассказ из открытой книги. Марк даже увлекся повествованием. Пожилая дама объясняла причину короткой стрижки:
– Я ходила стричься в колледж. Там студенты делали это абсолютно бесплатно. Понимаете, им нужна практика! Мой парикмахер так приятно говорил со мной, слушал меня, сопереживал, что я не могла не приходить к нему вновь и вновь. У меня были длинные волосы. Вот такая коса, – женщина показала длину прежних волос. – И я укладывала ее в красивую высокую прическу. В первое посещение я попросила лишь подрезать кончики. Но с каждым новым приходом волосы мои, конечно же, становились все короче и короче. Нет, я не жалею. Этот месяц был самым приятным для меня за последние несколько лет. Но я поняла, что дальше так жить нельзя. Надо было что-то делать! И я позвонила вам.
Женщина еще долго рассуждала об одиночестве и необходимости связей между людьми. Она говорила, Марк же не считая нужным ее перебивать, давал ей возможность высказаться, привести мысли в порядок.
Эту даму, как и многих, одиночество довело до полной потери всякого смысла жизни. «Человек существует только, находясь во взаимосвязи с окружающими его людьми, с природой и Богом,» – говорила она. Выходило, что навсегда оставаясь наедине с самим собой, он попадает в ад, где нет движения по лабиринтам, созданным этим окружением, а лишь одна ровная, скучная и монотонная, замкнутая линия. Та самая линия, которую бояться после смерти – линия отчуждения и забвения. Не случайно до появления человека на земле Бог создал природу. Человек, нуждающийся в насыщении чувственной и интеллектуальной сферы, не стал первым творением, потому что и тогда не мог бы существовать в пустоте. И чем больше на земле становилось людей, тем больше возникало троп и дорожек, запутанных связей между ними. «Ведь от поступка одного человека так или иначе изменяется мир, а это не может в конечном итоге не влиять и на меня и на вас, – говорила она. – Это влияние часто невозможно полностью отследить, но все же оно имеет место быть. Конечно, есть люди отшельники, но живя вдали от социума, они взаимодействуют с природой, которая будучи изменчивой и разнообразной так же оказывает влияние на жизнь, преломляя ее и изгибая в причудливые формы. Отшельники стремятся проникнуть и в духовный мир, отыскать связи там.
Если представить себя без всякого соприкосновения с миром, а потом постепенно добавлять к этой пустоте окружение, видно, как рождается, расширяется и обогащается жизнь. Человек не может существовать в одиночестве, мы нужны друг другу».
Марк слушал пожилую женщину и, делая пометки в блокноте, готовился показать ей те связи и возможности общения в жизни, которые она пропускает, не замечает, от которых сама же отгораживается. В конечном счете и к одиночеству надо привыкать. То, что человек находится среди других людей – это иллюзия. В любой момент он может остаться один. Марк вспомнил другого пациента, аутиста, и думал, что аутизм является альтернативным состоянием человека, который стремится к общению.
Марк слушал, слушал, слушал. Выводы делались сами собой. Один из них, почти неожиданный – чтобы не висеть в чужой паутине, надо быть разборчивым в связях, контролировать их и выстраивать осознанно, отрезая те, что могут разрушать и убивать. Иной раз психотерапевт берет от пациента больше, чем можно предположить. И эти разы последнее время стали появляться в практике Марка все чаще. С каждым новым пациентом он все серьезнее решался измениться – победить фобию, завести семью, избежать тем самым и одиночества и постоянных страхов, стыда и комплексов. Он решил, что сегодня вечером или, на худой конец, в субботу утром наберет полную ванну воды, сложит из бумаги кораблики для смелости и погрузится вместе с ними в пугающую его до физического недомогания стихию. Синодонтисы– это, конечно, было сильно, но как-то не достаточно. Надо с чего-то начинать самому. И это «что-то» для него было серьезным, решительным шагом вперед. Марк не подходил к полной ванне уже много лет. Даже видеть такой объем воды в ванной было чудовищно страшно.
После сеанса он проводил женщину до двери и обратился к Дарье:
– Выкладывай все, что удалось отыскать! Это очень важно для меня.
Даша открыла файл и принялась пересказывать весь отобранный материал. Марк воспринимал информацию именно в устной форме и предпочитал самостоятельному чтению готовую выжимку, лекцию, которую Даша уже приноровилась выстраивать в нужном ему порядке. Они работали вместе четыре года. Даша была привлекательной, стройной, молодой, замужней женщиной. Марк любовался ею, хотел ее. Часто его фантазии были тесно связанны с этой красоткой. Он думал о ней даже вчера вечером, когда был с разгоряченной Соней. Нередко Марк пытался флиртовать с Дашей, но пока без особого успеха.
Сейчас он сидел в кресле и внимательно следил за шевелением пухлых мягких губ Даши, которые она иногда поджимала и смачивала кончиком языка. Невольно Марк отвлекся от ее рассказа.
Ему представилось, что эта милашка встает из-за стола и демонстрирует отсутствие юбки. В буйном воображении Марка Даша подмигнула ему и снова облизала губы. В его голове рождались все новые и новые образы, и вот уже секретарша просит наказать ее за недочитанные до конца статьи.
Марку стало неудобно сидеть, он заерзал на кресле. В эту же минуту почему-то его посетила мысль о пуговице и о той Золушке, которая ждет в крепости. На удивление второй раз Марку стало не по себе от вожделения женщины, которая не может принадлежать ему полностью или которой он сам не может посвятить себя. Что-то менялось в Марке и он это четко осознавал. На редкость много в последние дни он думал о женщинах, но это только удручало его. К тридцати пяти годам он устал от неразборчивых связей и, наконец, начал искать настоящее чувство, которое было погребено под тоннами неудачного опыта, юношеских ошибок, стереотипов, современных нравов и чего-то еще.
Даша продолжала говорить. Она сразу заметила кисельный взгляд Марка, но давно привыкла никак не реагировать на него.
– Таким образом, двойники – это люди, которые не являются родственниками в нашем понимании, но очень похожи между собой. Например, известно, что точный облик древнеегипетского правителя Монтуэмхета каким-то образом передался китайцу Мао Цзэдуну. Люди, все или многие, все же дальние родственники и через десятки поколений их потомки превысили своим числом миллион. Генетический материал, конечно, при этом сильно разбавился, но по теории вероятности должны были обнаружиться и очень сходные комбинации генов. Про трансплантологию рассказывать?
Марк покачал головой и налил немного воды в стакан. Даша пролистала пару страниц.
– Интересно, что по той же теории вероятности где-то во Вселенной, если считать, что она бесконечна, отыщется такая же галактика и планета, и даже точно такая же Даша, которая говорит эти слова вашей точной копии. И есть Марк, который только что сделал глоток воды. Но есть и скажем, планета, где Марк, вообще, не слушает Дашу, а считает вон тех ворон в окне. Или собирается, например, пообедать. Найдутся любые комбинации, о которых можно только помыслить. Ведь набор видов элементов нашего мира конечен.
Чтобы было понятнее, представьте себе, что писатель решил поделить книгу на части, в каждой из которых трое людей оказывают своими поступками влияние друг на друга. Назовем героев книги буквами А У и М. Итак, в первой части А влияет на У, У на М, а М на А. Во второй А на У, У на М, М на У, в третьей А на М, У на М, М на У… Так он легко добивается восьми разных частей книги, даже не меняя последовательности героев – всегда первым идет А, вторым У, а третьем М. Но если он пожелает написать девятую, то повторений не избежать. Снова человек А, например, неким поступком изменит жизнь человека У, а У в свою очередь как-то коснется линии жизни М, и опять М повлияет на А. Теперь подумайте, что даже если героев будет не три, а тысяча, при бесконечном количестве частей книги влияние их друг на друга так же повторится.
– Это называется «чтобы было понятнее»? – Марк усмехнулся и потер правой рукой лоб, точно так же как гладил шишку Алик.
– Ну, можно привести и другие примеры. Просто бесконечное число событий при конечном числе сочетаний всегда приведет к бесконечному повторению раскладов. Пусть это будет детская игра «Составь невиданное животное из двух половинок» – сколько бы не было карточек при бесконечном их соединении все животные когда-то повторятся. Или взять лотерею «Спорт лото». Если бесконечно…
– Да, я понял. Со Вселенной ясно, а на Земле есть полные двойники?
– Ученые, считают, что полного совпадения геномов на Земле быть не может. Вероятность практически нулевая. Но наблюдается повторяемость психики и морфологии, состава крови.
– Спасибо, дорогая! Это очень интересно все.
– Марк Николаевич, у вас следующий пациент через пятнадцать минут. И вот полное расписание на сегодня. Вы меня не отпустите? Моя инфанта заболела, некому с ней сегодня сидеть.
– Даша, отпущу. Больной, сам не свой. Дети, дети… Найми уже инфанте хорошую няню. Сколько можно у меня отпрашиваться? Пообещай, что это в последний раз! Мне тут без тебя скучно.
– Обещаю, Марк Николаевич. Сегодня же позвоню в агентство!
3.
Глава 7. Алексей
То, что происходило с ним в эту ночь почти неизвестно. Чаще всего свидетелей таких событий не найти. Человек остался один на один с мыслями и рассуждениями. В комнате громко тикали часы, пытаясь привести в норму пульс и показать, что настоящее не вечно, что скоро ему придется остаться в прошлом вместе с болью и страданиями, а свободное место займет будущее. Он не мог уснуть, не мог думать ни о чем другом. Он бродил по квартире, мучаясь бессонницей. Мысли монотонно крутились вокруг одной темы, зацикливаясь и не имея возможности выйти за пределы узкого восприятия, оценить ситуацию со стороны. Все жизненные трудности его были тысячи раз с легкостью пережиты другими, чуть более сильными людьми, все поиски смысла существования обдуманны тысячами других людей, устоявших на ногах и продолжающих жить. Он был уверен, что никто не сталкивался ни с чем подобным за всю историю человечества, а если и сталкивался, не выдерживал удара и исчезал в небытии. А люди тем временем продолжали жить, спать ночами и бодрствовать с восходом солнца, покорно проходя весь отведенный им отрезок времени и находя удовольствие в самом знании того, что живут.
Он взял прыгалку дочери (девочка забыла ее в прошлые выходные, когда гостила у отца) и проверил ее на прочность. Принес небольшую табуретку из кухни. Егор не думал ни о детях, ни о бывшей жене, ни о пожилой матери, ни о друзьях. Его волновала лишь собственная теория.
Уже светало.
Егор остановил все часы в квартире и, присев за стол, спешно и с улыбкой, словно играя или шутя, написал предсмертную записку. Покончив с жизнью, он хотел жить вечно. Для него в этом не было ни малейшего намека на парадокс. Он связал судьбу с часами, а значит со временем. Время, как он давно решил, придумал сам человек, чтобы объяснить свое путешествие в пространстве жизни, бесконечном множестве статичных трехмерных картинок, по которым душа вынуждена перемещаться в одном векторе и доступных в полном количестве только Создателю. Огромный комикс, на одних страницах которого ты еще есть, а на других уже нет. Егор не хотел быть запечатленным в вечности больным и старым. Его целью стояло исчезновение, стирание из пространства всех возможных незнакомых еще рисунков с ним самим. «Пусть последние картинки будут ужасны, но их число значительно сократиться, – думал он. – Прекратив продвижение по этому чертову вектору, возможно, я смогу существовать по каким-то другим правилам, без изменения и старения. Пусть я стану чем-то что не умирает, пусть солнцем.... Хоть пуговицей. И это будет моей победой! И пусть веревочная женщина, богиня петли племени Майя, поможет мне довести дело до конца».
Он хотел остановить то, что люди назвали временем, хотя бы только для себя. Сейчас же слайды с изображенным на них Егором все еще продолжали меняться. Вот на этом он стоит на табуретке, а веревка цепляется за крючок для люстры. А на том, что идет спустя множество других, накидывает петлю себе не шею. Пролистав еще миллиарды картинок, желаешь этого или нет, натыкаешься на новую – безжизненное длинное тело, висящее на детской прыгалке, выпученные глаза и торчащий из открытого рта язык. Эту практически неподвижную уже картинку оживляла только летающая муха и дребезжащий, напевающий веселую песенку «Есть часы во всех домах. Тик-так!» телефон Егора.
В предсмертной записке бывшего соучредителя «Кnopf»а было сказано будто с улыбкой следующее: «В моем исчезновении Ватару Цуруми прошу не винить. Его книгу я все-таки не стал читать. Не ломайте голову над загадкой «Маленький Егорка в петельке удавился».
Я всего лишь решил остаться здесь, вы же предпочитаете двигаться дальше. Вот и все. Прошу Алексея провести задуманный им флеш-моб именно во вторник, в день похорон моего тленного тела. И, пожалуйста, избавьте меня от слез, пуговиц и часов!»
После долгой уборки в тайной комнате, Алексей лег в кровать и заснул младенческим, беззаботным сном. Неслучайно говорят, что работа сделала из обезьяны человека. Причем именно физический труд, требующий, конечно, и определенного вклада в дело интеллектуальной составляющей. Если бы Алексей не придумал наиболее эффективный способ уборки, то возился бы с этими мелкими предметами как минимум до субботнего вечера и возможно процесс перерождения тоже несколько бы затянулся. А в чем отличие человека от обезьяны? Наряду с другим более важным, в том, что человек кроме первой сигнальной системы имеет вторую, позволяющую создавать образы, строить планы на будущее и впоследствии их воплощать. Именно эта способность была, как считал Алексей, временно утеряна и теперь успешно восстановлена.
Утром в комнату проникли солнечные лучи и наполнили ее теплом и светом детских воспоминаний. Сегодня Алексей чувствовал себя по-настоящему свободным – можно вставать, когда сам пожелаешь. Будильник с музыкой игрушечных пианино был предусмотрительно выключен. Только спать почему-то больше не хотелось. Алексей поднялся и босиком пошел в ванную комнату. Проделав обычные для любого человека утренние процедуры, торговец пуговицами надел ободок, чтобы волосы не лезли в глаза, и закрылся до обеда в секретной комнате. Сегодня хотелось творить и наслаждаться жизнью. Такое настроение нельзя было пропустить. Он даже побоялся выйти на улицу для привычной ему пробежки.
Доступная для всех часть конуры Алексея опустела, лишь драцена подслушивала у двери, пытаясь дотянуться до замочной скважины и удовлетворить врожденное любопытство.
Иногда дверь открывалась и появлялся озадаченный и задумчивый Алексей. Он смотрел куда-то вдаль, сквозь стены и предметы, был далек от места, где находился. Глаза казались остекленели, а уши ничего не слышат. Он улыбался и даже говорил вслух: «Неплохо! Неплохо. Совсем неплохо!» или хмурился, щипая себя за подбородок, и восклицал: «Чего-то не хватает!»
Когда зазвонил мобильный телефон, Алексей вышел из комнаты довольный и уже не такой потерянный и бессознательный. Он взял трубку:
– Да, Нюра! Я слушаю тебя.
– Леш, мне нужно с тобой поговорить. Я могу приехать? Ты не беспокойся. Я ненадолго.
– Нюрочка, может не сегодня? Я занят, – пробормотал Алексей, но вспомнив, что тоже хотел поставить точки над «i» в их отношениях, спохватился: – Хорошо! Приезжай ближе к вечеру. Давай поговорим и все обсудим. Ближе к вечеру!
– Жди, – в трубке послушались гудки.
Алексей выпил стакан воды и снова ушел в комнату, но спустя всего-то минут пять или десять, выскочил оттуда и раздраженный лег на кровать. Мысли о предстоящем разговоре поглотили его и не давали покоя. Он снова поднялся и заходил по комнате: «Ну, что я должен ей сказать? Неужели она не понимает, что не дает мне никакой возможности заниматься любимым делом? Анюта – она же привлекательная женщина! Но с ней я только теряю время. Все мое время. Если бы она родила мне ребенка. Если бы захотела родить сына… Были бы у нее хоть какие-то интересы, тогда может быть она смогла меня понять и мы бы жили долго и счастливо».
В дверь позвонили. «Ну разве это «ближе к вечеру»? Когда-нибудь она будет считаться с моим мнением?»
На пороге стояла Нюра. Она выглядела еще более привлекательной, чем неделю назад. Волосы были забраны в тугой пучок, глаза ярко накрашены, а губы почти незаметны. Защитного цвета парка, леггинсы, оранжевый (цвет, без которого Аня, вообще, себя не представляла) шарф, удобные кеды с травяным принтом и большой солнечный зонт.
Что такого привлекательно сегодня было в ней? Ощущение готовности слушать, молчать, не спорить, не говорить. Рот практически стерся с лица, и это давало надежду Алексею быть понятым. И именно этого молчаливого понимания не хватало раньше Ане, чтобы притянуть к себе мужа раз и навсегда. Природные цвета ее одежды, цвет весенней зелени и мягкого заходящего солнца сглаживал обычный требовательный и надменный характер этой женщины и пусть и обманом, но располагал к себе. А когда она расстегнула и сняла парку, избавляясь от пуговиц, которые, как всегда, отвлекали Алексея от ее персоны, бывший муж, поймав себя на вожделенной мысли и соответствующем взгляде, наконец, произнес:
– Проходи! Наверное, нам пора поговорить. Давно пора.
Аня молча зашла в комнату и села на стул. Женские духи с приятной свежей нотой березовой коры разбавили мужской тяжелый интерьер легкостью и кажущейся беззаботностью. Аня не произнесла не слова.
Алексей покачал недоверчиво головой. Он ведь знал, что инициатором разговора была именно его бывшая жена. Но подумав немного, решил воспользоваться моментом:
– Знаешь, одна женщина, писатель, рассказывала мне о том, как она угадывала то, что должно произойти с героями ее книг, не придумывала, а именно угадывала. Она говорила, что ей всегда казалось, что либо книга такая уже где-то существует и надо только понять и узнать, что там было написано, либо герои эти когда то жили или будут жить, и их судьбы открываются перед ней, как перед следователем картина преступления. Иногда ей ночью приходила мысль, которая объясняла еще непонятные места текста и делала их логичными. Она вдруг догадывалась, что же было на самом деле и тогда просто записывала все на бумагу. Но для такого проникновения в суть событий нужна сосредоточенность и внимание, ничто не должно отвлекать от «считывания» событий той книги, которая уже где-то написана. Понимаешь? Я не писатель, но мне очень близки эти слова, мне тоже нужно сосредоточиться и проникнуть в какой-то другой мир, чтобы сделать то, к чему я стремлюсь. Анюта, пока ты не поймешь меня, мы не сможем жить вместе. Я должен тебе честно сказать – Мы расстались не потому что, я тебя больше не люблю, не потому что я не хочу тебя, а лишь по одной причине – ты мешаешь мне делать мое дело! А это дело очень важно для меня!
Аня внимательно посмотрела на бывшего мужа, но ничего не сказала.
– Нет, ты пойми, я не выгнал тебя! Я не хотел… Ты… ты… Что ты молчишь?
– Ты меня любишь? Хочешь меня? Я правильно тебя поняла?
– Аня! Аня, – Алексей схватился за голову. – Я говорил это тогда и повторю сейчас – нам нужно расстаться! Мы не должны так часто видится. Мы не можем быть друзьями.
– Так. Давай перекусим? Я с утра толком ничего не ела. Можно я пойду на кухню и все приготовлю? Я принесла кое-что для салата, купила блинчики.
Алексей беспомощно развел руками. Он сел на кровать, взял с тумбочки книгу и стал читать, точнее водить глазами по буквам, постоянно возвращаясь к началу абзаца:
«Причиной приезда Максимилиана Андреевича в Москву была полученная им позавчера поздним вечером телеграмма следующего содержания: «Меня только что зарезало трамваем на Патриарших. Похороны пятницу, три часа дня. Приезжай. Берлиоз».
На четвертый раз Алексею удалось потеснить навязчивые мысли и, наконец, увидеть содержание текста. Он немедленно захлопнул книгу. На кухне запищала микроволновка, а равномерный стук ножа и запах свежих огурцов монотонно рассказывал об ингредиентах салата. Алексей поднялся и начал почти бессознательно и необычно тихо для себя одеваться. Он открыл шкаф и дверка, всегда скрипучая, как неподмазанное колесо, не издала ни звука. Алексей еще раз специально закрыл и открыл шкаф – тишина. Он не понимал, куда собирается, но знал, что лучше всего будет куда-нибудь уйти. Тишина снова прервалась шумом из кухни. Что-то с грохотом свалилось на пол, и голос Анны, приглушенный расстоянием, но разносящийся по всей квартире, поддержал этот раскат грома.
– Ну, нет. Ты меня тоже пойми! Ты всегда не со мной. Я тебя практически не видела. Ты всегда был занят, я только и делала, что ждала, ждала, ждала. Ждала, что ты вспомнишь, что у тебя есть жена, что ей нужно твое внимание, не полчаса в день, а двадцать четыре часа в сутки! Ты говорил, роди ребенка и будет, чем заняться. Но это чепуха ведь. Я всегда чувствовала себя рядом с тобой одинокой, несчастной, не любимой. Ты меня слышишь?
Алексей молча кивнул, будто Аня стояла рядом и видела его.
– Да, у меня были другие мужчины. А что ты хотел? Я встречалась и после развода, пыталась выстроить серьезные отношения, но, видимо, люблю я только тебя!
Алексей хмыкнул.
– Я хотела куда-то выходить с тобой. Есть клубы, кино, рестораны! – продолжала Анна. – Я хотела получать подарки, цветы. Может ты все-таки способен понять и меня? Легко так взял в жены, потом отдал. На что я должна жить?
Алексей вошел в кухню. Он уже надел лучший костюм и выглядел, как бы это сказала Нюра, «сногсшибательно». Конечно, Алексей не мог позволить себе, скажем, костюм итальянской марки «Brioni», но он мог называть именно так любимую, пусть и не очень дорогую вещь. Итак, в «Brioni» Алексей выглядел «сногсшибательно».
– Тебе деньги нужны? Я дам. Но и ты постарайся найти работу. Оставь меня в покое, пожалуйста. Я ничего тебе не должен. Мы разведены. Я много внимания уделял тебе. И куда только мы не ходили вместе… Не один мужик столько не носится со своей женой! В кого ты меня превратила?
– Леш, ну прости. Какой ты, красавчик, – Аня уже жалела, что снова не выдержала и снова необдуманно облекла все мысли, приходящие в голову, в слова. – Прости! Прости. Мы куда-то пойдем? Куда мы собираемся? Ободок только сними!
– Ты меня просто не слышишь! Хорошо. Все, – Алексей поднял руки, развернув их ладонями к Анне, немного помолчал и спокойно продолжил: – Мне, кажется, что-то с Егором не то, он не отвечает на звонки с утра. Мне надо с ним поговорить. Как дозвонюсь, поеду к нему. Извини!
Анна заправляла оливковым маслом салат из огурцов, помидоров и зелени. Услышав ответ Алексея, она вдруг вспыхнула и выпалила свое обычное: «До меня тебе нет никакого дела! Все время куда-то тебе надо. Егор. Егор. Работа. Работа. Море. Море. Сколько можно?» Алексей сел за стол и спокойно посмотрел снизу в большие и красивые глаза бывшей жены: «Дорогая, нам не о чем больше разговаривать. Я все сказал. Я решил, что мы не можем быть вместе. Отпусти меня. Уходи и больше не звони. Твой вариант – быть друзьями явно не прокатывает, понимаешь?».