– Доброе утро, молодой человек! Научиться плавать не так сложно, как кажется. Главное отбросить все страхи и предрассудки, – поприветствовала она мужчину.
– Точно сказано! – улыбнулся Марк и сразу проникся доверием к новой знакомой. – Я совсем не знаю, с чего начать.
– Начать стоит с дыхания! Дышать нужно, совершая глубокий вдох ртом, а выдыхать воздух следует в воду. Вы же вообще об этом не думаете. Выйдите туда, где помельче, и опуститесь в воду! По шею.
– Опуститься? Вы хотите, чтобы я погрузился в воду по самую шею? А если я утону? Я же не умею плавать? Мне это не по зубам!
– Не утоните, – спокойно отвечала женщина, – упретесь руками и ногами об дно.
Эта фраза не только позабавила Марка, но немного успокоила. Он вышел на мелководье и лег в воду, опираясь на руки и пальцы ног. Совсем спокойно он себя чувствовать все же не мог:
– Дно чистое? Там никого нет?
– Посмотрите, прозрачное, как слеза! В воде и правда кто-то есть, но это всего лишь рыбы. Они не должны вас пугать!
Марк снова улыбнулся. Он набрал полные легкие воздуха и сделал выдох, чуть опустив рот в
воду.
– Молодец! Все верно! Вдох через открытый рот! Есть только два замечания. Чудесно, что вы можете сделать такой глубокий вдох. Чем глубже вдох, тем лучше вас будет держать вода. Но наполнять легкие на весь объем, отпущенный вам природой, все-таки не нужно. Вы будете чувствовать от этого явный дискомфорт, что помешает движению при плавании. Это понятно? И еще. Попытайтесь опустить все лицо в воду! А лучше всю голову!
– Даже глаза?
– Ну, глаза можете оставить над водой, если сумеете. Но обычно они погружаются вместе с лицом.
Марк засмеялся. От шуток пожилой женщины, от шуток над ним, ему становилось легко и совсем не страшно.
– Хорошо. Я попробую!
– Пробуют колбасу на дегустации! Тут надо сделать и все.
Женщина поправила лямку сдельного купальника в частую клетку и пригладила рукой волосы. Марк и на нее произвел впечатление. Даже у тренера возникли к нему какие-то нежные чувства. Впрочем, больше материнские, чем иные.
– Как хоть зовут то вас, молодой человек?
– Марк!
– Меня – Людмила Леонидовна. Будем знакомы! Ну что же вы? Выполняйте задание!
– Есть выполнять! – снова засмеялся Марк и глубоко вдохнул.
На этот раз ему удалось окунуть в воду лицо, но выдохнуть воздух он не успел. Тут же закинул голову вверх, как будто море подогрели до 100 градусов, а его не предупредили. Выдох он сделал уже над водой. Сердце быстро забилось, глаза расширились. Под водой Марк увидел маленьких голых девочек, которые все уменьшались и уменьшались, тонули и тонули, долго, неимоверно долго тонули. Возможно ли за доли секунды рассмотреть детей и пронаблюдать за их движением? Мозг работал как во сне – быстро выдал все, как ему показалось, необходимое и отключился.
Когда Марк пришел в себя, Людмила Леонидовна посмотрела на него с нескрываемым любопытством и спросила:
– Вы когда-то тонули? Марк, вы боитесь воды! Почему?
– Это долгая история. Ничего страшного. То есть страшного достаточно, конечно, но я смогу!
Марк снова повторил упражнение. Теперь он знал, чего можно ждать и вооружился. Набрал в легкие воздуха, медленно опустил голову в воду и спокойно выдохнул. Все время под водой он думал о словах его первого тренера по плаванию «это всего лишь рыбы. Они не должны вас пугать!»
И, правда, девочки тут же превратились в мелких рыбешек и стаей уплыли прочь. С рыбами Марк давно подружился и скучал по ним, как скучает мать по сыну, служащему в армии, ну или чуть меньше.
Марк встал, вытирая лицо руками. Он возвышался своей огромной фигурой над маленькой хрупкой пожилой женщиной, которая никогда не боялась нырять под воду и плыть длинные дистанции на открытой воде. Он такой большой, сильный, молодой…
– Я так хочу научиться хорошо плавать,– тихо сказал Марк.
– Давайте для начала научимся не тонуть! Отдохните. Не нужно торопиться. Если пожелаете, я приду сюда в удобное для вас время и помогу вам. Я – старая кочерыжка, но кое-что я делаю лучше многих.
– Я буду очень признателен, если вы поможете мне! Вы уже помогли мне! Спасибо! Я здесь каждый день с утра. Буду рад! Буду рад. И, для старой кочерыжки, вы отлично выглядите. Не каждая молодая женщина имеет такую идеальную фигуру.
Их встречи стали регулярными и систематичными, что давало быстрые результаты. Марк вскоре, набрав воздух, лежал на воде звездочкой, легко опускал голову в воду, учил движения необходимые для плавания, а главное, радовался, как маленький, что вода перестает быть его врагом.
Вытряхнув пляжный песок из сандалий, Марк надел рюкзак на одно плечо и поднялся по лестнице на променад. Чтобы оказаться в городе, нужно было пройти вдоль длинной и высокой стены, удерживающей берег. Эта стена, серая и мрачная, портила вид всей Набережной. На ней то и дело возникали надписи разного содержания и граффити. Каждый второй вторник месяца к стене направлялись три маляра, которые каждый второй вторник месяца закрашивали все рисунки и фразы серой краской.
Три маляра с тремя разноцветными ведрами серой краски и тремя валиками на длинных разноцветных палках давно стали местной достопримечательностью. Их выход по вторникам фотографировали, снимали на камеры, будто смену караула у стен Кремля или возле Букингемского дворца. Туристы, которые приезжали отдыхать на море, старались так запланировать даты, чтобы непременно включить в отдых второй вторник месяца. Зрелище было забавным и в тоже время торжественным. Маляры исполняли под веселую песенку нехитрый танец, после которого синхронно в определенном строго установленным порядке проходились валиками по нижней части стены. Затем один из маляров делал сальто назад, поражая зрителей акробатическими умениями, а двое других приносили лестницу, покраска с высоты которой, выглядела еще более впечатляющей.
Все омрачалось лишь содержанием надписей на стене, иной раз таких, что детям показывать нельзя, да и взрослым смотреть стыдно. И, пожалуй, запахом краски. Горожане давно думали, как бы изменить ситуацию, не лишив при этом маляров работы, а туристов удовольствия. Но ничего дельного предложить не могли.
Три колоритных дядьки нравились абсолютно всем. Даже коренные жители, которые в течении уже лет десяти (а то и больше) из года в год каждый месяц наблюдали за этим шествием, приходили сюда к десяти часам утра, иногда отпрашиваясь с работы. У местных давно появился своего рода фразеологизм «отпросился во вторник к десяти» обозначающий прогул рабочего времени или весомое опоздание без уважительной причины.
До второго вторника месяца оставалось всего несколько дней, а стена уже сейчас кишела картинками и буквами, неумело собранными в слова и предложения вместе с орфографическими ошибками.
Надписи притягивают. Мало, кто из людей, умеющих читать, не обращает внимание на вывески, рекламные щиты, всевозможные баннеры и крупные объявления. Психотерапевт был тем редким человеком, который прошел вдоль всей стены и даже не взглянул на нее. Он смотрел на море. Вода была главным объектом его внимания. Вода занимала его мысли, будоражила воображение.
«Я уплыву далеко от берега. Я буду плыть и наслаждаться, как настоящий пловец. Нет я буду плыть, как плывет рыба. Так, как будто вода – моя естественная среда обитания!»
Недалеко от входа в парк Марк заметил молодую женщину. Он остановился. В этой незнакомке было что-то особенное, притягивающее. Нежно-голубое платье с цветами, босоножки на тоненьком каблучке, распущенные мягкие волосы, соломенная шляпка, изящные солнечные очки и что-то еще, манящее медведя, как сладкий с горчинкой васильковый мед. Море в одно мгновение перестало интересовать Марка. Он нашел нечто более занимательное.
– Извините! – Марк окликнул незнакомку, не успев сообразить, что же сказать.
Она обернулась, но посмотрела на него лишь вскользь.
– Хм, простите! – скомкал слова большой неуклюжий медведь. – Вы не могли бы…
– Не могли бы что? Я ничего не покупаю на улице, не беру рекламу и не даю указания, как куда пройти. Извините, – женщина по прежнему не смотрела на Марка. Она следила за собакой, которая брала апорт.
Марк подошел ближе. Нежные нотки цветочных духов дотронулись его носа и тут же – кончиков губ, медленно приподняв их.
Каждый день, выходя на улицу молодая женщина выбирала что и как одеть, долго стояла перед зеркалом и все ради встречи, роковой встречи. Хорошо выглядеть и ждать чего-то необычного вошло в привычку, затмевающую саму цель. Бывало, что она отзывалась на подобные «извините» в ожидании знакомства, радостно, приветливо, как собачка виляющая хвостом, отвечала окликнувшему ее мужчине, а оказывалось, что тот интересовался породой ее пса или узнавал, как пройти на пляж. Как-то раз симпатичный прохожий спросил ее имя, и она назвала. Да только он не представился, а пригласил ее, по имени, в стоматологическую клинику, листовки которой он и распространял. Было, конечно, и несколько случаев так называемых «курортных романов», которых женщина боялась больше всего. Общение с приезжими она всячески избегала.
– Нет. Я только хотел, – Марк совсем смутился, – познакомиться. Я – Марк.
Психотерапевт сам не понял, что сказал. В его арсенале было множество средств соблазнить особ противоположного пола. Каждой фразой он пользовался не более двух раз, но их было столько, что хватало на многие и многие непродолжительные связи. Некоторые фразы и шутки были глупые, некоторые вполне остроумные и оригинальные, но все до одной работали. Марк с легкостью заводил мимолетные знакомства и так же легко отказывался от них.
Первый раз в жизни у Марка появилась трудность в общении с женщиной. Он робел, краснел и бубнил что-то невнятное.
– Хотел познакомиться. Марк, – еще раз повторил он.
– Ульяна. Почему бы и не познакомиться с Марком? – слова сами спрыгнули с губ молодой женщины, глупая улыбка возникла на лице без приглашения.
Она не нашла, что еще можно сказать, чтобы продолжить разговор. В этот момент она ругала себя за то, что оказалась не готовой, что сразу забыла все ответы, которые не раз продумывала для этого случая. Ругала себя, что не поверила сегодня и что верила раньше и обманывалась. Она была очень занята обвинениями, выдвигаемыми себе самой. Но все же выделила мгновение и взглянула на Марка. И не смогла оторвать глаз. Это было наваждение. Обычное наваждение, которое сопровождало ее много лет. Ульяне снова показалось, что перед ней именно тот мужчина, который часто снится ей ночами.
– Я видела вас где-то раньше, – прошептала она.
– У меня тоже такое чувство. Я знал вас вечность, – ответил он.
– Я писала вам письма! – сказала она, словно находясь в бреду.
– Я читал их! – кивнул головой он.
– Но я их так и не отправила! – возразила она, пожав плечами.
– Не беспокойтесь. Они дошли, – уверил ее он.
Возникла пауза, во время которой оба успели перевести дух и приблизится друг к другу еще на пару шагов.
Молчание. Смущение.
– Это ваша собака? – Марк нарушил тишину и решил немного разрядить обстановку. Сделал он это интуитивно, по привычке, выработанной годами работы.
– Наша, – Ульяна не могла прийти в себя.
– Какая редкая порода! Я никогда не видел таких псов, – сделал еще одну попытку привести в чувства женщину Марк.
– Это гриффонский бретон! – Ульяна смотрела на Марка, не отрывая глаз.
– Хм. Гриффонский бретон. Интересное название.
Бретонский гриффон подбежал к хозяйке, чтобы проверить, не нужна ли его помощь, узнать, что за тип клеится к ней сегодня. Но Маша, девочка лет десяти, позвала его продолжить игру с палкой и тот удостоверившись, что все в порядке, побежал к ней.
– Какая у вас хорошая девочка! – сказал Марк, подразумевая «Как жаль, что вы замужем!»
– Это Маша. Она не девочка. То есть девочка, но не у меня. Это не моя дочь, – Ульяна многое отдала бы за то, чтобы все это тоже оказалось сном, и только завтра случилось бы наяву. Ей было ужасно стыдно за каждое сказанное слово.
– Ах, не ваша! Извините. Я и подумал, у вас не может быть такой взрослой дочери. Сестра?
– Нет-нет! Это соседская девочка. Маша очень любит животных. Родители не разрешают ей завести собаку. Вот она с нами и гуляет, – Ульяна понемногу отходила от шока. Всеми силами она пыталась спасти ситуацию и показать, что женщина, с которой захотел познакомиться сегодня Марк, адекватна. – А вы дома когда-нибудь держали каких-нибудь животных?
– Дааа! Конечно.
– А какие животные у вас были? – разговор завязывался и Ульяне становилось легче.
– Ну, разные! Всякие, – Марк не любил вопросы о домашних животных еще со школы. После пережитого кошмара в ванной комнате, он долго не решался взять под свою ответственность даже рыбок. Он серьезно полагал, что не сможет следить за ними, что и они могут утонуть, точнее наоборот.
– Какие, например?
В этот момент Марк, да и Ульяне вдруг показалось, что когда-то этот диалог уже был произнесен, но вспомнить когда и где, не получалось.
– Да рыбки. Рыбки у меня были!
– Сейчас нет?
– Мне пришлось их продать! Очень жалею. Хорошие рыбки были. Синодонтисы. Знаете?
Ульяна закашлялась. Непомусен снова подбежал к хозяйке, обнюхал Марка. Ульяна потрепала его за ухо и успокоила. Успокоила обоих:
– Марк, не бойтесь. Он не кусается. Непомусен, все хорошо, Марк не кусается! То есть… Свои!
– Синодонтисы живут у меня дома. Мир и Мора, – после значительной паузы ответила Ульяна.
Маша взяла поводок, чтобы пройти глубже в парк, где по обыкновению прогуливали Непомусена. Ульяна и Марк пошли по дорожке за ней.
– Мир и Мора, – тихо повторил Марк. – А вы случайно не теряли пуговицу, которую я потерял?
Ульяна вопросительно посмотрела на Марк, чуть сморщив лоб. Одна бровь приподнялась выше другой, между ними образовались ровные складочки.
– Почти два года назад, в октябре, вы не теряли пуговицу?
– Два года назад в октябре, я нашла свою собаку. В тот же вечер потеряла пуговицу с пальто. Почему вы спрашиваете? Кто вам сказал об этом? Кто вы?
Ульяна вспомнила про маньяка, о котором ее так настороженно предупреждала приемщица химчистки и испугалась.
– Не волнуйтесь! Вы же знаете меня, так? Я нашел пуговицу возле паба «Гринвич». Розовая с бусиной белой.
Ульяна снова пристально посмотрела на Марка. Это точно был человек из ее сна. Она подумала, что либо сходит с ума либо поводов для беспокойства у нее нет. Все казалось таким странным, нереальным и главное продуманным заранее.
– Это невозможно!
– Согласен!
– Мне нужно побыть одной!
– Я не отпущу вас, пока не скажете, когда и где мы снова увидимся!
– Тридцать первого августа приходите к стене утром, в десять часов.
– Тридцать первое августа еще не скоро. И это не второй вторник месяца, – Марк подмигнул Ульяне, дав понять, что он местный и знает городскую достопримечательность. – Разрешите мне увидеть вас завтра! Когда вы будете снова гулять с собакой?
– Дело не в малярах. Ну, может быть и в них тоже. Этот день будет особенным. Вот! Взгляните, – Ульяна достала из сумочки сложенный листок и протянула Марку.
9.
Глава 25 Алексей, Ульяна, Марк
Алексей достал из нижнего ящика рабочего стола шкатулку для пуговиц и облегченно вздохнул – гном уверенно стоял на ней и не думал проваливаться внутрь. Алексей спокойно, привычным движением руки с небольшим усилием снял человечка с крышки бочки. Гном лишь немного поморщил нос. Алексей отложил его в сторону и снял крышку. Гном фыркнул. Внутри шкатулка была обита темным дорогим бархатом. Алексей надел тряпичные белые перчатки, наклонил бочонок, и оттуда на ладонь высыпались серые пуговицы с рубашки Егора, маленькая желтая пуговица, которую проглотил глупый кот, большая деревянная пуговица с детских шорт Марка, розовая с жемчужиной посередине и еще пару горстей пуговиц разных цветов и форм. Гном снова водрузился на шкатулку.
Алексей положил все пуговицы в небольшой переносной сейф, закрыл его на кодовый замок. Через пару минут к магазину подъехало такси. Телефонным звонком Алексея уведомили о предоставлении услуги. Он вышел и молча сел в серебристую Тойоту Камри. Всего через пять или шесть минут продавец пуговиц был дома. Его встретила жена:
– Привет! Я Федора укладываю. Проходи пока на кухню, поешь. И тихонько, хорошо?
– Аня, я не голоден! Мне нужно поработать. Завтра главный день в жизни! Не жди меня. Я лягу поздно, если вообще успею лечь!
– Когда же это все закончится? Это просто невыносимо! – Анна схватилась за голову двумя руками.
– Когда закончится? Все только начинается! – улыбнулся Алексей. Сегодня сложно было испортить ему настроение.
– Алексей, завтра утром тебе сидеть с Федором. Я записана к стоматологу! А главный день в жизни – это твои проблемы!
– Ты пойми, от того, что я делаю, всем будет хорошо! Поверь мне, ты будешь довольна. Мне заплатят кучу денег! Не все сразу. Но увидишь, нам хватит!
– Ах, ах! Я уже устала это слышать! В любом случае Федор на тебе!
– Хорошо, – Алексей вздохнул и поцеловал жену в щеку. – Я вас очень люблю! Прости меня! Я знаю, что мало времени уделяю тебе! Но все, что я делаю, я делаю не только для себя, но в большей степени для вас, для тебя и сына!
– Спокойной ночи! Утром я накормлю, одену ребенка и бери его с собой! И смотри глаз с нашего сына не спускай! Там море! Следи, чтобы голову не напекло! Салфетки возьми антибактериальные! Вытирай руки чаще, чтобы были чистые! Смотри, чтобы камни не ел!
– Не беспокойся! Закончишь с зубами, приходи к стене! Это важно для меня. Слышишь, Ань?
Но Анна уже ушла. Федор захныкал и позвал ее. Вскоре из комнаты уже доносились укачивающие «а-а-а-а!» и отдельные строки колыбельных песен.
Алексей пригнувшись прошел под бельевой веревкой, на которой сушились ползунки и кофточки сына, трусики жены, его носки, майка и пару носовых платков. Открыл дверь в тайную комнату, отодвинув драцену. Первый раз за несколько лет дверь в его секретную мастерскую осталась не запертой. Первый раз за несколько лет, более, чем за десять, можно было заглянуть в тайную комнату и понаблюдать за Алексеем.
Всю ночь он готовился «к самому важному дню жизни». Все фрагменты, или, как он их называл, эпизоды нужно было пронумеровать и аккуратно упаковать для транспортировки. Во многих не хватало по одной-две пуговицы, и требовалось прикрепить каждую на свое долгожданное место. Это было не просто действие, не просто последняя капля в работе, это походило на ритуал, обряд, таинство.
Алексей, снова надев перчатки, доставал из сейфа по одной пуговице, рассматривал ее под увеличительным стеклом. Находил на больших листах, сложенных в стопках на столе, ее порядковый номер. Напротив описания пуговицы были отмечены ее координаты на эпизоде, указан код самого эпизода. Нельзя было допустить даже малейшей ошибки. Эти последние пуговицы были самым важным элементом мозаики. Они не меняли по сути внешний вид уже готовой картины. Им отводилась куда более важная и существенная роль – они вдохновляли, оживляли, одушевляли бездушные подобия, мертвые копии людей.
Когда все пуговицы заняли свои места, и Алексей получил от этого особое удовольствие, начался следующий, завершающий этап работы. Алексей ничего не изменял в готовых фрагментах, ничего не доделывал. Все уже было готово. Но он все же придирчиво всматривался в каждую картинку, разглядывал их перед упаковкой через специальные отдаляющие изображения линзы, которых у Алексея было множество.
Каждый эпизод, равный примерно квадрату со сторонами пятьдесят сантиметров, Алексей оборачивал бархатом, специально купленным у одного из поставщика пуговиц для магазина.
Затем эпизоды получали порядковый номер, показывающий координаты места на общем полотне. Буква обозначала ряд по горизонтали, цифра – по вертикали. Все как в игре «Морской бой» или шахматах. Обернутые и подписанные эпизоды складывались в большие картонные коробки, заклеивались скотчем и подписывались как отдельные тома энциклопедии – от А до Г, от Д до Ж и так далее.
Когда все было готово к транспортировке, начало светать. Осталось дождаться машину и проконсультировать мастеров, которым предстояло собрать всю картину, разместив ее на серой, известной всему городу и за его пределами, стене. Ближе к десяти часам ожидалась доставка покрытия из особого стекла, ударостойкого и влагонепроницаемого. Алексей перебирал в голове весь план действия, боясь что-то упустить, забыть, не проконтролировать. Сна не было ни в одном глазу. Но есть захотелось. Обжаренные Анной готовые куриные колбаски со сливочным маслом оказались очень кстати.
Ульяна подходила к променаду. Еще издалека она увидела Марка. Он стоял, такой огромный, с маленьким, аккуратненьким букетом садовых ромашек, который так и назывался «любит-не любит», и смотрел на море. Букет полностью отражал все переживания психотерапевта. После встречи с Ульяной он думал только о ней. Все, что он делал – делалось ради нее и для нее. Марк готовился к этой встрече так, как не готовился еще никогда ни к одной встрече в своей жизни. Он постригся. Тщательно побрился. Долго выбирая новую одежду, купил светлые брюки и темно-синий батник. Приобрел новую туалетную воду, потратив около часа в парфюмерном магазине. Марк почистил ботинки, которые впрочем не нуждались в чистке. Он долго думал, какие цветы следует подарить и встал сегодня пораньше, чтобы успеть забрать заранее заказанный букет в магазине. Марк приготовил завтрак для перекуса на берегу моря. Да, пожалуй, и все. Музыкантов он позовет чуть позже, сам споет серенаду, надует сто воздушных шаров, купит дорогое кольцо в другой раз, когда осенью, в конце октября, будет делать Ульяне предложение.
Ульяна думала только об исполнении сна. Договорившись встретиться недалеко от моря, она рассчитывала проверить, тот ли Марк человек или ей ждать другого. Сама встреча, то есть ее место и время, по мнению Ульяны, да и Юны, была достаточна необычной и судьбоносной, чтобы оказаться той самой встречей. Такой, какой она и представлялась эти последние годы. Ульяна пригласила Марка на открытие картины, о которой случайно узнала из листочка, найденного в книге. Что еще более мистическое и случайное могло произойти? Зачем придумывать что-то другое? Да, Ульяна была уверенна, что Марк – ее судьба. Но она прекрасно знала, что всего год назад точно также считала любовью всей жизни Эдика, а потом и Андрея. Ей нужны были неоспоримые доказательства.
Непомусен натягивал поводок в надежде вырваться на свободу и побегать вдоволь по берегу за мячиком, который Ульяна, конечно, тоже взяла с собой. Мячик был прокусан в нескольких местах, но главное что от этого он не переставал быть синим мячиком, точно таким же, как во сне.
На пляже еще было мало людей. Прохладная погода, утренний бриз, а главное вчерашняя поздняя пятничная вечеринка – вот три причины, по которым люди не спешили к морю. Две женщины, по видимому подруги, синхронно делали утреннюю зарядку, вдыхая морской воздух. Обе наизусть знали весь комплекс упражнений и даже не смотрели друг на друга. Руки в стороны, вверх, вниз. Приседание. Руки впереди.
Мужчина с годовалым ребенком строили замок из песка. Точнее отец строил, а сын всячески мешал, стараясь разрушить все более или менее походящее на какое-либо строение.
Шесть человек, четыре юноши и женщина с девочкой-подростком, уплыли довольно далеко от берега. Еще трое, два парня и девушка, стояли на мелководье, не решаясь зайти в холодную воду. Один из молодых людей, тот, что посмелее, погрозился обрызгать всех, быстро приведя обещанное в исполнение. Поднялся визг и крики. Непомусен встревожился и залаял.
Марк услышав собаку, вернулся в реальность из мечтаний и раздумий, и, наконец, заметил Ульяну, которая молча наблюдала на ним несколько минут.
– Как я рад, что ты пришла! Ой, ничего что на ты? – Марк протянул ромашки Ульяне.
– Привет! На «ты» – это хорошо. О чем ты так задумался? – Ульяна приняла букет и понюхала его. На кончике носа осталась желтая пыльца.
Марк улыбнулся – Ульяна с поцелуем цветов на лице выглядела еще милее.
– О тебе задумался! Я очень ждал этой встречи!
– Я тоже ждала, – Ульяна опустила глаза и немного покраснела.
На серой стене заканчивали монтировать картину Алексея Павловича Волкова. Трое рабочих в разноцветных футболках уже устанавливали защитный экран, который с этого дня каждый второй вторник месяца им предстояло отмывать от пыли и дождевых капель. Город должен был принять новый вариант выступления маляров с распростертыми объятиями. Картина была необыкновенна хороша и хотя состояла из пуговиц, то есть из довольно крупных «мазков», была очень живой. О каждом человеке, изображенном на картине, (а было их больше десяти, если считать отдаленные персонажи) можно было абсолютно точно рассказать всю подноготную, понять характер, узнать историю жизни, а всмотревшись и немного подумав, догадаться о мечтах и желаниях каждого. Ничего подобного еще не видел мир. Картина была прекрасна, и в то же время ужасна. Ужасна своей откровенностью, искренностью и отсутствием какой-либо тайны. Картина как-будто сама повествовала о себе, рассказывая даже то, что следовало бы держать в секрете. Экскурсоводы были не нужны. Единственное, что они могли бы рассказать, так это историю создания этого произведения, особенности подбора пуговиц и проделки маленького гнома, но об этом абсолютно точно не знал даже сам автор картины. Все остальное любой зритель видел и распознавал самостоятельно.
Сюжет картины проще некуда – песчаный берег, пляж, люди, пришедшие утром к морю с разными целями – кто-то плавает, кто-то делает зарядку, кто-то гуляет с собакой, мужчина играет с маленьким сыном. Вот молодая женщина, очень симпатичная и стройная, стоит в полуоборот. Рыжая собака, пытаясь поймать брошенный синий мячик, забегает в воду. Чуть дальше в море плавает мужчина. Он машет женщине рукой и улыбается.
Этим утром картина была похожа на зеркало, которая точно передавала все, что происходило, происходит или будет происходить вскоре на берегу, но только в какое-то определенное мгновение. Фотография, сделанная в нужную секунду. Даже не так. Множество фотографий, сделанных в нужную секунду и совмещенных в одну единственную. Нужной секундой являлся тот момент времени, который для каждого из героев картины был чуть ли не самым важным в жизни. По разным причинам и при разных обстоятельствах. Но именно тут, на этом самом месте.
– Марк ты видел картину?
– Да.
– Как она тебе?
– Именно об этом я тоже думал, пока тебя ждал. Она очень много рассказывает о людях. Слишком много. Та женщина с собакой… Ты позировала мастеру?
– Нет! Что ты? Она совсем не похожа на меня. Собака у нее такая же и только.
– Как ты можешь не замечать сходства? Это ты!
– Марк, нет меня на этой картине. А вот ты есть!
Марк засмеялся и решил, что лучше закрыть тему и не спорить по пустякам. «Женщины есть женщины, – решил Марк. – Они всегда думают, что выглядят лучше, чем их рисуют. И согласятся признать сходство только в случае обмана на картине. В том случае, когда художник открыто польстит даме и значительно приукрасит образ».
Картина на стене обладала еще одним странным свойством. Люди, которые были изображены на ней, не узнавали себя. Возможно, художник не смог сделать образы похожими. Все же другие видели не просто сходство, а полное совпадение копии с оригиналом. Эта особенность картины впрочем легко объяснялась восприятием человеком себя. Известно, что люди слышат свой голос не таким, как он звучит на самом деле и не узнают его при записи на диктофон. Конечно, каждый человек идентифицирует себя с изображением в зеркале или на фотографии. Но и тут не все так гладко. Если смотреться в зеркало трельяжа, можно и удивиться, как странно ты выглядишь, когда не смотришь сам себе в глаза. Да и с фотографиями дело обстоит не лучше. Если дать человеку серию его разных снимков, и попросить показать наиболее правдиво отражающий его лицо, он непременно выберет не тот, что покажет самый близкий и хорошо знающий его человек. Эти особенности восприятия все же не настолько причудливы, чтобы объяснить свойство картины. Люди видели на ней не совсем то, что было изображено.
Марк обнял Ульяну, она не сопротивлялась. Прижалась сильнее и положила руки ему на плечо.
– Как хорошо, что я нашел тебя! Ты такая хорошая! Все так хорошо.
– Хорошо. Да. Хорошо!
– Ульяна, я люблю тебя!
Ульяна не была готова ответить Марку на признание. Она уже любила его. Определенно. И кажется любила не один год. Но ей нужен был лишь знак, кивок головой матери, у которой ребенок просит разрешения пойти на вечеринку, жест рукой дирижера, показывающий музыкантам начало исполнения композиции, слово «Мотор!», которое выкрикивает режиссер на съемочной площадке.
Непомусен снова принес мячик, воспользовавшись этим Ульяна высвободилась из объятий и не сказала ни слова. Мячик полетел в море. Ульяна села не песок. Марк опустился рядом.
Он выглядел счастливым несмотря на молчание Ульяны. Счастливым, но немного задумчивым. Казалось, он решает, как пройдет вся остальная его жизнь во всех подробностях и мелочах. «Где они будут вместе жить? Какую кровать лучше купить? Какое постельное белье лучше выбрать, однотонное или с рисунком? Что заказать на второй день свадьбы? Как объяснить всем его женщинам о прекращении отношений уже ни на месяц и ни на год, а навсегда?»
Марк искал в песке красивые камушки среднего размера и кидал их в воду. Ульяна присоединилась к этому занятию. Однообразие действий прерывал только Непомусен, который прибегал с просьбой в глазах снова закинуть мячик как можно дальше. И Марк и Ульяна молчали. Но это молчание не было неловким. Наоборот оба чувствовали себя естественно и спокойно. Важно, что люди могут не только поговорить на общие темы, но и вместе помолчать об одном и том же.
Море так же монотонно и однообразно играло камнями и песком.
«Что приготовить для романтического ужина на двоих? Понравится ли Ульяне моя квартира? Заинтересует ли моя работа? Захочет ли она родить ребенка? Кто это будет мальчик и девочка? Как назвать малыша?»
Ульяна не задавала вопросов, она отвечала на них. «Мне нравится этот человек. Мы уже сидим на берегу, слушаем прибой и ищем красивые камушки. Рыжая собака приносит синий мяч». И, наконец, перед ней встал вопрос: «Может я сплю?»
– Я хочу, чтоб ты родила мне сына! – тихо сказал Марк, наблюдая за мальчиком с отцом.
«Точно сплю. Мой обычный сон! Я должна ответить то, что всегда отвечаю во сне? А что если я скажу что-то другое? Может от этого я проснусь? Я не хочу просыпаться!»
– Я обязательно рожу от тебя ребенка!
Непомусен снова подбежал к Ульяне, но мяч не отдал. Лег и принялся его грызсть. Разгрыз мяч на две части – другого исполнения сна не будет.