Параллели вселенных: Хранители

Даниэль, закрыл глаза и опустил голову. Теплые и соленые слезы покатились по его щекам. Вместе с этим ливнем, так внезапно хлынувшим с небес, он отпускал отца навсегда.

Дождь закончился так же быстро, как и начался. Постояв еще не много, жители начали расходиться. Даниэль, оставшись один на помосте, почувствовал такую небывалую легкость в душе, о существовании которой, он даже и не подозревал.

– Ты нашел ее, – слегка улыбнувшись, прошептал он.

Но улыбка недолго была на его лице. Он вспомнил про Элизабет, которая так и не пришла. Даниэль снова помрачнев, направился к ней в купол. За его спиной раздались далекие отзвуки рокота грома.

****************************

Элизабет ходила взад и вперед, нервно измеряя шагами деревянный пол купола. Мысли безостановочно носились в ее голове, устраивая бешеные скачки. Она пыталась найти решение, найти возможность покинуть поселение незамеченной. Но как ей это сделать, она не понимала.

«Все и вся как на ладони, – размышляла она, – стоит мне выйти из купола, я сразу окажусь на виду у всех жителей. – А ночью? Ничего не изменит. Она, конечно, укроет меня своей темнотой, но вода? Плыть до берега? Как? Лодка. Я не смогу взять ее незамеченной. А кто сможет? Кто-то свой. Кто? Кто здесь свой для меня? Рэй! – осенила ее идея. – Нет. Я не могу снова подвергнуть его опасности», – тяжко выдохнула она, сосредоточенно ведя внутренний диалог, даже не замечая человека, который уже вошел и стоял на пороге ее купола, наблюдая ее нервные метания из стороны в сторону и напряженное от размышлений лицо.

Краем глаза Элизабет заметила мужской силуэт, молчаливо стоявший в сторонке и наблюдавший за ней. Она остановилась и повернула голову в его сторону. Нахмурив брови и недовольно поджав губы, Элизабет отвернулась, подошла к окнам и, сложив руки на груди, встала к незваному гостю спиной, демонстрируя свое недовольство.

– Даже не спросишь, зачем я пришел? – обратился к ней Генри с самыми добрыми намерениями, проходя вперед небольшой комнаты.

– Незачем и спрашивать, – раздраженно ответила ему Элизабет, не поворачивая головы.

– Все же, думаю, тебе будет интересно узнать, – напрашивался на общение Генри.

– Давай я за тебя отвечу, – опять огрызнулась она, – уговаривать меня пришел, как и все остальные, – повернулась Элизабет к нему лицом, уже поставив руки в бока.

– Не угадала, – щелкнул Гени пальцами почти перед ее носом. – Рэй не упомянул, что ты такая злыдня, – начал отшучиваться он, пытаясь разрядить обстановку, накаленную до кончиков бахромы подхватов занавесей.

– Шутник, – не сильно, ударила она рукой по его пальцам, зависшим в щелчке рядом с ее лицом. Элизабет отошла от окна, встав посередине комнаты и, повернулась к Генри лицом.

Не имея ничего против Рэя и понимая, что это его брат – она смягчилась.

– Так зачем же ты пришел? – взяв себя в руки, спросила она, смотря ему прямо в глаза.

– Помочь, – коротко и просто ответил Генри.

От удивления, брови Элизабет поползли наверх. Она начала хлопать ресницами, открывать и закрывать рот, словно рыба, хватающая воздух, отрывисто взмахивать руками.

– Но почему? – только и смогла вымолвить Элизабет, совершенно не понимая, зачем юноше из другого клана ей помогать.

– Ты же все равно уйдешь, – беспечно бросил он ей. – Решил помочь тебе выбраться не замеченной.

Не услышала она в его словах ни капли бахвальства или желания погеройствовать, ни ненависти к ней, ни злости.

– А ты дорогу-то знаешь? Помощник, – захотелось съязвить Элизабет.

– Не хуже тебя, – лукаво улыбнулся он ей. – Собирайся, – быстро сменил он, шутливый тон на серьезный. – Как только солнце зайдет за горизонт – будь готова. Я вернусь за тобой, – сказал Генри и поспешно вышел из купола.

Элизабет замерла, будучи совершенно растерянной. Безмолвно провожая Генри взглядом, она наблюдала за тем, как он удаляется от купола и не верила в то, что тут только что произошло. Повернув голову и медленно осматривая опустевшую комнату, ее взгляд упал на кровать, куда она и направилась, плюхнувшись на ее мягкие перины. Элизабет лежала, раскинув руки в разные стороны, и смотрела в ячейки окон потолка, которые сейчас были закрыты тканями, а свет проникал лишь через боковые окна. Она думала и думала, что же на самом деле движет Генри. Но не найдя вразумительного ответа, она начала считать балки в потолке, соединяющие собой купольную конструкцию.

Находясь, словно в оцепенении, Элизабет пролежала не меньше часа. Наконец, она повернула голову и, посмотрев в окна, увидела, как небо начало окрашиваться в яркие краски.

«Вечер будет превосходным», – размышляла она, наблюдая за тем, как быстро один цвет сменяет другой.

Белесые, рваные края пузатых облаков были подсвечены лучами солнца, переливаясь в их свете от бело-золотистого до янтарно-персикового, переходящего в полыхающий-оранжевый. Постепенно краски меркли, уступая свое место спокойным и холодным сине-фиолетовым оттенкам.

Понаблюдав еще немного за этой красотой, сотворенной щедрой рукой природы, она поднялась с постели и подошла к комоду. Элизабет открыла средний ящик и достала оттуда свой плащ. Встряхнув и расправив черную материю, она держала ее в руках перед собой, и смотрела на нее, погрузившись в воспоминания. Он вернул Элизабет в то счастливое время, проведенное вместе с Даниэлем.

Она вспомнила как перед поездкой в поисках упавшего луча, мама накинула ей его на плечи и крепко обняла, благословляя в дорогу. Как она укрывалась, согреваясь под ним, сидя ночью в заброшенной пещере в ожидании смерти от неизвестных животных. Как она пробиралась по ночным улицам поселения клана Земли, укутанная им с головы до ног. Как она бежала по долине, в которой начиналась кровавая бойня, а края плаща развивались в искрах бушевавшего пламени. Как он снова укрывал ее, когда она уснула, сидя рядом с Даниэлем, под цветущей кроной размашистого дерева.

– Даниэль, – произнесла она его имя, едва шевеля губами вернувшись из былого мира в реальный.

Она накинула плащ на плечи. Закрыла глаза, уютно закутавшись в его материи, вдохнула всей грудью его запах.

«Даниэль», – снова повторила она мысленно, его имя. – Что ты наделал? – прошептала она вслух, чувствуя, как по коже пробежали мурашки, а на глаза начали накатывать слезы. – Я не могу, не могу поехать с тобой, только не сейчас. Не могу быть с тобой. Может быть, потом, может. Но не сейчас, – прерывисто и поверхностно дышала Элизабет, бормоча фразы себе под нос и чувствуя, как к горлу подступает комок, а на глаза накатывают предательские слезы.

По вискам начали бить многочисленные молоточки, выстукивая в ее голове чеканный ритм. Элизабет зажмурила глаза, понимая, что еще чуть-чуть, и она упадет. Схватившись рукой за комод, она пошатнулась. Задержавшись за ручку ящика, Элизабет не упала, а выдвинула ящик чуть вперед. Из него донеся стеклянный перезвон. Что-то перекатилось и, звякнув, ударилось о деревяшку.

«Не припомню, чтобы у меня в ящиках лежало что-то из стекла», – пронеслась мысль в ее голове, которая все также нещадно болела, разрываемая на кусочки набатом колоколов.

Немного помедлив, она положила пальцы на виски, массируя их круговыми движениями. Боль начала отступать.

– Хорошо, – шептала она. – Хорошо, – продолжала она на них плавно надавливать.

Открыв глаза, Элизабет увидела, что солнце уже почти закатилось за горизонт. Ночь, вступая в свои права, начала укрывать небо темным полотном, расшитым серебряными звездами. И лишь на самом краю неба, солнце все еще полыхало оранжевым цветом, не желая отступать.

– Ты тоже борешься, за свое право быть, – печально улыбнулась она, вдруг спохватившись.

Элизабет схватила небольшую тканую сумку, лежащую в том же ящике, где был плащ. Бросила в нее кое-какие вещи, прикрепила к поясу флягу с водой и меч, который так и не отдала отцу.

За стенкой послышался стук. Она огляделась по сторонам, чтобы удостовериться, что уши ее не обманывают и стук действительно доносится снаружи. Кто-то подплыл к ее куполу. Отрывистые удары послышались снова. Она, высунув нос из-за полотна, огляделась настолько, насколько ей позволяла приоткрытая ткань. Чуть поодаль начали собираться люди. Они несли в руках цветы. Слева от нее была лодка, подошедшая совсем близко к помосту и ее куполу. Фигура, сидевшая в лодке, приподняла голову и теперь, можно было лучше разглядеть лицо. «Генри», – подумала Элизабет и уже была готова выйти из купола, как ей вдруг показалось, что она услышала стеклянный перезвон. Повернув голову и посмотрев на приоткрытый ящик комода, она быстро к нему вернулась, заглянула внутрь и увидела там пару пузырьков. Она достала их, повертела в руках. К пузырькам была прикреплена цепочка, скреплявшая их вместе. Генри снова постучал по куполу, теперь уже более настойчиво. Элизабет быстро перекинула цепочку через голову, одев свою находку на шею и спрятав под тканью рубашки. В считаные секунды она оказалась снова у выхода, приоткрыла ткань, окинула взглядом поселение и украдкой, выскользнув из купола – юркнула в лодку.

– Ложись вниз, – шепотом приказал ей Генри.

Та нырнула на дно лодки, словно рыба, уютно там устроившись и прикрывшись поверх своим плащом.

– Вот и славно, – прошептал Генри, налегая на весла, бесшумно разворачивая лодку носом к берегу.

Отплыв незамеченными, как показалось Элизабет на достаточное расстояние, она решилась высунуться из-под плаща и посмотреть, насколько далеко от них находится поселение. Чуть привстав, она приподняла край материи, укрывавший ее голову, и выглянула из-под нее. Элизабет увидела яркое свечение, охватившее ту часть клана, где было большое скопление людей. Вероятно, там и проходила процессия прощания. Элизабет тяжело вздохнула, понимая, что сейчас совершает, но продолжила наблюдать за происходящими событиями.

– В воду тоже посмотри, – донеся до нее приглушенный голос Генри.

Элизабет, чуть подалась вперед, ближе к краю лодки и опустила глаза за корму. Издав удивленно – восторженное «о-о-о», она не могла поверить в увиденное. Под водой тоже светились огоньки. Они были не такие яркие, как свечение окутавшее поселение, но вполне заметные глазу. Перепрыгивая взглядом с одного подводного огонька на другой, она видела, что толща воды размывала их свет еще больше, отчего они были похожи на огни, зажигаемые в ее поселении в туманные ночи – блеклые, с нечеткими очертаниями, но такие теплые, такие магические и притягательные. Она не могла налюбоваться на них, как вдруг, заметила движение – огоньки собирались в стайки и двигались к поселению. Вот одна стайка, вот вторая и так повсюду. Неожиданно все поселение озарилось ярким светом луча, который поднимался столбом к самому небу. Элизабет склонила голову и прикрыла глаза рукой, а Генри зажмурился, отведя голову в сторону. Так же быстро, как свет зажегся, так быстро он и погас. Сразу после этого, над поселением пролился небывалый дождь, который очень быстро закончился. Они оба открыли глаза и поняли, что находятся в кромешной темноте. Лишь тусклое сияние фонариков поселения, маячило где-то там, вдалеке, напоминая им обоим, что жизнь продолжает течь своим чередом.

Наконец, лодка мягко уперлась в галечный берег, а камушки зашуршали по корме. Волны шумели, медленно набегая на сушу и нежно облизывая ее языками, плавно откатывая обратно, в свои водяные пристанища. Через пару мгновений, они возвращались снова, раз за разом, повторяя свой многовековой бег.

Генри и Элизабет, выйдя из лодки и ступив ногами на землю, понимали, что их путь начался снова. Где-то вдалеке послышались раскаты и стрекотания грома…

Глава 6

Дева выглядывала из-за воздушных занавесей окна своей спальни, выходившего в небольшой сад. Она с интересом наблюдала за игрой, которой Даррен занимал Альму. На лице Девы то и дело мелькала едва заметная улыбка. Со двора доносился громкий и веселый детский смех. Даррен бросал ей в руки белый шар, наполненный вязкой массой. Стоило Альме его упустить, как шар падал на мохнатый зеленый ковер и рассыпался на множество мелких разноцветных шариков, прячущихся в травинках. Но как только Альма касалась своим маленьким пальчиком хотя бы одного из них, остальные наперегонки бежали к нему, снова собираясь все вместе и формируя прежних размеров шар. Их игра повторялась снова и снова, и, похоже, нравилась обоим. Даже Даррен, большой, серьезный и, как правило, хмурый – наслаждался игрой и озорным смехом этой маленькой непоседы, которая, за все время их общения, стала ему словно родной дочерью. На его лице тоже мелькала довольная улыбка. А иногда, когда он брал девочку своими ручищами и подкидывал высоко вверх, заливистый и довольный смех Альмы, заполнял всю тишину мира Хранителей, оглашая, что тут течет жизнь.

Высокие и густые заросли стен зеленых кустов, со всех сторон окружали их дом, выстроившись в квадрат, словно Защитники, оберегавшие покой. Каждый дом, находившийся тут, был похож один на другой как две капли воды. Однако жители никогда в них не путались, потому что над каждым домом возвышался флюгер, рисунок которого был уникальный в своем исполнении и любой без труда мог найти свое жилище. Еще одна проблема, с которой в первые дни пришлось столкнуться этой новоиспеченной семье – лабиринты. Мало того что дома были во владении геометрически идеально выстроенных квадратов, но и все улицы, которые вели к центральному замку, величественно возвышавшемуся над зелеными насаждениями – представляли собой один сплошной лабиринт. Проходя по нему в первый раз, Дева думала, что никогда не запомнит эти извилистые повороты. Она даже спросила о карте, но ее, конечно же, тут не существовало.

– Все в твоей голове, – шепнул Деве Хранитель – Питер, загадочно улыбаясь и проводя их к дому через лабиринт. Он первым встретил гостей в замке по прибытии, и любезно показал им, как тут все устроено.

Эта фраза надолго запала Деве в сознание и она думала, чтобы это означало, ведь в ее голове были те знания, которыми одарили ее Создатели. В голове Даррена были знания, подкрепленные опытом, а вот в голове у Альмы, пожалуй, еще ничего не было – делала тогда выводы она.

«Интересно, вспомнит ли малышка когда-нибудь о своих родителях?», – размышляла Дева, продолжая выглядывать из-за занавесей.

Вдруг, шар, с которым играли Даррен и Альма, попал прямо в стекло окна, из которого она смотрела, и растекся по нему своей белесой, полупрозрачной массой. Дева скривила недовольную гримасу, и, отпустив край тонкой ткани – отошла от окна.

Дева привыкла тут жизнь. Привыкла ко времени, которое тут текло иначе. Особенно это было заметно по Альме. Она, то замедлялась в росте, то вырастала на несколько сантиметров за пару дней, отчего ей приходилось вести календарь земных дней, чтобы не запутаться в точном отсчете века Альмы, а Даррену еженедельно ставить зарубки на колонне в кухне дома. Время прыгало, но для бессмертных – это было совсем незаметно. Создатели знали об этой неравномерности, но они не могли и догадываться, как оно отразится на человеческом дитя. Поэтому, заметив эту проблему, они начали задумываться о том, чтобы отправить девочку в мир Защитников. Посмотреть, как она будет расти там. Создатели, конечно же, никого не посвящали в свои планы, продолжая безмолвно наблюдать за дитя земли, переданным однажды Деве и Даррену. Сам верховный Хранитель – Тарон, дал им четкие инструкции и указания по воспитанию ребенка. Остальные Главные Харнители, которым были представлены гости, называли себя Герей и Аркан.

Они величественно восседали на каменных тронах, выполненных из монолита трех разных камней. Все они расположились в центре главной залы на пьедестале, в форме круга. Трон Тарона был полностью белого цвета, с переливающимся на свету частицами вкраплений – кварц. Трон Герея стоял по левую руку от Тарона, и был темно-синего цвета, с растекающимися золотом реками – лазурит. Трон Аркана находился, справа от Тарона и был цвета густой крови, единственный чистый цвет, без каких-либо примесей – гранат.

Каждый из тронов смотрел прямо на высокие и массивные входные двери, доходившие почти до потолка. Между дверьми располагались вытянутые арочные окна. Сквозь них проходил яркий солнечный свет, освещавший всю мраморную залу. В центре же пьедестала за спинками тронов, возвышалась тонкой резьбы колонна, искусно выполненная в камне, упираясь своим острием в основной купол замка. Всего куполов было пять. Самый большой, возвышающийся над пьедесталом и четыре поменьше, каждый на углу квадратного строения. Все они были совершенно прозрачными. Как же удивилась Дева, выйдя из Хрустального дворца в сопровождении Питера, обнаружив, что снаружи величественная постройка полностью деревянная.

– Но ведь внутри все из камня? – изумилась Дева, недоверчиво пощупав наружную стену. Она поежилась, припоминая, какой в зале стоял холод, и каким суровым взглядом на них смотрели главные Хранители, словно на бесполезных букашек.

– Верно, – подтвердил Питер, – внутри камень, снаружи дерево. Хитро придумано, согласись? – подмигнул он ей, но о назначении этой задумки ничего не рассказал.

Дни в этом мире всегда были ясными. Солнце исправно поднималось над горизонтом и закатывалось за него, освещая и согревая планету Хранителей своими ласковыми лучами. Ночное небо озарялось парадом других миров, среди которых была и бледная Луна, выглядевшая на их фоне еще более одинокой и безликой. Всего тут было в изобилии. За зелеными лабиринтами, окружавшими замок Хранителей, на многие мили жили народы этого мира. Все было устроено точно так же, как и в прежнем земном мире. Полноводные реки протекали по изумрудным полям, и пряталась в тенистых лесах, превращаясь в очи озер. Серебристые макушки гор величественно возвышались над густыми лесами. Бескрайние плодородные земли простирались от одного обозримого края до другого. Казалось, что тут все идеально и народы живут, вполне себе счастливо.

С прибытием гостей, течение их жизней не нарушилось. Жители радушно их приняли, продолжая, как и всегда, трудиться и радоваться каждому дню. Даррен видел, как все они были сплочены, точно так же как и на его планете, точно так же как и в те времена, когда он бывал здесь раньше. Казалось, ничего с тех пор не изменилось, только сейчас он был допущен жить в доме лабиринтов, и посвящен в то, как передвигаться между ними. Обычно Хранители не делились этими тайнами с гостями из других миров, отправляя их сразу после прибытия за пределы своих предместий. Но в этот раз, статус гостей был сильно повышен благодаря наличию дитя, которое было большой милостью даровано погрязшим в ненависти людям земли и которое, они с такой легкостью утратили. Из-за неравномерного времени, земные дети не допускались в мир Хранителей, поэтому пришествие, стало для жителей тоже чудом и всем хотелось на него посмотреть. Однако было повелено не выпускать дитя и его наставников за пределы лабиринтов в течение двенадцати лет, так же как и жителям мира Хранителей было объявлено о том, что они не могут быть допущены к ребенку до истечения этого срока. В основу такого решения было положено и непонимание Создателями сущности дитя. Они не знали, на что оно будет способно, как себя проявит, и как будет расти. На всем пути его взросления, они были намерены всегда присутствовать рядом, наблюдая и направляя его руками наставников.

Все жители мира Хранителей были частью нечто большого и все они это понимали, принимая. Главные Хранители наблюдали за своим народом, но не со стороны, как в случае с Создателями, а непосредственно участвуя в их продолжительных жизнях. Любой мог обратиться к ним с прошением или поделиться радостью, любой мог быть принят главными Хранителями, которые очень дорожили своими жителями, потому что каждый был кирпичиком, клеточкой большой системы воспоминаний и хранения знаний. И каждый житель знал, за что он несет ответственность и с чем он неразрывно связан. Именно поэтому Создатели выбрали мир Хранителей в качестве первой точки отсчета для взросления и воспитания земного дитя.

Деревянная дверь с шумом распахнулась и в просторную комнату вбежала Альма. Она быстро спряталась за длинной атласной юбкой лимонного цвета Девы, когда в ту же минуту в комнате появился Даррен загрохотав по дощатому полу сапогами. Альма вцепилась одной рукой в ткань юбки, а другой прикрывала ротик, стараясь не рассмеяться в полный голос. Дева пристально и вопросительно посмотрела на Даррена, который, недовольно глядя на нее, опустил глаза вниз, указывая на свои ноги. Дева проследовала взглядом за ним и, увидев, что его сапоги облеплены разноцветными шариками, сама, не сдержавшись, прыснула смехом.

– Извини, – проглатывая смешинки и гладя рукой по голове Альму, которая уже вышла из-за ее юбки и хитро поглядывала на Даррена, – но это очень смешно, – произнесла Дева.

Даррен, встав на одно колено и поравнявшись ростом с Альмой, внимательно смотрел на нее. Она подошла к нему без страха, остановившись прямо перед ним.

– Убери это, – строго сказал он ей, имея в виду, прилипшие к его сапогам шарики.

Альма не отводила от него взгляда, и не шевелилась. Она внимательно смотрела ему в глаза. Даррен почувствовал, что ему стало как-то не по себе, как будто из него высасывают всю его жизнь, несмотря на то, что он был бессмертным. Все предметы, окружавшие его, начали терять яркость своих очертаний, превращаясь в мутные и поблекшие картинки. Он попытался отвести взгляд от Альмы, но не смог. Дева, стоявшая позади девочки, увидела, как шарики начали поочередно отлепляться от сапог Даррена, поднимаясь на уровень роста малышки. Шарики зависли в воздухе, медленно вращаясь вокруг своей оси, а лицо Даррена постепенно становилось белым, переходя к пепельно-серым оттенкам. Дева быстро сделала шаг и подошла вплотную к Альме, накрыв руками ее темного цвета стекла очков, которые точно повторяли очертания ее лица и сидели на ней как влитые. Шарики с хлюпающими звуками попадали на пол, превратившись в разноцветные лужицы. Даррен закрыл глаза, наклонив и отведя голову чуть в сторону. Альма все еще не двигалась, но через несколько секунд она положила свои теплые ладони поверх рук Девы и глубоко вдохнула. Дева убрала руки с ее лица и девочка, развернувшись к ней, уткнулась вздернутым носиком в ее юбки. Она обхватила ноги Девы и прижалась к ней, словно в поисках защиты.

Даррен пришел в себя не так быстро. Простояв на одном колене несколько минут, он, наконец, открыл глаза, поднял голову и посмотрел на Деву. Она была встревожена тем, что сейчас произошло.

– Что-то новенькое, – попытался отшутиться он, медленно вставая на ноги.

– Обсудим позже, – серьезным, но мягким голосом сказала она Даррену.

Дева, погладив малышку по кудрявым завиткам золотистых волос, взяла ее на руки и унесла в детскую, оставив Даррена стоять в комнате одного.

Даррен, походив туда-сюда, остановился на том же месте, где ранее расплылись разноцветные лужицы. Теперь перед ним лежал шар. В недоумении оглядевшись по сторонам, он, совершенно не понимал, как такое могло произойти.

– Фокус удался, – послышался позади тихий голос вернувшейся Девы.

– Как она это сделала? – изумленно и с опаской посмотрел на нее Даррен.

– Что именно? – с наигранным непониманием спросила Дева, взметнув брови вверх.

– Собрала их вместе! – начинал Даррен нервничать и повышать голос.

– Похоже, наша девочка получила подарок, – мягко улыбнувшись, ответила Дева.

– Перестань уже говорить загадками и отвечай прямо, – настаивал Даррен.

– Ей даровано управлять жидкостями, – спокойно сказала Дева, садясь за стол, – полагаю, подарок был передан через Элизабет.

Даррен тоже подошел к столу и сел за него, устроившись напротив Девы.

– Помнишь падение Элизабет в воду? – посмотрела она вопросительно на него.

Даррен кивнул, но, похоже, не мог понять, к чему она клонит. Дева молчала, продолжая испытующе смотреть на него, выжидая, когда он догадается.

– Дана, – наконец произнес он.

– Молодец, – довольно ответила она.

– Ты хочешь сказать, что Дана, дала Альме способность управления водой? – снова изумился Даррен.

– Так я и сказала, – подтвердила Дева, кивая головой и соглашаясь с ним.

– Но я же не жидкость! – вдруг возмутился он и резко встал со стула, – ты понимаешь, что эти чертовы шары, висели в воздухе не сами по себе! Она всегда, всегда прикасалась к ним, чтобы собрать их вместе. Сейчас она их не трогала. Какого черта они все зависли… вместе со мной?! – негодовал он, начав снова расхаживать по комнате.

– Я думаю, что она пыталась ими управлять через тебя, – рассуждала Дева, – в конце концов, ты ведь тоже состоишь из жидкости, – пожала она плечами, снисходительно посмотрев на него.

Даррен остановился, метнул на нее недовольный взгляд и продолжил мерить комнату шагами.

– Она пробует свои дары в действии, – тихо и задумчиво произнесла Дева, глядя в окно, – и все было бы хорошо, если бы она не стала вытягивать из тебя все силы, опустошая словно бочку. Твой цвет кожи напомнил мне золу из камина, – с сочувствием посмотрела она на Даррена, отвернувшись от окна.

– Слишком буквальное сравнение, – скривил губы Даррен и вернулся к ней, сев обратно за стол. – Ты понимаешь, что она могла и не остановиться? – со всей серьезностью посмотрел он Деве в глаза.

– Да, – выдохнула она, отведя взгляд и уставившись на поверхность стола, – но она еще совсем ребенок. Она научится. Мы ее научим, – посмотрела она на него широко распахнутыми и воодушевленными глазами. – И, – запнулась она, – о том, что произошло, нужно доложить Хранителям, – ее взгляд быстро стал серьезным.

– Ладно, сообщу, – ответил ей Даррен, а в его голосе слышалось одолжение, – но мы посланы сюда не в качестве наставников, а в качестве подопытных, имей это в виду, – предупредил ее Даррен, вставая из-за стола и направляясь к выходу.

– Я и не питала никаких иллюзий, – прошептала Дева, провожая взглядом Даррена.

В детской послышался шум. Дева встала и направилась туда, проверить все ли в порядке. Но только она вошла в коридор, как увидела Альму, уже стоящую в проеме открытых дверей, словно поджидавшую ее.

– Я напугала его? Сделала что-то неправильно? – задавала она вопросы, внимательно глядя на Деву, сквозь темные стекла своих очков.

Дева точно знала, что малышка расстроена и напугана. Даже несмотря на то, что она лишь едва могла рассмотреть ее глаза, за несколько лет общения с Альмой, она понимала любые изменения в ее настроении.

– Наверное, Даррен не ожидал, что ты умеешь так делать, поэтому немного перенервничал. Так бывает, – подошла к ней Дева и, взяв ее хрупкую ручку в свою ладонь, присела так, чтобы быть на одной с ней высоте. – Ты сделала так, как почувствовала в тот момент, в этом нет ничего дурного, – говорила она, доверительно смотря на Альму, – только в следующий раз, давай попробуем не доводить Даррена до таких глубоких переживаний, и потренируемся перед тем, как ты повторишь это еще раз? – предложила ей Дева.

– Хорошо, – согласилась Альма, – я могу выйти в сад?

– Конечно, пойди, погуляй. Даррен скоро вернется, и можете еще поиграть, а потом ужинать, – уже выкрикивала последние слова Дева, наблюдая за быстро выбегающей на улицу Альмой. – Непоседа, – мягко произнесла она, отправившись на кухню.

В это время Даррен уже вышел из лабиринтов живых растений и приближался к замку. Питер, неожиданно выскочивший прямо перед ним, казалось, появился из неоткуда. Даррен, от неожиданности, выкинул руку перед собой, остановив Питера и прижав его спиной прямо к стене из кустов.

– Хватит выпрыгивать, словно тень из лесной чащи! – недовольно рыкнул он, на безобидную выходку Питера.

Тот, подняв обе руки вверх, шутя, сказал:

– Сдаюсь на милость победителя.

Даррен, закрыв глаза и тяжело выдохнув, отпустил руку, пригвоздившую его к прочным и колким веткам изгороди лабиринта. Питер, наконец, ощутив землю под ногами, поправляя и отряхивая стеганую куртку, сшитую аккурат по его фигуре, понял, что Даррен не в духе и, нахмурив брови, спросил:

– Тебя кто-то укусил за … – промолчал он, – что ты брызжешь ядовитой слюной, направо и налево?

– Укуси-ЛА, – сделал он ударение на последнем слоге.

– О-о-о-о, – многозначительно произнес он. – Далеко вы продвинулись, – подмигнул ему Питер.

– Что? – непонимающе посмотрел на него Даррен. – ЧТО? – спросил он еще раз, повышая голос, поняв, к чему тот клонит. – Что за глупости ты мелешь, – возмутился он, – почему же мне так везет на новых знакомых?! Один Лео был вменяемый, но его оставили на Земле, – негодовал он, – теперь приходится сидеть тут и мириться со всем и вся.

– Ну, прости, что имеем, то имеем. Ты зачем пожаловал во дворец? – поинтересовался Питер.

– Доложить о происшествии с дитя, – успокоившись, ответил Даррен.

– Что же ты сразу не сказал, – начал суетиться Питер, быстро зашагав к дворцу и чуть ли не подталкивая вперед Даррена.

– А зачем бы еще мне сюда является? – удивился Даррен.

– Верно, – согласился Питер.

Узкие дорожки лабиринтов, все, как одна ведущие ко дворцу, были щедро присыпанные мелкими угловатыми камушками серого цвета. Они выходили к более просторным дорогам, которые были аккуратно выложены в спирали рисунков плоскими белыми и черными камнями. Такие ахроматические узоры украшали изумрудно-зеленый газон, раскинувшийся перед строением, своими витиеватыми изгибами, напоминая распустившиеся в камне цветы.

Деревянную конструкцию, щедро украшенную резными элементами, венчали четыре башенки с прозрачными куполами. Узкие колонны, подпиравшие не только входы, но и вытянутые арочные окна, создавали впечатление невесомого, парящего в воздухе строения. Однако Даррен знал, что это только иллюзия. Внутри стены и полы были мраморные – гладкие и блестящие, напоминавшие ему безмятежные водяные просторы в отражении лунного света, или, на худой конец – зеркало в трещинах. И только троны верховных Хранителей – белого, синего и красного цветов, были единственными цветными пятнами, радовавшими глаз в этом блеклом царстве.

Высоченные, под самый потолок двери с легкостью распахнули свои створки перед Дарреном, приглашая его войти. Питер, вытянув руку, пропустил его вперед, а сам остался стоять позади него. Как только Даррен вошел внутрь, двери за ним моментально захлопнулись. Во внушительных размерах зале было настолько тихо, что он мог расслышать собственное дыхание и, казалось, что даже звук падения на пол пылинок был для него различим. Оглядевшись по сторонам, он никого не обнаружил.

– Тихо, холодно и пусто, – сказал он и, постояв еще немного, сделал шаг по направлению к тронам, окружавшим резную колонну точно стражники.