Полное собрание стихотворений

6. “Наконец-то встретила…”

Наконец-то встретила

Надобного – мне:

У кого-то смертная

Надоба – во мне.

Что для ока – радуга,

Злаку – чернозем —

Человеку – надоба

Человека – в нем.

Мне дождя, и радуги,

И руки – нужней

Человека надоба

Рук – в руке моей.

Это – шире Ладоги

И горы верней —

Человека надоба

Ран – в руке моей.

И за то, что с язвою

Мне принес ладонь —

Эту руку – сразу бы

За тебя в огонь!

11 сентября 1936

<7>. “В мыслях об ином, инаком…”

В мыслях об ином, инаком,

И ненайденном, как клад,

Шаг за шагом, мак за маком —

Обезглавила весь сад.

Так, когда-нибудь, в сухое

Лето, поля на краю,

Смерть рассеянной рукою

Снимет голову – мою.

5 – 6 сентября 1936

Савойские отрывки

<1>. “В синее небо ширя глаза…”

В синее небо ширя глаза —

Как восклицаешь: – Будет гроза!

На проходимца вскинувши бровь —

Как восклицаешь: – Будет любовь!

Сквозь равнодушья серые мхи —

Так восклицаю: – Будут стихи!

<2>. отрывки из марфы

Проще, проще, проще, проще

За Учителем ходить,

Проще, проще, проще, проще

В очеса его глядеть —

В те озера голубые…

Трудно Марфой быть, Марией —

Просто…

И покамест................

Услаждается сестра —

Подходит..................

– Равви! полдничать пора!

Что плоды ему земные?

Горько Марфой быть, Марией —

Сладко…

Вечен – из-под белой арки

Вздох, ожегший как ремнем:

Марфа! Марфа! Марфа! Марфа!

Не пекися о земном!

Стыдно Марфой быть, Марией —

Славно…

Бренно Марфой быть, Марией —

Вечно…

…Все-то мыла и варила…

Грязно Марфой быть, Марией —

Чисто…

<3>. отрывки ручья

Подобье сердца моего!

Сопровождаем – кто кого?

Один и тот же жребий нам —

Мчать по бесчувственным камням,

Их омывать, их опевать —

И так же с места не снимать.

Поэт, ………….................

Сопровождающий поток!

Или поток, плечом пловца

Сопровождающий певца?

........ где поток —

Там и поэт…

…Из нас обоих – пьют

И в нас обоих слезы льют

И воду мыльную...........

............... …в лицо не узнают.

Сентябрь 1936

“Когда я гляжу на летящие листья…”

Когда я гляжу на летящие листья,

Слетающие на булыжный торец,

Сметаемые – как художника кистью,

Картину кончающего наконец,

Я думаю (уж никому не по нраву

Ни стан мой, ни весь мой задумчивый вид),

Что явственно желтый, решительно ржавый

Один такой лист на вершине – забыт.

20-е числа октября 1936

“Были огромные очи…”

Были огромные очи:

Очи созвездья Весы,

Разве что Нила короче

Было две черных косы

Ну, а сама меньше можного!

Всё, что имелось длины

В косы ушло – до подножия,

В очи – двойной ширины

Если сама – меньше можного,

Не пожалеть красоты —

Были ей Богом положены

Брови в четыре версты:

Брови – зачесывать за уши

.......................……………

................. За душу

Хату ресницами месть…

Нет, не годится! ...........

Страшно от стольких громад!

Нет, воспоем нашу девочку

На уменьшительный лад

За волосочек – по рублику!

Для довершенья всего —

Губки – крушенье Республики

Зубки – крушенье всего…

Жуть, что от всей моей Сонечки

Ну – не осталось ни столечка:

В землю зарыть не смогли —

Сонечку люди – сожгли!

Что же вы с пеплом содеяли?

В урну – такую – ее?

Что же с горы не развеяли

Огненный пепел ее?

30 сентября 1937

“Опустивши забрало…”

Опустивши забрало,

Со всем – в борьбе,

У меня уже – мало

Улыбок – себе…

Здравствуй, зелени новой

Зеленый дым!

У меня еще много

Улыбок другим…

22 марта 1938

“Ох, речи мои морочные…”

…Ох, речи мои морочные,

Обронные жемчуга!

Ох, реки мои молочные,

Кисельные берега!

<Май 1938>

“Ох, речи мои морочные…”

…Так, не дано мне ничего,

В ответ на праздник, мной даваем.

Так яблоня – до одного

Цветы раздаривает маем!

Стихи к Чехии

сентябрь

1. “Полон и просторен…”

Полон и просторен

Край. Одно лишь горе:

Нет у чехов – моря.

Стало чехам – море

Слёз: не надо соли!

Запаслись на годы!

Триста лет неволи,

Двадцать лет свободы.

Не бездельной, птичьей —

Божьей, человечьей.

Двадцать лет величья,

Двадцать лет наречий

Всех – на мирном поле

Одного народа.

Триста лет неволи,

Двадцать лет свободы —

Всем. Огня и дома —

Всем. Игры, науки —

Всем. Труда – любому —

Лишь бы были руки.

На поле и в школе —

Глянь – какие всходы!

Триста лет неволи,

Двадцать лет свободы.

Подтвердите ж, гости

Чешские, все вместе:

Сеялось – всей горстью,

Строилось – всей честью.

Два десятилетья

(Да и то не целых!)

Как нигде на свете

Думалось и пелось.

Посерев от боли,

Стонут Влтавы воды:

– Триста лет неволи,

Двадцать лет свободы.

На орлиных скалах

Как орел рассевшись —

Что с тобою сталось,

Край мой, рай мой чешский?

Горы – откололи,

Оттянули – воды…

…Триста лет неволи,

Двадцать лет свободы.

В селах – счастье ткалось

Красным, синим, пестрым.

Что с тобою сталось,

Чешский лев двухвостый?

Лисы побороли

Леса воеводу!

Триста лет неволи,

Двадцать лет свободы!

Слушай каждым древом,

Лес, и слушай, Влтава!

Лев рифмует с гневом,

Ну, а Влтава – слава.

Лишь на час – не боле —

Вся твоя невзгода!

Через ночь неволи

Белый день свободы!

12 ноября 1938

2. “Горы – турам поприще…”

Горы – турам поприще!

Черные леса,

Долы в воды смотрятся,

Горы – в небеса.

Край всего свободнее

И щедрей всего.

Эти горы – родина

Сына моего.

Долы – ланям пастбище,

Не смутить зверья —

Хата крышей застится,

А в лесу – ружья —

Сколько бы ни пройдено

Верст – ни одного.

Эти долы – родина

Сына моего.

Там растила сына я,

И текли – вода?

Дни? или гусиные

Белые стада?

…Празднует смородина

Лета рождество.

Эти хаты – родина

Сына моего.

Было то рождение

В мир – рожденьем в рай.

Бог, создав Богемию,

Молвил: “Славный край!

Все дары природные,

Все – до одного!

Пощедрее родины

Сына – Моего!”

Чешское подземие:

Брак ручьев и руд!

Бог, создав Богемию,

Молвил: “Добрый труд!”

Всё было – безродного

Лишь ни одного

Не было на родине

Сына моего.

Прокляты – кто заняли

Тот смиренный рай

С зайцами и с ланями,

С перьями фазаньими…

Трекляты – кто продали,

Ввек не прощены! —

Вековую родину

Всех, – кто без страны!

Край мой, край мой, проданный

Весь живьем, с зверьем,

С чудо-огородами,

С горными породами,

С целыми народами,

В поле, без жилья,

Стонущими:

– Родина!

Родина моя!

Богова! Богемия!

Не лежи, как пласт!

Бог давал обеими —

И опять подаст!

В клятве – руку подняли

Все твои сыны —

Умереть за родину

Всех – кто без страны!

Между 12 и 19 ноября 1938

3. “Есть на карте – место…”

Есть на карте – место:

Взглянешь – кровь в лицо!

Бьется в муке крестной

Каждое сельцо.

Поделил – секирой

Пограничный шест.

Есть на теле мира

Язва: всё проест!

От крыльца – до статных

Гор – до орльих гнезд —

В тысячи квадратных

Невозвратных верст —

Язва.

Лег на отдых —

Чех: живым зарыт.

Есть в груди народов

Рана: наш убит!

Только край тот назван

Братский – дождь из глаз!

Жир, аферу празднуй!

Славно удалась.

Жир, Иуду – чествуй!

Мы ж – в ком сердце – есть:

Есть на карте место

Пусто: наша честь.

19 – 22 ноября 1938

4. Один офицер

В Судетах, ни лесной чешской границе, офицер с 20-тью солдатами, оставив солдат в лесу, вышел на дорогу и стал стрелять в подходящих немцев. Конец его неизвестен.

(Из сентябрьских газет 1938 г.)

Чешский лесок —

Самый лесной.

Год – девятьсот

Тридцать восьмой.

День и месяц? – вершины, эхом:

– День, как немцы входили к чехам!

Лес – красноват,

День – сине-сер.

Двадцать солдат,

Один офицер.

Крутолобый и круглолицый

Офицер стережет границу.

Лес мой, кругом,

Куст мой, кругом,

Дом мой, кругом,

Мой – этот дом.

Леса не сдам,

Дома не сдам,

Края не сдам,

Пяди не сдам!

Лиственный мрак.

Сердца испуг:

Прусский ли шаг?

Сердца ли стук?

Лес мой, прощай!

Век мой, прощай!

Край мой, прощай!

Мой – этот край!

Пусть целый край

К вражьим ногам!

Я – под ногой —

Камня не сдам!

Топот сапог.

– Немцы! – листок.

Грохот желез.

– Немцы! – весь лес.

– Немцы! – раскат

Гор и пещер.

Бросил солдат

Один – офицер.

Из лесочку – живым манером

На громаду – да с револьвером!

Выстрела треск.

Треснул – весь лес!

Лес: рукоплеск!

Весь – рукоплеск!

Пока пулями в немца хлещет —

Целый лес ему рукоплещет!

Кленом, сосной,

Хвоей, листвой,

Всею сплошной

Чащей лесной —

Понесена

Добрая весть,

Что – спасена

Чешская честь!

Значит – страна

Так не сдана,

Значит – война

Всё же – была!

– Край мой, виват!

– Выкуси, герр!

…Двадцать солдат.

Один офицер.

Октябрь 1938 – 17 апреля 1939

<5>. родина радия

Можно ль, чтоб века

Бич слепоок

Родину света

Взял под сапог?

Взглянь на те горы!

В этих горах —

Лучшее найдено:

Родина – радия.

Странник, всем взором

Глаз и души

Взглянь на те горы!

В сердце впиши

Каждую впадину:

Родина – радия…

<1938 – 1939>

Март

1. (колыбельная)

В оны дни певала дрема

По всем селам-деревням:

– Спи, младенец! Не то злому

Псу-татарину отдам!

Ночью черной, ночью лунной —

По Тюрингии холмам:

– Спи, германец! Не то гунну

Кривоногому отдам!

Днесь – по всей стране богемской

Да по всем ее углам:

– Спи, богемец! Не то немцу,

Пану Гитлеру отдам!

28 марта 1939

2. пепелище

Налетевший на град Вацлава —

Так пожар пожирает траву…

Поигравший с богемской гранью! —

Так зола засыпает зданья,

Так метель заметает вехи…

От Эдема – скажите, чехи! —

Что осталося? – Пепелище.

– Так Чума веселит кладбище!

Налетевший на град Вацлава

– Так пожар пожирает траву —

Обьявивший – последний срок нам:

Так вода подступает к окнам.

Так зола засыпает зданья…

Над мостами и площадями

Плачет, плачет двухвостый львище…

– Так Чума веселит кладбище!

Налетевший на град Вацлава

– Так пожар пожирает траву —

Задушивший без содроганья —

Так зола засыпает зданья:

– Отзовитесь, живые души!

Стала Прага – Помпеи глуше:

Шага, звука – напрасно ищем…

– Так Чума веселит кладбище!

29 – 30 марта 1939

3. барабан

По богемским городам

Что бормочет барабан?

– Сдан – сдан – сдан

Край – без славы, край – без бою.

Лбы – под серою золою

Дум – дум – дум…

– Бум!

Бум!

Бум!

По богемским городам —

Или то не барабан

(Горы ропщут? Камни шепчут?)

А в сердцах смиренных чешских —

Гне – ва

Гром:

– Где

Мой

Дом?

По усопшим городам

Возвещает барабан:

– Вран! Вран! Вран

Завелся в Градчанском замке!

В ледяном окне – как в рамке

(Бум! бум! бум!)

Гунн!

Гунн!

Гунн!

30 марта 1939

4. германии

О, дева всех румянее

Среди зеленых гор —

Германия!

Германия!

Германия!

Позор!

Полкарты прикарманила,

Астральная душа!

Встарь – сказками туманила,

Днесь – танками пошла.

Пред чешскою крестьянкою —

Не опускаешь вежд,

Прокатываясь танками

По ржи ее надежд?

Пред горестью безмерною

Сей маленькой страны,

Что чувствуете, Германы:

Германии сыны??

О мания! О мумия

Величия!

Сгоришь,

Германия!

Безумие,

Безумие

Творишь!

С объятьями удавьими

Расправится силач!

За здравие, Моравия!

Словакия, словачь!

В хрустальное подземие

Уйдя – готовь удар:

Богемия!

Богемия!

Богемия!

Наздар!

9 – 10 апреля 1939

5. март

Атлас – что колода карт:

В лоск перетасован!

Поздравляет – каждый март:

– С краем, с паем с новым!

Тяжек мартовский оброк:

Земли – цепи горны —

Ну и карточный игрок!

Ну и стол игорный!

Полны руки козырей:

В ордена одетых

Безголовых королей,

Продувных – валетов.

– Мне и кости, мне и жир!

Так играют – тигры!

Будет помнить целый мир

Мартовские игры.

В свои козыри – игра

С картой европейской.

(Чтоб Градчанская гора —

Да скалой Тарпейской!)

Злое дело не нашло

Пули: дули пражской.

Прага – что! и Вена – что!

На Москву – отважься!

Отольются – чешский дождь,

Пражская обида.

– Вспомни, вспомни, вспомни, вождь, —

Мартовские Иды!

22 апреля 1939

6. взяли…

Чехи подходили к немцам и плевали.

(См. мартовские газеты 1939 г.)

Брали – скоро и брали – щедро:

Взяли горы и взяли недра,

Взяли уголь и взяли сталь,

И свинец у нас, и хрусталь.

Взяли сахар и взяли клевер,

Взяли Запад и взяли Север,

Взяли улей и взяли стог,

Взяли Юг у нас и Восток.

Вары – взяли и Татры – взяли,

Взяли близи и взяли дали,

Но – больнее, чем рай земной! —

Битву взяли – за край родной.

Взяли пули и взяли ружья,

Взяли руды и взяли дружбы…

Но покамест во рту слюна —

Вся страна вооружена!

9 мая 1939

7. лес

Видел, как рубят? Руб —

Рубом! – за дубом – дуб.

Только убит – воскрес!

Не погибает – лес.

Так же, как мертвый лес

Зелен – минуту чрез! —

(Мох – что зеленый мех!)

Не погибает – чех.

9 мая 1939

8. “О слезы на глазах…”

О слезы на глазах!

Плач гнева и любви!

О Чехия в слезах!

Испания в крови!

О черная гора,

Затмившая – весь свет!

Пора – пора – пора

Творцу вернуть билет.

Отказываюсь – быть.

В Бедламе нелюдей

Отказываюсь – жить.

С волками площадей

Отказываюсь – выть.

С акулами равнин

Отказываюсь плыть —

Вниз – по теченью спин.

Не надо мне ни дыр

Ушных, ни вещих глаз.

На твой безумный мир

Ответ один – отказ.

15 марта – 11 мая 1939

9. “Не бесы – за иноком…”

Не бесы – за иноком,

Не горе – за гением,

Не горной лавины ком,

Не вал наводнения, —

Не красный пожар лесной,

Не заяц – по зарослям,

Не ветлы – под бурею, —

За фюрером – фурии!

15 мая 1939

10. народ

Его и пуля не берет,

И песня не берет!

Так и стою, раскрывши рот:

– Народ! Какой народ!

Народ – такой, что и поэт —

Глашатай всех широт, —

Что и поэт, раскрывши рот,

Стоит – такой народ!

Когда ни сила не берет,

Ни дара благодать, —

Измором взять такой народ?

Гранит – измором взять!

(Сидит – и камешек гранит,

И грамотку хранит…

В твоей груди зарыт – горит! —

Гранат, творит – магнит.)

…Что радий из своей груди

Достал и подал: вот!

Живым – Европы посреди —

Зарыть такой народ?

Бог! Если ты и сам – такой,

Народ моей любви

Не со святыми упокой —

С живыми оживи!

20 мая 1939

11. “Не умрешь, народ…”

Не умрешь, народ!

Бог тебя хранит!

Сердцем дал – гранат,

Грудью дал – гранит.

Процветай, народ, —

Твердый, как скрижаль,

Жаркий, как гранат,

Чистый, как хрусталь.

Париж, 21 мая 1939

<12>. “Молчи, богемец! Всему конец…”

Молчи, богемец! Всему конец!

Живите, другие страны!

По лестнице из живых сердец

Германец входит в Градчаны.

<Этой басне не верит сам:

– По ступеням как по головам.>

– Конным гунном в Господень храм! —

По ступеням, как по черепам…

<1939>

<13>. “Но больнее всего, о, памятней…”

Но больнее всего, о, памятней

И граната и хрусталя —

Bceгo более сердце ранят мне

Эти – маленькие! – поля

Те дороги – с большими сливами

И большими шагами – вдоль

Слив и нив…

<1939>

Douce France^[48]

Аdieu, France!

Аdiеu, France!

Аdiеu, France!

Marie Stuart^[49]

Мне Францией – нету

Нежнее страны —

На долгую память

Два перла даны.

Они на ресницах

Недвижно стоят.

Дано мне отплытье

Марии Стюарт

5 июня 1939

“Двух – жарче меха! рук – жарче пуха…”

Двух – жарче меха! рук – жарче пуха!

Круг – вкруг головы.

Но и под мехом – неги, под пухом

Гаги – дрогнете вы!

Даже богиней тысячерукой

– В гнезд, в звезд черноте —

Как ни кружи вас, как ни баюкай

– Ах! – бодрствуете…

Вас и на ложе неверья гложет

Червь (бедные мы!).

Не народился еще, кто вложит

Перст – в рану Фомы.

7 января 1940

“Ушел – не ем…”

Ушел – не ем:

Пуст – хлеба вкус.

Всё – мел.

За чем ни потянусь.

…Мне хлебом был,

И снегом был.

И снег не бел,

И хлеб не мил.

23 января 1940

“Всем покадили и потрафили…”

Всем покадили и потрафили:

........ – стране – родне —

Любовь не входит в биографию, —

Бродяга остается – вне…

Нахлынет, так перо отряхивай

..........................………………..

Все даты, кроме тех, недознанных,

Все сроки, кроме тех, в глазах,

Все встречи, кроме тех, под звездами,

Все лица, кроме тех, в слезах…

О первые мои! Последние!

......................………………

Вас за руку в Энциклопедию

Ввожу, невидимый мой сонм!

Многие мои! О, пьющие

Душу прямо у корней.

О, в рассеянии сущие

Спутники души моей!

Мучиться мне – не отмучиться

Вами, ……........................

О, в рассеянии участи —

Сущие души моей!

Многие мои! Несметные!

Мертвые мои ( – живи!)

Дальние мои! Запретные!

Завтрашние не-мои!

Смертные мои! Бессмертные

Вы, по кладбищам! Вы, в кучистом

Небе – стаей журавлей…

О, в рассеянии участи

Сущие – души моей!

Вы, по гульбищам – по кладбищам —

По узилищам —

Январь 1940

Голицыно

“Пора! для этого огня…”

– Пора! для этого огня —

Стара!

– Любовь – старей меня!

– Пятидесяти январей

Гора!

– Любовь – еще старей:

Стара, как хвощ, стара, как змей,

Старей ливонских янтарей,

Всех привиденских кораблей

Старей! – камней, старей – морей…

Но боль, которая в груди,

Старей любви, старей любви.

23 января 1940

“Годы твои – гopa…”

– Годы твои – гopa,

Время твое – <царей.>

Дура! любить – стара.

– Други! любовь – cтapeй:

Чудищ старей, корней,

Каменных алтарей

Критских старей, старей

Старших богатырей…

29 января 1940

“Не знаю, какая столица…”

Не знаю, какая столица:

Любая, где людям – не жить.

Девчонка, раскинувшись птицей,

Детеныша учит ходить.

А где-то зеленые Альпы,

Альпийских бубенчиков звон…

Ребенок растет на асфальте

И будет жестоким – как он.

1 июля 1940

“Когда-то сверстнику…”

Когда-то сверстнику (о медь

Волос моих! Живая жила!)

Я поклялася не стареть,

Увы: не поседеть – забыла.

Не веря родины снегам —

....................……………….

Тот попросту махнул к богам:

Где не стареют, не седеют…

.........................…………

............………….. старо

Я воспевала – серебро,

Оно меня – посеребрило.

Декабрь 1940

“Так ясно сиявшие…”

Так ясно сиявшие

До самой зари —

Кого провожаете,

Мои фонари?

Кого охраняете,

Кого одобряете,

Кого озаряете,

Мои фонари?

…Небесные персики

Садов Гесперид…

Декабрь 1940

“Пора снимать янтарь…”

Пора снимать янтарь,

Пора менять словарь,

Пора гасить фонарь

Наддверный…

Февраль 1941

“Всё повторяю первый стих…”

“Я стол накрыл на шестерых…”

Всё повторяю первый стих

И всё переправляю слово:

– “Я стол накрыл на шестерых”…

Ты одного забыл – седьмого.

Невесело вам вшестером.

На лицах – дождевые струи…

Как мог ты за таким столом

Седьмого позабыть – седьмую…

Невесело твоим гостям,

Бездействует графин хрустальный.

Печально – им, печален – сам,

Непозванная – всех печальней.

Невесело и несветло.

Ах! не едите и не пьете.

– Как мог ты позабыть число?

Как мог ты ошибиться в счете?

Как мог, как смел ты не понять,

Что шестеро (два брата, третий —

Ты сам – с женой, отец и мать)

Есть семеро – раз я на свете!

Ты стол накрыл на шестерых,

Но шестерыми мир не вымер.

Чем пугалом среди живых —

Быть призраком хочу – с твоими,

(Своими)…

Робкая как вор,

О – ни души не задевая! —

За непоставленный прибор

Сажусь незваная, седьмая.

Раз! – опрокинула стакан!

И всё, что жаждало пролиться, —

Вся соль из глаз, вся кровь из ран —

Со скатерти – на половицы.

И – гроба нет! Разлуки – нет!

Стол расколдован, дом разбужен.

Как смерть – на свадебный обед,

Я – жизнь, пришедшая на ужин.

…Никто: не брат, не сын, не муж,

Не друг – и всё же укоряю:

– Ты, стол накрывший на шесть – душ,

Меня не посадивший – с краю.

6 марта 1941