Глава 74. Письмо
Я потихоньку обживаюсь на новом месте. Вещи разобраны и можно наконец-то расслабиться. Субботний день пролетает стремительно. Утром совершаю теплоходную прогулку по Москве-реке, обедаю в очаровательном трактирчике с европейской кухней, а вернувшись домой, размышляю, чем занять вечер. Можно сходить в кино или посмотреть что-нибудь дома. Вибрирует трекер – уведомление от Луи:
“Привет, Сашуля! Я всё еще настаиваю, чтобы ты попробовала себя в гончарном деле. Как насчет мастер-класса сегодня вечером? Скинуть подробности?”
А почему бы и нет? Заваливаюсь с ноутбуком в кресло и изучаю расписание занятий в гончарной мастерской. При мысли о мягкой, податливой глине, из которой я леплю пузатый горшок, лицо непроизвольно растягивается в улыбке. Я буду как героиня Деми Мур в “Привидении” – такая же соблазнительная, чувственная и несчастная.
Пока я пребываю в фантазиях, подгружается почта. Всплывает сообщение о шестнадцати входящих письмах. Работа, работа, работа – всё это подождет. Взгляд падает на письмо с неизвестного адреса с темой “привет”. Собираюсь удалить спам, но всмотревшись внимательнее в название ящика, понимаю, что емейл от Лизы. Мысли о горшке улетучиваются, в душе поднимается волнение. Мне требуется несколько секунд, прежде чем открыть сообщение. Тяжело вздыхаю и читаю письмо:
“Саша, привет!
Это Лиза Силина. У меня не было твоего телефона и я нашла твою почту на сайте LifeLab.
Пишу тебе, чтобы помириться. Я была не права и сказала много плохих вещей. Я всё обдумала и поняла, что поступила нехорошо.
Мы уже месяц живем в Америке. Я занимаюсь в центре гимнастики в Гленвью. У меня новый тренер. Она раньше тоже жила в России, но уже много лет как переехала и теперь преподает здесь. Мне немного сложно с английским. Тренер старается говорить помедленнее, потому что я не всегда успеваю ее понять. Если совсем не понимаю, переходит на русский. У нее смешной акцент и иногда она забывает, как говорить некоторые слова. Но она очень хорошая и не ругает меня, а много хвалит. Она говорит, что меня ждет большое будущее. Это так странно.
Я общаюсь с другими девочками. Меня даже приглашали несколько раз в гости, и я ходила. Кажется, мы подружимся.
Мы снимаем здесь дом. Мама каждый день отвозит меня на занятия. До центра всего десять минут, так что я хорошо высыпаюсь. Мама уже со многими познакомилась, и ей здесь нравится. Родители больше не ссорятся. Я очень рада. Мама сказала, что они с папой уже не будут вместе, но всегда будут меня любить. Я ей верю.
Папа иногда приезжает к нам на ужин, а выходные я провожу у него. Он много работает и живет в Чикаго. До него ехать полчаса. Иногда я вижу, как папа смотрит твои фотографии. Но когда подхожу, он сразу выключает телефон. Папа очень страдает, я знаю. По нему видно, хотя он и старается улыбаться.
Сегодня вечером папе звонил дядя Марк. Он хотел познакомить папу с какой-то женщиной, которая ему подходит и живет в Чикаго. Папа сильно разозлился и сказал, что ему никто не нужен. Я знаю, что он врет. Ему нужна ты. Когда я спросила папу, почему вы расстались, он сказал, что из-за его эгоизма. Саша, ты должна знать, что папа не такой. Он не эгоист. Он всегда делает так, чтобы нам было хорошо. Папа очень заботливый. Может ты сможешь его простить?
На самом деле я не верю, что причина в этом. Я подумала, что вы расстались из-за меня. Из-за того, что я тебе сказала. Я очень жалею о своих словах. Я знаю, что ты не разрушала нашу семью и ты не обманщица. Просто мне было очень плохо, поэтому я так сказала. Но теперь мне гораздо лучше. Если вы расстались из-за моих слов, пожалуйста, помиритесь.
Я оставлю тебе наши контакты. Если захочешь, позвони папе. Он будет рад.
Пиши мне!
Лиза.”
Под подписью размещен “папин телефон в Чикаго”, "наш телефон в Гленвью" и Лизин "вотсап".
Перечитываю письмо снова и снова – “папа сильно разозлился и сказал, что ему никто не нужен”, “папа смотрит твои фотографии”, “расстались из-за его эгоизма”. Перебираю в голове весь наш безумный роман и мучительное, травмирующее расставание. Как мне простить себя? Как можно было причинить Эрику столько боли? Как после всего этого жить? Мне хочется взять трубку, набрать телефон Эрика и молить о прощении.
В гончарную мастерскую я уже не пойду, да и кино смотреть расхотелось. Глаза застилает пелена слез. Горло болезненно сдавливает. С усилием сглатываю. Медленно тащусь к кровати и падаю на нее камнем, уткнувшись лицом в подушку. Всхлипываю и позволяю слезам дождем стекать по лицу.
Через час нахожу в себе силы подняться и вернуться к компьютеру. Надо ответить Лизе. Ощущаю себя печатающим роботом. Я выплакала все эмоции и теперь делаю всё машинально.
“Дорогая Лиза!
Спасибо, что написала. Как приятно получить от тебя весточку!
Я часто о тебе вспоминаю. У меня нет ни грамма сомнений, что ты станешь звездой и о тебе будет говорить весь мир. А я буду очень гордиться, что когда-то знала тебя девочкой и смогла провести с тобой столько приятных минут.
Как здорово, что тебе нравится в Гленвью и у тебя складываются хорошие отношения с девочками и тренером.
Ты всё правильно говоришь. У тебя действительно самый лучший папа на свете и его вины в нашем расставании нет. И уж тем более в этом нет и не может быть твоей вины! Так что выкинь эти нелепые мысли из головы. Причина только во мне одной. К сожалению, я не могла поступить иначе и, увы, бессильна что-либо исправить. Если сможешь, прости меня.
Надеюсь, что папе скоро станет легче и он будет очень-очень счастлив.
Я буду несказанно рада, если мы с тобой останемся друзьями.
Саша.”
Перечитываю письмо, исправляю опечатки, отправляю Лизе. Пришло время ужина, но о еде я не могу даже думать. Меня подташнивает. Кое-как доползаю до кровати и сворачиваюсь клубочком. Теперь это моя любимая поза.
Я в красках представила, что могло бы произойти, поступи я иначе. Представила мучения Эрика. Представила страдания Лизы. Да, мне до сих пор очень плохо. И всё же я нахожу в себе силы признать – как бы больно мне сейчас не было, я поступила правильно.
Глава 75. С меня хватит
Сегодня “день икс”. Он помечен в календаре. Пришло время сообщить Марку о моем решении уволиться. Весь маркетинг до объявления нового директора находится во временном подчинении Марка, а потому мне нужна его подпись на заявлении. Тянуть дальше некуда. Впрочем, сомневаюсь, что он расстроится. Наши отношения совсем расклеились.
Через минуту у нас состоится встреча в бывшем кабинете Эрика. Президента еще нет и надо бы подождать за дверью, но я не могу удержаться. Подхожу к знакомому столу, за которым мы с Эриком провели столько приятных часов. В памяти всплывают десятки творческих идей, реализованных проектов, личных моментов – случайных прикосновений, добродушного смеха, многозначительных взглядов. Вроде вещи лежат на своих местах, за исключением отсутствующей фотографии Лизы, но атмосфера в кабинете поменялась. Всё не так, как раньше. И даже погода хмурится – огромные панорамные окна пропитаны мрачной, гнетущей серостью.
В кабинет входит Марк, угрюмо здоровается и садится за стол. Ощущаю висящее в воздухе напряжение. Не знаю, как другим посетителям, но мне хочется поскорее сделать дело и удалиться. Марк подпирает подбородок рукой и отнюдь не доброжелательно взирает на меня. Сажусь напротив него, не дожидаясь приглашения.
– Чем обязан? – изрекает Марк с ноткой сарказма. Очевидно, мое общество ему неприятно. Меня компания президента тоже не радует. Протягиваю Марку бумажку, чтобы покончить с тем, за чем пришла.
– Мое заявление на увольнение.
Берёт листок двумя пальцами, словно он в чём-то измазан. Кидает на стол и бегло просматривает. Искоса бросает на меня взгляд.
– С чего вдруг?
От его слов мне становится некомфортно. Хочется как можно скорее покинуть это пристанище дьявола.
– Пора двигаться дальше, Марк. Я много лет посвятила LifeLab, но чувствую, что мы больше не можем ничего друг другу дать. Я обещаю выступить на TED и представить LifeLab с лучшей стороны, но после наши пути разойдутся, – Марк издевательски кривит рот. Меня охватывает бешенство. Что он себе позволяет? – Ты как будто рад?
Скрещиваю руки, поглаживая рукав мягкого трикотажного платья. Мне следует успокоиться и взять под контроль собственные эмоции. Раздувать ссору ни к чему.
– Нам следовало расстаться еще в сентябре… Зря я пошел навстречу Эрику и не уволил тебя после TED, – неторопливо тянется к шариковой ручке, награждает меня злобным взглядом, а затем резко откидывает в мою сторону подписанное заявление. – Может тогда ты не испортила бы ему жизнь.
Я в шоке от поведения Марка. Он открылся для меня с неприглядной стороны. Если я не уйду сию же секунду, из моего рта выльется водопад нелицеприятных слов. Молча подтягиваю недолетевшую бумагу. Встаю, гордо поднимаю голову и шагаю к двери.
– Знаешь, я никак не могу понять…Ведь он всё для тебя делал. Всё к твоим ногам положил. Чего тебе не хватало? – бросает мне в спину. Замедляю шаг. Оборачиваюсь. Я могла бы не отвечать, но мне не хватает выдержки.
– Мне хватало всего, – стискивая зубы, бросаю я.
– Тогда почему ты его бросила? – пускает в меня очередную “ледышку”. Чего он ждет? Что я буду перед ним отчитываться? Раскрою душу?
– Ты ничего не знаешь, Марк, – холодно отрезаю я, но голос предательски дрожит.
– Я знаю, что он как сумасшедший выискивал любую минуту в расписании, чтобы приехать в твой гребаный Пушкин, – Марк нервно крутит ручку в руке. – Что считал тебя чуть ли не ангелом и думал всю нашу поездку о тебе одной. Что хотел прожить с тобой жизнь.
Замолкает на секунду, но повисшее молчание давит еще сильнее.
– А ты ни на что ради него не была готова. Испугалась Америки, – презрительно выплевывает Марк.
Я так сильно сдавливаю лист, что бумага начинает хрустеть.
– Испугалась? Испугалась? – на меня накатывает приступ ярости. От напряжения становится больно зубам. – Да в твою чертову Америку у меня пожизненный бан. Ясно тебе? И хоть в лепешку я разобьюсь, не пустят меня туда никогда! Что мне надо было сделать? Попросить Лизу не ехать в Чикаго, потому что мне туда не попасть? Или может сказать Эрику, чтобы бросил дочь?
Марк выглядит ошарашенным. Надо поскорее убраться отсюда, но язык чешется и не дает мне покоя:
– Как думаешь, понравилось бы Эрику выбирать между мной и Лизой?
Выхожу из кабинета, с силой хлопая дверью. Хватит с меня. С LifeLab покончено.
Глава 76. Спектра
Сижу за столиком в уютном кафе неподалеку от дома. Официант приносит бокал красного вина. После такой рабочей недели грех не выпить. Разговор с Марком состоялся в среду, но дурное послевкусие не отпускает до сих пор. Раздается звонок. Смотрю на экран и мои брови взмывают вверх. Размышляю несколько секунд, стоит ли отвечать, но всё же даю оппоненту шанс.
– Саша, приветствую! Давно не слышались, – в трубке звучит громкий низкий голос.
– Дмитрий Иванович! Какими судьбами? – улыбаюсь, чтобы тон стал дружелюбнее, потому что моей искренней радости директор “Спектры” не заслуживает.
– Да вот, решил поговорить лично. – Слышу в трубке горловой смех, для которого совершенно нет повода. Отсмеявшись, собеседник замолкает, а после произносит уже спокойнее: – Саша, ты будешь вечно меня избегать? Отказываться от всего, что я предлагаю?
– О чём вы?
– Да, я облажался. Был пьян. Позволил себе лишнего. Но сколько можно за это меня корить?
– Я давно приняла ваши извинения и забыла об этом, – отпиваю из бокала приличный глоток, вспоминая жуткий поцелуй Дмитрия.
– Уверяю тебя, это больше не повторится. К тому же в августе я женюсь. Даже такие шикарные женщины, как ты, меня больше не привлекают.
Давлюсь вином от последних слов. По столу разлетаются красные капли. Одна приземляется прямо на блузку. Вот так непруха.
– Я же сказала. Это всё дела давно минувших дней, – слегка раздраженно произношу я, пытаясь откашляться и одновременно оттереть пятно. Грязь становится только больше. Да уж. Какова неделя, таково и окончание. – Поздравляю с женитьбой. Я за вас рада.
– Тогда почему от тебя слышны сплошные “нет”?
– О чём вы? – откладываю салфетку, понимая, что потеряла нить разговора.
– Может прекратишь называть меня на вы?
Молчу. На "вы" мы перешли после произошедшего инцидента. Точнее, я перешла, трансформировав Дмитрия в Дмитрия Ивановича.
– Я столько раз приглашал тебя к себе в команду. А в ответ слышу сплошные отказы. Теперь узнаю, что ты уходишь из LifeLab. Как я понимаю, в никуда. Но мне ты снова говоришь “нет”. – Дмитрий делает драматичную паузу. Удивительно, как быстро разлетаются слухи. – Да, я провинился. Но чем провинилась “Спектра”? Я же сто раз говорил, что дам тебе полную свободу действий. Ты меня и видеть не будешь, раз до сих пор зла. Ты хотя бы объясни, почему отказываешься?
– О чём ты говоришь, Дмитрий? – подходит официант, протирает стол. Я совсем запуталась в разговоре, а потому отворачиваюсь от молодого человека, чтобы не отвлекаться.
– О чём о чём. Да о том, что я каждый день третирую Веронику, чтобы она тебя соблазнила – по-рабочему, конечно – а ты неприступна как скала. – Дмитрий пытается юморить, но мне не до смеха.
– Я не общалась с Вероникой уже много месяцев.
– А как же вчерашнее “нет”?
– О каком вчерашнем “нет” ты говоришь? – мои мысли скачут в поисках ответов. Что происходит? – Видимо, Вероника общалась с кем-то другим.
– Саша, это не смешно.
– А я и не смеюсь, – говорю максимально спокойным тоном. – После того, как вы с Вероникой отказали в сентябре, никаких предложений мне не поступало.
– В каком смысле отказали? – в голосе собеседника слышатся растерянно-недовольные нотки. – Как я мог тебе отказать, если уже два года всеми возможными способами пытаюсь тебя к себе заманить?
– Дмитрий, это что, такая игра? Если да, то я предпочитаю игры в открытую.
– Какая еще игра? Насколько я помню, в сентябре ты была непреклонна.
Набираю воздух в легкие и пытаюсь восстановить ход событий.
– Я звонила Веронике после TED. Надеялась, что твое предложение еще в силе. Увы, силу оно потеряло.
– Что значит потеряло? Да я бы тебя с руками и ногами оторвал! Хоть с TED, хоть без TED. Почему ты не позвонила мне напрямую?
– Как ты помнишь, с некоторых пор мы общаемся через Веронику.
– Чертова Вероника. Что за ерунда происходит?
Это просто невероятно. Моя жизнь в последние месяцы напоминает сплошную драму. Расставание с Эриком, разоблачение Луганской. Неужели и с Вероникой что-то нечисто? С ума сойти.
– Тебе виднее, – равнодушно отвечаю я.
– Как я вижу, мне ни черта не виднее. Она тебе что, не звонила в последние недели?
– Ни разу.
– Я ей голову оторву, – голос Дмитрия заставляет меня беспокоиться за Веронику.
– Будь помягче. – Пытаюсь утихомирить собеседника я.
В голове закручивается вихрь мыслей. Почему хедхантер так себя повела? Ревность? Зависть? Месть за первый отказ? Получается, если бы не ее фокусы, я могла бы уже давным-давно работать в “Спектре”. Всё было бы иначе. Не было бы ни Эрика, ни Пушкина, ни кампании “Это по любви”. От этих мыслей холодеет на душе. Ни за что! Ни за что я не отказалась бы от того, что случилось! Слава богу, что Вероника поступила именно так.
– Может всё-таки сначала скажешь, чего ты хотел? – возвращаюсь к разговору я.
– Чего я могу хотеть? Тебя в очередной раз, – Дмитрий снова смеётся, но быстро спохватывается. – Исключительно, как профессионала, конечно.
– Конечно.
– Может пообедаем и я всё тебе расскажу?
– Может.
– Как насчет завтра в два?
– Нет, завтра я не смогу. Но готова побеседовать в следующий вторник.
– Отлично. Тогда во вторник. Я пришлю тебе место и время.
– Договорились.
– Саша, я рад, – к моим щекам приливает краска. Дмитрий быстро поправляется. – Профессионально рад.
Кладу трубку. Кажется, я тоже профессионально рада.
***
Во вторник в обеденный перерыв встречаюсь с Дмитрием. Офис “Спектры” располагается неподалеку. Общение проходит прекрасно. Мужчина ведет себя сдержанно, ненавязчиво и исключительно профессионально. Дмитрий не просто больше меня не раздражает, я ловлю себя на странной мысли, что собеседник мне нравится. А с учетом того, что он вот-вот женится, наши отношения обещают наладиться окончательно.
Мы общаемся больше часа. Директор “Спектры” делает мне предложение из разряда тех, от которых не отказываются. Беру паузу, чтобы хорошенько всё взвесить. Обещаю дать ответ сразу после выступления на TED. Дмитрий не торопит. Внутренний голос подсказывает мне, что совсем скоро я скажу ему “Да”.
***
Вечером сидим с Машей в баре. Мы спрятались за столиком в уголке. Я потягиваю вино, Маша “Голубую Лагуну”. Звучит тихая музыка, не мешающая разговору. В ярких красках рассказываю подруге о встрече с Дмитрием, а после мы в очередной раз хаем Марка на чём свет стоит – за его пакостные слова и некрасивое поведение после моего объявления об уходе.
– Не знаю даже радоваться или плакать, – подперев подбородок ладонью, говорит Маша. – Не могу представить LifeLab без тебя.
– Поверь мне, LifeLab прекрасно без меня обойдется.
– А вот я нет! – недовольно изрекает подруга. Улыбаюсь и нежно поглаживаю Точилину по плечу.
– А может, махнешь со мной в “Спектру”?
– Представляю лицо Марка. Тут есть над чем подумать, – смеётся Маша. После небольшой паузы продолжает. – Кстати я тут такое сегодня узнала! Ты обалдеешь.
– Что случилось?
– А Марк-то скоро “тю-тю” из компании. Сделает ноги.
– В смысле?
– В прямом. Он открывает новый бизнес и уходит из LifeLab. Останется только в совете директоров. До конца лета покончат со всеми формальностями. Так что наш Эрик скоро станет президентом. По ходу головной офис переведут в Чикаго, – Маша помешивает коктейль трубочкой. – Это пока страшный секрет. Но тебе-то я могу доверять.
– Ничего себе, – отпиваю глоток вина из бокала. – Вот это перемены!
– А то! Может, ну её, “Спектру”? – подначивает подруга. – Оставайся с нами!
Улыбаюсь и отворачиваюсь. Не хочу, чтобы Маша поняла, как мне сейчас горько. Вершится история LifeLab. И вершится она без меня.
Глава 77. Чистоплюй
Утром в офис приезжает Павел. Маша тут же летит к нему навстречу. Когда я захожу в зону отдыха, сладкая парочка вовсю воркует на мягком кожаном диване. Плюхаюсь на соседнее кресло. Гляжу на управляющего – новая стрижка, удачно сидящий костюм и никаких галстуков из "Гарри Поттера!" Он определенно похорошел. Влияние Маши идет Павлу на пользу.
– Ты самый талантливый. Самый умный. Самый красивый. – Маша с нежностью поправляет мужчине воротник рубашки и ласково теребит по щеке. – Помни об этом.
– Машуня, – Павел покрывается легким румянцем.
– Я говорю правду, ты же знаешь, – чмокает Павла в лоб. – Тебе пора.
Невольно улыбаюсь. Услышать такие нежности от Маши дорогого стоит. Как же классно она умеет поднимать дух и внушать веру в себя. Павел цветет и пахнет.
– Дамы, – мужчина медленно поднимается и расправляет подол пиджака. Настоящий франт из высшего общества.
– Иди, иди, мой Геркулес.
Павел бросает на Машу влюбленный взгляд и неторопливо удаляется на встречу с Марком – президент собирается сделать управляющему какое-то предложение. Провожаю Павла взглядом, а после взираю на блаженно улыбающуюся подругу:
– Маша, куда ты спрятала Павла? Кто этот интересный мужчина?
– Ты соскучилась по напыщенному индюку? – девушка сбрасывает туфли и закидывает ноги на диван.
– Как ты можешь так говорить?
– Что? Надо смотреть правде в глаза, – Маша зевает и прикрывает рот рукой.
– Невероятно… – закатываю глаза, поражаясь Машиной прямоте.
– Я, что называется, работала с имеющимся материалом. К счастью, он оказался весьма податливым. И получилось слепить нечто приличное. Надо отшлифовать и покрыть лаком. А там, глядишь, еще отбрыкиваться от конкуренток придется, – серьезно объясняет Маша.
– Я восхищена проделанной тобой работой, – говорю столь же серьезно.
– Так я же для себя лепила. Куда приятнее ходить под руку с интересным мужчиной, нежели с крокодилом. Разве я не права?
Смотрю на Машу в упор несколько секунд, а потом разражаюсь безумным хохотом. Подруга хохочет вместе со мной.
– Ты неисправима!
– Шутки шутками, а ведь мы собираемся жить вместе, – отсмеявшись, сообщает Маша. Мой рот открывается от удивления.
– Обалдеть. В Москве или в Пушкине? – задаю вопрос и сразу понимаю, насколько он дурацкий. Ведь Маша и есть сама Москва. У них один темперамент, один пульс. Подруга закатывает глаза. – Ну разумеется. Слушай, а ведь если так и дальше пойдет, то не успеем оглянуться…
Не успеваю договорить. Маша подносит палец к губам, призывая меня замолчать.
– Тссс…Я и так травмирована, а ты нагнетаешь!
– Чем травмирована?
– Как чем? Сама подумай. Мне придется убирать разбросанную одежду, – Маша загибает большой палец на руке. – Мою, если ты вдруг не догадалась. Мыть грязные чашки и тарелки каждый божий день, – за большим пальцем следует указательный. – Мои, мои тарелки. Но хуже всего – я больше не смогу ходить по квартире голой!
Подруга тяжело вздыхает, бросив взгляд на средний палец, который неуверенно сгибается вслед за первыми двумя.
– Почему не сможешь?
– Хочешь, чтобы Павлушу удар хватил?
– А может он тоже любит расхаживать голым, – мое воображение невольно рисует обнаженного Павла, и мне становится неловко. Отгоняю пошлые мысли, как можно скорее добавляя: – И сооружать горы из грязной посуды. Или носков.
– Ну-ну, – бурчит Маша. – Пока он успешно маскируется под чистоплюя.
Мы задорно смеемся и болтаем о пустяках. Спустя двадцать минут возвращается Павел, расплываясь в радостной улыбке.
– Обо мне судачите, барышни?
– Павлуша, ну как прошло? – Маша подбегает к мужчине и хватает его за рукав. Павел улыбается еще шире. – Ну говори же!
– Президент предложил мне пост финансового директора. Он считает, что компании пора привить ответственное отношение к деньгам. И моя скрупулезность здесь как нельзя кстати. И это не мои слова, а самого Марка Петровича.
Маша делает круглые глаза и бросает на меня озадаченный взгляд через плечо, означающее нечто среднее между “вау” и “это полный кошмар”. Мои волосы встают дыбом. Для пушкинского управляющего подобное повышение, конечно, круто, а вот всем остальным сулит только одно – теперь придется бороться за каждый рубль. Потому что пройти через сито Павла – та еще пытка.
– Павлуша, ты гений! Ты это заслужил, – щебечет Маша. – Давай вечером отпразднуем!
– Всенепременно, Машуня. У меня еще есть дела. Я найду тебя позже.
Павел удаляется. Маша смотрит на меня и на ее лице проступает тревога.
– Надеюсь, мне не придется согласовывать с Павлушей бюджет. Я этого не выдержу. В рабочих вопросах он страшен.
– Ничего, Машуня, – подтруниваю над подругой я. – Ты справишься. Максимум, о чем попросит Павел, убрать один ноль.
Мы обе не выдерживаем и громко хохочем. Неужели я снова могу смеяться?