С Кощеем жить – злодейкой быть

Глава 11. Осторожно, отравлено

Я села на землю, рядом приземлился Воля.

– Баллон депилятора под магическим давлением, огонь третьей степени с привязкой и заклинание «Гранд» – это же было гениально.

– Спасибо тебе. – Я посмотрела на все еще что-то строчащего в блокнот мужчину. Сейчас вблизи я впервые рассмотрела, что нос у него все-таки есть, просто очень приплюснутый. – За то, что не пытался меня убить.

– Знаешь, девочка… Мы, настоящие злодеи… как никто, можем увидеть ненастоящих. Будь осторожна, ведь теперь тебя… можно убить. – Воля отложил блокнот, глаза у него затуманились воспоминаниями и смотрели в никуда, а из речи пропали долгие паузы. – Зло подлежит уничтожению. Даже если захочешь отойти от него – не получится. Все твои поступки будут пониматься с плохой точки зрения. И продолжать свой темный путь – кажется единственным выбором. Когда добро совершит ошибку, его поведение обоснуют чем-то светлым, найдут положительное или хотя бы поддержат и простят. С нами все иначе. Мы подлежим убийству – моральное ли оно или физическое – неважно. С нашей стороны уже не вернуться. – Воля вытянул ноги и посмотрел на меня. – Добро не замечает, что если убить убийцу, то убийц остается ровно столько же. А знаешь ли ты, что кинула в тебя Золушка?

Я отрицательно замотала головой, завороженная тем, как иначе сейчас выглядела суть этого злодея в моих глазах.

– Иссушение магических потоков и ауры. Мгновенная смерть, если не заблокировать щитом или… если не быть магом.

Я поняла, что продолжение темы с рассеянным заклинанием опасно разоблачением, и вернулась к прошлой:

– А вы пытались ступить на другую сторону?

Воля поморщился, как будто только понял, перед кем тут распинается, и сказал обрывочно:

– Неважно. Ты не поймешь. Просто знай… Золушку не осудили бы. Она просто «предотвратила бы дальнейшие твои злодеяния». Играй осторожнее.

Отец на кухне в очередной раз обсуждал с другом его работу. Я же стояла рядом и наливала чай. Друг был очень расстроен, а подвыпитое состояние раскрыло в нем дополнительные потоки эмоциональности и грустных воспоминаний.

– Они по всем должностям делают проверку в СБ. Всех! Не только офисные, но и продавцы, кассиры и кладовщики. – Не первый раз папин друг рассказывал о службе безопасности и ее работе. Но впервые так эмоционально. – Продавцы, Санёк! Продавцы! Самая распространенная работа. Самая востребованная. Но если ты хоть раз ошибся, если СБ показало какую-то задолженность, воровство или, не дай бог, уголовку, – все, тебе ни на одну из ступеней не попасть. А ведь они свое уже получили – штраф то или тюрьма, не знаю. Почему они должны страдать дальше? Почему у них нет шанса создать нормальную жизнь? Зачем их толкают в ту же стезю опять? Всей этой долбаной системой безопасности.

– Как твой брат? – Мой папа, как и всегда, понял, что так гложет друга.

– Работает дворником. А ведь был начальником в банке, два высших образования. И все той твари под хвост, что Алинку избил. А в итоге – что? И убийства его не доказаны, и у Алины руку до сих пор лечат, и Стасу всю жизнь испоганил. Надо было Стасику его вообще убить и прикопать. И сидеть бы не пришлось, и от мрази бы мир избавил.

Уходила, не ощущая того, насколько горяча кружка. Я понимала эмоции папиного друга, но как-то это слишком агрессивно, что ли. Да, то, что случилось, несправедливо. Но. Разве так можно решить ситуацию? Ведь если убить убийцу, то убийц останется столько же.

Воля поднялся и собрался уходить. Мне не хотелось заканчивать разговор на этой ноте.

– Воля, я пойму.

– Нам это не обязательно. То, что ты сразу априори не воспринимаешь нас как великий страх и ужас… – Мужчина обернулся, увидел мой недовольный взгляд и решил не обвинять дальше в наивности. – По крайней мере, пока действием не докажем иное. Это ценно. Иметь возможность заслужить доверие столь светлого человека.

Отвернулся и подошел к месту взрыва, изучая отметины на земле и водя рукой над ними. Вот и пойми его. То ведет себя странно, то еще более странно, но как-то по-своему, по-злодейски мудро, что ли.

Наши лесники вернулись. Буратино притащил огромную связку поленьев. Хотя «притащил» тут не подходит – заставил прилететь на каком-то магическом полотне, парящем рядом с ним. От поленьев тянулись светлые нити к уже не деревянному парню. Да, за время отсутствия Буратино вернул свой полностью человеческий вид. Даже сажа исчезла с его лица и рук. Только одежда все еще выглядела слегка потрепанной, да голова лысой. Карлсон притащил чью-то тушку. Кто это пушистое и хвостатое животное, я не знала, но аппетит сразу пропал. Все-таки я одна из тех двуличных людей, которые спокойно едят мясо, но только если не видели того, из кого это мясо сделано.

Притворившись, что меня занимает вопрос магии ножа, я отвернулась от готовящих шашлык ребят. Нож, в отличие от сумки и баллончика с депилятором, уцелел. Но все так же нагревался, стоило ему пролежать в моих руках хоть сколько-то. Посомневавшись и замотав нож в оставшееся от сумки тряпье, подошла к Воле.

– Не можешь снять это заклинание? А то даже через тряпку жжет.

Более того, нож набирал такую температуру, что скоро тряпка начнет вообще тлеть. Не дожидаясь, пока ручка станет совсем уж горячей, положила ее на землю перед Волей. Тот наклонился и принюхался к ножу, не касаясь его. Сейчас – в такой вот позе, с его-то строением лица – Воля напоминал какую-то хищную нечисть. Но я сдержала страх и желание отступить, тоже наклонилась над ножом, который почему-то продолжал набирать температуру, хотя не касался уже моих рук.

– Долго он будет еще гореть? – не выдержала молчания злодея.

– Еще какое-то время, чем ближе ты, тем дольше. Но потом остынет очень быстро, не волнуйся. – Воля улыбнулся. Я почувствовала, что мне действительно хотели помочь и поделиться какими-то знаниями. Я улыбнулась в ответ. Ведь именно когда человек горит чем-то, как Воля магическими экспериментами (или штучками, пока не разобралась), то учиться у таких одно удовольствие. Как и понять тему. Они будут рассказывать для себя. Просто потому, что им интересно поделиться, поскольку ловят кайф, говоря об этом. И именно такие люди действительно учат, помогают и делают добро. Так как не пытаются это добро всунуть насильно, им важнее заинтересовать. Можно сравнить с учителями, которые осознают, какое великое дело делают и заставляют изучать то, что считается «важным». И мотив-то гораздо добрее, чем у такого, как Воля. Но результат – зло. Ученики, которые ненавидят учиться. Или как минимум плюются от предмета.

Воля удивился моему отношению к их злу. К их эгоизму. Это спасибо родителям, именно они мне показали, что добро получается само собой, если ты просто делаешь то, что любишь, и живешь открыто. И это добро настоящее, истинное. От души.

От воспоминаний о родителях моя улыбка померкла, я спряталась за длинными волосами, опустив взгляд на нож.

– Я бы мог снять, так как накладывал слабый маг, вот только закреплял явно Вектор. А он мастер магических ловушек. Не моя специализация.

– Я могу отдать его обратно Ване? – Когда отвлеклась от воспоминаний, мне полегчало, и я подняла практически сухие глаза на мага.

– Оружие не разрешит. Закрепитель с привязкой на твое тепло. У тебя в руках греется, а у остальных… даже не представляю, что мог задумать мстительный Вектор. – Воля внимательно на меня посмотрел, вздохнул и взмахнул рукой. Тряпка всколыхнулась и начала противно извиваться, как змея. Всегда боялась этих земноводных. Даже картинки пугали. Вот и сейчас отскочила, стоило только остаткам сумки распрямиться. Тряпка и правда превратилась в копию змеи, обросла тряпичной чешуей и позеленела. Подползла вначале к Воле, обвила его подставленную руку и подняла «голову», жутко всматриваясь в лицо мага. Тот прошипел что-то глухими согласными. Тряпка-змея сползла с руки Воли, подползла к ножу и обернулась вокруг рукоятки, положив уже практически полностью сформировавшуюся голову на лезвие с одной из сторон. Потемнела и приобрела блеск. Красивая. И жуткая.

– Возьми. Теперь получится.

Вот уж чего мне совершенно не хотелось. Но Воля смотрел с ожиданием благодарности. Явно сделал что-то ценное и несвойственное злодейской натуре. Я выдохнула.

– Мам, зачем мне это просить, если он должен сам догадаться?

– Почему он должен? Он телепат и умеет читать мысли? Никто не знает, чего ты хочешь. Иногда даже ты сама. Поэтому, если знаешь – поделись. Дай брату совершить благородный поступок.

– Да он наверняка сделает это тупо!

– Но ведь сделает. Поблагодари за это. – В завершение фразы мама коснулась кончика моего носа.

– Фу, еще и благодарить.

– Снежка. Если ты этого не сделаешь, то он точно не захочет больше тебе помогать. Все равно одно недовольство получит – что делая, что не делая…

– Но мам…

– …и поблагодари хорошо! Чем больше радости и счастья в твоих глазах, тем больше захочется ему тебе помочь. И неважно, кто это – брат, отец или дядя. Любому мужчине и даже женщине будет приятно увидеть счастье и радость от того, что они помогли.

– Но…

Мама уронила голову на свою ладонь и протянула свободную руку в мою сторону со знаком «стоп». Не так уж часто мама отказывалась выслушать хоть какие-то мои объяснения.

– Доча, давай так. Ты просишь брата, а когда сделает… с визгом и улыбкой бросаешься ему на шею и сильно-сильно благодаришь, целуя в щеку. А потом намекаешь, что хотела бы съездить еще и… куда бы хотела?

– В клуб с девчонками.

Мама нахмурилась, но жажда доказать свою правоту победила.

– Хорошо, в клуб. И если он не предложит помочь и в этом… то я оплачу вам с девчонками и клуб, и такси, и напитки.

Я взвизгнула и повисла на шее мамы.

Брат морщится, даже если нужно просто меня посадить в машину, а уж в клуб да в толпе малолеток – точно не согласится. Ведь на свою старушку-машину он заработал сам, вкалывая каждое лето.

– Молодец, отличная тренировка. Запомни, как ты сейчас это сделала, и повтори на брате.

Ну-ну, мама, верь и дальше, что этот бред сработает.

Подняла с земли холодную рукоять подрагивающими руками. Нож среагировал на прикосновение и стал возвращать уже начавший сходить красноватый оттенок горячей стали. Но рукоять оставалась холодной. Когда я повернула нож другой стороной, на которой была голова змеи, с ужасом осознала, что тряпичное земноводное приподняло голову и открыло пасть с острыми зубками. С визгом бросила нож на землю, но меня успели укусить. Воля довольно улыбался. Неужели я своей наивностью привела себя к каким-то ужасным последствиям? Замерла, ожидая, что вот сейчас яд подействует и мне станет плохо. Но, видимо, тряпка не успела перенять яд хозяйки. А ведь я действительно стала осторожнее и спокойнее в этом мире. Зло посмотрела на Волю и произнесла:

– Что это было?

– Это привязка. Я не умею делать такие тонкие, как Вектор. Лишь на крови. Не хмурься, это только один раз и с тобой ничего не случится. Вот только не советую кому-то давать этот артефакт. Теперь тем более не примет.

Поверить снова? Я не даю вторых шансов. Нахмурилась и взглянула на укушенный палец. От вида крови стало особенно страшно. Воля поджал губы, отвернулся и зашагал в сторону жарящегося шашлыка. А я поняла, что одна из них. Из тех, кто делает поспешные выводы. А ведь кроме капельки крови со мной больше ничего ужасного не произошло. И Воля не обещал, что это будет совсем уж безболезненно, только то, что ручка будет холодной. Зло бывает гораздо честнее кого-либо. Не думаю, что я подпустила бы к себе близко человека, который втихаря причинил мне физическую боль, но что, если я еще сильнее убью в нем желание творить что-то хорошее?

Протянула руку, схватила рукоятку и зажмурила глаза. Секунда, две, три. Боли не было. Так и не осмелившись посмотреть на нож, встала и подбежала к Воле. Он сидел уже у костра с тонкой палкой в руках. Я мельком посмотрела на нанизанное на эту палку мясо. И действительно, прямо как наш шашлык и пахнет, и выглядит. Пока моя решительность не исчезла, я присела рядом с магом, обняла его и прошептала: «Спасибо». Визг и вешанье на шее я бы точно не осилила после такого страха, но хотя бы такая благодарность была в моих силах. И решила поставить последний эксперимент в маминой теории. Проверить на злодее.

– У тебя это настолько круто выходит, что твоя магическая мощь даже пугает. А вот я не смогла разобраться даже в первых лекциях. А это просто теория.

Воля засмущался. Румянец покрыл его щеки, а затем перекатил красными пятнами на шею и уши. И вот уже великий злодей напоминает зрелую помидорку. Я отодвинулась подальше, чтобы не смущать и дальше мага.

– Так давай приду и помогу разобраться.

– Это было бы чудесно, – улыбнулась в ответ на предложение Воли. Все-таки, мама, это работает на всех. Даже на великих злодеях.

Я осмотрелась вокруг и поняла, что все сказанное услышали другие. Не могла, правда, понять, чего в их лицах больше – подозрительности или шока. Черт, я же могла сейчас своей фразой выдать отсутствие магических навыков. Только Ваня спокойно поднял палочку с шашлыком, подошел и протянул ее мне в руки.

– Да, у меня тоже вечно с теорией трудно. – После слов Дурака на лицах прояснилось и даже образовалось какое-то понимание. Воля выглядел подозрительно довольным. Даже злодею хочется почувствовать себя рыцарем.

Ха. Я не просто злодейка. Я хитрая злодейка. И каков результат – Воля доволен, у него новые ощущения рыцарства. Я довольна, у меня больше шансов все хорошо сдать. С этой мыслью я впилась зубами в мясо. Я уже злодействую, так почему бы не съесть бедных животинок? Но мясо оказалось жестким, как и мысль. С трудом проглотила кусок и вернула палку Дураку. Нет, я не съем. В глазах снова была окровавленная тушка странного зверька. Ваня пожал плечами и закусил и отданным мясом тоже. Насколько я поняла из довольного бурчания, свою часть он уже съел.

На третьем куске он позеленел. Его вырвало. Воля отошел подальше, а Буратино, Карлсон и Золушка разочарованно переглянулись. И я поняла: они пытались меня отравить. И теперь досталось бедному Ване.

Парень осел на землю.

Глава 12. Злодей от злодея недалеко на пороге падает

– Да сделайте же что-то, ему плохо, не видите, что ли? Вызовите скорую! – сказала и поняла, что тут, возможно, никакой скорой-то и нет.

– С такими связи нет. – Буратино поджал губы и отвернулся.

– Ну как-то же должны вызывать преподавателей? Есть же условия возврата. – От равнодушных лиц окружающих сжалось сердце.

– Условия жизни, – Золушка брезгливо зажала нос, и далее ее ответ звучал гнусаво, – а раз нас еще не перенесло, значит, жизни ничего не угрожает.

У Дурака стали закатываться глаза. Карлсон испуганно взлетел повыше. Похоже, убивать Ваню они не планировали. Если только извести меня. Меня тоже замутило. То ли тот маленький кусочек подействовал, то ли от вида осевшего рядом с собственной рвотой Вани. Я подошла и коснулась его кожи. Горячая. Слезы полились по моим щекам. Не время плакать, нужно что-то сделать. Но глаза отказывались слушаться хозяйку. Сквозь поток влаги я осмотрела лица окружающих, остановив взгляд на Волином. Ну хоть он должен понимать. Злодей пожал плечами.

– Они правы, при угрозе жизни должно перенести. Крепление портала я чувствую – он не сломан. А значит, все исправно. Тут или нет никакой угрозы жизни, или учитываются только ранения. Помочь ничем не можем, среди нас нет целителя или владельца стационарного портала.

Ваня стал странно с хрипом дышать, глаза не открывались все то время, что говорил Воля. Дурак лежал на земле без движения. Я попыталась пощупать Ваню и другой рукой, вот только в ней был раскаленный нож. С ужаснувшей даже меня решимостью полоснула кинжалом по запястью. Кинжал легко и глубоко разрезал кожу. Но ощутила я это просто как ожог. У Вани изо рта пошла пена. Я снова подняла нож, чтобы повторить, но тело почувствовало уже знакомые ощущения магического перемещения. Легкое головокружение, и я сижу рядом со все еще лежащим Ваней и нависающим надо мной Вектором Тарином.

– Ох, не удивлен, что все целехоньки, а ты, сопля, – преподаватель смотрел на заплаканную меня ехидным взглядом. Он что… не видит бесчувственного положения Вани?

– Вы… – меня заколотило, – почему не перенесли, когда Ване плохо стало?

– Ой, Дурак, не придуривайся, я бы почувствовал, если бы тебя порезали. – И Вектор пнул Дурака в бок.

Я, может, и плохо видела из-за слез, но не ослепла. Зарычав так низко, как никогда бы не смогла, будь в адекватном состоянии, бросилась с разбегу на учителя. Тот от моего рывка и веса повалился на спину. Лицо Вектора покраснело и искривилось от злобы, но мне все равно. Я была злее. Даже мой ужас скорее подстегивал этот колючий комок эмоций внутри.

– Немедленно оказали Ивану помощь, вы, никчемное злобное существо. – Даже не запнулась, но немного забрызгала слюной преподавателя.

Волосы Вектора вспыхнули огнем, показывая крайнюю степень гнева. Вот только он проявил удивительную выдержку. Одной рукой отодвинул меня, другую направил на Буратино, и тот исчез.

– За лекарем? – Мой голос дрожал, но я уже взяла себя в руки и слезала с учителя.

– Ага, тебе. – Вектор наклонился над Ваней. Нахмурился. И тот тоже исчез.

– Почему перенос не сработал раньше? – Вектор со все еще горящими волосами осмотрел всю нашу потрепанную практикой группу. Самым спокойным и чистеньким выглядел Воля, но он уже двигался из класса, не впечатленный нашей перепалкой. Все-таки какой странный и непредсказуемый человек. Шмыгнув носом, ответила я:

– А вы портал на отравление не настроили.

– Настроил, – все с изумлением посмотрели на Вектора, – на все виды животных ядов.

– А это растительный, – сказал Карлсон виновато, поджав ноги, прямо вися в воздухе.

– Да какой дурак станет… та-а-ак. И кто у нас такой умный решил отравить Ивана?

Карлсон и Золушка указали на меня, ехидно усмехнувшись.

– Она дала ему отравленное мясо.

Я, как рыба, разинула рот и не знала, что сказать. Ни Воли, ни Дурака рядом не было, чтобы опровергнуть их слова. А эти условно добрые нелюди скрывали довольство, прикусывая губы.

Подставившие меня стали уходить, иногда переглядываясь. Вектор повернулся ко мне:

– Что ж, хотя бы поняла, что перегнула палку и переместила его к лекарям. Пусть и таким странным способом. Но на моих уроках не рекомендую тебе больше экспериментировать со смертью и ранами. И оскорблять преподавателей тоже не стоит. За сегодняшнее твое поведение тебе единица.

Я опустила взгляд на горящую огнем руку. Рана глубокая, но нож сразу ее прижег, и кровь не текла.

– Вот не надо этого страдальческого цирка. Заживляй и проваливай.

Я зажала рану ладонью другой руки. Как же больно. Но я прикрыла снова полившиеся слезы волосами и медленно стала отдаляться от преподавателя. Под ногами что-то звякнуло. Это был мой (уже) нож. Злобно усмехнулась, подняла оружие и развернулась к учителю.

– Вектор, ловите.

Кинула нож. И преподаватель его ловко поймал на автомате. Он закричал, огонь поднялся вокруг него, завибрировал. Я что, сейчас сожгу учителя? Но мой не успевший сформироваться испуг тут же прошел, так как увидела, что Вектор справляется с, похоже, собственными чарами. А как говорится, против лома действует только другой лом. А против магии сильного колдуна, наверно, действует только магия этого же колдуна. Убедившись, что преподаватель не планирует сжигаться, вышла из аудитории.

Правильно ли я поступила? О нет. Правильно я поступила, подбодрив Волю в добрых начинаниях. А сейчас, как и дядя, решила со злом бороться другим злом. Преподаватель совершил глупость и плохо позаботился о безопасности своих учеников. Совершив подобное нападение на него, я оправдала его поступок. Теперь ему точно не светит чувство вины. Зато оно пришло ко мне. И только боль в руке да головокружение отвлекали.

Я брела вдоль аудиторий уже с сухими глазами. Все мое существо было сосредоточено на том, чтобы дойти до комнаты не упав. Не хотелось показать слабость перед всеми этими… этими… Опять этот голубой коридор, похожий на прогулку в аквапарке. От мельтешения мелких квадратиков сильно затошнило, но я продолжила путь. Вот уже и вижу знакомую дверь. Когда приблизилась и коснулась ручки, осмотрелась вокруг замутненным, но гордым взглядом. Дошла, не упала. Справа увидела выглянувшего из комнаты Волю. Он смотрел на меня и хмурился. Мужик, называется. Вытащила их мелкая девчонка без магических сил. А он даже не помог дойти до комнаты. Хотя от того, кто не помог Ване, я бы все равно не приняла помощи.

Глаза Воли расширились, и я повернулась к двери. Та была уже открыта, и на меня смотрел Кощей.

– Ты чего тут бормочешь? – Бас Кощея раздавался уже откуда-то издали. Я сделала пару шагов вперед, и пол метнулся к моему лицу. Меня окутало ватным коконом, я почувствовала, как мне жарко. И не только от руки, а изнутри. – Спокойно, малышка, все будет хорошо.

Дурацкая фраза и еще более дурацкое обращение. Не маленькая я.

Его бас удалялся, как будто я слушала «Рамштайн» сквозь наушники, но их дернули, и они начали падать. И вот уже не в ушах, а где-то в области шеи хрипел голос Тилля. Как всегда, что-то совершенно непонятное.

Все дальнейшее я слышала, но не понимала. Чувствовала, но не ощущала. Меня положили на кровать. Какие-то голоса. Более-менее осознанно расслышала кого-то незнакомого. В отличие от рычащего что-то непонятное Кощея, этот говорил приятным спокойным баритоном:

– Я ветеринар немагических существ, а не людей из немагического мира.

Меня что, лечит ветеринар? С этой мыслью я резко распахнула глаза. Вокруг никого, только у столика стоял знакомый непрезентабельный столик, накрытый скатертью-самобранкой. Скатерть слегка потускнела и была завалена пакетиками с порошками.

– Коша, она проснулась! – скатерть заверещала так громко, что я в испуге от нее дернулась. И свалилась с кровати. Боли не почувствовала, но слабость не позволяла встать, а только с трудом присесть. Кощей вошел, держа в руках какие-то документы. Они сразу бросались в глаза из-за странной блестящей бумаги. Бессмертный положил их на угол кровати, молча подошел и потрогал мою руку своими холодными пальцами.

– Кош, ну что, что? Ну скажи, что ты молчишь! – Голос скатерти опять зазвучал слишком громко и пискляво.

Кощей приподнял меня на руках и положил обратно на кровать. Удивительно, что скатерти он ничего не говорил по поводу неприятного ему сокращения. Терпеливо позволял ей выть свои вопросы. Мужчина взял один из пакетиков, высыпал в появившийся на скатерти стакан и протянул мне. Я молча выпила, удерживая емкость двумя руками. Но пальцы все равно были слабы и подрагивали, в связи с чем Кощей помогал удерживать стакан.

– Спасибо. – Свой голос я не узнала, настолько он был тихим. Бессмертный даже не кивнул. Возможно, не услышал.

– Ох, как тебе-то ядотраву в голову-то пришло съесть? – Скатерть приподняла уголки и потрясла ими.

– Я не знала, что мясо с отравой. И ничего вообще о вашей растительности не ведаю. – Думала, мой голос опять не услышат, но нет, скатерть укоризненно вздохнула, Кощей нахмурился.

– Спи, – единственное, что услышала от Кощея за прошедший день. А ночью снова все вокруг казалось сном. Или это действительно был сон? Скатерть опять причитала:

– Коша, что с ней? Ну как она там? Выздоравливает же, почему опять плохо?

Я смотрела на лицо наклонившегося Кощея. И пусть глаза у него снова были черны, но он кусал губы и оброс щетиной, отчего казался совсем человечным. Приложив усилия, протянула руку и провела по его щеке. Жесткая.

– Медленно. Слишком медленно.

Похоже, это был ответ для скатерти. Вряд ли же Кощей требовал потереть его подбородок, как на терке?

На меня накатило отчаяние, и казалось, вот тут я умру, без родителей. Я их звала, обнимала, но они таяли прямо в руках. Пыталась плакать, но глазницы были такими сухими, что шершаво открывались. Успокоилась, только когда увидела врача. Самого обычного, в белом халате. Пожилая женщина с морщинками испуганно осмотрелась вокруг и присела рядом со мной. Откуда она тут? Или мне мерещится?

Я ощутила укол. А еще заметила облегчение на лице Кощея. Как-то сразу поняла, что все действительно будет хорошо, и провалилась в самый обычный сон.