Вы называете это автобусом?

Георгий

Вчера после спасательной операции я слегка перебрал с Бархатовым, все-таки я здорово промерз и напрягся. Мы с Макаром завалились в уютный ресторанчик и дегустировали местные вина, поэтому с утра побаливала голова. Но даже это я смог обратить себе на пользу. Слегка постанывая, пошел к номеру Лерки и стал просить у нее что-нибудь обезболивающее. Но она, чуть опухшая со сна, что ее только красило, выглянув в коридор в симпатичной голубой пижамке, не пустила меня в комнату, сунула пару таблеток Астируса и направила в бар выпить чашку кофе. Сказала, что у нее лично кофе нет.

Пришлось тащиться в бар. Там я, превозмогая боль, вспомнил, что на сегодня запланирована экскурсия в Афины. От этой мысли стало совсем плохо. Не привык я чувствовать себя помятым ботинком. Единственное, что могло меня спасти – какое-нибудь подстегивающее выработку адреналина мероприятие. Например, хорошо было бы на горных лыжах покататься или спрыгнуть с вышки на автокрыльях. А скучная экскурсия в древний город ничего кроме тоски не навевала.

После кофе мне стало получше. Я зашел к себе в номер, переоделся в свежее и побрел в холл на первом этаже, где собирались наши. Лерка тоже успела переодеться и навести макияж. Ее сиреневая кофточка и переливающийся всеми цветами радуги комбинезон могли затмить любую достопримечательность Афин.

Почти все одноклассники уже были на месте, не хватало только Пятаковой. Наконец, с пятнадцатиминутным опозданием, явилась и она. Экскурсовод Нелли Петровна посмотрела на нее укоризненно, но Летка и глазом не моргнула. Привыкла, что все всегда ее ждут. Зато нарядилась она как елка новогодняя, да еще туфли на каблуках сантиметров пятнадцать.

– Вы зря надели такую обувь, – сказала ей Нелли Петровна, – у нас в программе длинный пешеходный маршрут.

– Ничего, я привыкла, – буркнула Пятакова.

И вот мы опять погрузились в пузырелет и полетели в чистое небо. Возможность управлять этим средством передвижения с небольшого пульта меня уже не удивляла.

Общий вид города мне понравился – кругом горы, а посередине небольшое плато, на котором и расположилась столица Греции. Но потом начались достопримечательности, про которые я ничего не запомнил. Тем более, что я вновь пробился поближе к Лерке и время от времени как бы случайно касался рукой ее бедра.

– Гошка, не мешай мне слушать, – осадила она меня, но я, будто не услышав, взял ее за руку. Она же видимо решила, что пусть я лучше держу ее за руку, чем касаюсь попы, и не среагировала на мои действия.

Экскурсовод надрывалась про храм Парфенон, построенный за пять столетий до нашей эры, про храм Зевса Олимпийского, про Византийский музей, амфитеатр Одеон и еще про что-то. Меня заинтересовал только Афинский Акрополь. И не он сам, а театр Диониса, который находился не то в Акрополе, не то рядом с ним. Я не запомнил.

Дело в том, что на этой параллели театр Диониса восстановили в том виде, в каком его построили в том же пятом веке до нашей эры. Только тогда он был деревянным, а теперь переливался на солнце, будто его воссоздали из драгоценных камней.

– Нелли Петровна, – восхищенно воскликнула Пятакова, – а что это за материал?

Та почему-то смутилась:

– Это новая разработка наших ученых, экспериментальный вариант. Театр воссоздан всего пять лет назад.

– И что, там спектакли показывают? – заинтересовался Кочетков.

– Нет, не только спектакли, – загадочно произнесла экскурсовод.

И если я до этого, поглаживая Леркину руку, разглядывал ноги Пятаковой сквозь ее полупрозрачное платье, то тут инстинктивно насторожился.

– В этом театре в древней Греции устраивали различные бои, которые не запрещали. И сейчас там полулегально устраивают бои фороракосов. Но мы отвлеклись. Я хотела сказать, что в театре 64 ряда. Как вы видите, он похож на Колизей в Риме. Трибуны могут разместить семнадцать тысяч зрителей.

– А кто такие фороракосы? – с любопытством спросил Кочетков.

– Это же древние птицы. Они вымерли! – удивилась Лерка.

– Лучше я расскажу вам про фольклорные фестивали, которые тут проходят весной и осенью, – неуверенно произнесла Нелли Петровна.

– Да что там фестивали, их везде полно, – произнесла Пятакова, глаза у которой загорелись от мысли о возможности посмотреть на необычное зрелище.

– Ну что ж, – сказала Нелли Петровна, как мне показалось, с удовольствием, – желание клиентов для нас – закон. Правда, у нас намечалась пешеходная часть экскурсии с изучением граффити – любимого искусства греческой молодежи. Но если вы настаиваете… Фороракосы – это, как правильно заметила дама в комбинезоне, древние хищные птицы с неразвитыми крыльями. И у нас на планете они сохранились. Они практически не умеют летать. В боях используются их брачные периоды, когда за одну самку борются сразу несколько самцов. В природе они убивают друг друга острыми и сильными клювами, но в театре Диониса самцам подпиливают клювы, поэтому случаев летального исхода гораздо меньше.

– А бывают бои, чтобы на поражение, прямо до смерти? – прошипела возбужденная Пятакова.

– Такие бои запрещены. Ведь фороракосы – очень ценные птицы. Они сохранились только в Южной Америке, у которой Греция выкупает для боев подходящие экземпляры за очень солидные деньги.

– А все-таки? – не отставала от нее Пятакова.

– Ну если человек готов заплатить два миллиона кванзатов за две особи, то для него в виде исключения проводится такой бой.

– Летка, отстань от человека, – вмешался ранее молчавший Корсаров, – у нас таких денег нет. Твоя машина стоит дешевле.

– Жадный ты, Вовка, – насупилась Пятакова.

– А как проводятся бои фороракосов? – вступил в разговор Бархатов.

Я-то знал, что Макар – человек не азартный, и его участие в предстоящем бое будет абсолютно пассивным.

– Существуют несколько видов таких боев, – продолжала рассказ экскурсовод. – В театре Диониса более популярен Уэльский вариант – когда восемь пар птиц борются между собой, затем четыре пары победивших между собой, и так далее, пока не останется одна пара, и еще есть Королевская битва. Сегодня вашему вниманию представят Королевскую битву. Она заключается в том, что на поле одновременно выпускают восемь самцов. Самка в огромной клетке будет помещена в середину поля. Самцы дерутся до тех пор, пока не выявится явный победитель. Проигравших, потерявших возможность держаться на своих ногах, служители уносят с поля.

– А потом что с ними делают? – спросила сердобольная Лерка.

– Они проходят курс реабилитации и к следующему сезону опять будут способны драться, – ответила Нелли Петровна.

– А ставки на победителя принимают? – спросил я, почувствовав, что вскоре получу тот адреналин, которого мне не хватало с самого утра.

– Да, – ответила экскурсовод, – для того, чтобы зрители могли сделать ставку, на спине фороракоса люминесцентной краской рисуют номер. Потом букмекер раздает таблички с номерами птиц и записывает на них величину ставки. А зрители соответственно платят. После боя выигравшие зрители получают у букмекера свой выигрыш, предъявив свои карточки. Как вы понимаете, величина выигрыша зависит от суммы поставленных денег и от количества выигравших зрителей.

– Ну что, друзья, – воскликнул я, – кто за то, чтобы вместо изучения граффити пойти на бой фороракосов?

Как ни странно, проголосовали единогласно. Даже сердобольная Лерка хотела посмотреть бой. Может, не так она проста, как кажется?

Мы дружно прошли в театр. Нелли Петровна лично купила в кассе билеты и предъявила их на входе. Народу было довольно много, но мы, видимо, как путешественники с других параллелей, имели преимущества перед остальными, и нам выделили одиннадцать мест в первом ряду. Прямо перед нами арену окружала решетка из толстых металлических прутьев метра в два с половиной высотой. Девчонки облегченно вздохнули. Видимо они побаивались этих неведомых нам фороракосов.

Сначала на арену вывезли просторную клетку, в которой сидела самка. Она была огромной, не меньше двух метров в высоту, с сильным клювом, объемным торсом и длинными куриными ногами. Вместо крыльев по бокам торчали какие-то невзрачные короткие конечности. Лерка с Пятаковой опять заволновались: если у фороракосов такая самка, то какими же огромными должны быть самцы?

Тут на арену выпустили первого претендента, размерами не больше самки. На его спине был нарисован номер один. Он поначалу не заинтересовался самкой и пошел прямо к зрителям. Мы понимали, что перелететь ограждение он не сможет ввиду отсутствия крыльев, но все-равно стало как-то не по себе. Птица подошла к нам и стала протягивать свой клюв в дырку решетки прямо к нашим девчонкам. Лерка вытащила из сумки шоколадку и с опаской сунула ей в рот, вернее ему. Фороракос послушно взял шоколад в рот, попробовал и выплюнул его нам под ноги.

– У меня больше ничего нет, – испуганно зашептала Лерка.

– У кого есть жратва? – спросил я, точно зная, что Бархатов всегда носит с собой несколько бубликов. Не даром у него такое пузо.

Бархатов, зная, что я в курсе, неохотно вынул из барсетки бублик и отдал Лерке. Фороракосу почему-то приглянулась именно Новицкая, и он соглашался угощаться только из ее рук. Бублик ему понравился, но полностью не удовлетворил желудочные потребности. Тут на арену вышел дрессировщик, и увидев, как номер первый нажирается хлебом, стал отгонять его от нас хлыстом. Потом он сам предложил птице что-то съедобное.

– Он дает ему лук и чеснок. Эти продукты повышают агрессивность фороракосов, – сказала нам Нелли Петровна.

Вслед за тем на арену стали выпускать других птиц, но бой пока не начинался. Дрессировщик с хлыстом и дежурные с шлангами с водой не давали особям наброситься друг на друга. А по рядам зрителей стал пробираться букмекер с карточками. Он подошел ко мне и шепнул: «Советую поставить на номер восемь. Он самый сильный». Ну я ради интереса поставил пару сотен кванзатов. Потом он пробрался к сидящему рядом со мной Бархатову и стал шептать ему на ухо. Он не знал, что слух у меня уникальный, и я прекрасно услышал: «Ставьте на номер пять, не прогадаете». Бархатов вообще не хотел ставить, не азартный он человек, но я сказал ему, что он испортит всем удовольствие, если не поставит хоть какую-то мелочь, и он поставил пять кванзатов на номер пять.

Когда ставки были сделаны, дрессировщик ушел с арены, и птицы начали задирать друг друга. Запах самки и действие чеснока обеспечили нам незабываемое зрелище. Птицы распалялись, нападали один на другого. Они начали визгливо кричать, пытаясь устрашить противника. Наши девчонки скорчились от страха и прижались бок к боку. Бархатов побледнел. Неважно выглядел и Кочетков. Остальные ребята держали себя в руках. Схватка становилась все более жаркой. Непонятно было, кто кого лупит. Птицы на арене превратились в огромный визжащий шар. Он то сжимался, то распадался на отдельных птиц, катался по всей арене и ударялся в решетку ограждения. Самка тоже орала. Может у нее в этой стае был какой-то фаворит, но это никого не интересовало. Публика в зале вопила от азарта.

На арене появились следы крови. Номера восьмой и пятый свалились с ног. Их бы заклевали собратья, но тут дежурные окатили фороракосов водой из шлангов, Те возмущенно заорали, но бой прекратили. Раненых птиц утащили за кулисы, и бой возобновился. Я поражался смелости этих людей – ведь разъяренные фороракосы могли их заклевать, но почему-то этого не сделали.

– Они боятся воды, – шепнула Нелли Петровна, видимо по моему лицу понявшая, о чем я думаю.

Вот если бы я вылез на арену, Лерка бы поняла, что я никого не боюсь.

Птицы дрались, пока на ногах не остался один номер четвертый. Я спросил ребят, кто на него поставил. Оказалось, никто. Когда всех поверженных утащили с арены, дрессировщик вышел и открыл клетку с самкой. Она было кинулась на него, но получила удар хлыстом.

Победитель по идее должен был пойти к самке, но ему, видно, стало худо. Он сел посреди арены и замер.

– Зрелище окончено, – объявил распорядитель по громкой связи, и мы стали пробираться к выходу.

– Ах, мальчики, как хорош этот дрессировщик, настоящий мужчина, – пропела Пятакова, когда мы оказались на улице.

Лопатин

Прав был Архипыч: впечатлений в этом отпуске я уже получил немало, а ведь главное еще впереди. После приключений на первой посещенной параллели местное отделение «Зорь Земли» хотело отделаться от нас поскорее.

На следующий день всех экскурсантов загнали на борт автобуса сразу после экскурсии. Чтобы они не сделали попытки разбежаться, им объявили, что отправление состоится вот-вот. На самом деле следующая наша база собиралась принять автобус в двадцать часов по нашему времени. Кстати, оно совпадало со временем принимающей параллели.

Чтобы гости не скучали, фирма отрядила своего сотрудника по имени Артемий, которого очень быстро все стали звать Темой. Сначала я пожалел, что это не миловидная юная дева, но когда увидел, как тяжело приходится Теме, решил, что это испытание не для прекрасного пола.

Утомленные спасательной экспедицией, взбудораженные азартными зрелищамми, раздраженные все откладывающимся перемещением, экскурсанты решительно не хотели развлекаться. Их не привлекали тихие игры за столом, танцевать никому не хотелось, петь хором тоже. Некоторый успех имели фокусы с часами и картами, которые Тема показывал мастерски, но скоро и это зрелище всем наскучило. Бедный затейник выбивался из сил, чтобы не допустить самовольного ухода гостей, и когда часы показали, наконец, девятнадцать тридцать, с огромным облегчением отправился восвояси.

Оставшиеся полчаса надо было как-то продержаться, и я, с целью подготовки к перемещению и на правах сопровождающего, велел всем разойтись по каютам и лечь на койки. Антон смотрел на меня круглыми глазами, но молчал. Лишь когда госпожа Корсарова, выплеснув на меня весь свой гнев, проследовала к себе, он спросил, зачем я это устроил. В ответ я предложил ему самому найти способ нейтрализовать гостей. Он подумал и молча ушел в рубку.

Сам переход прошел без неожиданностей, то есть совершенно незаметно. Разрешение встать и покинуть свои каюты экскурсанты восприняли с энтузиазмом. Похоже, я напугал их своими требованиями, и теперь они вздохнули с облегчением. После перемещения Антон ушел отдыхать, а я заступил на вахту.

Никак не пойму, что за человек мой первый пилот. Ясно, что он доволен своей работой в «Зорях». Видимо, платят ему хорошо, да еще экзальтированные дамочки дарят свое внимание, а иногда и более вещественные подарки. Вряд ли он мечтает лишиться такого хлебного местечка, а значит, при спасении ученого будет скорее в стане противников. Это опасно, к тому же никого, на чью помощь я мог бы рассчитывать, пока не нашлось. Надо будет поехать на следующую экскурсию, пообщаться с людьми. Да и после приключений на первой посещенной параллели я, как ответственный сопровождающий, не должен с них глаз спускать.

Насколько я знал, здесь нас ждала морская прогулка, целью которой являлась… что бы вы думали? Атлантида! На нашей старушке – Земле этот таинственный материк затонул, но на других Землях судьба была к нему более благосклонна.

Из гипносна я извлек некоторые сведения об этой Земле. Политическая обстановка здесь сложилась совершенно иначе, чем когда-то у нас. Колумб, если он тут был, никакую Америку не открывал, потому что она была известна весь обозримый исторический период. Развитая цивилизация атлантов играла роль координатора мировых процессов. Европейские страны напрямую с Америкой, которая, кстати, называется здесь Фусан, не общались. Все торговые, научные и прочие связи были завязаны на Атлантиду. Атланты с удовольствием принимали у себя гостей из всех частей света, если они вели себя прилично и соблюдали установленные хозяевами законы. Их столица стала центром наук и искусств, а также местом, куда обращались для разрешения любых конфликтов между странами.

Гостеприимный материк мы и должны были посетить. Для этого фирма «Зори Земли» предоставляла парусно-моторную яхту с командой, которая должна была доставить нас на загадочную землю. О самой Атлантиде я знал немного. Когда-то древний философ Платон в своих трудах описал устройство жизни на материке. Но современная Атлантида располагалась на другой Земле, да к тому же ушла от Платоновского описания на пару тысяч лет.

В полдень к автобусу подали интересное транспортное средство, которое там зовут ящерицей. К этому моменту все наши экскурсанты проснулись и даже успели позавтракать. Антон каждый день старался удивить их чем-нибудь вкусненьким – то ли так положено, то ли по доброте души.

Сытые и довольные гости лениво выбрались из автобуса и загрузились в эту самую ящерицу. Она представляла собой набор одноместных кабинок, скрепленных в линию подвижным соединением. Колеса расставлены широко, но все равно ящерица достаточно узкая. Благодаря этому она способна пробираться по улочкам старых городов, где могут разойтись только два человека. Гибкая и устойчивая, она развивает приличную скорость. Мне это транспортное средство показалось очень занятным, никогда такого не видел.

Ящерица доставила нас к причалу, где уже покачивалась на волнах красавица яхта. К сожалению, я не специалист в мореплавании, хотя мне и доводилось встречать парусные суда в некоторых мирах. Наша яхта в длину была метров пятьдесят, с низкой осадкой и летящими очертаниями. На ней имелось пятнадцать кают класса «люкс», довольно большой площади и со всеми удобствами.

Мои подопечные проследовали на борт и начали распределяться по каютам. Фирма «Зори Земли» прислала пожилого экскурсовода, который должен был развлекать пассажиров рассказами о неведомой земле, а заодно и руководить всей поездкой.

Ярослав Степанович, так звали экскурсовода, быстро нашел каждому подходящее помещение. Как и ожидалось, с его выбором были согласны все, кроме Виолетты Корсаровой. Она сомневалась в том, что им с мужем достались лучшие каюты, осмотрела несколько разных и выбрала для себя ту, в которой жил капитан. Бедняге и в голову не приходило, что в его незапертое жилище может кто-то проникнуть. Но Ярослав Степанович быстро успокоил ретивую даму, сообщив ей, что во время шторма эту каюту заливает сильнее всего. Виолетта испугалась и послушно прошла в ту, что выбрал для нее старик-экскурсовод. Он при этом хвалил внешность скандалистки и громогласно беспокоился о ее безопасности и удобствах. В результате Корсарова заселилась в пятую каюту, а ее муж, к своему огромному облегчению, занял шестую. В этот раз сдвоенного помещения не нашлось, так что Владимир имел возможность немного отдохнуть от воинственной супруги.

Капитан Носатов оказался славным мужиком. Он ходил по морям уже почти двадцать лет и знал все торговые и туристические пути вдоль и поперек. Основные сведения о яхте я получил как раз от него. Носатов пригласил меня к себе в каюту после ужина, и мы немного поболтали за чашкой чая. Можно было бы и рома выпить, мне давно хотелось попробовать настоящий, а не синтезированный на Гее, но капитан был при исполнении, да и я тоже.

Я рассказал ему о посещении предыдущей параллели, о выпавших на нашу долю приключениях, а он поделился сведениями о яхте, на борту которой нам предстояло провести две недели. Вообще-то парусное судно не успело бы добраться до Атлантиды за такой срок, но наша красавица «Розалинда» в дополнение к парусам имела дизельный мотор, позволявший не терять время в полный штиль. Очертания «Розалинды» относили ее скорее к классу парусных судов: низкая осадка, киль, плавные очертания корпуса. Благодаря этому она не дрейфовала при ходе курсом в полветра, как это случается с моторными судами. Площадь руля у нее больше, чем у моторных судов, а винт меньше, чтобы не создавать торможения при ходе под парусами. Маломощный двигатель предназначался для маневрирования в порту или гавани с извилистым фарватером, а также движения в штиль.

Я слушал эти технические подробности без особого интереса, просто не желая обижать капитана. Мне тогда казалось, что все это не имеет никакого значения. Позже выяснилось, что я заблуждался.

Ярослав Степанович развлекал экскурсантов рассказами об Атлантиде. В древние времена вся жизнь сосредотачивалась в центре материка, на искусственно созданном острове. Он образовался из-за прорытых атлантами каналов, позволявших морским судам подходить к стенам столицы. Сейчас древний город стал историческим центром. Он поддерживался в идеальном состоянии как по причине ценности для науки и культуры, так и из-за высочайшего качества строительства. Его окружали три стены, наружная была покрыта слоем меди, следующая – оловом, а последняя – орихалком. Что это такое, так никто в наши дни и не знает, а атланты ковырять стену не разрешают.

Вообще, Ярослав Степанович оказался кладезем интересной информации. Вот только все время сносило его то на рыбалку в прошлом году, то на поездку на Красное море и виды тамошних рыб. Держать его в русле экскурсии оказалось непросто, тем более что Кочетков и Гольдман и сами были рыболовами и с удовольствием слушали байки старика.

Благодаря форме корпуса и килю яхту почти не качало на волнах, поэтому бодрые отдыхающие после ужина отправились танцевать. Для этой цели на судне имелся небольшой зал, примыкавший к ресторану. Старик экскурсовод с горя заказал графинчик водки и теперь уже в одиночестве вспоминал свою бурную жизнь. Мне хотелось узнать еще что-нибудь из жизни атлантов, но Ярослав Степанович быстро сошел с рельсов, и все, что я узнал – атланты очень высокого роста. Метра два или два с половиной, так что я со своим средним ростом (метр восемьдесят) буду тамошним девушкам по плечо. С этой грустной информацией я ушел спать, так как деваться с судна экскурсантам было некуда.