Вы называете это автобусом?

Лопатин

Ночь я спал плохо, видно, выдрыхся днем. Хорошо было бы выйти погулять, но вернулись все наши подопечные, так что я решил остаться на борту и не терять бдительности.

Звукоизоляция в нашем автобусе на высоте. Никаких перешептываний и даже громких разборок за пределами каюты не слышно. Однако шаги в коридоре вполне можно разобрать.

Не то, чтобы я прислушивался. Просто не спалось. Вспоминалась Гея. Как раз перед отпуском, если можно его так назвать, я познакомился с Таей. Тая… Какое имя! Кусочек тайны, еще не раскрытой, но манящей. Если бы не Архипыч, лежал бы я сейчас на песочке пусть и у искусственного моря, зато с настоящей девушкой. Будет ли она когда-нибудь смотреть на меня так, как Лера на своего доктора?

Хотелось бы знать, что вообще женщины ищут в мужчинах? Вид у этого Толстоухова недокормленный, вечно он угрюмый, и надо же – такая женщина!

Но это все лирические отступления. Было, наверное, три часа ночи. Точно не скажу, на часы не глядел, но определенно позже двух. В дверь ко мне постучали. Я вскочил и открыл.

На пороге стоял Антон. Вид у него был нелепый и растерянный. В свитере, но при этом в трусах и босиком, первый пилот смотрел на меня с надеждой и молча протягивал какую-то безделушку.

Я ничего не понял, но машинально взял то, что он принес. Это оказался круглый, зализанный волнами камушек со слабым собственным свечением.

– Это что? – спросил я.

Антон посмотрел на меня безумными глазами.

– Они ушли.

– Кто они? – не понял я.

Антон тупо смотрел на камень и не отвечал. Ох уж, эти юные герои! Пришлось втащить его в каюту, дать хлебнуть из аварийной фляжки и гавкнуть как следует.

– Говори!

Потрясенный парень рассказал, что они с липнувшей к нему богатой пассажиркой насобирали на пляже красивых камушков, и он обещал даме сделать из них ожерелье. А ночью он вдруг проснулся от странного шуршания и увидел один из камней у себя на кровати.

Вся добыча, увязанная в майку, валялась возле двери в санузел. Антон бросился туда и обнаружил, что камней нет. Остался только тот, что залез к нему на постель.

Я оставил парня в своей каюте и выскочил наружу. До подъема было еще далеко, но темноты не было. Позади нас, над городом, мерцало розовое зарево. Оно отражалось в воде и делало песок на пляже не таким черным.

Пляж являл глазам поразительную картину! На темной песчаной подстилке лежали камни, подобные тем, что поймал Антон. Они мягко светились в полумраке, каждый своим цветом. Иногда какой-нибудь из них начинал медленно меняться, радужные волны проходили в глубине, и вот уже синее сияние сменялось розовым, фиолетовое зеленым. Эта завораживающая картина сама по себе вызывала оторопь, но только ей дело не заканчивалось.

Над морем собирался дождь. Огромные лохматые тучи лиловыми клубами завивались в небе, наползали на наш берег. Вот первые капли выбили из затихшего моря фонтанчики брызг, порыв ветра принес запахи дождя и свежести. Камни будто только того и ждали, их свечение стало более интенсивным. Наконец струи воды достигли береговой линии, пролились на россыпь сияющих огней на песке. Будто бесшумный фейерверк пронесся над пляжем! Камни разбухли, в их прозрачной глубине что-то взрывалось, ослепляя буйством красок. Такой сказочной картины я не видел ни на одной планете!

Я огляделся по сторонам. Вдали, слева от автобуса, там, где пляж становился круче и закрывал море от городских огней, стоял человек. Он, как и я, любовался фантастическим пейзажем.

Местный житель был бы сейчас очень кстати. Я быстро пошел к нему, опасаясь, что он уйдет. Но человек и не думал трогаться с места. Высокий худощавый мужчина обернулся ко мне и улыбнулся.

– Не спится? – спросил он.

Я показал ему на светящиеся камни.

– Не подскажете, что это такое? Я здесь с экскурсией, в жизни не видел такой красоты.

– Это светляки. Я часто прихожу сюда в дождь полюбоваться на них. Здесь уединенно, да и в дождь мало желающих гулять по берегу, – ответил незнакомец.

Видимо, я смотрел на него как-то не так, потому что он продолжил:

– Вообще-то это камни. Минеральная форма жизни. Любят воду, но в море не лезут. Когда я был мальчишкой, мы бросали их в море и смотрели, как они разбухают и не могут вылезти на берег. Вода нужна им в период размножения.

– Размножаются? Каким образом? – насторожился я.

– Они впитывают воду, причем очень избирательно. Чаще дождевую. Кстати, обычно они практически неподвижны. В путь пускаются, когда собираются оставить потомство. Что происходит дальше, никто не видел. Но через некоторое время в песке появляются крошечные яркие бусинки. Бывает это раз в несколько лет, от чего зависит – не знаю. Да и какая разница? Ведь это рождение самой красоты!

Для моего собеседника разницы, действительно, не было, а вот для меня – очень даже большая. Раз камни разбрелись, стало быть, надумали почковаться. Да еще вода им нужна! А человек, как известно, на две трети состоит из воды, и еще неизвестно, не понадобится ли эта вода будущим родителям.

Стало ясно, что без дезинфекции не обойтись. Я вернулся в автобус. За это время Антон несколько пришел в себя. Он надел штаны, да и глаза уже не казались такими безумными. Однако утешить его мне было нечем.

– Придется докладывать по начальству, – строго сказал я, чтобы сразу пресечь всякие возражения.

– А может не надо, а? – заныл Антом. – Переловим их быстренько, и дело с концом.

– Переловим. Обязательно. Сколько их было? – спросил я, заранее зная ответ.

– Кто их знает… Я не считал, – Антон уже и сам понял, что влип.

Докладывать мы решили из рубки, прямо сразу, не дожидаясь утра. Заспанный голос дежурного резко переменился, как только он узнал, в чем дело.

Вообще-то это вина «Зорь Земли». Если отправляешь людей в чужое место, надо проводить инструктаж, точно определять, что там можно делать, что нельзя. А они даже собственного первого пилоте не подготовили. Откуда ему было знать, что эти камни живые?

Через пять минут выяснилось, что минеральная форма жизни охраняется законом, вывоз экземпляров запрещен. Тут уж дежурный разбудил начальство, нам приказали быстро и тихо обыскать весь автобус и собрать возможно большее количество светляков. Камни мы должны были высыпать на берегу, а в автобусе «Зори» решили-таки провести дезинфекцию. Все равно не выяснишь, не остался ли какой-нибудь местный красавец в укромном уголке.

А чтобы заткнуть рты экскурсантам, их в полном составе решили отправить на зимнюю сторону планеты, любоваться цветными льдами и северным сиянием. Так что, можно сказать, им даже повезло.

Виолетта

Меня все считают дурой, ну и на здоровье. Я-то знаю, что это не так. Я с самого начала определилась, чего хочу от жизни. Даже когда после одиннадцатого класса вышла замуж за Вовку, понимала, что у него большое будущее. Он парень талантливый и рано или поздно пробьется. Так и вышло.

А все наши «умненькие» остались при своих. Кто-то вышел замуж за однокурсника, и теперь крутится на две зарплаты. Другие все еще в поиске. Женька Петракова вышла замуж за технаря, получила разрешение и родила аж двоих. Дальше родного города нигде не была и теперь, похоже, уже не будет.

Что-то меня на философию потянуло. Такая рань, а все разбрелись по каютам. Я прошла в концертный зал, служивший нам гостиной, пока не намечались какие-нибудь мероприятия. Я надеялась, что кого-нибудь тут увижу и мне удастся поболтать, но там никого не было. Антон вместо того, чтобы сидеть рядом и говорить мне комплименты, завалился спать. Но я не обиделась. Подумаешь! Он же просто мальчишка и нужен только для поддержания тонуса.

В зале поставили удобные кресла и торшеры. Около кресел расположили низкие журнальные столики. На них можно книжку положить или чашку с кофе поставить. Был тут и один стол побольше для карт или других настольных игр.

Так вот, когда я вышла замуж за Вовку, он только поступил в театральный институт на режиссерское отделение. Я думала, что он станет ходить на кастинги, сведет знакомство со знаменитыми актерами и меня с ними познакомит. Но ничего этого не случилось. На кастинги ходила я и иногда получала эпизодическую роль в сериалах.

Я терпеливо ждала. Понятно, что муж режиссер станет снимать в своих фильмах жену. Но после окончания института Вовка поступил на работу в одну из телестудий, и там ему поручали снимать ничем не примечательные телефильмы – однодневки, которые выпускали на экран только один раз и потом про них забывали. Естественно, я мечтала не о таком фуфле. Вовка давал мне роли в своих телефильмах, но их никто из серьезных людей не смотрел.

Денег нам вечно не хватало. Я пыталась внушить мужу, что настоящая актриса должна ходить в брендовой одежде, носить бриллианты и ездить в кабриолете, а он лишь смеялся.

Помню, лет десять назад я случайно повстречалась на одной премьере с Макаром Бархатовым. Он очень мне обрадовался и даже пригласил к себе домой на день рождения. Я обычно не отказываюсь от таких предложений. Никогда не знаешь, кого встретишь в компании и как это повлияет на твою судьбу. Что я замужем, я, естественно, его не предупредила.

Я думала, что на его дне рождения будет много друзей, но оказалось, что этот праздник он отмечает в кругу семьи. Тогда он еще не был женат и жил с родителями.

Его мать Раиса Матвеевна работала помощником нотариуса, а отец Григорий Федорович оказался ювелиром. Он служил в какой-то артели, где ювелирные украшения делали своими руками в единственном экземпляре. Естественно, на матери Макара я увидела необыкновенной красоты серьги и брошь. Сама она красотой не отличалась, но одета и экипирована была блестяще. Бархатов мне потом объяснил, что камни в ее вещах полудрагоценные, но они все равно стоят дорого, поскольку это ручная работа.

Тут я задумалась, а не бросить ли мне Вовку. Когда он еще начнет зарабатывать столько денег, чтобы покупать мне такие вещи? Но не такая я дура. Сначала нужно создать себе запасной аэродром.

Вечером я думала, на ком мне остановиться? На Макаре или на его отце? Макар в то время учился в юридическом, где работал его дядя Родион Матвеевич. Получал повышенную стипендию. Но его денег не хватит даже на то, чтобы в ресторане хорошем посидеть. Григорий Федорович выглядел в этом отношении более привлекательно. Правда, он женат, но жена у него старше меня на двадцать лет. Кого он предпочтет, понятно без долгих рассуждений.

Бархатов старший выглядел для своих лет прилично. Волосы, правда, слегка поредели, и седина немного пробивалась, но фигура неплохая. Видно, он регулярно посещал фитнес-центр. Ходил он одетым по-простому – в джинсах и клетчатой рубашке. Но это неважно. Если я выйду за него замуж, то прослежу, чтобы он одевался более солидно. Так я тогда думала.

Методику соблазнения я выбрала свою обычную – для начала задавала ему вопросы про его работу и слушала с открытым ртом, как будто все это мне страшно интересно. Затем поговорили о театре и живописи. Как ни странно, Бархатов старший оказался любителем искусства. Я ему поддакивала и приговаривала, какой он умный. В какой-то момент Григорий не выдержал и сказал:

– Леточка, вы лучше с Макаркой поговорите. Он в живописи лучше меня разбирается.

– Мне никогда не нравились ровесники, – соврала я, – зрелые люди намного интереснее. У них жизненный опыт…

– Зато Макар свободен, а я уже занят, – улыбнулся Григорий.

– Григорий Федорович, пойдемте танцевать, – не слушая его, предложила я.

– Да я уже разучился, – стал отбрыкиваться он, – и танцев современных не знаю.

– А я несовременная, – возразила я, – люблю вальс.

Ему ничего не оставалось делать, как включить музыкальный центр, завести допотопный вальс и пригласить меня на танец. Тут я не растерялась, стала к нему прижиматься и голову ему на плечо положила. Вдруг он резко остановился и сказал:

– Макарушка, потанцуй с гостьей, а то у меня живот прихватило. И газы распирают.

Такой откровенности я удивилась, но тут Макар подошел и стал со мной танцевать.

– Ты к моему старику зря клеишься, – сказал он, – он мать любит. А к девицам, которые на него из-за денег вешаются, у него свой подход. Сейчас придет и будет тебе подробно рассказывать, как ему в поликлинике клизму ставили. Редко кто это выдерживает.

– Да ни к кому я не клеюсь, – разуверила я его, – просто у красивых девушек инстинкт. Они хотят нравиться всем присутствующим мужчинам. И потом деньги мне ни к чему. У меня муж – успешный кинорежиссер.

– Так ты замужем? – удивился Бархатов младший, – что ж не сказала? А за кем?

– За Вовкой Корсаровым, – ответила я.

– А я и не знал, а то бы и его пригласил, – сказал Макар, – мы так давно не виделись. А когда встретились с тобой, я почувствовал, что мы как родные. И Вовку я бы с удовольствием повидал.

Такого я уже точно выдержать не могла! Оказывается, он ко мне родственные чувства питает! Ну и фиг с ним! Не очень-то он и нужен. Толку от него мало. Мой Вовка гораздо перспективнее. Только надо еще немного подождать. Лишь бы Корсаров не затягивал с успехом, а то годы идут, и мы не молодеем. Кому в кино старушка нужна?

Но потом он стал успешным, а меня, как оказалось, на главные роли так и не приглашает. Говорит, неудобно ему – скажут, что, мол, жену по блату снимает.

И что это меня на воспоминания потянуло? Вообще-то я этого не люблю. Что старое вспоминать? Вперед надо глядеть. Не в одном кино счастье.

С этими мыслями я поднялась и пошла в свою семейную каюту. Вовка, наверно, уже дрыхнет. И мне пора на боковую.

В коридоре бегали какие-то люди. Я увидела растрепанную и раскрасневшуюся Нелли Петровну.

– Что случилось? – крикнула я ей, но она только рукой махнула.

Пробегавший мимо Лопатин сказал, чтобы я шла обратно в концертный зал, сейчас будет инструктаж. Надо собирать камни, которые принесли мы с Антоном. Интересно, что они так переполошились? Куда они денутся, камни эти?

Георгий

После идиотского поступка Пятаковой и пилота в автобусе пришлось делать дезинфекцию. Это не входило в нашу программу, но деваться нам было некуда. И тут фирма постаралась – нам предложили на время санитарной обработки автобуса экскурсию на зимнюю сторону планеты.

Наверно, эту красоту лучше всего описал бы Марсель. Он, кстати, и не знает, что стал отличным художником благодаря мне. Но сейчас не об этом.

Летели мы довольно долго. Внизу в основном разливался бесконечными водами океан. Маршрут пузырелета проходил вдали от материков. Еще до пересечения линии, где вечное лето менялось вечной зимой, я спросил у экскурсовода, не замерзнем ли мы без зимней одежды, ведь синтезатор шуб остался в автобусе.

– Не волнуйтесь, – ответила Нелли Петровна, – в пузырелете тоже есть синтезатор. А пока что его стенки защитят вас от мороза. Пузырелет – это однонаправленный термос. Он не пропустит внутрь мороз или жару, но свежий воздух с моря тут свободно циркулирует.

Я успокоился и посмотрел вниз. Это оказалось весьма своевременно. Я увидел первый привет с зимней стороны – по свинцовому морю плыла белоснежная гора.

– Ой, смотрите, айсберг! – крикнула Виолетта.

Постепенно небо темнело. В пузырелете зажглись неяркие огоньки, которые не мешали нам видеть звездное небо. Такой красоты в столице я не видел.

– Над нами Южный крест, – сообщила экскурсовод.

Вдруг посреди темного неба брызнули всполохи разноцветного яркого света.

– Полярное сияние! – ахнула Лера, – а мы тут сядем?

– Да, – ответила Нелли Петровна, – сейчас я раздам вам теплую одежду и обувь, и можно будет выйти на материк. Далеко от пузырелета не отходите. Сейчас ясно, но если начнется метель, мы не найдем друг друга, стоя на расстоянии вытянутой руки от своего товарища. К тому же, на поверхности имеются трещины, заполненные раскрошенным льдом или снегом. Чтобы посещающие материк люди не провалились, вокруг пешеходных троп поставлены флажки, которых также не видно во время метели.

– И мы так и будем толкаться возле пузырелета? – недовольно спросил Кочетков.

– Поскольку погода позволяет, мы немного прогуляемся, – смилостивилась Нелли Петровна, – но пойдем как в детском саду. Я возьму длинный канат и закреплю один его конец в пузырелете. Вы все возьметесь рукой за канат и будете идти след в след, пока позволит длина веревки.

– Ой, какая красота, – опять воскликнула Пятакова, – что это?

Действительно, было на что посмотреть. В свете полярного сияния на небе появились перламутровые облака.

– Эти облака находятся на высоте двадцать пять километров от уровня моря, – сказала Нелли Петровна, – их появление говорит о том, что температура воздуха упала ниже минус семидесяти градусов. Сейчас я выдам вам нужную одежду и подшлемники, которые укроют от мороза ваши лица. А вместо перчаток вы наденете меховые варежки.

Нам выдали одежду эскимосов. Она состояла из двух меховых костюмов – курток и штанов. Один костюм надо было надеть мехом внутрь, а сверху него еще один – мехом наружу. А под костюмы надевалось шерстяное белье. Верхняя одежда шилась из шкур оленей. Ее преимуществом было то, что шерсть состояла из полых волосков. Если какой-нибудь болван провалится в воду, то костюм позволит ему долго держаться на воде. Сверху на подшлемник надевался и плотно застегивался капюшон. Сапоги тоже были меховыми. Естественно, все это рассказала нам экскурсовод. Сам я таких тонкостей не знал.

Мы вышли наружу, и сразу же мороз обжег кожу лица. Я сдуру не застегнул заранее капюшон, но тут уж перестал выпендриваться и застегнулся на все пуговицы. Правда, для этого пришлось снять варежку, и рука тут же начала болеть. Я быстро снова надел рукавицу и ухватился за канат.

Вся поверхность материка представляла собой снежные равнины, снежные горы, снежные валуны. При свете Полярного сияния снег переливался всеми цветами радуги. Казалось, что вокруг рассыпаны миллионы небольших бриллиантов.

– Если вам холодно, мы можем вернуться в пузырелет, – предложила Нелли Петровна, – оттуда все красоты зимнего материка видны ничуть не хуже.

Но народ словно окаменел при виде немыслимой красоты. Никто ничего не ответил.

– А мы увидим пингвинов? – спросила Лера.

– Для этого нужно подлететь к берегу, – ответила экскурсовод, – забирайтесь обратно в наш транспорт.

– А когда тут будет рассвет? – спросил Марсик.

– Скоро вы увидите, как окрестности на несколько минут озарятся светом, – ответила Нелли Петровна, – это хорошее время, чтобы посмотреть на пингвинов.

– А кто еще живет тут в снегах? – спросила Лера.

– В основном это морские обитатели, – ответила экскурсовод, – киты, морские котики, морские леопарды, тюлени. Но есть и птицы – баклан, крачка, белая ржанка, снежный буревестник, поморник.

– Хочу пингвина, – капризно сказала Летка.

Народ рад был вернуться в пузырелет. Никому не хотелось признаваться, что он замерз. Так что каприз Пятаковой оказался очень кстати.

Видно, наш экскурсовод не работала раньше в детском саду. Она не попросила нас посмотреть, все ли соседи сели на свои места. А народ был так огорошен невиданными красотами, что никто ничего не заметил.

Мы сели в пузырелет и полетели к берегу океана. Тут случилось небывалое чудо. Кругом было темно. Светили только звезды. Вдруг пространство стремительно посветлело, и мы увидели на белом берегу сотни черных с белым пингвинов самых разных размеров. Тут были целые семьи – большой папа, немного меньших размеров мама и рядом малыш. Были и холостяки, которые сражались за внимание молодых самочек. Крик стоял такой, что Нелли Петровне пришлось включить противошумовую защиту на пузырелете. И через пару минут снова стало темно.

– Мы возвращаемся домой, к автобусу, – объявила наша начальница.

– Но тут так красиво! – капризно сказала Пятакова.

– По возвращении в автобус вы сможете посмотреть документальный фильм про зимнюю сторону планеты, – утешила ее Нелли Петровна.

На обратном пути мне удалось сесть рядом с Лерой.

– Жорик, хорошо, что ты тут сел, – сказала она, – я как раз хотела с тобой поговорить.

– О чем, солнце мое? – спросил я.

– О путевке, – ответила Лера, – зачем ты мне ее оплатил?

– А ты не догадываешься? – удивился я.

– Нет, – сказала Лера.

– Послушай, Новицкая, – начал я, – ты одинокая женщина. Я узнавал, у тебя сейчас нет мужчины.

– Ну и что? – обиделась Лера.

– Ты не обижайся, – попросил я, – ты очень красивая и умная. А мужики не любят умных. Но не все. Мне умные нравятся.

– Давай по делу, – строго сказала Лера.

– Я по делу, – ответил я, – я тоже одинок. Мне нужна женщина, которая будет меня понимать. Видишь ли… Суп сварить и котлеты пожарить мне может и автокулинар. А я ищу женщину, на которую смогу опереться, которая сможет меня утешить в трудную минуту, с которой хотя бы просто интересно поговорить.

– Ты намекаешь, что я тебе подхожу? – осведомилась Лера.

– Вот именно. Не век же тебе по Юрке страдать.

Лера попыталась меня остановить, но я продолжал.

– Ты не обижайся, Лера. Про твое отношение к Юрке все знают. Но ты посмотри на это без эмоций. Юрке кроме его скальпеля и больных никто не нужен. И зарплата у него маленькая, а взяток он не берет, – убеждал ее я.

– А ты берешь? – спросила Лера.

– У меня нет такой необходимости. Ты же знаешь, я банкир и сын банкира. Я смогу достойно обеспечить семью. Наши дети пойдут учиться в элитные школы, поступят в престижные институты, станут богатыми людьми, – я говорил это, поскольку хотел, чтобы Лера поняла, что я ей подхожу.

– А может, тебе не дадут разрешение заводить ребенка, – язвительно произнесла Лера.

– Это невозможно, – парировал я, – у отца есть знакомые среди нужных чиновников.

– А как же любовь, Жорик? – спросила глупая Новицкая.

– Да что любовь, – ответил я, – у тебя все будет: квартира, машина, тряпки, отпуска за границей и даже в параллельных мирах.

– А мне этого мало, Жора, – перебила меня Лера.

– Ты подожди, – сказал я, – я тебя не тороплю с ответом. И ухаживать красиво я умею. Вот увидишь.

– Мы с тобой говорим, как слепой с глухим, – грустно сказала Лера.

Я не понял, о чем это она, но промолчал. Я и не надеялся на скорую победу. Я умею ждать.

Когда мы вернулись в автобус, дезинфекция уже закончилась. В каютах пахло свежестью и лесными цветами. От живых камней не осталось и следа.

Все мы устали и мечтали поскорее поужинать и завалиться в постели. В столовой мое место было рядом с Лерой, чему она, возможно, пока не была рада. Слева от меня все эти дни сидел Марсель, но почему-то он не пришел на ужин.

– Лер, не знаешь, куда Маевский делся? – спросил я, чтобы о чем-то говорить.

– Нет, – сказала Лера, – слушай, а в пузырелете он с кем сидел?

– Наверно, как всегда, с Мариком, – предположил я.

– Марик, ты Марселя не видел? – крикнула Лера Бархатову.

– Нет, – ответил тот, – я сам удивлен. Хотел позвать его на ужин, а в его каюте пусто.

– А с кем он в пузырелете сидел? – обеспокоенно спросила Новицкая.

– Ой, – сказала Пятакова, – он со мной рядом сидел. Только, когда мы обратно летели, его в соседнем кресле не было.

– Что ж ты молчала? – заорал на нее муж.

– Понятно, – сказал молчавший до сих пор пилот Лопатин, – один человек остался на зимней стороне планеты.

Он резко встал, вынул рацию и вышел из столовой. Стало понятно, что об отдыхе можно забыть. Нужно спасать этого идиота. Небось, засмотрелся на красивые пейзажи и отстал от группы.

В столовую вбежала Нелли Петровна. Она начала судорожно нас пересчитывать. Ясно, что получалось одиннадцать человек – девять экскурсантов и двое пилотов.

Потом в течение часов двух мы обыскивали автобус, пока стало абсолютно ясно, что этого романтичного дуралея тут нет.