Вы называете это автобусом?

Георгий

В тот день после обеда я немного побродил в коридоре, потом ушел в свою каюту, но дверь оставил открытой. Мое терпение вскоре было вознаграждено. Я увидел, как Иван подошел к своей комнате и постучал сначала три раза, потом через пару секунд еще два. Если бы там никого не было, второй пилот не стал бы стучать. Так что все сомнения в том, что в его номере скрывается ученый, отпали. Теперь выманить Еремея из каюты Лопатина представлялось простой задачей.

Дольше тянуть было некуда. Пришла пора реализовывать план Б. Начали мы с того, что Макар зашел в рубку и спросил у Антона, когда мы прибываем в исходную точку. Пока они разговаривали, я за широкой спиной Бархатова заклеил скотчем язычок замка так, чтобы дверь не захлопывалась при закрывании. Обычно пилот, отлучаясь с дежурства, просто закрывал дверь, и замок срабатывал автоматически. Но нам это не годилось.

Затем я опять ушел в свою каюту, оставив щель для наблюдения, и стал ждать. Второй пилот вскоре вышел из своей каюты и пошел по направлению к лестнице. Видимо, он решил побывать на третьем этаже в служебных помещениях. Нельзя было терять ни секунды. Я вызвал Бархатова, который тоже удалился к себе, и предложил ему заняться Виолеттой, а сам наблюдал за ними из-за чуть приоткрытой двери.

Пятакова отдыхала в своем сдвоенном номере. Вовка, как сказал мне потом Макар, читал какой-то сценарий, а его жена скучала, поэтому она обрадовалась, когда к ней пришел одноклассник.

– Виолетта, тебе, наверно, скучно сидеть в каюте? – спросил ее Макар.

– Да уж, веселого мало, – согласилась она.

– Пойдем-ка выйдем, – предложил ей Макар.

Летка с легкостью согласилась. Последовавший дальше разговор я слышал лично.

– И ты не одна скучаешь, – загадочно произнес Бархатов, стоя с Пятаковой уже в коридоре, – Антону, наверно, жутко тоскливо сидеть на вахте, когда автобус никуда не движется. Ему совершенно нечего там делать.

– На что ты намекаешь? – спросила Летка.

– Предлагаю тебе немного развлечь первого пилота, – ответил Макар.

– Чем же я его развлеку? – кокетливо произнесла Пятакова.

– Ну, ты же фотографировала на русалочьей ферме, – пояснил Бархатов, – у тебя, наверно, куча фотографий голых русалок. Любой мужик заинтересуется этими фото.

– А ты не хочешь на них посмотреть? – спросила Летка.

– Я позже посмотрю, сейчас у меня другие планы, – пояснил Макар.

– А зачем тебе, чтобы я развлекала Антона? – поинтересовалась Пятакова.

– Да просто мне его жаль. Ну и я подумал, что ты тоже скучаешь, – ответил Бархатов.

– Это странно, но твоя идея мне нравится. Пойду схожу в рубку. Только где бы нам фотки посмотреть, чтобы Корсаров не видел? – задумчиво произнесла Летка.

– Да хоть в столовой или в концертном зале. Там сейчас никого нет, – предложил Макар.

Окрыленная Виолетта побежала в рубку. И действительно, через несколько минут вышла оттуда вместе с первым пилотом. Путь был свободен.

Когда Пятакова с Антоном ушли, я постучал в номер второго пилота тем же стуком, что и хозяин. Дверь тут же открыли, и я увидел ученого в толстовке Лопатина.

– Еремей, как я рад, что вы нашлись! – воскликнул я.

Тот, увидев меня, немного испугался и попробовал закрыть дверь.

– Постойте, – сказал я, – я хотел сказать, что вам на своей планете грозила немалая опасность, но теперь все в порядке. Тут вас никто не обидит.

– Вы уверены? – спросил Еремей.

– Конечно, – подтвердил я, – все самое страшное закончилось. Вы можете смело отдыхать и ни о чем не беспокоиться. Я удивляюсь, что Иван не рассказал о вашем прибытии экскурсантам. А все мы – самые доброжелательные люди. Я лично очень ценю ученых и изобретателей, которые своими открытиями двигают прогресс и облегчают нам жизнь.

– Я очень рад, – облегченно вздохнул Еремей, – действительно, мое последнее изобретение сильно упростит путешествия между мирами, а значит, они станут доступны широкому кругу людей.

– Это здорово! – сказал я, – Но к делу. Я хотел сказать, что второй пилот зовет вас в рубку.

– Странно, – засомневался Еремей, – Вроде бы мы с ним недавно виделись.

– Видимо, появились какие-то новые обстоятельства, – ответил я.

– Ну что же, пойдемте, – согласился ученый.

И мы вместе пошли в рубку, в которой в это время никого не было.

– Постойте, но тут же нет пилота! – запротестовал ученый уже в рубке.

Тут появился Макар.

– Не беспокойтесь, – сказал он, – Лопатин скоро придет. Его срочно вызвали в служебный блок.

– Может, я пока пойду к себе? – засомневался Еремей.

– Не стоит, – ответил я, – давайте пока посмотрим на пульт управления. Я его вижу в первый раз. Вот что это, например, на экране? Вот эти зеленые точки…

– Видимо, это наш маршрут, – сказал Еремей.

– Тогда вот эта крупная точка, наверно место нашей стоянки, – заметил Бархатов. – А как нам переместиться в другое место?

– Вот, посмотрите, – сказал я и нажал несколько кнопок на пульте, – видите, мы перемещаемся.

Автобус слегка вздрогнул, что подтверждало мои слова.

– Постойте, нужно скорее возвратиться назад! – воскликнул Еремей.

– А давайте сначала посмотрим, куда мы прибыли, – предложил я и нажал зеленую кнопку справа.

Как открывается запасной выход, я видел, когда Виолетта охмуряла Антона, а я нечаянно оказался рядом, и вот пригодилось! Дверь наружу, которую, если не знать о ней, сразу не увидишь, открылась.

– Да там же кислород, как и у нас. Посмотрите, Еремей, – сказал я. Ученый смотрел на меня испуганными глазами, поэтому Макару пришлось толкнуть его наружу спиной вперед.

– Постойте, что вы делаете? – заорал появившийся неизвестно откуда Толстоухов, – Еремей, давайте руку!

Тут я не растерялся и двинул Толстого по спине. Тот вылетел вслед за ученым. Я быстро закрыл дверь. Она щелкнула и заблокировалась.

– Что вы тут делаете? – воскликнул появившийся в рубке первый пилот.

– Антон, ты не кипятись, – ответил я, – мы тут учимся автобусом управлять, и я нажал какие-то кнопки.

– Идиоты! – закричал тот в ответ и, быстро подбежав к пульту, вернул нас обратно туда, где мы были до завершения плана Б.

– Вы же знаете, что сюда доступ закрыт! – не успокаивался пилот, – теперь мы потратим больше энергии, чем было запланировано.

Я состроил виноватую мину.

– Мы как-то не подумали. Понимаешь, нас любопытство одолело.

– Идите в свои каюты, – сухо сказал Антон, и мы с Макаром с готовностью ушли к себе.

Юрий

Я даже не понял, что случилось. Вот только что Бархатов нападал на невесть откуда взявшегося Еремея, и вдруг – солнечный свет и падение. Я рухнул на четвереньки и при этом заехал Еремею головой в живот. Аж шею скрутило. Думаю, что и ему мало не показалось.

Пока я приходил в себя, извинялся и удивлялся, назад не смотрел, а когда глянул – ахнул. Автобуса не было. Мы с ученым оказались в совершенно незнакомой местности.

Перед нами простирался океан. Впрочем, возможно, и море, но я почему-то был уверен, что океан. Мы оказались на широком берегу, его дальняя граница отстояла метров на сто от воды. Эта вовсе не был пляж: песок включал массу камней разного размера, довольно острых. Заканчивался берег обрывистой стеной. Мне почему-то пришли на ум меловые склоны английского побережья, хотя я никогда там не был. Вертикальные стены венчала зеленая лужайка, но до нее было метров десять.

– Где это мы? – спросил я, хотя Еремей знал не больше моего.

– Трудно сказать, – ответил тот. – Похоже, мы попали на какую-то другую параллель. Когда я отлаживал свой переместитель, меня порой заносило в неведомые края. Как тебя звать, я запамятовал?

– Юрий. Для своих просто Юра, – машинально ответил я.

Что-то здесь было не так. Другое небо, другая вода, другой воздух. Воздух! Дышалось как-то особенно легко, у меня даже закружилась голова.

Еремей посмотрел на меня и сказал:

– Ты приляг пока. Здесь в воздухе кислорода много. Обвыкнись, а я огляжусь.

Я опустился на песок, отшвырнув пару булыжников. Действительно, похоже, здесь состав воздуха другой. Значит ли это, что атмосфера параллели представляет для нас опасность? Впрочем, переживать по этому поводу нет смысла, все равно не дышать мы не можем.

Тем временем Еремей решил, что с берега пора уходить.

– Вставай, Юра, – сказал он. – Время за полдень, а нам надо еще о ночлеге подумать.

Я поднялся и поплелся за ним. Внизу у отвесного берега лежал большой валун. Мне сразу подумалось, что это место подойдет для временного лагеря. Между стеной и камнем можно устроиться на ночь, если закрыть проход с одной стороны. Я предложил это Еремею, но его мой план не вдохновил.

– Видишь, какой обрыв? – заметил он. – Сплошной песок. Стена потому и отвесная, что порода отходит большими кусками. Здесь нас может засыпать. Лучше подняться наверх и попробовать устроиться там.

Пришлось согласиться. Мы долго плелись вдоль обрыва, увязая в песке и спотыкаясь. Не создан я для таких передряг! Конечно, стоять часами у операционного стола тоже не сахар, но там я точно знаю, что делать. А здесь…

Впрочем, Еремей не терял хладнокровия. Мне очень хотелось спросить его, как он попал в автобус, но с этим можно было подождать. Наконец мы достигли относительно пологого участка склона и вскарабкались наверх. Перед нами расстилалось обширное равнинное пространство. Вдали возвышался лес. Ничего похожего на дорогу или жилье видно не было.

Откровенно говоря, я уже хотел есть, просто зверски. Такие длительные прогулки на свежем воздухе мне непривычны, остались далеко в детстве.

– Жаль, что вместе с нами не выкинули какой-нибудь еды, – судорожно глотнув, заметил я.

– Найдем что-нибудь, – задумчиво ответил Еремей. – Труднее будет выбраться отсюда.

О том, как возвращаться, я старался не думать. Лично мне казалось, что шансов у нас нет. Но, с другой стороны, мы пока были живы, а это уже вселяло оптимизм.

Мы долго брели по равнине, которая оказалась не такой уж и ровной. Ноги путались в траве, кочки и крупные камни заставляли глядеть, куда наступаешь. В конце концов мы очутились на лесной опушке. Но что это был за лес! Я не увидел ни одного знакомого дерева.

Еремей выглядел удивленным, но не растерянным.

– Да, далеконько нас забросило. Ну, ничего. Давай пройдем немного вглубь, чтобы нас не было видно издалека.

Мы углубились в странный лес. Высокие стволы были зелеными! Удивительные запахи, необычные цветы, огромные бабочки. Солнечный день не радовал, скорее пугал, открывая глазу все новые и новые странности. Под ногами был мох, настоящей травы не видно. В одном месте ветром повалило громадное дерево, корни его, вернее, корень, напоминал трубу, какие прокладывают под шоссе и заполняют кабелями.

Яма очень заинтересовала Еремея.

– Пожалуй, сегодня ночевать будем здесь, – заявил он. – настелем листьев, хорошо бы под них камни уложить, но это если найдем. А вон там, подальше, костерок организуем.

Я смотрел на него с удивлением. Этот лесной житель и не думал впадать в уныние. Казалось, наше положение его забавляет.

По его указанию я принялся собирать сухие листья растения, напоминающего папоротник. Листья были огромные и неудобные, зато легкие. Я таскал их к будущему костру и ломал на части. Еремей тем временем подбирал зелень, которой он собирался выстилать нашу яму.

Мы как-то очень быстро стали обрастать хозяйством. Даже я, отходя от поваленного дерева на значительное расстояние, возвращался будто бы в лагерь. Когда листьев образовался целый стог, Еремей разгреб площадку от мха, сдвинул сапогами растительность до самой земли. В центре он положил четыре больших камня, по паре с двух сторон, а сверху бухнул еще одну каменюку с углублением, напоминающим большую миску. Под эту миску он сложил обломки сухих листьев и высек искру, ударив камень о камень. Сушняк занялся сразу. Большое количество кислорода в воздухе способствовало горению.

Поддерживать огонь пришлось мне. Еремей ушел куда-то и довольно долго отсутствовал. Вернулся он с клубнями неизвестного растения.

– Это наш обед. Запечем сейчас и будем есть. Воды вот только принести не в чем. Там, метрах в двухстах, есть ручей, но зачерпнуть можно только ладонями.

Я порылся в карманах и нашел пластиковый пакет, оставшийся от какого-то медицинского оборудования. Не знаю, когда я его прихватил, но теперь он оказался очень кстати. В него вошло бы литра полтора жидкости. Еремей молча забрал у меня пакет и отправился к ручью.

Когда золы оказалось достаточно, я зарыл в нее Еремеевы клубни. Тут и сам ученый вышел из леса.

– Воду будем кипятить, – сказал он. – Мало ли, какая тут водится зараза.

Он налил воды в каменную чашу, стоящую над остатками костра. Мы вытащили клубни и снова развели огонь. За всеми этими делами стало смеркаться. Бесконечно длинный, нервный и утомительный день подходил к концу.

Наконец начало темнеть, мы сели ужинать. Когда принесенные Еремеем клубни были съедены, а вода выпита, все дела кончились. Мы с Еремеем сидели у костра. Ничто не мешало предаваться размышлениям о случившемся и строить предположения об ожидающем нас будущем.

Не знаю, о чем думал Еремей, а меня мысли сразу унесли к Лере. Я думал о том, что мы с ней никогда больше не встретимся, и все же воспоминания о ней останутся для меня самыми светлыми, сколько бы мы не прожили на этой чужой параллели.

Ночь прошла спокойно, нас никто не потревожил. Весь день прошел в хлопотах. Мы делали крышу над нашим убежищем, заготавливали дрова. Еремей попутно рассматривал все попадавшиеся камни, что-то искал.

Это был странный мир. Мне здешняя растительность казалась незнакомой. Похоже, геологическая история этой параллели сильно отличалась от нашей. Я не занимался ботаникой с институтских времен, но некоторые растения были мне известны. Однако же большинство выглядело так, что наводило на мысль о древних окаменелостях. Животных мы пока не встречали, но мирное сосуществование гигантских папоротников и калины казалось мне по меньшей мере странным.

Вдруг в небе появился странный объект. Я голову бы дал на отсечение, что это летательный аппарат. Пришлось ткнуть в бок Еремея. Он взглянул на приближающуюся точку и сказал:

– Прятаться поздно. Нас выдал костер.

Пятно все увеличивалось и скоро превратилось в открытую платформу, на которой восседало странное существо. Сначала мне показалось, что это птица.

Платформа снизилась в двух метрах от нашего костра, и на землю сошел… динозавр.

Оирон

Оирон зевал за рабочим столом. Если бы это увидел директор контрольной бригады Экунс, ему бы по меньшей мере сделали замечание. Ведь как любой контролер, он должен настраиваться на телепатическую связь с любым существом, находящимся в его секторе контроля, а желание поспать мешало его восприимчивости. Но разве Экунс не знает, что они с Алуной ждут появления на свет малыша? Жена так волнуется из-за здоровья своего первенца! Супруга плохо спит по ночам, и Оирону приходится ее успокаивать, а ведь утром ему на работу.

Стояла прекрасная погода – бабье лето властвовало в городе и в пригородных лесах. Такой теплой погоды в середине осени контролер давно не помнил. Вечером Оирон собирался сразиться в раслер со своим другом Умилтом. Они дружили давно – еще при поступлении в Академию заметили друг друга на экзамене и сели вместе. Прошло почти десять лет. Умилт был еще не женат, и поэтому часто телепатировал другу свое желание встретиться и весело провести время. Оирон не мог ему все время отказывать. Поэтому Алуне придется опять коротать вечер перед экраном телепатовизора.

Раслер в прошлом году вошел в число всепланетных видов спорта. Умилт мечтал попасть на планиаду, но до этого ему было далеко. Он мог побывать там только в качестве зрителя, хотя по сравнению с Оироном играл превосходно. Как правило, Умилт выигрывал, поэтому так любил встречаться на раслеровой полянке со своим другом. Контролер же соглашался с ним играть только иногда, по старой дружбе, предпочитая проводить время со своей молоденькой женой.

«Может, отказаться от встречи с Умилтом? – думал контролер, – Алуна в плохом состоянии. Возможно, ей даже требуется консультация психолога, а я буду махать палкой вместо того, чтобы ее поддерживать. Пожалуй, свяжусь с этим гулякой и откажусь от встречи».

«Даже не думай отменять наш матч, – прозвучала в мозгу Оирона телепатограмма от друга, – ты меня уже два месяца кормишь завтраками. Алуна посмотрит дома какой-нибудь плаксивый сериальчик, а мы с тобой сразимся. Обещаю после игры угостить тебя и твою нервную жену стаканчиком травяного сока, вне зависимости от того, кто победит. Витамины очень полезны дамам, волнующимся из-за скорого пополнения семейства».

«Вот странно, – думал Оирон, – как это Умилту удается наладить со мной телепатическую связь именно в тот момент, когда я думаю, как уклониться от игры в раслер?».

Тут он подумал, что друг сейчас читает его мысли, и перестал ломать голову над этим вопросом.

Умилт стал врачом. Он не закончил Академию, и после третьего курса сдал экзамен в Медицинский. Теперь он считает, что лучше друга понимает состояние его жены в самый ответственный период ее жизни. Но медицина заняла второе место в предпочтениях друга. Первое принадлежало раслеру. Интересно, изменится ли что-нибудь после его женитьбы? Хотя, невесты у Умилта не было. По крайней мере, Оирон ничего об этом не знал.

«Другу всегда все давалось легко, – продолжал думать контролер, – в Академии самые красивые девушки мечтали встречаться именно с ним. Он умел рассказывать смешные анекдоты, прекрасно играл на гуслях, элегантно носил на шее шарфики модных расцветок. Если Оирон стеснялся однокурсниц и часто молчал в их присутствии, его друг никогда не терялся в компании».

А как легко Умилту далась смена профессии! Оирон бы на его месте долго мучился, не решался бы забрать документы из Академии и в конце концов доучился бы до конца. А друг не сомневался даже дня. Сказал как-то, что ошибся с выбором профессии, а на следующей неделе уже перестал ходить на занятия.

Видно, придется идти на этот проклятый раслер. Бедная Алуна, как она хотела, чтобы он пришел с работы пораньше и посидел бы с ней и с малышом. Вечером должен прийти доктор Инкад послушать младенца. Он был дома у супружеской пары всего неделю назад, но придет снова, чтобы успокоить будущую мать.

Тут Оирон немного отвлекся от личных мыслей, поскольку ему показалось, что во вверенном ему секторе появилось слабое телепатическое поле. Слова были ему непонятны, но в мозгу вдруг возникла картинка – шалаш из веток, двое подростков у костра.

«Безобразие, – подумал он, – снова беспорядки в математическом интернате доктора Юхонда. Эти талантливые дети совершенно не умеют себя вести. И что им еще надо? Живут в прекрасных условиях, на свежем воздухе. Обучают их известные профессора. Пищу в интернат доставляют самую свежую. У учеников выходные каждые пять дней. Есть время пообщаться с родными или поиграть друг с другом. В их спортзале полно различных снарядов, а позади интерната построен крытый бассейн. Оирон сам был бы непрочь пожить в таких условиях, а эти негодяи постоянно сбегают в лес, как тюремные узники».

«Что там у тебя»? – раздался вопрос Умилта.

«Да тут двое негодяев опять сбежали из интерната», – протелепатировал другу Оирон.

«Нужна моя помощь?» – спросил тот.

«Нет, спасибо, я сам справлюсь», – ответил контролер.

Он нажал зеленую кнопку на столе, открывающую телепатический канал к дежурной тройке.

«Ребята, ваш выход, – мысленно произнес он, – двое подростков заблудились в лесу».

«Прости Оирон, – прозвучало в ответ, – мужики пошли обедать. Твои беглецы потерпят полчасика?»

«Безобразие, – протелепатировал Оирон, – вы должны быть на месте весь день, без перерывов. Я буду жаловаться!»

«Тебе легко говорить, – начал оправдываться абонент, – у тебя небось в термосе горячий сок, а в пластиковой коробке котлеты. А мы весь день без пищи».

«Ладно, – смилостивился Оирон, – готовь магнилет. Я сам съезжу в лес».

Оирон

Зрелище, представившееся взору Оирона, повергло его в шок. В осеннем лесу на поляне около костра сидели совсем не динозавры, а какие-то странные животные. Но нет, это были не животные. Они же телепатировали ему свое беспокойство! К тому же, никакой зверь не смог бы развести в лесу костер. Их странный облик не вызывал никаких ассоциаций. Невысокого роста, не больше местного подростка, два существа смотрели на него. Оирон уловил их ужас и готовность бежать.

Желая их успокоить, Оирон телепатировал чужакам вопрос:

– Откуда вы, и есть ли у вас имена?

Но странные существа молчали. Похоже, они были не способны улавливать телепатическую волну. Хорошо, что в сумке Оирона лежал лингвитатор. Над ним все смеялись, говоря, что в его рюкзаке можно найти даже магнит для магнилета. Он не обижался. Иногда, вот как теперь, его предусмотрительность спасала в самые трудные минуты. Оирон повторил свой вопрос в лингвитатор, приведя его в режим передачи и распознавания образов. Чаще всего прибор работал с языками, но это был более сложный случай.

– Мы попали сюда с планеты Земля XVIIа. Меня зовут Юрий, а это Еремей, – ответил длинный тощий экземпляр с оттопыренными ушами.

– Разве на Земле XVIIа живут не динозавры? – крайне удивился Оирон.

– Нет, все известные нам параллели населены людьми, такими же, как мы, – ответил лопоухий.

Он общался, произнося звуки пастью. Но она была так мала, что Оирон засомневался, способны ли чужаки есть через такие маленькие отверстия. Может быть, они потребляют необходимые организму вещества при помощи других органов или вообще всей кожей? В пользу такого предположения говорило и то, что на их телах имелись защитные покровы, а видимые участки тел казались нежными и легко повреждаемыми. Оирон отметил для себя, что защитные покровы следует изучить. Ни одно из известных ему живых существ на Земле не использовало покровов, дополняющих собственные, данные природой.

– Как вы сюда попали? – спросил динозавр.

– О, это чистая случайность, – вступил в разговор второй с пышной растительностью на том, что Оирон определил, как лицо, – нас случайно столкнули во время движения автобуса по параллельным мирам.

– Не такая уж случайность, – мрачно возразил ему лопоухий, – они хотели нас столкнуть на необитаемую планету, не зная, что тут есть жизнь.

– Столкнуть? – удивился Оирон, – но зачем это им надо?

– Это долго объяснять, – поморщился тощий.

Но Оирон настаивал на своем, и в конце концов тощий рассказал, что у них возникли разногласия с другими путешественниками по параллельным мирам. В результате этого их спутники обманом поместили их на эту планету.

– Как странно, – задумчиво произнес динозавр, – все очень странно. У нас на планете никто не умеет путешествовать по параллельным мирам. Ученые утверждают, что это в принципе невозмжно. Я было подумал, что вы меня обманываете, но теперь вижу, что ошибался. И вы хотите сказать, что на вашей Земле существует цивилизация таких существ, как вы?

– Да, – подтвердил Юрий, – мы называемся «люди», а если один, то «человек».

– Но как получилось, что вы оказались тут вдвоем? – продолжил опрос Оирон.

– Наши противники хотели избавиться от него, – тощий указал на своего товарища. – Я бросился его спасать, и поплатился за это, – объяснил первый.

– А чем вы занимаетесь на своей планете? – поинтересовался Оирон.

– Я – врач, лечу людей, – ответил ушастый, – а он – ученый.

– Скажите, на чем это вы прилетели? – с интересом спросил лохматый.

– О, это простейший магнилет, – рассеянно ответил Оирон, – я сейчас вам покажу, как с ним летать, и мы втроем отправимся в город.

Путешественники не возражали. На дворе стояла осень, и ночь ожидалась холодная, а в городе наверняка есть теплые дома.

Люди подошли к странному аппарату и забрались на высокую открытую площадку. Лететь стоя было рискованно, и путешественники сели прямо на пол. Оирон показал им, как нужно закрепить специально предусмотренные для этого ремни. Потом динозавр нажал кнопку на пульте, и они полетели.

Вскоре показался город. Магнилет снизился у одного из домов, прямо у двери.

– Это гостевой дом. Идите в столовую, вас покормят. А затем покажут вам спальню, – сказал Оирон, пропуская путешественников перед собой.

Он отдал распоряжение дежурной, старой Албуле, чтобы та накормила найденных им существ, предложив понемногу как можно больше блюд. Кто знает, чем питаются эти странные животные? Сам же Оирон оставил незваных гостей. Он направился в совещательный дом, чтобы созвать чрезвычайное заседание Ученой комиссии. Внеплановое собрание он назначил на шесть вечера.

Первым на совещание явился доктор Умилт. Они с Оироном представляли в Комиссии среднее поколение. Из стариков в ранге советников ожидались Лотан и Прогел. Ромна и Одиль представляли молодежь. Почему молодые динозавры делегировали в Комиссию двух девушек, Оирон не знал. Видно, нынче пошла мода на женщин на руководящих постах.

Когда все собрались, слово взял Оирон.

– Дорогие друзья, – сказал он, – я вызвал вас в связи с чрезвычайными обстоятельствами. На нашей планете появились чужестранцы из параллельного мира.

Не дав ему договорить, члены Комиссии зашумели.

– Как интересно, – закричала Одиль, – а как они к нам попали?

Девушка оказалась в столь высоком собрании, потому что недавно написала серьезную работу об ископаемых видах. Ее исследования привлекли внимание общественности, что и привело к назначению Одили на такую важную должность. Но Оирон полагал, что не меньшее значение имели и нежные розовые перья и длинные синие ресницы молодой красавицы.

– Это возмутительно, – громко произнес Лотан, – теперь к нам повадятся гости из других миров.

Ромна и Прогел тоже что-то кричали, но их слов Оирон не разобрал.

Пользуясь правом председателя, он зазвонил в колокольчик, и советники замолчали.

– Это не все, что я хотел сказать, – строго проговорил Оирон, – дело в том, что эти путники – не динозавры.

– Как? – ахнула Ромна, – а кто же?

– Это какой-то неизвестный нам вид млекопитающих, – пояснил председатель, – я пока не выяснил у них, куда на их параллели делась цивилизация динозавров.

– Их нужно доставить сюда, – крикнула Одиль, – чтобы они ответили на этот вопрос.

Эта невыдержанная особа все время повышала голос, но Оирон старался не показывать, как его это раздражает.

– А я думаю, – вступил в спор Умилт, – что их нужно подвергнуть медицинскому обследованию. Возможно, они – предки динозавров. Просто их цивилизация находится на более низком уровне развития.

– Но это же негуманно! – воскликнула Одиль.

– Вы не поняли, – возразил Умилт, – я обследую их во сне, без всякого вреда для здоровья.

– А если и повредите, ничего страшного, – цинично заметил Лотан, – нам тут гости из других миров не нужны.

– Необходимо отобрать у них прибор, который позволяет им путешествовать по параллельным мирам, и сломать его, – поддержал его Прогел.

– У них нет никакого прибора, – сказал Оирон, – прибор поехал дальше, а они остались здесь. Они называют это устройство автобусом. К тому же, их версия прибытия вообще сомнительна. Наша наука опровергла возможность существования параллельных реальностей. Друзья, давайте голосовать, кто за то, чтобы подвергнуть гостей медицинскому обследованию?

Все проголосовали «за».

– А что с ними потом делать? – задумчиво произнес Прогел.

– Кто они по специальности? – спросила Ромна.

Ее в Комиссии побаивались, так как она приходилась родственницей Великому. Кажется, мать Ромны высиживала яйца его жены.

– Один – врач, другой – ученый, – ответил председатель.

– Нужно пристроить их к работе, – предложила Одиль.

– Вы горячитесь, дорогая, – снисходительно произнес Оирон, – мы не можем привлекать чуждых нам существ к работам и интегрировать их в наше сообщество.

– А что такого? – возмущенно произнесла Одиль.

– Возможно, они агрессивны, – поддержал друга Умилт.

– Прежде у них нужно узнать про цивилизацию динозавров, – напомнил Лотан, – вдруг люди их поубивали? Тогда нужно этих путников тоже убить.

– Пока следует их изолировать, пусть ждут, когда этот «автобус» за ними вернется. Но здесь их присутствие лучше скрыть, не надо волновать общественность, – сказала Ромна.

– У нас три предложения, – подвел итог председатель, – пристроить к работе, убить или изолировать до отправки домой или до естественного конца. Я раздам карточки. Каждый напишет, за что голосует, и мы подсчитаем голоса.

– Все же стоит привести их сюда, чтобы они рассказали о динозаврах на их планете, – напомнил Лотан.

– Сделаем это, когда они отдохнут, – сказал Оирон, – так что давайте голосовать.

Динозавры проголосовали и сдали свои ответы председателю. Он посмотрел результаты и снова взял слово.

– Пристроить к работе – один голос, убить – один голос, заставить уехать отсюда – четыре голоса, – объявил он.

В это время путешественники поели и успели немного вздремнуть. Старая динозавриха проводила их в комнату, в которой лежали огромные мешки с мягким наполнителем. Лохматый плюхнулся на ближайший, и мешок сразу принял форму тела. Покрытым перьями аборигенам одеяла были не нужны, но для голокожих путников динозавриха принесла пушистые покрывала, сотканные из нежных волокон. Усталые путешественники провалились в сон.