Глаза леди Эстер потемнели от гнева: значит, кто-то из ее домашних украл у нее драгоценность и продал или подарил Джулии Лонгфильд. Скорее всего, это сделал Джордж – украл драгоценность и подарил своей любовнице. Слуги на такое крупное воровство не пойдут, побоятся. Они могут украсть серебряную ложку или солонку, поскольку хозяйка не проверяет наличие посуды, но дорогое ожерелье – вряд ли. Эмме она верит, как самой себе. Лучшая кандидатура для кражи, конечно, Ричард, но она его не принимает. Как он мог бы попасть в ее спальню?
– Милая Джулия, какое у вас чудесное ожерелье! – взяв себя в руки, сказала графиня, – где вы его купили?
– Это такая невероятная история! Я вчера была в городе и зашла в ювелирную лавку, а там лежит эта чудная вещица. Я просто не смогла пройти мимо, хотя вещь и дорогая.
– Надо же, я там была совсем недавно, но не видела ничего подобного, – фальшиво удивилась леди Эстер.
– Его там и не было. К хозяину лавки только что пришли товары из Персии, и я успела первой, – зеленые глаза леди Джулии победно засверкали. Она добилась своего: леди Мортимер страшно ей завидует! Это так приятно сознавать.
Леди Лонгфильд поговорила с хозяйкой дома еще с полчаса, отказалась от чая и поехала домой. А графиня напряженно думала, как ей выяснить все про ожерелье. Она решила созвать слуг и выпытать у них правду. Возможно, кто-то знает, как ее рубиновое украшение попало в руки соперницы.
Слуги собрались в холле сразу после отъезда леди Джулии, по первому требованию госпожи. Некоторые дрожали от страха, поскольку всех вместе их собирали только по неприятным поводам. Билл держал в руках крупные ножницы, которыми подрезал кусты в парке, штаны Джека были испачканы в конском навозе, лицо кухарки раскраснелось – видно, она пекла пироги. Хорошо выглядели только Эмма и Лиля, всегда готовые к вызову хозяйки.
– А где Генри и мальчишка Том? – спросила леди Эстер.
– Я сейчас их позову, – предложила Эмма.
– Ладно, не стоит, – сказала леди Эстер, – они, скорее всего, ничего не знают. Вот что, у меня к вам всего один вопрос: кто хоть что-то знает про мое рубиновое ожерелье?
Все хором заголосили, что ничего не знают, но в этом хоре графиня услышала тонкий голосок Лили: «Я знаю».
– Все свободны, кроме Лили, – сказала хозяйка.
– Говори, что тебе известно, – велела она девушке, когда остальные слуги разошлись.
Лиля послушно рассказала, как убиралась в кабинете, и видела, что сэр Ричард вошел в спальню госпожи и взял из шкатулки драгоценность. Ей пришлось сознаться, что она специально подглядела за Ричардом и при свете его фонаря увидела, что именно он взял.
«А эта девчонка совсем не глупа, – подумала леди Мортимер, – если бы она сразу рассказала мне про воровство, я бы ей не поверила. А она дождалась, пока Джулия приедет ко мне в ворованном ожерелье. Это хорошо, но как теперь поступить?»
Ричард переходил уже границы дозволенного. Необходимо срочно подавить его дурные наклонности.
Глава 10. Как зарядить концентратор?
Неудача на футбольном матче заставила Генку продумать, как действовать дальше. Концентратор наверняка можно будет зарядить на более массовом мероприятии. Беда в том, что в Заливном Осетре таких не ожидалось. Копейников бродил по наизусть выученным маршрутам родного городка и напряженно думал.
Почти машинально он сел в подошедший к остановке, мимо которой он проходил, автобус. Оказалось, машина шла до вокзала. Студент доехал до конечной станции. Тот же автобус отправлялся обратно лишь через полчаса. За это время в привокзальном буфете можно было купить сосиску в тесте и стаканчик кофе, что он и сделал.
Подкрепившись, он заглянул на перрон. Там стояла электричка, следующая маршрутом Заливной Осетр – Новоморск. На окошках рекламные надписи гласили, что сегодня на открытой сцене центрального парка Новоморска состоится концерт столичной рок-группы «Зубная боль».
– Это то, что мне надо, – подумал Генка и ринулся к автомату, продающему билеты.
До отправления поезда оставалось несколько минут. Ближайший вагон был полон молодежью, жаждущей попасть на концерт. Девушки и парни болтали, громко смеялись, дурачились. Лишь в углу на первом сидении испуганно жалась к стенке старушка с пекинесом на руках, да пьяный дядька сидел, привалившись к оконному стеклу, посреди салона.
Сидячих мест не осталось, и Генка встал около старушки с собакой. Через три остановки она вышла, и Генка сел. Всю дорогу до Новоморска он мечтал, как вызволит Лильку из прошлого, и как она кинется ему на шею с возгласом: «Спасибо, Геночка!»
От вокзала до центрального парка Копейников без приключений доехал на нижней ступеньке троллейбуса, поскольку пробраться дальше он не смог из-за большого количества пассажиров. Зато в парке ему повезло: в очереди за билетами он увидел Максима Ракитина, полицейского, который помогал его матери восстановить потерянный в транспорте паспорт. Она тогда отдыхала в Новоморске.
– Эй, Геннадий, давай сюда, – крикнул Максим.
– Здорово, – ответил Копейников и встал в очередь впереди Максима. Такой удачи он не ожидал. Еще в электричке Генка отгонял от себя мысль, что народу слишком много, билет на концерт надо было покупать заранее, и он, скорее всего, на действо не попадет. Он уже планировал, как залезет на дерево и будет заряжать концентратор незаконным методом, а тут такая удача!
Максим стал расспрашивать, как поживает Галина Степановна. Потом они купили билеты на концерт, после чего толпа разъединила их, и найти Максима уже не представлялось возможным.
Время начала концерта приближалось, толпа на открытых рядах перед сценой шумела. Артисты приехали в десять минут восьмого, когда публика уже начала свистеть и орать. С опозданием к микрофонам вышли две девицы в нижнем белье – кружевных трусиках и лифчиках, поясе для чулок и собственно в чулках в сеточку. Потом появились музыканты в драных джинсах и растянутых футболках, с растрепанными волосами до плеч. Шум в открытом театре усилился.
И, наконец, на сцену выбежал Георг Дентал, в миру Жорик Пузанов. Он был одет в полосатую майку, защитного цвета шаровары и солдатские ботинки. Публика неистовствовала, Жорик подошел к микрофону и рявкнул: «Я с вами, друзья!».
Бас-гитара, ритм-гитара и соло-гитара грянули рок, им вторили барабаны. Дентал истошно завопил: «Ты меня не любишь, ты меня погубишь, а-а-а, о как страдаю я». В середине песни, все строчки которой содержали примерно одно и то же, Жорик упал на колени и стал рвать на себе майку, из его глаз катились слезы. Ему подвывали девушки в кружевных трусиках.
Девчонки из публики в коротких юбочках и кожаных курточках по пояс зарыдали вместе с певцом. Генка тут же направил в публику концентратор. Прибор мгновенно замигал красной лампочкой.
– Вот это сила! – восхитился Генка.
И вдруг на его глазах Дентал пропал со сцены. Через несколько секунд он материализовался посреди восьмого ряда в публике.
– Что же это такое, – подумал Копейников, – концентратор перенес его на десять метров? Жаль, выходит, что сохранить энергию внутри прибора нельзя. Он тут же пускает ее в дело. Надо бы попробовать направить концентратор на себя самого.
Но происходящее отвлекло Генку от накопления эмоциональной энергии. Дело в том, что радостная публика начала рвать на память одежду на Жорике Пузанове. Вскоре он остался в симпатичных трусиках с розочками на синем фоне и в ботинках. Остальное прибрали к рукам его фанаты.
Копейников опять направил прибор на публику, но та, довольная добычей, уже не выплескивала нужного количества эмоций. Концентратор не хотел заново заряжаться.
Генка немного расстроился, но потом стал сам себя успокаивать. Все-таки поездка не прошла даром. Он узнал, какие эмоции заряжают концентратор и как он выплескивает излишки энергии. Этого, правда, было мало. Нужно еще понять, как настроить прибор на нужное время и место. Почему-то во время эксперимента они с Кириллом увидели Лилю в прошлом, а на концерте Дентала только перенесло в другое место. Видимо, настройки сбились. Или на параметры влияло количество накопленной энергии?
Кирилл набирал прибором нужное количество эмоций на занятиях. Значит, нужно отдать концентратор ему и попросить, чтобы он опять взял его на лекцию. Как перенести Лильку обратно в наше время, пока непонятно, но хотя бы писать ей записки очень важно.
Дентал убежал за кулисы переодеваться. Вышел распорядитель и сообщил, что в связи с недостойным поведением публики артист отказывается выступать дальше. Все огорченно заревели, но тут девушки в белье запели, как им в постели мужчина говорил про любовь, и эмоции немного утихли.
Генка выбрался из открытого театра и пошел на остановку троллейбуса. Группа «Зубная боль» не особенно его интересовала, а отсутствие на сцене Дентала исключало накопление концентратором дополнительного количества энергии. Теперь нужно было рассказать обо всем Кириллу и выработать дальнейший план действий.
Кирилл в задумчивости бродил по комнате. Он то брался за учебник философии, то хватал лекции, но заниматься не мог. Его волновало, куда он дел концентратор. Если для Генки это был шанс вытащить из прошлого подружку, то для Кирилла прибор оказался прекрасным поводом встретится с Настей. Конечно, научная ценность концентратора, открывающиеся перспективы, таинственная личность Альфреда Эдуардовича будоражили воображение, заставляли с энтузиазмом заниматься исследованиями. Но приближающаяся встреча с секретаршей Лисицына волновала Воробьева куда больше. Он отдавал себе отчет в эгоистичности своих стремлений, однако, к его стыду, возможность увидеть Настю значила для него даже больше, чем злоключения школьницы Лили во Франглии.
И тут грянул звонок. Кирилл подошел к телефону.
– Добрый день, Кирилл Сергеевич, – произнес смутно знакомый голос. – Это Анатолий Аркадьевич вас беспокоит. У меня для вас и вашего молодого друга есть интересная информация. Если вы не заняты, прошу приехать сегодня часов в семь вечера.
– Конечно, конечно, – выпалил Кирилл, с ужасом думая об утерянном концентраторе. – Мы непременно будем.
Анатолий Аркадьевич повесил трубку, а Кирилл с удвоенной энергией принялся искать прибор. Куда он мог его засунуть? Он перерыл весь стол, для гарантии вывернув на пол содержимое ящиков. Среди бумаг и мелкого хлама прибора не оказалось. Кое-как запихав все обратно, он отправился в прихожую и обыскал все карманы, и свои, и мамины. Вдруг он по рассеянности опустил дурацкую пудреницу в ее карман? Но и тут ничего не нашлось. Оставались лишь рюкзак и спортивная сумка.
Последний раз он видел прибор, когда Генка убеждал отправить его в прошлое. На улицу с концентратором он не выходил, значит, искать надо дома.
Звонок в дверь прервал бесплодные поиски. На лестничной площадке стоял Копейников, скроивший заранее умильную рожу, выражавшую раскаяние. Воробьев сразу все понял.
– Входи, жулик. Это ты концентратор тиснул? – спросил преподаватель своего студента.
– Вы не сердитесь, Кирилл Сергеевич. Я его брал, чтобы подзарядить. Честное слово. Просто я не сказал, чтобы вы не запретили.
– Дать бы тебе по шее! Я из-за тебя весь дом перерыл. Между прочим, Светлов звонил. Звал нас к семи. Может, не брать тебя с собой, одному сходить? – будто в задумчивости произнес Кирилл. – Надо же наказывать домушников.
– Ну что вы, Кирилл Сергеевич! – понимая, что это игра, заныл Генка. – Я зато узнал, что концентратор, когда сильно зарядится, сбрасывает излишки энергии. Я вам по дороге расскажу.
Проведя воспитательную работу, Кирилл переключился на другое. Что надеть, чтобы выглядело естественно, но солидно? Он вытащил свой единственный костюм и критически оглядел его со всех сторон.
Генка, с интересом наблюдавший за процессом, сказал:
– Вы лучше наденьте джинсы и белый свитер. Скромненько и со вкусом.
Кирилл покраснел, но последовал совету. Генка размышлял о том, что вот взрослый человек, аспирант, а при одной мысли о приглянувшейся девушке глупеет и смущается.
У них с Лилькой все не так. Пожалуй, он относится к ней, как к домашнему заданию. Несмотря на глазки и кудряшки в первую очередь Лилька требует заботы. Где там смущаться, когда ее совершенно нельзя оставить без присмотра! Взять хоть музей. Из всего класса во Франглию просочилась, между прочим, одна Лилька! Остальные преспокойно вернулись себе домой, и никакое кольцо на них не подействовало.
Время поджимало, Кирилл собрался быстро, и они пешком направились в центр. На машине Кирилл решил не ехать – до центра близко, а Настя, чего доброго, еще подумает, что он хочет похвастаться.
Анатолий Аркадьевич встретил их в самом прекрасном расположении духа. Мрачный вид посетителей его даже несколько удивил.
– Заходите, друзья мои. У меня есть для вас новости, несколько странные. Прошу, проходите, присаживайтесь. Настя, организуй нам чаю.
Кирилл с Генкой прошли в кабинет и устроились на тех же местах, что и в прошлую встречу. Настя принесла чай и тут же ушла. Кирилл так расстроился, что не сразу сосредоточился на словах профессора.
– На этих днях я был на конференции в Москве, – продолжал Анатолий Аркадьевич, – и встретился там со старым приятелем. Он работает в лаборатории у самого Огородникова, между прочим, нашего земляка, и в курсе всех последних открытий в области физики. Так вот, друзья, ни о каких концентраторах эмоциональной энергии он не слышал.
Должен вам сказать, что его мой вопрос очень заинтересовал. Мы с ним после заседания встретились за рюмкой чая, то да се. Человек расслабился и рассказал интересные вещи. Подозрение, что в природе имеется неизвестный вид энергии, генерируемый живыми существами, возникло давно. Одно время считалось, что это электрическое поле. Но после открытия Огородниковым эффекта просачивания от этой мысли отказались. Вроде что-то есть, но что – наука пока не в курсе дела. Под влиянием выпитого мой знакомый рассказал, что однажды в нашем городе в Франглийском музее видел рукопись. В основной экспозиции она не выставляется, уж больно спорный материал. Рукопись на бумаге семнадцатого века, это установлено точно. Но написана современным русским языком. Некто Леонид Виноградов будто бы попал во Франглию семнадцатого века, перенесенный огненным янтарином.
– Прямо как Лиля! – не выдержал Копейников.
– Что вы говорите? Какая Лиля? – удивился Анатолий Аркадьевич.
Пришлось рассказать ему всю история с начала, и про исчезновение Лили, и про видения, показывающие Франглию и дом Мортимеров. Подготовленный полученной от приятеля информацией, профессор Светлов не счел все это глупой выдумкой, а отнесся к делу серьезно.
– Возможность накопления энергии физическим телом хорошо известна. Что такое огненный янтарин, знакомый мне тоже рассказал. Оказывается, это какой-то простой минерал, я не запомнил, какой, он встречается повсеместно. В собственно огненный янтарин он превращается под действием сильного электрического разряда. В природе это случается после удара молнии. Конечно, не каждый раз этот минерал меняет свою структуру, должны сойтись определенные условия. Известно даже, что этот камень находили во Франглии. Там было небольшое месторождение. Но тут за достоверность информации поручиться нельзя. Камень не драгоценный и даже не поделочный. Возможно, и еще где-то можно его найти.
Так вот, мой приятель полагал, что если рукопись – не подделка, то, возможно, между заряженными частицами янтарина возникает связь сквозь время. То есть передача материи, как в случае этого самого Виноградова, возможна только из одной точки пространства-времени в другую, обе из которых содержат этот минерал в заряженном состоянии. Но все это выдумки не слишком трезвого человека. Мой друг также считает, что василиски, широко известные из мифов, окаменяли взглядом при помощи той же энергии, что заряжает янтарин. Но тут уж не знаю.
Анатолий Аркадьевич отхлебнул чаю и рассеянно заметил:
– Кстати, никого из физиков по имени Альфред Эдуардович он тоже не знает. Таинственная личность. Дайте-ка еще разок взглянуть на вашу коробочку.
Кирилл молча достал из кармана концентратор и подал профессору. Анатолий Аркадьевич достал лупу и принялся всматриваться в мигающие огоньки.
– Знаете что, друзья мои, этот ваш приборчик сортирует эмоции. Мне это пришло в голову на конференции. Янтарин накапливает все подряд, а эта штучка складывает положительные и отрицательные отдельно. Вот, смотрите. Я вас огорчил, особенно Геннадия. И вот, пожалуйста! Взгляните сюда. Здесь мигает голубая лампочка или что там у него светится. А теперь вспомните, когда вы приходили прошлый раз и были полны надежд, светилось с другой стороны, белым светом. То есть концентратор представляет собой две емкости, накапливающие разнополярные потенциалы. Но их можно сложить, чтобы увеличить суммарный заряд. Боюсь только, что без соответствующего заряженного концентратора или янтарина в прошлом этот путь никуда не ведет. Однако не надо расстраиваться. Попробуем что-нибудь придумать. Вы не думаете, молодые люди, что приборчик-то многофункциональный? Если мне не изменяет память, этот ваш Альфред Эдуардович уже забирал накопленный заряд.
Вполне возможно, что он его контролирует, а значит, и вас. Вероятно, с его помощью можно слушать или даже видеть его носителя. Вряд ли он отдал бы вам редкий прибор, если бы не мог за ним следить. Так что от этого Альфреда Эдуардовича у вас, скорее всего, секретов быть не может, – с этими словами Анатолий Аркадьевич отдал Кириллу прибор.
У Генки вытянулось лицо. Кирилл тоже не казался довольным.
– Не унывайте, друзья. Главное – не сдаваться. Помните: «Бороться и искать, найти и не сдаваться»? Впрочем, современная молодежь не читает Каверина. Но вы уж поверьте мне, опытному старому человеку, выход находится только тогда, когда его ищут.
Генка улыбнулся. Настин отец вовсе не походил на старого человека. Ни по возрасту, ни по всему остальному. Спортивный, подтянутый, энергичный Анатолий Аркадьевич казался моложе их самих.
– Вот так-то лучше! Мы с вами обязательно что-нибудь придумаем!
Ребята поднялись и стали прощаться. И хоть Генку огорчило сообщение о направленности передачи, а Кирилл переживал из-за Насти, синяя лампочка погасла, а белая светилась все ярче.
Настя Светлова, пользуясь тем, что декан Лисицин уехал на совещание в Горсовет, сидела на своем месте в приемной и подкрашивала ресницы. Затем она припудрила заблестевшие от целого дня работы щеки и наложила на губы блеск.
Туда, куда она собиралась, можно было прийти и ненакрашенной, в архиве музея Франглии в Заливном Осетре работали только женщины, но Настя привыкла везде выглядеть достойно.
Девушку очень заинтересовали события, о которых ее отцу рассказали Кирилл Воробьев и его студент Генка. Настя интересовалась историей, недаром она училась на заочном отделении исторического факультета МГУ. К тому же, ей очень хотелось чем-то помочь Кириллу. Он ей давно нравился, хоть ее и смешили его робость и нерешительность. Удивительно несовременный человек!
Да и девочку, попавшую во Франглию в восемнадцатый век, было жаль. Каково ей там без единого близкого человека, без электричества, без нормального транспорта, без Интернета и мобильного телефона?
Настя скинула под столом шлепанцы, надела туфли на высоком каблуке, взяла сумочку, накинула плащ и выбежала из приемной. Собственно, в шлепанцах ее никто не видел – она надевала их только во время сидения за столом и меняла на туфли, когда приходилось куда-то идти. Новые туфли слегка натирали пятку, но ради красоты женщины и не такое терпят.
До конца рабочего дня оставалось еще полчаса, но поскольку Лисицын после совещания возвращаться на работу не собирался, Настя решила уйти пораньше. В случае чего скажет, что по учебным вопросам должна была в архив съездить. Декан ей верит и проверять не станет.
На улице вовсю светило весеннее солнце. Южный май благоухал цветами, слепил глаза яркими красками. Настя очень любила это время. Майский воздух пьянил, вселяя надежду на что-то хорошее, что случится совсем скоро. Она любила первые тюльпаны и всегда сама высаживала их на загородном участке.
Автобус подошел к остановке под завязку наполненный людьми, возвращающимися с работы, и Настя не стала в него садиться. В конце концов, архив находится в километре от Политехнического института, а прогуляться по такой погоде – одно удовольствие.
Архив представлял собой одноэтажное кирпичное здание без архитектурных излишеств. Отдел восемнадцатого века находился в семнадцатой комнате. Там работала Дашенька – похожая на мышку девушка лет девятнадцати. Косметикой она не пользовалась и носила старомодную одежду из гардероба своей мамы. Ее жиденькие волосы были собраны на макушке в жалкий хвостик, но ясные серые глаза с длинными ресницами и очаровательная улыбка располагали к ней всех посетителей архива.
– Ой, Настенька, как я рада! Сто лет тебя не видела! – воскликнула она при виде Светловой.
– Дашенька, прости, дорогая, работы много и сессия на носу. Вот как сдам экзамены, тут же приглашу тебя в кафе-мороженое.
– Ты, наверно, для учебы пришла? – спросила Даша.
– Ну да, – соврала Настя, – мне надо про Франглию кое-что посмотреть. Меня интересует восемнадцатый век.
– Конечно, Настюша. Проходи и ищи, что тебе нужно.
Настя чмокнула подругу в щеку и пошла к шкафу с каталогом. Информацию по Мортимерам она нашла на букву «М». Там хранились официальные документы, карта поместья и неизвестно зачем переданные из музея дневники леди Эстер Мортимер. Настя достала увесистую папку, развязала тесемки и вынула старинную тетрадь. Твердая обложка, обшитая бархатной тканью, скреплялась металлическими застежками. Похоже, Мортимерам экономить не приходилось. Бумага внутри пожелтела, чернила выцвели, и теперь нельзя было сказать, какой цвет они имели сначала. Но знатная дама, как школьница, каждый день записывала все, что происходило в доме.
За июнь тысяча семьсот пятьдесят второго года она записала, что домик арендатора месье Николса после его кончины находится в запущенном состоянии. Леди Мортимер думала, стоит ли его ремонтировать или лучше снести.
Дальше шли несколько ничем не примечательных дней, а потом дама записала, что в городок около поместья Олдоакс, принадлежащего Мортимерам, приехал месье Гутс. Он узнал, что у хозяев поместья есть свободный домик и выразил желание купить его в том состоянии, в каком он находился.
«Наверное, это тот самый человек, которым интересовались ребята», – подумала Настя.
Девушку охватил охотничий азарт. Слушая Кирилла и Гену, она и представить себе не могла, что их фантастической истории найдется подтверждение в исторических документах. В архив она пошла для очистки совести, в успех поисков не верила. И тут такое!
Леди Мортимер писала, что совершила очень выгодную сделку, хотя и подчеркивала, что откуда родом месье Гутс и кто он такой, ей неизвестно.
Листая дневник дальше, Настя узнала, что постепенно отношения хозяев с новым владельцем дома Николса стали более близкими. Месье Гутс часто навещал Мортимеров, оставался у них на обед или на ужин.
Графиня писала, что месье Гутс пытался выкупить у нее фамильную драгоценность – кольцо с огненным янтарином, но она не согласилась его продать. По разговорам слуг леди Мортимер узнала, что месье Гутс постоянно рыщет по окрестностям и ищет непонятно что.
Спустя два месяца в дневнике появилась запись, что новый владелец домика Николса снес старый дом и выстроил на его месте совершенно другое здание. Это было сделано в кратчайшие сроки и непонятно, какими силами. Леди Мортимер удивило, что никто не видел, чтобы к домику подъезжали телеги со строительными материалами и с рабочими. Графиня предполагала, что работников месье Гутс нанимал в соседней деревне. Но отсутствие стройматериалов и удивительную быстроту возведения нового строения она объяснить не могла.
Настя в нетерпении перелистнула несколько страниц. Часть дневника, написанная рукой леди Мортимер, закончилась. Графиня Мортимер так и не пролила свет на вопрос, кто такой месье Гутс и откуда он приехал в городок близ Олдоакса.
Дальше начиналось странное. Следующие несколько страниц были написаны другим почерком. Как поняла Настя, их писал сэр Джордж Мортимер. Неужели графиня умерла? Но вместо описания ее кончины сэр Мортимер приводил совершенно не имеющие отношения к делу семейные обстоятельства. Девушка внимательно прочла сообщение графа, что его жена скупила долговые расписки племянника. Из-за долгов Ричарда в имении случился настоящий скандал. К леди Мортимер пришел мосье Гутс и заявил, что ее племянник, сэр Бэклоу, должен выплатить ему карточный долг. Графиня рассердилась и ответила, что не намерена потакать пагубным пристрастиям своего племянника и не будет платить его долги, как карточные, так и те, что он сумел сделать на ипподроме. То, что описывалось сэром Джорджем дальше, поразило Настю в самое сердце.
Теперь девушка поняла, почему дневник графини дописывал ее муж! Неужели все правда, и легенда рода Бэклоу не врет? И главное, это уже было не раз, а история пропускает такие случаи без объяснений!
Настя подумала и решила сфотографировать записи леди Мортимер и ее мужа и показать их Кириллу. Они не подтверждали факта, что Гутс восемнадцатого века – это Гутс, который дал Воробьеву концентратор, но и не опровергали его. По крайней мере, таинственность появления Гутса во Франглии в восемнадцатом веке наводила на мысль, что у того может быть во владении машина времени. Это ничуть не более фантастическая теория, чем перемещение с помощью кольца, а значит, он может вернуть девочку Лилю домой.
Интересно, что стало с графиней? По крайней мере, теперь понятно, что сила огненного янтарина может творить чудеса. Отец и Кирилл Воробьев не ошиблись.
Девушка тепло попрощалась с Дашенькой и поехала к себе. Она решила первым делом рассказать все отцу.
Разговор с Настиным отцом не то, чтобы вселил надежду, но поднял настроение. Теперь Генке казалось, что все возможно. Почему бы и не раздобыть камень, не зарядить концентратор, не вытащить Лилю домой?
Но первое, что пришло ему в голову – янтарин нужен Лиле. Иначе все их усилия приведут к тому, что в Заливном Осетре появится новый житель, уроженец Франглии, поскольку камень перенесет не Лилю, а того, кто ближе к нему стоял.
– Знаете что, Кирилл Сергеевич, давайте пойдем к вам. Надо Лильке записку подбросить.
– Это какую же? Что ты еще задумал?
– Очень просто все, – пояснил Генка. – Чтобы ее вернуть, ей камень нужен. Конечно, камень ей никто не даст, но держаться поближе к этой тетке, которая перстень носит, она может. Да еще и если она обрадуется, то камень подзарядится.
– Надо подумать, – задумчиво произнес Кирилл. – Раз там ошивается Альфред, значит, он и Лилю твою может сюда перебросить.
– Это давно понятно. Но даже если бы он и захотел помочь, он там, а мы тут, – уныло констатировал Гена.
– Помолчи немного, – потребовал Кирилл.
До дома Воробьева они шли в молчании, но прогонять Генку Кирилл не собирался. Они поднялись по лестнице и все также молча вошли в квартиру.
– Вот что, студент. Давай, пиши своей Лиле две записки. Сначала напиши, чтобы она была внимательна. Мол, сейчас передадим ей еще одну записку. Ее надо не потерять и как бы случайно уронить так, чтобы ее поднял Гутс.
– Это зачем? – заинтересовался Генка.
– Во второй напишешь: мы выяснили, что в ее переброске виноват янтарин, вернее, энергетическая дуга между двумя янтаринами. Ей надо держаться поближе к хозяйке, а вернее, к ее кольцу, чтобы, когда камень сработает, она вернулась домой. Обязательно упомяни, что такой же камень есть и здесь, – вслух размышлял Кирилл.
– И чего мы добьемся? – спросил Генка.
– Выясним, может ли Гутс перемещаться во времени по своему желанию, или его тоже туда случайно выбросило. Если может, живо вернется, чтобы камень заполучить.
– Ну, вы голова! – восхитился Генка. – Сейчас напишу.
– Постарайся разборчиво, чтобы и Гутс понял, о чем речь, – велел Кирилл.
Достав концентратор, он положил его на середину стола. Генка царапал ручкой по бумаге, изо всех сил стараясь писать аккуратно. Для записок он вырвал листки из блокнота, в который мать Кирилла записывала расходы.
Кирилл видел, как он волнуется. Огоньки бежали в прорези концентратора, как сумасшедшие. Наконец Генка протянул Кириллу обе записки.
– Сойдет, – внимательно изучив их, сказал Кирилл.
Знакомый прозрачный шар уже висел над прибором.