Глава 3. Дорогой дневник.
02.12.19.
Дорогой дневник.
Иногда, надо жертвовать меньшим, ради большего.
Давно я не записывала всё то, что происходит в моей жизни. Хотя считаю необходимым помнить об ошибках и успехах, которые дают нам определённый опыт.
С самого начала года в моей жизни происходит какой-то кошмар.
Отношения с Сашей дали понять, что насколько бы ты ни была идеальной, если тебя не любят такой, какая есть, то и не полюбят. Никакой. До меня так долго доходила эта мысль, что я успела понять это только через частую боль и обиду. А ведь так относился ко мне не только он. Разве трудно понять, что постоянные отмены встреч, игнор сообщений, безразличие, грубость и ночные походы на вписки означают, что ты не нужна человеку. Я старалась быть лучше.
Я не устраивала скандалов, не повышала голос, не задавала лишних вопросов, доверяла ему. Но ничего хорошего из этого не вышло. И никогда не выходило. Перечитывая эти строки, что написаны три листа назад, понимаю: прежней меня больше нет. Маленькая девочка, которая старается стать лучше ради других, старается сделать других счастливыми, думая, что всё так просто… Она осталась глубоко внутри и пока что не выходила наружу. И в ближайшее время не собирается.
Расставшись с Сашей, я даже не плакала, настолько сильно была истощена. Все силы и слёзы ушли ещё во время отношений. Они были очень тяжёлыми и тянули меня на дно. Я ни разу не пожалела, что ушла от него. Но и ему оказалось просто вычеркнуть меня из своей жизни. По крайней мере, он сделал это не дрогнув. Вкладывая всю себя в эти отношения, я получила только ложь, оскорбления и измену. К счастью, меня с самого детства учили, что измены прощать нельзя.
Это стало последней каплей. Я рассталась с любимым человеком, чтобы спасти себя. Разве это можно считать слабостью?
Моя семья до сих пор напоминает, какой наивной дурой я была в тех отношениях. И раньше мне было тяжело слушать вместо поддержки упрёки и издевательства.
Все те ночи я не спала, лежала со своими мыслями один на один, потихоньку сходя с ума. Смотря в потолок, я все размышляла: что-то не так с миром или всё-таки со мной.
Я чувствовала себя обманутой, глупой, наивной. Казалось, что меня используют, что надо мной насмехаются. Было жутко обидно, ведь я просто хотела внимания и заботы!
А можно ли себя чувствовать иначе, когда нет никого, кто был бы на твоей стороне?
Так ещё и на учёбу ходить надо. А так не хочется…Как минимум потому, что отношения с одноклассниками в школе напряжённые, и я со стопроцентной уверенностью могу заявить, что моей вины в этом нет, поэтому сильно не расстраиваюсь. Просто напрягает. Мама с папой постоянно устраивают нам с сестрой взбучки по поводу оценок.
Для родителей я всегда недостаточно хороша. Вроде бы хожу на танцы, учусь по большей части хорошо, убираюсь, имею различные хобби, не пью, не курю, ярко не крашусь и всё равно остаюсь плохой.
Но я всегда действую по совести, по справедливости, стараюсь поддержать и помочь тем, кому это потребуется . Как меня и учили. Однако это всегда выходит мне боком.
Оставшись одна, без какой-либо поддержки, я стала куда сильнее, лучше и счастливее. Теперь ничто не рушит мои мечты и надежды, просто потому что их нет.
Если все они меня не любят на сто процентов такой, какая есть, получается, они не любят меня совсем.
Нет смысла становиться лучше для них, но есть смысл меняться для себя и своего благополучия. Я не виновата, что не оправдала их ожидания. Тем более ничего плохого я никому не делала и не желала… Так что пусть попробуют найти лучше.
Помнится, в таких обидных ситуациях я рисовала каждый день. Это было необходимостью. С одиннадцати лет я изображала свое состояние на бумаге, благодаря чему становилось легче. Было такое чувство, будто все обиды, боль, тоска оставались на листе бумаги, будто внутри росли розы, которые не давали воздуху пробиться сквозь свои благоухающие бутоны, будто вокруг плелись лозы с шипами, сковывая мои движения. Хотелось уснуть и не проснуться.
Спустя какое-то время состояние изменилось. Но я продолжала рисовать. Только уже лица людей. Просто потому, что мне нравилось это искусство. Впрочем… Рисовать я не умею.
К чему это я всё… Сегодня у меня начались новые отношения. В этот раз я решила подумать головой, а не следовать за сердцем. С Ильёй будет иначе.
Я верю в то, что мир лучше, чем кажется, но каждый раз убеждаюсь в обратном.
Надежды нужно убивать сразу. Поэтому в этот раз обойдусь без них. Лишь наблюдения и здравые мысли.
Я больше не позволю ни одному парню себя обижать так сильно. Отныне я у себя на первом месте. Теперь только мои ожидания и требования будут иметь значение.
Когда тебя бросает в абсолютно новую жизнь и прижимает лицом к асфальту, игде ты тупо наблюдаешь за тем, как твой детский мир и мечты рушатся, приходится многое переосмыслить, чтобы понять, кем ты являешься, и каким тебя видят другие.
Глава 4. Больничный.
Рано утром, я чувствовала себя болезненно. С трудом удалось открыть глаза и выключить будильник, который звенел прямо у меня в ушах. Сон в наушниках был моей ошибкой. Уши горели.
Время: 6.50.
Вставать вообще не хотелось. Ощущение слабости полностью охватило мое тело. Откинув одеяло в сторону, я медленно сползла с дивана и включила свет.
Меня морозило, а от резкого света закружилась голова.
– В таком состоянии я просто не смогу отсидеть восемь уроков.
Мама ушла, как всегда, очень рано, поэтому я заранее написала ей, что заболела, и отправилась на поиски градусника.
В прошлом году мы с Нюрой болели почти весь учебный год, поэтому нахватали долгов и проблем. Конечно, исправили, но закрывать пропуски было трудно.
В этом году так просто нельзя! Предстояло сдавать экзамены, и, честно говоря, нас с родителями это очень волновало. В школе и у меня, и у сестры возникали проблемы с математикой. Учитель просто не давал необходимого количества знаний, из-за этого наш класс отставал от программы. А в прошлом году экзамен завалили два девятых класса.
Денег и времени хватало только на репетитора по английскому языку, и то благодаря бабушке Нине, поэтому справляться мы с сестрой должны были сами. Иногда помогал папа, но это был не самый приятный процесс, и не всегда его помощь давала нужные результаты. В общем и целом, все это создавало стрессовую обстановку.
В голове мелькали представления, как мама разозлится и расстроится, если мы сейчас уйдем на больничный. Мы часто болели с сестрой, и, как положено у близнецов, это происходило одновременно. Я понимала маму, ведь на лечение уходило много денег и сил.
Температура 38.2. Значит, на учёбу я сегодня могла не идти, о чем и написала в сообщении маме. Она прочитала его в течение минуты и назначила необходимые процедуры.
Сестра уже не спала, хотя встала позже обычного.
– Доброе утро. Я заболела. Померь температуру, – сообщила я, протянув ей градусник.
– Я походу тоже. Маме написала уже? – спросила она осипшим голосом.
– Да. Ты ей тоже отпишись.
– Представляю, что нас ждет вечером, когда папа узнает, что мы заболели, – недовольно заметила Нюра.
Она была права, нам не жить. Мы вышли с больничного месяц назад. Наш отец считал, что высокая температура начиналась с 39.5, когда совсем становилось плохо. С одной стороны, их гнев я могла понять, но с другой стороны, можно было понять и нас.
Каждый день у нас в расписании стояло восемь уроков, а значит, и восемь совершенно разных домашних заданий. В понедельник, вторник, пятницу и субботу – балет в течение четырёх часов. В четверг – репетитор по английскому, а воскресенье мы проводили на даче. В течение недели мы ещё должны были убираться и готовить. При всём этом частенько телефон забирали в девять вечера, и, если мы начинали получать тройки, нам запрещали гулять, что и так получалось довольно редко. Инфе́кционист объяснила, что ВЭБ не по нашей вине, но….
Зря я не верила родителям, что детство – самое прекрасное время. До первого класса мы почти всегда купались в любви и заботе. Нас ругали, только когда мы действительно были не правы, и то не так сильно. Маму с папой волновало и заботило наше воспитание, развитие, здоровье и настроение, а не оценки. Помню, как папа носил нас с сестрой на руках и учил кататься на коньках, чего я страшно боялась, ведь устоять на них было трудно. Мама учила готовить, рисовать, мастерить различные поделки своими руками, что мы всегда делали с превеликим удовольствием. Через какое-то время уборка и прочие женские дела перешли в обязанности и уже не приносили такого счастья, как тогда. Эти моменты утратили свою ценность.
Мы проводили много времени с родителями и бабушками, но с тех пор, как пошли в школу, стали меньше гулять всей семьей, а если и проводили время вместе, то оно уже стало не таким комфортным. Конечно, тогда у нас с сестрой появились первые телефоны, и нас стали отпускать гулять самостоятельно, из-за чего мы чувствовали себя взрослыми. Тогда нам это нравилось, а теперь хотелось вместе с ними гулять в центре города, кататься на лошадях или на колесе обозрения… Но последний раз нечто подобное было в конце четвёртого класса. И теперь что бы мы с сестрой них делали, оставались дурами и идиотками.
Почувствовав голод и жажду, я оторвалась от мыслей и направилась на кухню. Набрав воды, встала напротив окна и увидела, как на голубом небе между сиреневыми облаками сверкает луна. Синий многоэтажный дом слева от моего окна отлично вписывался в эту картину. Живописный вид – это хорошее настроение на весь день.
Такие рассветы не редкость зимой. Я жила в нескольких сотнях метрах от моря, а мои окна выходили как раз в его сторону. Радовало, что доставшаяся по наследству квартира была с таким видом. Каждое утро мы наблюдали, как луна провожала ночь, а вечерами любовались прекрасными закатами.
Я решила, начать свой день с кофе, но оказалось, что молотого не осталось. Молоть самостоятельно не самый приятный процесс, особенно с головной болью, но прекрасный запах и вкус стоили того. Я сделала себе двойной капучино с кокосовым сиропом. Нарезала апельсин и шоколадку. Мой завтрак получился таким вкусным, что я быстро съела всё это, а затем отправилась спать.
За небольшой отрезок времени постель успела остыть, поэтому я с удовольствием легла в приятную прохладу. Подушки казались как никогда мягкими, и, обняв их, я погрузилась в сон.
Проснувшись от звонка мамы, первым делом посмотрела на время – 11:30. Я проспала больше четырех часов, поэтому сейчас на меня обрушится куча вопросов: «Почему я не отвечаю? Как моё здоровье? Делала ли я процедуры?».
Не успела я взять телефон, как она уже сбросила вызов и позвонила Нюре.
Пусть я и не выспалась, но после сна чувствовала себя гораздо лучше. Головная боль стала почти не заметна.
Чтобы не скучать от бездельия, я направилась воплощать свои планы на день, а именно убираться, так как чистота обычно дарила мне вдохновение. Да и родители поймут, что я не сидела весь день на одном месте.
Включив музыку, полностью привожу квартиру в порядок.
Время уже пять вечера. Скоро должны приехать родители.
– Чёрт! Нюр, ты не писала балетмейстерам, что мы не придём сегодня? Я совсем забыла, что сегодня танцы.
– Сейчас напишу, – ответила сестра. Меня расстраивали мысли о том, что учителя снова будут недовольны нашим отсутствием. Вечерняя группа состояла из шести человек, и мы с Нюрой были солистками. Семь танцев никто переделывать до Нового года не стал бы, да и заменить нас некому. Концерт был запланирован всего через три недели.
В целом год выпускной, и помимо этого концерта, впереди нас ждало около пяти переводных экзаменов на второе полугодие. Все эти соображения приводили меня в истерическое состояние. Я устала и была морально истощена. Не в силах больше контролировать свои эмоции, я начала загоняться.
Услышав шаги в коридоре, собаки залаяли и заскулили. Раздался звонок в дверь, поэтому, утерев слезы, я пошла открывать. Проходя мимо зеркала, посмотрела на своё отражение, чтобы понять покраснели ли у меня глаза. Не хотелось лишних вопросов, ответив на которые, можно было услышать: «это мелочи, будь проще». Я уже подготовилась к тому, что должно было произойти через минуту.
Дверь открылась, и сестра вышла, чтобы встретить родителей и помочь разобрать продукты. Хорошо, что папа встретил маму, так она хотя бы не несла тяжелые сумки.
– Привет, мам, пап, – сказали мы, стараясь улыбаться.
– Привет, прогульщицы, – поздоровался папа уже серьезным тоном.
– Мы не прогуливаем, а заболели, – ответила Нюра, настраиваясь на неприятный разговор. Сейчас они должны были посчитать этот ответ хамским.
– У вас какая температура 38.1? Это не высокая! Можно спокойно учиться! Девятый класс прогуливать нельзя! А вы что? Ничего не учите, только дома сидите в телефонах! Только попробуйте не сдать хоть один экзамен! – начал отчитывать нас папа… мама молчала, так как отчасти была согласна с ним. А я, разбирая сумки, молчала, чтобы не сделать ситуацию хуже, но папа переключился на меня.
– А ты чего молчишь? Почему не была в школе?
Трудно было сохранять спокойствие, когда для родителей оценки оказывались важнее здоровья. Было больно слышать это от них.
– У нас температура, ты знаешь прекрасно, почему мы часто болеем. К тому же у нас полкласса с температурой ходит. Мы что, не можем заразиться от них? – ответила я.
Отец зло посмотрел, и, повысив голос, повторил то же, что и минуту назад. Папа собрался брать ремень, но мама его остановила.
Я продолжала не реагировать на его слова, но где-то внутри всё сжималось от обиды и страха. Для них что ни слово – то хамство, молчание – игнор. Невозможно было угодить и выйти сухой из воды. Я молча продолжала делать дела, стараясь принести пользу, но лишь мешалась под ногами, поэтому позже ушла в комнату.
Через время родители позвали нас к себе. Их ярость погасла быстрее, чем обычно. Но разговоры должны были продолжаться, пока мы не выйдем на учебу. Мама с папой уже переоделись и сели ужинать, а мы с сестрой устроились рядом.
Мама интересовалась, как мы провели день, сколько раз делали процедуры и всё в этом роде. Я рассказала о том, что уроки сделаны, в комнатах прибрано и лечебные процедуры пройдены. Родительский взгляд и тон стали немного мягче. Когда они приходили домой и узнавали о том, что все дела сделаны, становились довольны. Чистота действовала положительно, поэтому мы с сестрой выдохнули.
– Вы писали балетмейстерам? И я запишу вас к врачу на завтра, – сказала мама, зная об их отношении к больничным.
–Да, писали. Кстати, что она ответила? – обратилась я к Нюре, взяв булочку с творогом.
– Сейчас посмотрю, – ответила она, протягивая руку к телефону.
«Добрый день. Очень плохо, что вы на больничном. Не удивляйтесь, если я сниму вас с танцев. Балет не для тех, кто прогуливает, не для больных».
– Неудивительно. Вы, правда, много пропускаете.
– Да, много, очень много. Но это не дает ей право нас унижать. Мы только выходим в общество, и температура поднимается до 38 как минимум на две недели. А пока мы дома – 37.3. Конечно, это повод задуматься о домашнем обучении, но оно почти ничем не отличается .
Мой телефон завибрировал.
Посмотрев на экран, я увидела, что пришли сообщения от Нади и Ильи. С ними я общалась каждый день, но не виделась уже неделю. Сначала я глянула на Надино сообщение.
Оно началось с банального приветствия, а затем перетекло в расспросы об Илье. Я ответила, что расскажу всё по телефону, и посмотрела, что написал Илья.
От кого: Илья Крим
Дата: 3.12.20 19:17
Привет, демонёнок, как ты? Прости, что не писал. Интернет пропал. Давай увидимся через часик? Я соскучился.
Я подумала о том, что мы опять долго не сможем видеться из-за моей болезни, и поймала себя на мысли, что тоже соскучилась. Чёрт.
Забавно, ведь всё началось с ответа на историю в социальных сетях. Он написал, что у меня дьявольски красивые глаза.
Объяснив Илье ситуацию, я позвонила Наде.
– Привет, солнышко! Ну, рассказывай, – сказала она с явной улыбкой на лице.
– Привет, рассказывать особо нечего. Если коротко, то он милый, красивый. Называет меня не так, как остальные, что вполне приятно. Негативно относится к алкоголю и курению.
– На роль мужа подходит? – мы рассмеялись, и я принялась рассказывать Наде остальное.
– А как крыска твоя?
Лёжа на кровати, я оторвалась от телефона, и мой взгляд упал на клетку. Цепляясь своими крохотными лапками за решётку, Хлоя смотрела на меня грустными глазами. У крыс непереносимость одиночества. Ей была необходима компания, иначе она тоже могла умереть.
Я взяла Хлою на ручки.
– Теперь мы остались одни. Моя беленькая малышка , – прошептала я и погладила Хлою указательным пальчиком по голове.
– Хорошо, но грустит и скучает сильно, – ответила я Наде, а на глазах снова выступили слёзы… Крыса забралась мне под футболку и легла спать. А я, договорив с Надей, попрощалась и поняла, что она единственная подруга, что осталась. Будет ли она со мной до конца, я не знала, но надеялась. Взяв в руки начатый роман, я продолжила чтение.
Время: 23.10.
«Ого. Я так долго читала?» – Крыса по-прежнему спала. Я аккуратно просунула руку под футболку и взяла её. Посмотрев на меня сонными глазами, Хлоя прыгнула в клетку иустроилась поудобнее в своём маленьком гамаке. Я тоже решила готовиться ко сну, но ночь обещала быть бессонной, так как мне было о чём подумать.
Глава 5. Тайна.
Зачастую добрые люди были вечно одинокими, а токсичные постоянно находились в кругу друзей.
Телефон завибрировал.
Я собиралась включить беззвучный режим, но на экране высветилось сообщение.
От кого: Марины
Дата: 4.12.20. 8:11
Привет, Марийка. Давай встретимся, поговорим.
– Интересно, что она мне может рассказать? Она очень хочет со мной подружиться в последнее время, – рассуждала я вслух.
– Кто? – спросила Нюра, не отрываясь от телефона.
– Марина. Возможно, придёт к нам сегодня. В последнее время она пишет мне чуть ли не каждый день. Предлагает встретиться завтра. За все это время мы виделись трижды и ещё столько же с Димой. Понятно, что Диме я интересна, а Марина, наверное, ревнует. Просто раньше мы общались раз в два месяца и гуляли раз в полгода. Странно…. Мне просто интересно, что им от меня надо.
– Как ты с ней вообще общаешься? И мы болеем. Нас накажут из-за гостей.
– Сестра, общаться с людьми выгодно. И не говори родителям. Дома скучно сидеть вдвоём. – Ответила я, – но Нюра лишь вздохнула, нахмурив брови и показывая всем видом, своё недовольство от этого предложения.
Я знаю. Марина не лучшая компания. У нее всегда много парней, которые лишь для развлечения. Курит, выпивает, пробовала всякую дрянь. Если бы мама знала всё это, я бы уже не общалась с Мариной.
Родители боялись, что нас с сестрой испортит окружение, и мы станем такими же, как другие подростки. Распущенными, пьющими и курящими, употребляющими наркотики…
Было обидно, что они не доверяли нам, а ведь алкоголь и сигареты никогда нас не привлекали . Марина тоже казалась не такой уж и плохой. Она работала, неплохо училась, была мила в общении. У нее имелись проблемы в жизни, которые имели последствия. Разве могла я ее за это винить? Если только отчасти.
Однако я привыкла искать хорошее в окружающих. На самом же деле Марина являлась лицемеркой, искала во всём выгоду и старалась только ради себя. Но все же на это имелись свои причины. Зная это, я понимала, почему она стала такой. Но будь я на её месте, выбрала бы другой путь. Удивительно было, что даже такие закрытые и травмированные люди, как Марина, раскрывали все свои тайны мне. Я, в свою очередь, анализируя их, получала некий опыт, поэтому и считала общение с ней выгодным для меня.
Откинув мысли, я хотела снова лечь спать, но эту затею ожидал провал:, ведь мой кот решил, что спала я и так непозволительно долго. К сожалению, если этот пушистый комок наглости так решил, то переубеждать его не имело смысла. Шотландская порода являлась самой доброй и ласковой. Она отлично подходила людям, желающим активно контактировать с кошкой. Погладив Мишу и пообнимавшись с ним следующие тридцать минут, я пошла ставить чайник и, приготовив кофе, отвечала на сообщения. Марине написала последней, чтобы подумать ещё сто раз, перед тем как ответить. И, в конце концов, мне пришлось согласиться на встречу, назначив время на час дня. Ожидая появления Марины, я смотрела «Кости», один из сериалов на горячо любимую мною тему расследований. Проснувшись, сестра застала меня за этим процессом и начала возмущаться. Ей не нравились такого типа сериалы и надоедало, что я его пересматривала. Её больше всего интересовали аниме, которые нам запрещали смотреть, и романтические сериалы от Netflix. Ну а кому они не нравятся?
Раздался звонок в дверь, оповещая приходе Марины. Собаки залаяли и, как бы я ни старалась их успокоить, продолжали лай. Йоркширские терьеры, хоть и были маленькими, но гавкали и рычали достаточно громко. Открыв дверь, я заметила, что у моей гостьи темные волосы, хотя в прошлый раз были зелёными. Она постоянно их красила. Марина была одета в черную толстовку и голубые джинсы. Я не умела одеваться стильно и тепло одновременно, а у неё это получалось отлично. Сняв верхнюю одежду, Марина обняла меня, и я пригласила ее на кухню.
– Ставь чайник. Я взяла мятную шоколадку. Будем пить чай. – Она достала шоколад, который я никогда не пробовала, а следом подарочный пакет. – И вот этот скромный подарочек, – Марина протянула его мне, и я не смогла сдержать улыбку, так как не ожидала ничего подобного от нее. Раскрыв пакетик и, обнаружив в нем рубашку в клетку и шапку с ушками, я принялась рассматривать подарки.
– Спасибо большое. Как ты узнала? Я так давно хотела такую рубашку! – воскликнул я, на что девушка просто улыбнулась. А я на самом деле была в шоке, ведь прекрасно видела, что шапка выцвела, а рубашка потрепана. Однако дареному коню в зубы не смотрят . Чайник закипел, и я приготовила нам чай с бергамотом. – Ну, рассказывай, что такого важного было?
– Ну, как сказать что… Ты же виделась с Димой на днях? Он многое рассказал о вашей первой встрече. А именно о том, что вы целовались и что ты постоянно требуешь его внимания, после этого, – сказала Марина, отпив чай из кружки. На пару секунд я застыла от удивления, а Марина ехидно улыбнулась.
– Что, прости? Хорошо, пусть будет так, – теперь мне стало смешно. – И неужели это всё о чём ты хотела поговорить? Слухи – это так важно? И это было не на днях, а больше недели или двух назад. – ответила я, застав ее врасплох.
– Ещё он сказал, чтобы я с тобой не общалась. Что делить тебя со мной не собирается. Что скажешь? – снова улыбнувшись, Марина отломила дольку шоколада.
– Как было на самом деле? Ну, сначала мы смотрели фильм и разговаривали то о животных, то об учёбе и его концертах, делах. Через некоторое время он сел ближе, делал комплименты. Я наблюдала за его действиями и попытками, а потом отказала ему. Он извинился за своё поведение. Поцелуй был его инициативой. Случилось это в конце нашей встречи и длилось всего секунду, так как я сразу его демонстративно оттолкнула. А насчёт внимания… Сказала, что если он хочет что-то вроде отношений, то ему придётся уделять мне в три раза больше внимания. Если не устраивает, то пусть идёт на все четыре стороны. Мне важно, чтобы в отношениях большую часть времени парень проводил со мной. Не всё, но большую часть, – она кивнула в ответ, и мы продолжили разговор о Диме. Марина объяснила, что хотела меня уберечь. Но я поняла, что ей просто нужно было узнать, что связывало нас с Димой, чтобы не дать ему вступить в отношения. На одной из прогулок, примерно полгода назад, она уже заводила об этом беседу.
Марина хотела позлить Диму и, сделав пару фото со мной, отправила ему, рассказав, как мы прекрасно проводили время. У меня же не было интереса ввязываться во всю ситуацию. Я предпочитала наблюдать. Реакция Димы была странной, он сильно злился, присылая голосовые сообщения на повышенных тонах. Марина же, видимо, ожидая другой реакции, начала ему чем-то угрожать. Их фразы были отрывистыми и незаконченными, поэтому я ничего не поняла и спрашивать не стала. Даже если бы спросила бы, мне бы соврали, поэтому я старалась молча анализировать.
Тем более, что об их личной жизни я знала многое, ведь они сами рассказывали, будучи под влиянием эмоций.
Проводив Марину, мы с сестрой съездили в больницу, чтобы сдать мазок на covid-19 и, вернувшись домой, приступили к решению пробников по биологии.
Честно говоря, за все девять лет биологию мы вовсе не учили, но получали пятерки и четвёрки. Возможно, это было связано с тем, что у нас дома находилось много растений и животных, а мама работала врачом. Пробник мы решили быстро, но не хватило двух баллов до четверки. Мы смеялись и бесились, пока решали его, так что это было из-за невнимательности.
Однако я все еще думала о разговоре с Мариной и рассказала Нюре о том, что меня волновало.
– Как может человек такое говорить? Как может парень девятнадцати лет не признавать свои слова и ошибки, так ещё и говорить то, чего не было другим людям? Я была лучшего мнения о нём, но выяснять ничего не стала. Но теперь знаю точно, что общаться с ним у меня желания нет, и видеть я его не хочу, – высказала я свое негодование сестре. Я не понимала, зачем ему это. Мне было интересно, чем все закончится.
– Ну, что сказать? Мозгов нет у них. А Илья как относится к тебе?
– Нормально. Утром обещал, что созвонимся сегодня. Вроде милый, но я ещё не встречала идеальных парней, так что не расслабляюсь.
– Может, самой написать? Он всегда делает это первый. Двадцать первый век, так что меня за это не осудят, – спустя пару секунд молчания рассуждала я, а затем написала ему, и ответ не заставил себя долго ждать. Я рассказала ему немного о ситуации с Мариной и Димой, и Илье она тоже не понравилась, однако он не мог ничего сказать.
В переписке Илья снова проявил себя внимательным и заботливым, и невольно я почувствовала себя комфортно, из-за чего начала волноваться. У меня не было отношений несколько месяцев, поэтому я ничего не чувствовала к парням. И не хотела чувствовать. Не хотела боли, разочарований, слёз, обид и ложных надежд.
Кто-то прошел мимо нашей комнаты. Судя по шагам, это была мама. Включив свет, она открыла дверь в нашу комнату.
– Девочки, ложимся спать. Двенадцатый час. Пора уже. Если не ляжете по-хорошему, заберу телефоны, – сказала мама, и мы попрощались с Ильёй, пожелав друг другу спокойной ночи.