(Не) люби меня

Лилиана нахмурилась. Бабушкины слова ей не слишком понравились. По всему выходило, что жена должна ублажать мужа, даже если он ей не мил.

– А мужчина? Разве он не должен любить свою жену? Дадэ маму любит.

– Им повезло. Да и Аяз у меня все-таки слишком мягкий для степняка. Твоя мать из него веревки вьет. Но они выглядят счастливыми, и это главное. Кегершен… Она галлийка. В ней нет покорности и мягкости, которые украшают женщину. И в тебе нет, ты как мать, а может, еще хуже. Это всё галлийское воспитание. Тяжело тебе будет подчиниться, Лили.

Лилиана, уверенная, что не родился еще тот мужчина, которому она согласится подчиниться, упрямо молчала. В целом она не могла отрицать бабушкину правоту. Из девочек-соседок, с которыми она когда-то играла в куклы, первыми вышли замуж не те, которые были красивее, и даже не те, которые богаче, а, к примеру, робкая Айа, которая и глаза боялась поднять на мальчиков, и мягкая, пугливая Джанна. Степняки действительно предпочитали покорных женщин. Оттого она и не рассматривала их как женихов. Да и что интересного в мальчишках, с которыми она носилась по крышам?

– Бабушка, а ты можешь мне судьбу предсказать? – с волнением спросила девушка. – Ты ведь оракул.

– Ох, Лили, нужно ли это тебе? Я ведь правду скажу. Не каждый потом с этой правдой жить может.

– Я хочу, – с горящими глазами наклонилась вперед Лили.

– Что ж, давай попробуем. Задай мне свой вопрос, но только один, самый важный.

– Каким будет у меня муж?

Наймирэ улыбнулась. Каждая молодая девушка желала это знать. Не так уж ее взбалмошная внучка и отличается от степнячек.

Она взяла руки девушки в свои ладони, закрыла глаза и позволила сознанию соскользнуть в дымку времени. То, что она увидела, ей не слишком понравилось. Хотя чего можно ожидать от дочери Кегершен! Уж точно не того, что она безропотно выйдет замуж за указанного мужчину и примется рожать детей.

– Твоим мужчиной станет чужеземец, – неохотно призналась она. – Похожий на степняка, но чужой. Ты спасешь его жизнь дважды, а, может, и трижды.

Остальное Наймирэ рассказывать не стала. Она не могла знать, становилось ли видение истиной в тот момент, когда она его видела, или тогда, когда его слышал тот, кому оно предназначалось. В конце концов, возможно, именно сам человек, стремясь к своей судьбе, запускал цепь событий. Кто знает, возможно, пытаясь предотвратить предсказание, человек только делал хуже? Наймирэ решила, что она всего лишь простая женщина, не ей играть роль судьбы – что будет, то и будет.

8. Знакомство

Кьян не мог не признать, что заживление столь страшных ран идет ненормально быстрыми темпами. Очевидно, вся та энергия, которую вливали в него молодые лекари, не растворялась бесследно, а все же приносила свои плоды. Раны уже не лопались от неосторожных движений, хотя спина и болела адски.

Кнутом его били далеко не первый раз. Он был плохим подданным императора, плохим придворным, плохим внуком. И шутки у него глупые, и язык без костей.

Конечно, последний раз (Ли искренне надеялся, что во всех смыслах последний) был самым суровым. Мать говорила, что заплатит палачу, чтобы он его не изувечил. Кьян Ли знал, что при желании палач может убить его одним ударом – просто попав по почкам. О, это страшная смерть – несколько дней агонии. За три удара палач рассекал кожу, мышцы и легкие. А если он взял бы не кожаный кнут, а тяжёлый, с цепью, то запросто мог и позвоночник сломать, а то и вовсе голову оторвать. Кьян Ли не раз присутствовал на казнях, и знал, что императорский истязатель – профессионал в своем деле.

Слова лекаря о том, что он владеет кнутом, сначала Ли насмешили, а потом он заглянул в холодные узкие глаза степняка и по-настоящему испугался. Этот не шутит. Он ведь сначала подумал, что Аяз врач – а врачам положено спасать людей, а не убивать их. Во всяком случае, в Катае врачи никогда не осквернят себя умышленным причинением боли кому бы то ни было. Они даже мух и жуков не трогают. Но Аяз не врач, он воин – и людей лечит, будто сражается с немощью и болезнью. И сам сражается, и других тренирует. Кьян Ли был совершенно очарован тем, как ловко степняк обратил его дефект в достоинство. Ему даже льстило стать объектом исследования, хотя сам себе он казался набитым соломой болваном, на котором бойцы оттачивают удары.

А вообще никогда он так быстро не вставал после порки. Неделя в постели – это был минимальный срок. После сотни плетей он был уверен, что умрёт, а тут на ноги поднялся на третий день, а на пятый – спина перестала кровоточить. Можно было уже просить у лекарей рубашку. Катаец никогда не отличался стеснительностью, но от взглядов, которые бросала на него лекарская дочка, его пробирала дрожь. Глупая девчонка, кажется, вздумала в него влюбиться! За что же ему еще и это наказание?

Заводить с ней отношения было нельзя, совсем нельзя – но даже если бы он внутри себя допустил мысль об этом, то теперь не позволил бы себе ничего лишнего. Кьян Ли не считал себя подлецом. Эти люди спасли его, вытянули из лап смерти, как могли облегчали его боль. Они ничего не требовали взамен. Это было для него внове и не могло не вызывать восхищения. Мог ли он быть настолько неблагодарным, чтобы задурить голову девчонке? И что из того, что она хорошенькая до невозможности?

Но как же тяжело не растаять под ее восхищенным взглядом!

– А можно потрогать твои татуировки? – робко спрашивает Лилиана, окидывая его плечи совсем не тем взглядом, которым полагается смотреть невинной девице. – Почему именно змеи, да еще такие уродливые?

– Вообще-то это драконы! – взвивается Кьян Ли. – И вовсе не уродливые! Самые обычные драконы!

– Глупости, – отрезает девушка, скользя пальчиками по черным линиям. – Драконы совсем другие. Они огромные как дом, у них сильные ноги и шипастый хвост, а из ноздрей пышет пламя.

– Ой, как будто ты дракона хоть раз видела! – сердится уязвленный катаец.

– Ой, как будто ты видел! – передразнивает его Лили, которую он уже из Цветочка переименовал в Колючку. – Драконов не существует! Это сказки всё.

– Если ты их не видела, то это не значит, что их нет! В Катае есть драконы, и они именно такие, как на татуировках.

– Помесь змеи, рыбы и коровы? Ха-ха!

– А рыба-то почему?

– Усы как у сома, – колючка проводит пальцем по усам дракона, которые изображены у Ли на ключице, и он вдруг весь покрывается мурашками.

– Не трогай меня, – дергает плечами катаец. – И вообще отойди подальше.

– Это еще почему? – Лилиана заглядывает ему в глаза снизу вверх и вдруг кладет ему на грудь обе ладони, горячие до невозможности.

– Потому что твой отец оторвет мне яйца, если узнает, – нарочно грубит мужчина.

– Ты боишься моего отца?

– Нет, я тебя боюсь. Ты ненормальная.

Лили обиженно поджимает пухлые губки и, убрав руки, делает шаг назад. Кьян Ли выдыхает с облегчением.

– Я тебе не нравлюсь? – со слезами в голосе спрашивает она.

– Конечно, нет. Ты хорошенькая и всё такое, но нет.

– У тебя осталась жена в Катае?

– К счастью, нет, – фыркает мужчина. – Я слишком молод, чтобы жениться, и слишком беден, чтобы завести наложницу.

– А сколько тебе лет?

– Двадцать один.

– Ух ты! Я думала, ты старше. У тебя в волосах седина.

Кьян Ли скрипнул зубами. В первый же день пребывания здесь, когда Аяз зашил у него на спине всё, что можно было зашить, а потом нанес мазь, его, слабого как котенка, затащили в уборную и вымыли с ног до головы. Волосы тоже вымыли. Теперь было видно, что они не слишком-то и черные – не как у чистокровных катайцев, и вдобавок уже появилась пара белых прядей. Он знал, что выглядит старше своих лет, но всегда считал это благом – в Катае старость в почете, а сейчас почему-то чувствовал себя оскорбленным. Недостаточно молод он для этой малютки, поглядите-ка!

Ну да, он всегда с точностью до минуты мог определить, когда Лилиана появлялась в больнице – по оживленным мужским голосам и веселому смеху, если не сказать, гоготу. Молодые лекари как мотыльки на огонь слетались к этой маленькой Ци – колючке. Эти выглядели куда моложе его. И вообще достойнее – но они все здесь такие холеные, такие чистенькие, что аж противно.

– Слушай, что ты от меня хочешь? – в очередной раз спросил Ли, отворачиваясь. – Что ты всё ходишь сюда?

– А почему нет? Мне просто скучно! – Лилиана смотрела на него с насмешкой.

В самом деле, не могла же она ему сказать, что всерьез присматривается к нему, как к будущему мужу. И его возраст ее очень обрадовал – он вовсе и не стар для нее. Он ведь красивый, и седина его ничуть не портит, и плечи такие широкие, и руки, хоть и жилистые, вовсе не слабые.

– Тебе-то отчего скучно? – ворчливо отозвался мужчина. – Ты можешь выйти на улицу, можешь ездить верхом, можешь разговаривать с кем хочешь. А я только в окно смотреть могу, и то через решетку.

– Я думаю, дадэ вернется и решит, что с тобой дальше будет, – неуверенно сказала Лили, вдруг догадываясь, что отец так просто катайца не отпустит.

– Принеси мне какую-нибудь книгу на славском, – неожиданно попросил Кьян Ли, отчего-то нахмурившись. – Я хочу учить язык, раз уж я здесь.

– Я могу тебе помочь! – обрадовалась девушка. – Видишь, от меня тоже может быть польза.

– От тебя у меня только голова болит, – отмахнулся катаец, приходя в ужас от подобной перспективы. – Ты не женщина, ты Ци.

– Что это значит?

– Колючка по-катайски. Заноза в заднице.

– Ой, ты просто меня боишься, – заявила уязвленная Лили, закусив губу.

– Ну, не такая уж ты и страшная, – равнодушно ответил катаец, с удовольствием видя, как вспыхнули гневом ее глаза. – Просто душная.

Лили вскочила, возмущенно фыркнув, совсем как норовистая лошадь.

– Просто я тебе нравлюсь, и ты боишься, что влюбишься в меня! – с гадкой улыбкой заявила она и выбежала из комнаты, оставляя за собой последнее слово.

Кьян Ли с наслаждением громко выругался по-катайски. Вот же ненормальная! Да кому она нужна вообще? Даже если бы он не знал, что никогда не должен глядеть на нее, как на женщину, с чего бы ему вообще влюбляться? Нет, не такой он представлял свою возлюбленную. Он хотел настоящую девушку, с длинными черными волосами, украшенными цветами, белым лицом и алыми как кровь губами, маленькую, хрупкую, закутанную в сотню невесомых одежд. Однажды у него была такая – настоящая, совсем тоненькая, с крошечной грудью и узкими бедрами. Малышка была словно фарфоровая кукла, но двигалась и стонала так, что и не усомнишься в том, что она живая. Она стоила каждого хуня, уплаченного за нее. Когда он вернется… вернется с триумфом и получит свою награду, то обязательно выкупит себе такую куколку в жены. И наложницу еще заведет, чтобы детей рожала, потому что такие вот малышки всем хороши, но родить обычно не могут. А вот у Колючки бедра крепкие и широкие, она бы могла легко родить здорового сына.

Интересно, почему Лилиана еще не замужем? Ее отцу пора бы об этом позаботиться. Девчонка давно готова принять мужчину. С такими-то бедрами… Проклятье, а вот об этом даже думать не стоит. Это противоестественно. Но заманчиво, конечно.

Снова выругавшись, Ли выглянул в коридор и окликнул первого же мужчину в лекарском костюме. На его счастье, это был пожилой лекарь, с которым можно было разговаривать начистоту.

– Мне нужна рубашка и какой-нибудь успокаивающий настой, – прямо заявил он. – А то от всех ваших лечений мне уже всякие непотребности думаются. И скажите, чтобы девочку ко мне не пускали.

– А ты наглый! – приподнял брови Влас Демьянович. – На Лили слюни пускаешь?

– Это не я, – вздохнул Ли. – Это мужское естество. Ну правда, я же не монах.

– Раз твое мужское естество работает, значит, лечение правильное, – ухмыльнулся лекарь. – Настойку выдам. А вот Лили запретить что-то очень сложно. Так что крепись, парень. Не волнуйся, через пару дней Аяз вернется и дочку приструнит.

Это было неприятным известием. Ли уже понял, что попал так попал. И без того страшный, лекарь оказался вдобавок ко всему сыном степного хана. Хуже ситуации и придумать было нельзя. Еще до своего отъезда Аяз привел к катайцу, судя по всему, наместника – невысокого мужчину, перед которым Ли даже в том своем состоянии мог только склониться. Исхан-тан, как велено было обращаться к наместнику, был опытным воином. Он весь покрыт шрамами и ходит с трудом, опираясь на трость. Его единственный глаз смотрел на катайца так свирепо, словно хотел проникнуть в самую глубину замыслов. К счастью, Кьян Ли был настолько слаб, что ему даже притворяться не пришлось. Он и вправду едва мог говорить. Исхан-тан задал несколько вопросов, а потом пообещал, что хан по приезду будет разговаривать с пленником по-другому. Катаец не сомневался, что хан с помощью страшных зелий своего сына выпытает из него даже то, что он сам еще не знает, а, значит, попадать в руки хана ему никак нельзя. Тем более, если жена Аяза родственница того самого галлийца. Отъезд лекаря был ему на руку. Эксперименты, которые ставили студенты, тоже оказались огромной удачей. Всё же Кьян Ли родился в год Дракона, да еще в день солнцестояния, а это значит, что удача его любит. Раньше он смеялся, когда ему об этом говорили, потому что сложно было найти второго столь часто битого вана. Но теперь он действительно поверил в свою счастливую звезду. Всё складывалось как нельзя лучше, а, значит, сама судьба благоволит к тому, чтобы выполнить задуманное.

И даже эта девочка, наверное, для чего-то нужна, не зря же она смотрит на него, как будто действительно готова принять его своим мужчиной.

9. Побег

К изумлению Ли, ему вдруг принесли книги от Лилианы, причем то ли в насмешку, то ли действительно желая помочь, она передала ему букварь и детскую книгу с большими буквами и картинками – идеально для изучения языка. Катаец любил учиться, языки он усваивал легко, тем более, что все вокруг говорили по-славски, и он даже немного уже понимал лекарей. С книгами пошло легче, а когда Лилиана снова появилась у него, он не возмущался и не гнал ее прочь, а наоборот, смиренно попросил о помощи.

Лили была в восторге: она была ему нужна! Со всем старанием она заставляла Кьяна правильно выговаривать звуки, не забывая при этом периодически тянуть вниз свою сорочку, чтобы она плотнее обтягивала грудь, и то и дело задевала рукой его плечо. Катаец вздрагивал и глазами хлопал, но активных действий не проявлял, что Лилиану очень расстраивало. В один день Лили даже решилась сама его поцеловать, но едва только успела прикоснуться губами к его губам, как он отскочил с выражением настоящего ужаса на лице.

– Ты рехнулась? – завопил он, словно юная девственница при виде голого мужчины. – Никогда так больше не делай!

– Я настолько тебе не нравлюсь? – прямо спросила девушка, потерянно обхватив себя руками. В ее глазах блеснули слезы, губы задрожали.

– Слушай, Ци, – осторожно ответил Кьян Ли, опасаясь, что она и в самом деле разревется. – Ты, конечно, хорошенькая, но мне надо валить отсюда как можно быстрее, пока твой отец не вернулся. И вообще, я тебя просто использую, чтобы выучить язык и разобраться в местных обычаях. Что уж ты там себе придумала, я не знаю.

– Кьян, ты скотина, – взяла себя в руки Лилиана. – Я тебе жизнь спасла, а ты…

– И спасешь еще раз, если расскажешь, как отсюда сбежать.

Лилиана на минутку задумалась. Что там бабушка говорила? Что она спасет ему жизнь дважды? В конце концов, Лили еще молода, у нее всё впереди. Вон мама рассказывала, что отец ее впервые в три года увидел, а потом они всё равно встретились спустя много лет. Пресветлая мать обязательно сведет тех, кому суждено быть вместе.

– Проще всего отсюда уйти на корабле по реке, – сказала Лили. – Порт найти не сложно. Нужно выйти из больницы и по главной улице направо и прямо.

– А как выйти из больницы? Ее вообще-то на ночь запирают, и врачи снизу дежурят.

– Я могу принести тебе веревку. Спустишься через окно. Здесь, конечно, решетка. Но у отца в кабинете ее нет. Кабинет в конце коридора, через дверь, я нарисую. Ключ у него с собой, но здесь двери не самые прочные, можно и выломать.

– Ты шутишь? С моей спиной только и выламывать. Найди мне шпильку. Тут замки примитивные.

– Ладно.

– А одежду? То, что мне здесь дали, мне мало.

Лили прищурилась и кивнула.

– У мамы осталось несколько вещей деда с тех пор, как он у нас гостил. Тебе должно подойти. Я тебе помогу, а ты меня за это поцелуешь.

– Лили, да не могу я! – взвыл Кьян Ли. – Нельзя!

– Как скажешь. Дадэ должен приехать завтра.

– Ладно, глупая Ци. Я согласен.

В конце концов, поцелуй – это совсем не большая плата за такую услугу. Катаец хоть и ощущал себя продажным ютао, но упускать свой шанс не хотел.

Он оглянулся, усадил Лили на подоконник, впервые замечая, как она мала ростом по сравнению с ним, приподнял ее подбородок и осторожно прикоснулся губами к губам. Кьян Ли не умел целоваться – в Катае это считалось совершенно неприличным. Поэтому он просто прижимался губами к ее рту и отчаянно боялся того, что она будет недовольна. У Лили опыта было и того меньше, но она хотя бы знала теорию из своих неприличных книг, и поэтому решила взять инициативу в свои руки. Она осторожно провела языком по его сомкнутым губам, которые охотно приоткрылись, коснулась зубов и задрожала, когда он сделал то же самое.

Ли быстро сообразил, что от него требуется, и, сжав ее голову и наклонив так, чтобы носы не мешались, принялся исследовать языком ее губы и рот, не понимая, отчего это странное извращенное действие так кружит голову. Когда Лили всхлипнула и обвила руками его шею, а ногами – талию, он вдруг осознал, что дело зашло слишком далеко, и то, чем они занимаются, уже вышло за рамки поцелуя. Он отшатнулся, про себя отчаянно ругаясь самыми грязными словами. Лили немедленно отпустила его, глядя ему в лицо так нежно, что у него сердце упало.

– Это ничего не значит! – в панике заявил он. – Ты мне все равно не нравишься!

– Я даже боюсь представить, как ты будешь целовать девушку, которая тебе нравится, – прищурилась довольная Лилиана.

Последнее слово снова оставалось за ней. Она теперь точно знала, что Кьян – ее мужчина, даже если он сам еще не догадывается об этом.

Шпильку и длинную веревку она принесла в тот же день. Катаец попробовал вскрыть замок, и у него это довольно быстро получилось.

– Я ночью буду ждать тебя внизу, – сказала Лили.

– Даже не думай! – запаниковал Ли. – Я никак не могу взять тебя с собой!

– Идиот, – вздохнула девушка. – Я тебе еды принесу и рубашку нормальную. Я никуда не поеду. Если я с тобой буду, дадэ тебя убьет, когда догонит. А без меня тебе легче спрятаться будет.

– Ладно, – вздохнул Кьян Ли. – Ночью тогда.

Он даже удивился, что все шло по плану: веревку никто не нашел, у его дверей не было стражи, обе двери открылись легко и на окнах в кабинете Аяза не было решёток. На всякий случай катаец порылся в бумагах лекаря, ничего интересного не нашел, кроме пары книг на катайском, а потом привязал веревку к раме и спустился вниз. Он с усмешкой подумал, что стены в больнице просто бумажные – совсем как у него дома, потому что стоны лекаря и его жены в тот день, когда они его допрашивали, были слышны вполне отчетливо, хотя они были через комнату от него. И как только они ухитряются умещаться на такой маленькой койке? Обидно, конечно. Он-то ждал, что они поссорятся, и лекарю на какое-то время станет не до него. Всё-таки непонятный мужчина, вроде сильный, глаза страшные, а жену совсем распустил. Хотя кто их знает, может здесь так принято. Колючка тоже совсем не похожа на нормальную женщину. И одевается так открыто, что тело легко можно рассмотреть едва ли не во всех подробностях, и ведет себя нагло и дерзко, да еще всякие мерзости вроде поцелуев выпрашивает. Поди давно и не девочка, впрочем, это скорее достоинство, чем недостаток. Женщина должна быть опытной.

Колючка ждала его внизу, строгая и бледная. Она молча сунула ему в руки узелок, слишком тяжелый для одной еды, но Кьян Ли не стал интересоваться, что там, только головой покачал.

– Я буду тебя ждать, Кьян, – серьезно, как это только могут пятнадцатилетние девушки, сказала Лилиана, глядя на этого странного мужчину.

– Ты и вправду сумасшедшая, – пожал плечами катаец. – Мы больше никогда с тобой не увидимся. А теперь иди домой, девочка, пока никто не видит. А то потом твой отец оторвет мне… самое ценное.

– Я все равно буду твоей женой.

– О великий дракон, – пробормотал Кьян Ли, с опаской косясь на девицу, которая смотрела на него со странной нежностью, словно в мыслях уже давно вышла за него замуж и нарожала дюжину детей. – За что мне такое наказание? Уйди, говорю, мне пора уходить!

Кьян Ли был уверен, что сделает всё, чтобы никогда не встретиться с этой девочкой вновь. Тем более, возможно и жить ему оставалось не так уж и долго, да и задача, стоящая перед ним, не предполагала никаких привязанностей.

Лилиана была уверена, что станет его женой. Так предсказала ей бабушка, а она оракул, она точно знает.