Первый закон рая. Книга I

Непонятная мне антикварная мебель сохранилась от предков тетки Шурика, которая и являлась обладательницей не только мебели и квартир в этой знаменитой башне, но и множества другой недвижимости, как во Флоренции, так и за ее пределами. Скорее всего, именно Шурику и должно было достаться это солидное состояние – собственных детей у тетки не было.

– Ты, что совсем больная?! – голосили в одно горло подружки. – От такого мужа уходить! Твой Шурик в один прекрасный день станет миллионером!

«Вот уж о чем я не думала, так это о миллионах… А может, стоило подумать?.. – я задумчиво вздохнула. – Да и уходила я не от него, а от его мамаши».

Я подошла к изящному письменному столику на изогнутых ножках и открыла центральный, самый крошечный ящик. В него я когда-то положила «секретик», который с детства верно хранила. Странным образом, он был до сих пор здесь. Я взяла закрученную в трубочку бумажку, перевязанную красной лентой, и раскрутила ее…

– Хочу быть королевой! – завороженная, несмотря на ранний возраст (мне было лет десять), книжками Дюма и его любовными историями, особенно «Королевой Марго», я нарисовала себя с короной на голове и поставила надпись «Я – королева!»

«Это мой „секретик“, и я закопаю его в землю».

«Секретик» был закопан, но потом раскопан и закручен в трубочку, которую я положила в коробку с другими безделушками и в результате привезла в Италию.

«Хм… Королева… и ведь хотелось „рыцаря“, как Ла Моль – ухмыльнулась я. – Лошадь ты ломовая, а не королева, и окружена козлами, а не рыцарями…» Я положила записку в карман и направилась в уборную.

Туалет до сих пор был «средневековым», вернее, «послесредневековым» – не повернуться, не развернуться. Меня всегда удивляло, почему такому важному месту в те годы не придавалось никакого значения. Ответ я получила на курсах для гидов…

– Какать в средних веках, в отличие от процветающей Римской империи, стали в глиняный или железный горшок, который хранили под кроватью и выливали на улицу с криками «Осторожно внизу!» – пузатый профессор провел по шапке рыжих волос, смахивающих на одуванчик, а я с ужасом подумала, как было бы кошмарно оказаться на месте прохожего. – С приходом новой религии общественные закрытые и открытые туалеты стали считаться «гибелью души» и «вспышками порока».

– А какими они были? – кто-то выкрикнул из зала.

– Вас что, не было на прошлой лекции? Мы говорили о римских термах – общественных банях и туалетах. Просьба не пропускать занятия! – «рыжик» принял строгий вид и стер бумажной салфеткой пот со лба. – Кто из присутствующих выучил урок и хочет рассказать нам, как и куда опорожнялись горожане великого города?

Встал молодой блондин в узких до неприличия джинсах, с накрашенными глазами и ногтями и явно женскими ужимками, каких, впрочем, можно встретить немало, особенно ночью в парке делле Кашине.

– Туалеты были великолепны! – он кокетливо прижал ладони к груди и развернулся к залу. – Просто невероятно, это была настоящая цивилизация с канализацией! Профессор, я правильно сказала? – блондин учащенно заморгал.

– Правильно, Рамульда, продолжай.

– Так вот, в туалетах стояли толчки в два ряда друг напротив друга. Они, конечно, отличались от наших, это были стулья с дыркой. Горожане спокойно сидели и общались между собой в хорошо продуваемом помещении – под потолком находились большие открытые окна, а посередине стояла длинная ванна с чистой водой и привязанной общественной мочалкой…

Вспомнив про мочалку, я громко засмеялась, смотря на крошечное окошко над унитазом: «Веселенькие же были времена у этих римлян. В таких туалетах, ха-ха, и заседания можно б было проводить, ха-ха-ха, например, наши примерки…»

Перед глазами пронеслась сценка утренних корректировок: на толчках дружно сидят стилисты и директора с блокнотами и чашками кофе. Манекенщица в новых образцах прохаживается вокруг ванны.

– Милочка, повернитесь боком. Так… По рукаву идут заломы… Дорогуша! – крик к секретарше. – Мне надо встать и подойти к этому образцу с дефектом, подай-ка мне мочалку!

Ха-ха-ха! «Жалко, что такие туалеты потом убрали…»

– Брава, Рамульда, по туалетам тебе зачет. Возвращаемся к средневековью… Итак, тело теперь считалось греховным и противостояло душе. Вода превратилась в моральную угрозу для церкви, и обнажаться для мытья осуждалось, а мыть отдельные части вызывало непристойные искушения. Женщин убедили, что «мыть внизу и касаться себя в деликатных местах» было греховным. Ученые заявили, что вода заставляет вещи гнить и распадаться, и поэтому ванны вели к болезням и инфекциям. Только одежда могла защитить и удержать тело в чистоте, поглощая в себя грязь. Здоровее был тот, у кого грязнее рубашка, – лектор понюхал у себя под мышкой.

Группа засмеялась.

– Да и вообще, крещеному человеку не нужен был никакой другой очищающий обряд. Таким образом, были объявлены два официальных мытья – одно до свадьбы, второе после смерти. Кто из вас уже женился, вышел замуж?

Зал вновь захохотал.

– Туалеты, как общественные, так и частные, были больше не нужны, и на смену креслу с дыркой пришел обычный горшок. Уборные появились вновь только во времена Возрождения.

Такое подробное объяснение удовлетворило мой интерес к домашнему туалету, и, присмотревшись получше, я поняла, что в нашей башне во времена средневековья этой комнаты не было вовсе, она находилась в пристроенной позднее части здания.

Не боясь греховного дела – «трогать себя в деликатных местах и мыть внизу»– я освежилась и, довольная, вышла.

Быстро пробежавшись напоследок по комнатам, я вошла в последний зал, длинное окно которого выходило на квадратную площадь. На самом деле это было не окно, а, казалось, выход на балкон, которого в реальности никогда не существовало. Проем был заблокирован железной перегородкой.

– Слушай, я до сих пор удивляюсь, как эти семейства переходили друг к другу из башни в башню по подвешенным мостикам, – сказала я подошедшему Шурику. – У меня голова кружится при одной лишь мысли поставить ногу наружу через это отверстие.

– Ну а что им оставалось делать? Влиятельные семьи часто воевали между собой, и особенно семья Донати. Спасением для родственников было строить дома рядом друг с другом, соединять их на верхних этажах мостами и сидеть взаперти во время междоусобных войн.

– Знаю, знаю, ты же помнишь, как меня напугали воюющие привидения!

– Ха-ха-ха! Ты опять про эту дурацкую историю?

– Я же ведь даже потеряла сознание тогда! И очнулась на полу возле лестницы!

– Ага… Ха-ха-ха. Привидения вылетали из многочисленных бутылок, которые вы с твоими русскими подружками тем вечером оставили пустыми. Ха-ха-ха!

– Фома неверующий, при чем здесь бутылки? Подумаешь, немножко посидели, посмеялись, поболтали… Да что толку с тобой разговаривать?! У тебя всегда черное, если у меня белое, и наоборот! Вот все же интересно, где же здесь стояла вторая крепость, в которую вел этот проход? – я вернулась к окну. – Ведь по описаниям, Джемма и Данте до свадьбы переглядывались друг с другом из окон, а дом Данте стоял вон там, почти напротив нас, наверное, где сейчас ресторан. Дом-музей был построен позже, и отсюда его почти не видно.

Я представила себя влюбленной Джеммой, смотрящей из этого окна на Данте…

«Вон он – мой любимый… ах, ах… ах… хотя, минуточку, какой, в тулуп его, любимый? Бедная верная Джемма всю жизнь посвятила семье и детям, а этот… песни слагал музе своей – Беатриче. Кобель – он и в средневековье кобель… Кстати, давно хотела спросить…»

Бывший муженек тем временем переместился на кухню и что-то смачно жевал.

– Алессандро, вот скажи мне только честно, почему ты на мне женился? Ведь не любил, изменял, только мамочку слушал.

Шурик подавился и аж в лице изменился – видать, вопрос застал его врасплох – но все же быстро спохватился:

– Как почему? Ха-ха-ха! От мамы хотел сбежать, ты разве не знаешь? Ха-ха…

«Шуточками хочешь отмазаться?.. Но сдается, что ответил ты мне честно, а я-то ведь тебя любила…»

Кухня тоже вся сияла – тряпочки и моющие средства стояли на своих местах, вернее, на местах, где мама хотела. Я вспомнила, сколько званых обедов я здесь приготовила, и не пойми почему подумала про итальянскую селедку, которая была сухая и соленая – то ли дело наша, сочная и жирная!.. У меня вновь обильно потекли слюнки, и я с ужасом подумала, что сейчас закроется булочная.

– Я побежала, булочную закроют!

– Я бы тоже съел пиццу сейчас, ты же знаешь, у мамы будет две спагеттины и лист салата. Может, после ужина в пиццерию заеду поесть.

Через три минуты – впрочем, две с половиной ушло на спуск по лестнице, – я оказалась на соседней улице и вошла в пекарню – она закрывалась.

Хозяин, обмотанный белым, испачканным в муке фартуком, потрошил кассовый аппарат, а продавщица с огненной шевелюрой, торчащей из-под белого чепца с козырьком, суетилась над почти пустыми полками и прилавками. Там грустно лежали несколько кусков выпечки – выбор лакомств закончился.

– Можно, пожалуйста, вот этот большой кусок «кватро формаджи»… потом вот этот, с помидором, моцареллой и сыром «Стракино» и еще… и еще… на десерт кусок «скьяччата алла фиорентина», только, пожалуйста, тот, что побольше.

Засунув в рот «кватро формаджи», я вышла из булочной и направилась к сказочной площади Синьории с ее многочисленными монументами, ресторанами и не поддающемуся никакому описанию Палаццо Веккьо, одному из самых красивых зданий Флоренции – мэрии города.

Здесь со сладостным биением сердца и с надеждами на счастливое будущее я входила целых два раза в «Красную залу», чтобы пойти под венец. Роскошный зал с красной мебелью, красным полом и такими же стенами, увешанными великолепными огромными картинами, служил для бракосочетаний.

Ах, какие душераздирающие воспоминания и какие впоследствии разочарования! Я остановилась возле фонтана со статуей Нептуна в созерцании Палаццо: «Бог любит троицу, а посему идти мне в эту залу в третий раз…»

Расправившись с «кватро формаджи», все еще раздумывая о замужествах, я полезла за следующей пиццей. Моцарелла прилипла к упаковке и, растягиваясь, как жвачка, рисковала остаться на бумаге, обделяя собой так страстно желаемый кусок. Пришлось помочь сыру остаться на месте и отодрать его от пакета. В неудобном положении я занялась этим нелегким делом и в результате заляпалась жиром и помидором. Держа в руке злосчастный кусок, в зубах – пакет с десертом, стараясь не запачкать сумку, я попыталась двумя пальцами расстегнуть на ней молнию, чтобы достать салфетки, как вдруг:

– Какая встреча, Марияяя! – протянул знакомый голос, и резко повеяло дорогим мужским парфюмом. Освобождая рот от пакета, я подняла голову – возле меня стоял Шарль. В одну секунду лицо покрылось краской, как заляпанные помидором руки, но, по счастью, уже стемнело.

Шарль, по национальности курд, был моим старым знакомым и одно время даже… поклонником. Еще юнцом он эмигрировал из Ирака, и благодаря своей предприимчивости неплохо устроился в Италии. Преуспев в коммерческой деятельности, он открыл магазин, и уже лет двадцать пять как продавал кожаную одежду и аксессуары в районе площади Санта Кроче, знаменитой своими играми «кальчо сторико», старинным футболом в исторических костюмах, и францисканским храмом, выйдя из которого, Стендаль написал:

«Когда я выходил из церкви Святого Креста, у меня забилось сердце, мне показалось, что иссяк источник жизни, я шел, боясь рухнуть на землю… Я видел шедевры искусства, порожденные энергией страсти, после чего все стало бессмысленным, маленьким, ограниченным, так, когда ветер страстей перестает надувать паруса, которые толкают вперед человеческую душу, тогда она становится лишенной страстей, а значит, пороков и добродетелей.»

Как и Стендаль, побывав впервые в этой церкви, я готова была рухнуть вместе с ним на землю…

– Ну разве можно такой синьоре, как ты, есть на ходу какую-то пиццу? Такой даме место только в ресторане!

Я покраснела еще больше.

– Хи-хи, Шарль, какая приятная встреча, – я засмущалась и, как идиотка, захихикала. Поздороваться за руку было невозможно, пришлось целоваться в щечки. – Я обычно пиццу вообще не ем, – вранье в три короба! – ведь я, как видишь…

– Ну, что ты, что ты, эти два килограмма тебя совсем не портят!

Этот галантный и всегда элегантный Дон Жуан знал, как обходиться с женщинами. «Два килограмма» на самом деле были как минимум тридцатью двумя со времен нашей последней встречи. С тех пор мы время от времени общались только по телефону. Я готова была провалиться под землю, стыдясь своей фигуры, а тут еще эта дурацкая пицца и пакет в зубах!

– Хи-хи, Шарль, ты, как всегда, настоящий джентльмен, – хихиканье продолжалось, – у меня просто в эти годы был сильный стресс.

– Еще бы! Наслышан, наслышан… добиться такого успеха, работаешь теперь на самые известные бренды, про наши скромные магазинчики совсем забыла.

– Ну как же можно про вас забыть?!

«Действительно, разве такое забудешь?.. Если бы не Шарль со своим магазином, возможно, и не было бы никакого модельера-конструктора, хотя он сыграл не самую главную роль, был еще один…»

– Ну а про нашего «стилиста» ничего не слышала?

– Фу, не слышала и слышать не хочу, «великий комбинатор», скорее всего, жульничает еще где-нибудь, если, конечно, за это время его не прибил кто-нибудь.

– Да… оказался гадкий тип… А ведь мог тоже добиться успеха, если бы хотел работать. Вот как ты, после всего случившегося – и ведь не упала духом, засучила рукава, закончила престижный институт, училась и работала без выходных, и вот результат!

– Да, Шарль, я ведь целых три года детей своих почти не видела. Тетя специально приехала смотреть за ними, пока я училась и работала. Ведь и долги сама все выплатила. Только ты и знаешь, как все на самом деле начиналось…

– Мария, ты особенная женщина, и я тобой восхищаюсь.

Слово «особенная» вывело меня из неприятных воспоминаний и переключило на Тодда. «Прав Шарль, я – Особенная, и Тодд это еще увидит!»

Мы еще пару минут поговорили о бизнесе, о том о сем. Собеседник пригласил меня в ресторан, я вежливо отказалась, ссылаясь на работу, пообещав поужинать в следующий раз. Так мы и расстались.

Откусив наконец-то злосчастный кусок, я направилась в сторону Porcellino – симпатичного фонтанчика в виде бронзового кабана с отшлифованным до блеска пятачком. Он стоял на площади Нового рынка. Здесь и по сей день находился базар сувениров и кожаных изделий. Туристы крутились возле фонтана, терли ряху кабана и засовывали в его рыльце монеты. Этот ритуал приносил удачу и исполнение желаний, правда, монета изо рта должна была провалиться под решетку, находящуюся под мордой борова. Я тоже когда-то засовывала монету, и… желание исполнилось – я вышла замуж…

Впереди показалась обширная площадь Республики, я присела отдохнуть на круглом основании колонны, вспоминая выездной урок с рыжим профессором.

– Итак, на месте этой просторной площади изначально находился форум античного castrum romano – римского военного лагеря, где на перекрестке «кардо» и «декуманус» находилась колонна, обозначающая центр лагеря. Кто нам расскажет, что такое «кардо» и «декуманус»?

– Я, я, профессор, можно? – заголосил Рамульда. – Ах… эти бесстрашные воины… – блондин с жеманством прикрыл ладонью рот и захихикал.

– Пожалуйста, без отступлений, мы ждем, Рамульда.

– Простите, профессор, но я так люблю муску… хи-хи, молчу, молчу. Кардо и декуманус – это две основные дороги всех римских лагерей и городов. Дорога кардо шла с севера на юг, а декуманус – с востока на запад.

– Хорошо, Рамульда, по римскому лагерю тебе зачет. Итак, позднее на месте форума образовался рынок с множеством строений, колодцами и церквями.

– Профессор, а можно вопрос? – не угомонялся Рамульда. – Когда я приехала в Италию из Бразилии, бабушка моего флорентийского друга, – парень кокетливо покраснел и неоднозначно захлопал глазами, – рассказывала, что в районе старого рынка жила известная ведьма, это правда?

– Не знаю, о какой именно ведьме рассказывала бабушка, но знахарки были, помимо лечения больных они готовили любовные зелья, а иногда и яды… Во времена страшных эпидемий наравне с братьями ордена Милосердия они помогали заболевшим, и, что удивительно, сами никогда не заражались, что вызывало страхи у обычных людей. Но это другая тема… Итак, на площади стояла корродированная и опасная римская колонна. Ее решили заменить на гранитную, со статуей Изобилия, высеченной Донателло…

Мои воспоминания прервал телефон. Звонил сын, он ждал игру.

«Засиделась… а ведь хочется еще по виа Кальцайоли напоследок пройтись и съесть десерт».

Толпа туристов и гуляющих жителей текла по этой центральной улице сквозь многочисленных уличных музыкантов, художников-мадоннари, танцоров, чернокожих продавцов фальшивых брендов и разных безделушек, а также хиромантов и тароманов.

Зевая по сторонам, я принялась за «скьяччату алла фиорентина», наполненную нежнейшим кремом из взбитых сливок. С интересом разглядывая пеструю улицу с ее посетителями, я засмотрелась на воркующую, приблизительно моего возраста, парочку, и особенно на обширную – не меньше, чем у меня – попу «голубки». Я грустно с завистью вздохнула:

«Ну, вот везет же этой заднице!»

Невольно вспомнилась недавно услышанная на ютубе песенка, от которой хотелось и плакать, и смеяться: «Жопа растет». Я улыбнулась и вдруг наткнулась на что-то твердое.

Убрав взгляд с нижней части везучей счастливицы, я посмотрела на предмет столкновения – маленький столик, покрытый бордовой бархатной тканью. Хозяина рядом не было. На столе стояла плоская свечка, возле нее лежала колода карт, сбоку – рекламные листовки. Я взяла одну из них и прочитала: «Волшебная чайная мага Мерлина».

«Ха! Ну, что же, очень даже логично и кстати! К кому ж еще обратиться несчастной, страдающей, отвергнутой женщине, как не к магу и гадалке?» – усмехнулась я и собралась идти дальше, как вдруг ощутила жуткий, захватывающий прилив любопытства.

«Хотя… мне ведь действительно чертовски хочется узнать, смогу ли я вернуть обиженного новозеландца, и что он там себе обо всем этом думает?! И, главное… Я хочу узнать не нашел ли он себе за это время новую страсть, которая, – не дай Бог! (от пришедшей мысли меня пробили мурашки!) – полетит к нему в гости по моему билету?!»

От этой мысли уже не только любопытство, но и страх вперемешку с ревностью и негодованием стали распирать меня, как кипящий пар закрытую кастрюлю. «Крышка» явно съезжала под этим напором. Надо было срочно раздобыть мага, черт бы его побрал, – куда он только смылся? – и удовлетворить любопытство.

Как какая-то дура, я простояла возле столика минут двадцать – Мерлин так и не появился. Злая как собака, я попыталась успокоить нахлынувшие чувства, решив записаться на сеанс по телефону, указанному на бумажке. Положив в сумку рекламный флаер, я поперлась домой.

Глава XII. Маг Мерлин и волшебный чаёк

«Кажется, пришла». Я стояла напротив здания с овальной нишей перед дверью. Вход был необычный, ничего подобного я еще не видела.

Войдя под арку, я оказалась перед деревянной дверью, вырезанной в форме индуистского храма. Верхняя часть была похожа на купол, а центральный узор состоял из разноцветной стеклянной мозаики с прожилками позолоченного металла. По обе стороны двери выстроились расписанные восточными рисунками керамические плитки.

«Странно… никакой вывески».

Я прижалась к стеклу, стараясь рассмотреть что-нибудь внутри, но ничего не было видно.

«Нет даже звонка!» – теряя терпение, я попробовала дернуть за ручку. Дверь не поддалась. Постояв несколько секунд, я решилась постучать. Тут же, как по мановению волшебной палочки, дверь медленно отворилась, и меня обдало резким запахом курений, трав и восточных благовоний.

Боязливо я вошла в помещение и робко спросила:

– Добрый вечер. Я вам звонила…

В помещении был полумрак – висевшие на стенах тусклые красные лампы едва излучали свет. Я уже собралась попятиться, как раздался голос:

– Да, да, входи и захлопни дверь за собой.

Внезапно где-то справа, в конце комнаты, зажегся свет. Я послушно закрыла дверь и пошла к освещенному месту.

– Добрый вечер. Я уже не надеялась вас найти. А когда нашла, то с полчаса простояла под дверью в поисках звонка.

– Ищущему да откроются все двери, – послышался загадочный ответ – по всей видимости, хозяина заведения.

Пройдя сумрачную комнату, я повернула направо и оказалась в помещении, похожем на кухню. На когда-то белых стенах висело множество полок разного цвета и длины. На них теснились разрисованные стеклянные, керамические и металлические банки разных форм и размеров. В прозрачных виднелись сушеные травы, цветы и чаи. Свободные места были увешаны рисунками разных растений с их описанием.

Комната казалась интересной и уютной, картину портил лишь спертый запах старого помещения, подтачивающий, как червяк яблоко, благоухание от трав и курений.

Возле стола, напоминающего стойку бара, со старым чайником в руках стоял мужчина, по всей видимости – сам маг Мерлин. Он что-то жевал.

– Чао! – маг радушно расплылся в улыбке и обтер свободную руку о запачканную майку и обвисшие штаны. – Милости просим в наш скромный уголок, забыл, как тебя зовут?

«Явный холостяк этот колдун, но, кстати, – очень даже ничего…» – отметила я, рассматривая мужчину.

Выше среднего роста и чуть старше среднего возраста, он все еще был красив, несмотря на потухшие черты и растрепанные, по плечи, серебристые волосы. Весь его вид говорил, что он дитя движения хиппи, прошедший все науки тех времен. Скорее всего, повзрослев, он уехал скитаться по всему белому свету, изучая оккультизм, шаманизм и тому подобные учения.

– Меня зовут Мария, и я хотела погадать.

Непонятно почему я смутилась и, наверное, даже покраснела.

– А что так застеснялась? Ты же погадать хочешь, а не в любви мне признаться, – засмеялся хозяин и блеснул пронзающими карими глазами.

«Остряк», – подумала я и почему-то расслабилась.

– Мария – красивое имя, а меня зови просто Мерлин. Садись, – он указал на табурет. – Чай пить будешь?

Я утвердительно кивнула и села, а маг, повернувшись ко мне спиной, стал наливать из-под крана воду в чайник.

– Давай, рассказывай, как жизнь, как дела?

– Ну… в общем-то все нормально. А вы и по руке гадаете?

– И по руке, и на кофейной гуще, и как тебе будет угодно, вот только никаких «вы», я тебе не князь и не граф – расслабься, – повернув голову, ответил маг и продолжил:

– Это хорошо, что все нормально, но ты сказала, что погадать пришла. Обычно если все нормально, ко мне не гадать идут, а чай попить и на театральные вечеринки. Кстати, завтра у нас будет вечер танца живота, приезжает восточная танцовщица, приходи, не пожалеешь, – маг поставил чайник на огонь.

Я улыбнулась. В общем-то, Мерлин мне нравился, его непринужденное поведение и тон располагали.

– Я бы с удовольствием, но работа не позволяет, еле выкроила время на сегодняшний вечер.

– Ясно, раз ты занятая бизнес-леди, значит, что-то очень серьезное тебя ко мне привело. Не думаю, что это здоровье, так как вид у тебя, прямо скажем, замечательный – кровь с молоком! – он оголил ровные белые зубы.

«Издевается, что ли?! Кровь с молоком – это он точно про мой вес!» – я стыдливо прикрыла кофтой выпирающие складки на животе.

– Ага… страдаем комплексом неполноценности и стесняемся такого прекрасного тела? – неожиданно сказал тароман, чем смутил меня еще больше.

– Да вот… Все никак не удается похудеть, – я стала оправдываться.

– Могу тебе сказать одно: пока будешь себя стесняться – не похудеешь. Ты должна принять свое тело таким, какое оно есть на данный момент, а оно у тебя очень даже… хмм, хмм… сексуально привлекательное и красивое. Да, да, не смотри на меня так.

Как уж я на него смотрела, мне и самой было непонятно.

«Приставать, что ли, собирается, или что это еще за комплименты?»

– Спасибо, конечно, но что ж в жирах красивого и привлекательного?

– А ты не на жиры смотри, а на тело свое под жирами. Представь, какие у тебя линии… Они у тебя правильные, женственные, и все формы пропорциональные – это видно каждому нормальному мужчине. А я, хи-хи, поверь мне, не только маг, но еще и мужчина – самый очень даже нормальный, – колдун звонко засмеялся.

– Кстати, – продолжал он, – есть у меня один хороший метод вычистить эту чушь из твоих мозгов, но об этом позже. Давай-ка на сегодня забудь о весе и отведай моих печенек с чаем. Я их целый день пёк для завтрашнего вечера. Они необычные… – он игриво подмигнул и показал на огромные керамические блюда с крышками, которые занимали полстола.

В этот момент закипел чайник. Маг взял несколько банок с полок и важно произнес:

– Такого чая ты нигде не попробуешь. Этому рецепту меня научили тибетские монахи много лет назад, и я держу его в секрете.

Мерлин вытащил из одной банки цельные сухие листья и положил их в плоский чайник, напоминающий лампу Аладдина. Затем взвесил на старых аптечных весах нужное количество трав из других банок и отправил их туда же. Залил кипящей водой, закрыл крышкой и поставил на небольшой приподнятый поднос с зажженной внутри свечой.

Казалось, процедура была закончена, но тут маг вытянул указательный палец вверх, поднял брови и загадочно произнес:

– А это для нашей успешной работы, – и, взяв щепотку из новой маленькой баночки, он бросил ее в чайник с заваркой.

Я сидела на высоком деревянном табурете и с интересом наблюдала за происходящим. Обстановка завораживала, и я подумала, что наткнулась на столик этого странного человека вовсе не случайно – это точно новый знак Земли.

Мерлин не обманул – чай действительно был особенный, на редкость вкусный и пахучий. А печенье просто таяло во рту. Через несколько минут я почувствовала, как все тело расслабилось, тревожные мысли ушли, и я в полном спокойствии могла наслаждаться моментом.

– Так с каким вопросом ты пожаловала на наш сеанс? – засунув в рот печенье, спросил Мерлин. – Хотя я сам отвечу: у здоровых, еще не пожилых женщин почти всегда один вопрос – Любовь, – он широко улыбнулся. – Давай, рассказывай, что там стряслось?

– Даже не знаю, с чего начать… Развелась второй раз, дети выросли, кроме работы и забот ничего в жизни не видела. В один прекрасный день поняла, что пора все менять, и решила начать путешествовать. Познакомилась на сайте знакомств с одним новозеландцем, завязался роман, пригласил меня в гости, уже казалось, мечта сбывается и тут… все оборвалось.

– А почему?

– Сама виновата, написала ему дурацкое письмо, и он обиделся. Хочу узнать, что он там думает и смогу ли я его вернуть, и еще… не встретил ли он уже новую женщину?

– Все понятно. Ты правша? Дай-ка мне правую руку.

Я протянула ладонь, и маг, подтянув настольную лампу стал внимательно ее рассматривать.

– Пора менять мозги, – Мерлин в упор посмотрел мне в глаза. – Иначе так и состаришься вредной, злой, одинокой и без конца жалеющей себя.

«Ничего не скажешь – суперпредсказание. Может, пойти и сразу повеситься?» – язвительно подумала я, но не стала противоречить, так как знала, что он прав.

– А что там про прошлое написано? – меня одолело любопытство: может, этот маг обычный аферист?

– Что произошло, то и написано, рука не врет, – Мерлин помял мою ладонь. – Уууу, сколько любовных историй и страданий…

«Ну, это и без гаданий любая цыганка-шарлатанка скажет…» – не успела я додумать, как маг меня ошеломил:

– Вижу темный период в твоей жизни: сглаз, а скорее, порча от злой, ненавидящей тебя женщины.

– Кто же это может быть?!

– Пожилая синьора… возможно, мать одного из мужей.

– Это точно первая свекровь! Вторая была хорошая женщина. Но как же она могла это сделать?

– Очень просто – ненавистью и страстным желанием с ожиданием увидеть тебя в страданиях. И если человек не защищен чувством любви, а это единственная защита от дурных людей, он впускает в себя страшный посыл противника со всевозможными драматичными последствиями.

– Какой ужас! А есть ли способ или какой-нибудь амулет, чтобы себя защитить?

– Есть – для срочной помощи, но самая главная, стопроцентная защита – это перестать ненавидеть эту женщину и полностью убрать ее из своих мыслей, – маг на секунду задумался. – Принеси мне ее фотографию, я сделаю одну вещицу и научу тебя ею пользоваться. Так вот… Еще вижу большие финансовые трудности… почти смертельную болезнь… неродившегося ребенка и насилие… Кто-то сильно издевался над тобой, но от этих отношений ты приобрела что-то очень важное.

– Поразительно! – я взмахнула свободной рукой. – Это все правда! После развода с первым мужем я была одна, совсем без помощи. Вот тут-то и подполз ко мне, словно эдемский змей, один «добродушный и заботливый» проходимец. Как потом оказалось, этот нелегальный тунеядец был, как выражалась моя бабушка, настоящим издевателем: пил, курил дурь, спускал деньги, воровал, дрался, насильничал и совсем не хотел работать. Я залезла в долги, заболела туберкулезом, но, как ни абсурдно, именно благодаря этому знакомству я стала модельером-конструктором. Многие меня осуждали, да и я сама до сих пор не пойму, как такое со мной могло случиться…

– Пути господни неисповедимы и во всем есть смысл, никто не вправе осуждать тебя, – Мерлин вновь впился глазами в руку. – Вижу выбранный твоей душой урок для наивной, потерянной девочки с безумным страхом перед будущим. Урок для лечения чувства вины через наказание, которое ты и получила в описанных тобой отношениях.

– Какой вины?

– Ты не могла больше терпеть несносную свекровь, но разрушение семьи взяла на себя, испытав жуткое чувство вины перед мужем.

– Да, это правда, я долго мучилась и молилась за его счастье несмотря на ненависть к его матери.

– Еще урок для освобождения от страха жить, – продолжал маг, – через укрепление характера благодаря различным трудностям, нехватке денег и долгам. Урок для того, чтобы научиться принимать решения и брать на себя ответственность без ожидания помощи. Урок для самоуважения, повышения самооценки и доказательства себе и другим, что ты чего-то стоишь. Девиз – я не позволю никому над собой издеваться и сделаю все сама! Вижу, что после отношений с проходимцем у тебя появился добрый, хороший мужчина.

– Все так и есть! – Мерлин удивлял меня все больше и больше. – Тот период был самый страшный в моей жизни, но я окрепла, изменилась, приобрела интересную, престижную профессию и чуть позже встретила моего второго мужа. Когда моя мама увидела, что я залезла по самые уши в дерьмо, она назвала меня дворником. С тех пор моей мечтой было доказать, что это не так. Когда я окончила престижный и дорогой институт, я первым делом позвонила родителям в Москву и закричала: «Мама, я больше не дворник!» Это был один из самых счастливых дней в моей жизни.