С моих рук не слазил самый маленький человечек – племянник Джима – полуторагодовалый Эдвун, он как обнял меня, так и не отпускал. А я и рада была этому, он такой сладкий.

Приехала курьерская доставка, и начался разбор подарков. Это так мило!

Мы с женщинами готовили ужин, потом всей семьей за огромным столом долго общались, а когда зазвучала африканская музыка, которую включил старший брат Джима, так захотелось танцевать! Благо мы были во дворе большого дома, где много места. Меня национальным танцам научили Джим и его мама. Я начала двигаться в такт музыки, ко мне присоединились сначала все женщины нашей семьи, а потом и мужчины. Получилось зажигательно!

Вечером мы со старшим братом Джима Грейди (который был с нами в момент нападения) сидели во дворе, он накрыл меня пледом и спросил:

– Ты как, Зефирка?

– Все также, работаю, тренируюсь, иногда дерусь.

– А в личной жизни? Ты совсем расцвела, прохода парни не дают, наверное?

– Понятия не имею, не обращаю внимания. У меня есть Джим.

На мои слова Грейди так нежно на меня посмотрел, и в этом взгляде я увидела благодарность. Он перевел взгляд на кольцо на моей левой руке.

– Всегда его носишь?

– Да, снимаю только на операции. Спасибо, что отдали мне его.

– Незадолго до гибели Джим сказал, что очень боится тебя потерять, он сильно тебя любил, ему никто больше не был нужен. Брат волновался, что если его не будет рядом, тебя обидят, и просил, если что-то вдруг в жизни с ним случится, отдать это кольцо тебе.

После этих слов я заплакала, теребя кольцо на пальце. Грейди обнял меня, я уткнулась в его плечо и плакала до тех пор, пока не закончились слезы.

– Прости, Грейди, только у вас в доме я могу быть слабой, как с Джимом.

– Это и твой дом, Мари, а мы – твоя семья. А у тебя действительно глаза изумрудного цвета, – с улыбкой сказал он.

Поговорив еще немного, к нам вышла мама, она села рядом, обняла меня, я же положила свою голову ей на колени, она меня гладила. Я у всей семьи вызываю воспоминания о том, когда мы с Джимом были вместе. У меня такое же состояние рядом с ними.

В комнате маленький Эдвун сладко спал у меня на руке, сопя и раздувая пухлые губки. Почему все афроамериканские детки такие славные? Глядя на него, подумала, что, если бы Джим был жив, у нас уже был бы такой же ангелочек, а может и не один. Какими бы они были при такой беленькой маме и темном папе? С этими мыслями я уснула.

Рано утром, чтоб никого не разбудить, села на байк и укатила на встречу с любимым.

На кладбище было тихо, спокойно, легкий ветерок приятно обдувал лицо. Я сидела на траве на коленках перед могилой Джима. Из полевых цветов сплела венок и положила его на плиту со словами:

– Я так скучала, Джим. Здравствуй, любимый.

Я говорила с ним обо всем, что происходит в жизни, о своих страхах, сомнениях, успехах и наших с ним планах (именно наших, а не моих, так как без него жизни нет), о наших родителях, семье, и как мне с ними хорошо. Еще просила меня не бросать, быть всегда рядом, поделилась сомнениями насчет парня, с которым дралась, и о его глазах, которые не могла вспомнить, где видела.

Так с Джимом я провела 4 часа, последние часа два просто молчала, наслаждаясь нашей с ним тишиной. Мне очень не хватает в жизни этого человека, и я ценю каждый миг и час, проведенный с ним. Но время пролетело незаметно.

– Я люблю тебя, Джим, – сказала я, поднимаясь, и в этот момент мне на ладонь упал лист клена. – Спасибо, милый, вижу, что ты тоже меня любишь. До встречи, – улыбаясь, ответила ему.

Выйдя с территории кладбища, подошла к мотоциклу, облокотилась о него, простояла неподвижно несколько минут, потом надела шлем и поехала домой.

Возвратившись к нашим с Джимом родителям, я встретила их во дворе, обняла.

– Ты не Зефирка, а ураган, так гоняешь на своем коне, – сказал папа и засмеялся.

Неожиданно в дверь постучали, и племянница Джима впустила мужчину средних лет, бледного, с трясущимися руками. Оказалось, что у его жены отошли воды и начались роды, а медики еще не приехали. Собравшись, мы побежали к женщине.

Зайдя в дом, сразу оценила ситуацию, роды были третьими. Помыв руки, начала действовать. В комнате мне помогал муж женщины, он держал ее за руку, успокаивал, остальных мы попросили выйти. Через час на свет появилась пухленькая черненькая девчушка, которую очень ждали два ее старших брата и родители. Мужчина плакал, обнимая жену.

А потом женщина сказала:

– Спасибо, доктор. Мы просим вас назвать нашу дочь.

Я растерялась, но посмотрев на это чудо, предложила:

– Давайте назовем ее Амади (что означает радость).

Вот так прошла моя поездка в дом Джима, то есть в дом наших родителей. Попрощавшись со всеми, я уехала, зная, что не раз еще сюда буду возвращаться.

ДЖАМИР

Я начал «присматривать» за Мари, ибо так требовал босс, интерес которого к доктору не пропадал, а усиливался, он даже пару раз присутствовал на боях Мари, и так хотел я сам.

Выяснилось, что живет она одна, родителей не стало пару лет назад, очень поздний, но любимый ребенок, много тренируется у Шона, дружна с командой, своенравна и, совершенно не задумываясь, влезает в драки, защищая своих.

Еще у нее есть друг – коллега Мартин Гарсиа, его я несколько раз видел в больнице, последний даже у Мари жил некоторое время; подруг не имеет, ночные клубы, бары практически не посещает, предпочитает одиночество, любит рисовать и может это делать часами.

Реально загадочная девушка. Но что-то в ней мне не давало покоя, что же? И почему мне не хочется, чтобы босс все о ней узнал?

Несколько дней я лично наблюдал за доктором. За ней сложно гоняться по городу и пригороду, Мари на байке, как ведьма на метле.

В один из дней она закупала неимоверное количество игрушек, игр, детской одежды, покупала книги, какую-то технику, все это чуть позже сгрузили в автомобиль курьерской доставки.

Затем наш объект, сев на мотоцикл, буквально полетела в соседний город, где свернула в район проживания афроамериканцев, припарковалась около большого двухэтажного дома, во дворе которого было много людей, и с криками «Мама, папа, я так скучала» кинулась в объятия немолодых мужчины и женщины.

«Странно, родители афроамериканцы, как такое может быть, ведь ее родители умерли? Неужели это родители мужа?» – подумал я и как-то заволновался от этой мысли.

Ей рады были все без исключения. Это напоминало праздник большой семьи, в которой только одна дочь беленькая.

Весь вечер семья была во дворе. На руках Мари постоянно находился маленький мальчик. Она его ласково обнимала и целовала.

«Может это ее ребенок? – подумал я. – Похоже на то», – от этой мысли стало почему-то грустно.

Интересным был момент, когда Мари танцевала со всеми африканские танцы, при этом подпевая, потом долго сидела на ступеньках дома рядом с темнокожим мужчиной, они о чем-то говорили, и вдруг девушка заплакала, да так горько, что мне стало не по себе. Он обнял ее за плечи, так они сидели некоторое время, пока она не успокоилась. Затем пришла немолодая негритянка, поцеловала Мари, а та положила ей голову на колени. По губам было видно, что Мари называет ее мамой. Все это время я наблюдал за всем в очках ночного видения, ловя себя на мысли, что доктор, даже когда плачет, красива.

Рано утром объект моих наблюдений села на мотоцикл, я проследовал за ней. Странно, но она ехала в сторону городского кладбища. По дороге Мари остановилась около поля с цветами, нарвала букет и… начала что-то с ними делать, но мне не было видно, что именно. Потом продолжила свой путь.

На кладбище девушка опустилась на колени перед одной из могил и положила на плиту венок из полевых цветов. Здесь она пробыла около 4 часов. Доктор что-то говорила, иногда по ее щекам текли слезы, но она улыбалась. Но два часа Мари просто сидела и молчала, погрузившись в себя и тишину. Почему-то мое сердце, глядя на это, заныло.

«Видимо, человек ей дорог, если такая суровая, воинственная Мари Росси сейчас здесь такая маленькая и грустная. Что же за тайны у этого Ангелочка?»

Когда Мари приехала к дому этой афроамериканской семьи, она снова попала в объятия женщины и мужчины, которых называла папа и мама. В доме они были недолго, поскольку к ним забежал встревоженный мужчина, а через 3 минуты уже с ним выскочила Мари, и они побежали в один из домов на улице.

Я обратил внимание, что как только Мари вошла в дом, из него вышло человек 5 -7, а девушка и мужчина остались внутри. Через час на пороге дома появился плачущий мужчина и крикнул:

– Дочка! Доктор назвала ее Амади!

И тут стало ясно, что Мари принимала роды. Похоже, что она, правда, несет радость.

Через полтора часа Мари, попрощавшись с семьей, поехала в сторону Лос-Анджелеса, один раз остановившись на заправке. Но и здесь нашему доктору не дели спокойно выпить купленного сока.

Молодой и резвый байкер, следом за Мари, приехавший на заправку, слишком открыто, оценивающе посмотрел на нее и решил «подкатить», подошел слишком близко, пока она что-то смотрела в телефоне, и обратился с каким-то предложением и выжидающе, сверху вниз, стал на нее смотреть.

Реакция этой девушки была бесценна: она медленно оторвала взгляд от телефона, посмотрела в глаза байкеру, взяла его за подбородок, покрутила его лицо, вроде как рассматривая, а потом, неожиданно для всех, наотмашь врезала кулаком в челюсть, отчего парень пошатнулся, чуть не упав, вытаращил на нее глаза, но никаких действий предпринимать не стал.

Я уже был готов вмешаться в этот «диалог». Что уж ему сказала Мари, не знаю, но он извинился и как-то боком стал от нее отходить. А наш врач спокойно надела шлем, перекинула стройную ногу через седло мотоцикла и рванула. Ну, а я за ней.

Сидя в кабинете босса, рассказал ему о визите Мари в район афроамериканцев, но о посещении кладбища промолчал, хотел сам узнать, что же это за человек похоронен там и какое место в ее жизни занимает.

Моя мысль о наличии у врача ребенка афроамериканца его разозлила. Мне же было интересно, почему Мари вызвала такое внимание босса.

– Лютый, а на кой шут тебе понадобилась эта врач? Ей всего 28, она младше тебя на 20 лет.

Лютый, сделав большой глоток виски, сказал:

– Сам не знаю, не перестаю думать о ее глазах. Кажется, если она будет рядом, все будет хорошо. Ничего не говори мне сейчас, Джамир, я сам в шоке от себя.

У меня же внутри бушевала злость, я, как и босс, не мог понять, что происходит. «Неужели нам она нравится? Нет, не может этого быть».

Месяц, что мы были заняты поездками, налаживали контакты и определяли сферы сбыта своего товара с другими группировками, я Мари не видел, но знал, что ей не дает прохода анестезиолог по имени Харри, который даже пытался ее шантажировать распространением информации, что она участвует в боях без правил.

Когда понял, что Мари это не нравится, и она его откровенно «отшивает», а он угомониться не может, пришлось ему помочь в этом. Мои ребятки с ним «пообщались», он неделю не мог появиться на работе, но от Мари отстал.

Весь этот месяц я постоянно думал о докторе, она мне часто снится, но каждый раз я ее теряю. Поймал себя на мысли, что начал других женщин сравнивать с Мари, и все проигрывали ей, девочке с золотыми волосами.

Ничего не предвещало беды, когда я возвращался после заключения крупной сделки по оружию из другого штата. Ехал на машине с охраной. Но, как говорится, крысы периодически заводятся не только в канализации, но и в преступных организациях.

Кто «слил» информацию про маршрут нашего движения, не знаю, разберемся позже, а пока на трассе нашу машину начали обстреливать из двух джипов, подрезая нам путь и сталкивая с дороги в кювет.

Машина резко затормозила, когда недалеко от нас прозвучал взрыв. Мы начали отстреливаться. В ход пошли не только пистолеты, но и автоматы. Нападавшие были в масках. В ходе перестрелки убитых и раненых было много, мои парни погибли, я продолжал отстреливаться, в принципе, уже понимая, что шансов выжить мало.

Неожиданно со стороны моего автомобиля услышал голос Мари:

– Мужик, ты как, справишься сам или помочь?

На мгновение подумал, что схожу с ума. Воспользовавшись несколькими секундами, повернул к ней свое лицо и услышал:

– Опачки, Джамир собственной персоной. Так помочь?

– У тебя нет оружия, прячься.

Она оценивающе на меня посмотрела и в эту же секунду выстрелила в нападавшего, и тот упал, а потом что-то метнула в сторону другого, он рухнул на землю. У меня мелькнула мысль, что с этой девочкой можно выиграть любую войну.

Мы продолжали отстреливаться, она действовала как заправский спецназовец, а в какой-то момент неожиданно для меня раздался взрыв, потом второй и оказалось, что эта маленькая бестия с ангельским личиком взорвала автомобили напавших.

А вот я был сильно ранен и не сразу это заметил, а только тогда, когда силы стали покидать от потери крови. Что было потом, помню смутно. Мари произвела еще несколько выстрелов, потом что-то делала около моей машины, чем-то прижала мне рану на животе, тащила меня куда-то, больше ничего не помню.

Пришел в сознание в больничной палате. Когда начал вспоминать все произошедшее, немного запаниковал. Если документы по сделке попадут в руки Интерпола, ФБР или конкурентов – конец. Второй вопрос, как я здесь оказался.

В палату вошел врач среднего возраста, улыбнулся:

– Вот и хорошо. Вы пришли в сознание, везунчик вы наш. Хотел бы я себе такого Ангела-хранителя.

Он еще около меня покрутился, посмотрел на мониторы, осмотрел мой живот. Только сейчас я понял, что получил ранение.

– Доктор, а как я сюда попал?

– Вас привезла девушка на мотоцикле. Она теперь легенда нашей больницы.

– В каком смысле?

– В прямом. Я бы не додумался привязать вас, огромного мужчину, находящегося без сознания, к себе ремнями безопасности из автомобиля. Привезла к нам, и сама прооперировала, так как наш врач был занят, больница небольшая. Я и не подумал бы, что она хирург, слишком юная. Пулю она вам на память просила передать.

Я посмотрел на тумбочку, в сторону которой кивнул головой врач, и увидел пулю.

Минут через 10 после ухода врача в палате появился Лютый, сел на стул рядом с кроватью и задумался, потом произнес:

– Она точно наш Ангел-хранитель.

– Ты это о ком?

– О докторе Мари Росси.

Он выдержал паузу, затем продолжил:

– Когда на тебя и охрану напали, она оказалась недалеко от вас. Видя, что ты ранен, из твоей машины забрала все папки с документами, телефон, два пистолета, взорвала нашу машину и привезла в эту больницу, до Лос-Анджелеса ты бы не дотянул. Здесь, узнав, что местный хирург на операции, сказала, что сама тебя прооперирует. Руководство больницы не хотело чужака пускать в свою операционную, так она главврачу угрожала пистолетом, и он в течение 10 минут организовал ей и операционную, и бригаду. Потом, правда, предложил перейти в его больницу, когда понял, что классный хирург! Она тебя спасла, шов сказала, что сделала косметическим, а то тебя в мужья никто не возьмет. Вот ведь дьяволенок.

Я лежал и переваривал эту информацию.

– А документы по сделке? Пропали?

– Как ты думаешь, от кого мы узнали, что с тобой? Правильно, от Мари. Она, как только тебя прооперировала, набрала с твоего телефона меня, сказала, где ты, в каком состоянии, и чтобы я лично приехал и забрал документы и оружие, которые были в машине, и которые она оттуда вытащила перед тем, как ее взорвать. Сказала, что меня знает, а других нет. Я приехал. Она мне лично передала все и сказала, чтоб я проверил каждый лист у экспертов на предмет отсутствия ее отпечатков на документах. Умна девка, очень умна. Знаешь, что она ответила на вопрос, зачем взорвала нашу машину? – продолжал Лютый. – Чтобы конкуренты не вычислили, где ты и бумаги, чтоб думали, взлетели на воздух и не начали искать или преследовать.

– А где она сейчас?

– Как только дождалась меня, сразу поехала в Лос-Анджелес, сказала некогда ей с нами возиться, тебе ничего уже не угрожает, а ей надо работать.

Через пару суток меня перевезли в больницу, где работал тот врач, который меня «штопал». Правильно, Мари Росси.

На поправку я шел быстро, но девушка была холодна, как всегда, слова из нее вытянуть было невозможно, но меня просто «распирало» выяснить детали.

И вот в один из дней, когда я уже начал ходить, зная, что Мари на суточном дежурстве и у нее сейчас нет операции, постучал в дверь ординаторской и вошел.

Доктор сидела на диване, поджав ноги по-турецки, и делала зарисовки в своем альбоме. Мой ночной визит ее совершенно не смутил, она указала на стул, предложив сесть, внимательно посмотрела на меня, а я, как мальчишка, проглотил свой язык, любуясь ею.

Разговор начала Мари:

– Вас интересуют детали нашей встречи на трассе, так ведь?

Я в ответ кивнул головой. Она продолжила рисовать и сказала:

– В тот день я была у друзей в соседнем штате. Когда ехала по трассе обратила внимание на два джипа, в которых сидели парни в черных масках. У одного на плече была татуировка – пантера. Это преступная группировка, так и называется «Пантера», с ними я несколько раз встречалась на ринге, и мне они не нравятся, мягко говоря. Сразу поняла, что поехали творить беспредел, они всегда грязно играют. Долго ждать не пришлось, издалека увидела весь ваш конфликт, начало перестрелки. Оставив мотоцикл на расстоянии, пробралась к вашей машине, а дальше вы знаете.

– А зачем взорвали все машины?

– Чтоб одни не начали погоню, а других не нашли конкуренты.

Я не сводил с нее глаз.

– А почему все документы, оружие и телефон не передали властям, а вернули нам?

– Если вы до сих пор в преступном синдикате, и власти вами не интересуются, зачем им ваши бумаги и стволы?

– Резонно. А почему спасли меня, я же бандит?

– Я врач. И для меня все равны. У вас еще есть вопросы ко мне?

– Нет. Спасибо, что спасли меня.

– Не за что. Это мой долг. Джамир, идите в палату, вам нужно лечь и отдохнуть.

Я вышел из ее кабинета, находясь в странном, незнакомом мне состоянии.

На следующий день у Мари был выходной. Я весь извелся от мыслей, анализируя каждое ее слово, мне как-то не хватало этой девушки, была потребность увидеть ее.

От души отлегло, когда моего доктора вызвали ближе к вечеру на операцию какого-то должностного лица, который отказывался ложиться под нож другого хирурга.

Увидел в окно, как она паркуется на своем мотоцикле, снимает шлем, и как роскошный волос рассыпается по ее плечам, как грациозно перебрасывает ногу и слезает с железного коня. Это впечатляло. Она очень красива.

Как понял, операция, которую проводила Мари, длилась несколько часов, все закончилось хорошо, но уходящей домой я ее не видел, поэтому решил посмотреть, в ординаторской она или нет.

Набравшись наглости, слегка постучав в дверь, тихо вошел в кабинет. Мари сладко спала на диване, поджав под себя ноги, а ладошки по-детски подложила себе под щеку. Видимо ей снилось что-то не очень хорошее, она постанывала во сне. Я присел на корточки около ее головы, погладил по волосам и легко, осторожно поцеловал в макушку. От нее так вкусно пахло и исходило невероятное по ощущениям тепло. Мари перестала стонать и улыбнулась во сне. Я еще некоторое время любовался ею, потом накрыл пледом, который лежал на кресле, и вышел.

У меня появилось стойкое желание прострелить что-нибудь главврачу, который так изматывает этого доктора.

МАРИ

Я проснулась около 6 часов утра, привела себя в порядок и встретилась с Мартином в кафе больницы, потом с удовольствием поглощала омлет и кофе с шоколадным печеньем.

За соседним столиком завтракал Харри, который, наконец-то, прекратил мне докучать. Потом к нам подсели несколько коллег. По завершении завтрака все разошлись по отделениям, я провела обход своих пациентов и засела за нелюбимое занятие всех врачей – бумажную работу.

Где-то в середине дня главврач больницы собрал заведующих отделениями, а те, в свою очередь, довели до нашего сведения информацию о предстоящем юбилее больницы, чему будет посвящено светское мероприятие в одном из элитных банкетных залов города, куда приглашены меценаты, спонсоры и представители мэрии. Дресс-код – вечерние платья и строгие костюмы.

– Боже, как я не люблю такие тусовки, – прошептала я.

На что Мартин таким ехидным голосом сказал:

– Ну, наконец-то ты наденешь платье и приедешь не на байке, – за это я его ткнула локтем в бок.

– Не умничай, пойдешь со мной по магазинам платье и туфли выбирать.

– С превеликим удовольствием, – с улыбкой котика ответил Мартин.

Поскольку до мероприятия оставалось еще 10 дней, я все эти вопросы отложила на потом и забыла о них напрочь.

За 3 дня до мероприятия мой друг начал «выносить мне мозг» необходимостью готовиться к светскому выходу и потащил по бутикам. Если честно, у Мартина отличный вкус, он лично занимался подбором мне платья и туфель. Я с роду столько не вертелась перед зеркалом и не примеряла такого количества нарядов. Но он был непреклонен, несмотря на то что я начала ныть уже после второй примерки.

Наши труды не пропали даром. Платье было выбрано синего цвета, длиною в пол, с глубоким вырезом на спине, очень сексуально подчеркивающее мою фигуру. Образ получился прямо-таки роскошный. Продавцы в магазине с восторгом посмотрели на нас и почти хором сказали, что перед ними превосходная пара. Мы же только переглянулись и засмеялись.

Когда вышли из бутика, Мартин лукаво улыбнулся:

– Марусик, может, правда, станем парой?

– Да ну тебя, шутник, – ответила я и повисла на его руке. – Я хочу кушать. Мартин, давай где-нибудь приземлимся.

Потом мы ужинали, весело трепались обо всем и ни о чем.

В назначенный день, в установленное время мы с Мартином вместе приехали к одному из самых дорогих банкетных залов города.

Бросив взгляд по сторонам, обратила внимание на большое количество охраны, стоящей как по периметру здания, так и при входе.

Под руки с Мартином мы попали в первый зал, где гости вежливо общались, им предлагались напитки, в общем, светские львы и львицы пялились, оценивая друг друга, прицеливаясь, с кем выгодно заводить знакомства.

Мартин взял бокал шампанского, а я минералки, и мы встали в стороне, беседуя о своем. На нас было обращено много взглядов. А все почему? Да потому, что мы, как никогда, поработали над своими образами под бдительным контролем моего спутника.

На нем был элегантный черный костюм от Армани, белоснежная рубашка и галстук, которые, кстати, я ему выбирала, и черные туфли ручной работы. Этот строгий стиль хорошо сочетался с его внешностью: слегка смуглая кожа, черные, как смоль, волосы и очень темные глаза.

Ну, а на мне – платье, которое мы выбрали, классические лодочки на высоком каблуке. Волосы крупными локонами лежали на моих плечах и спине, частично прикрывая вырез, на лице легкий макияж, подчеркивающий синеву глаз, а на пухлых от природы губах матовая помада. Нас все принимали за пару, что очень забавляло.

Все это время мне казалось, что «в спину дышат», кто-то не спускал с нас глаз. Это заставляло внимательно следить за обстановкой, ну, и маленький пистолет и нож под платьем принцессы никто не отменял, как вы понимаете. Я не доверяю людям, тем более на таких мероприятиях.

Через полчаса гостей пригласили во второй зал, где были установлены кресла, стояла трибуна для официальной, пафосной и пустой болтовни. Все расселись по местам.

Выступающих было несколько, в том числе и тот бандит, которого я оперировала (Лютый). Он говорил о том, как важна медицина, наша больница и т.д. и т.п. Скукотища, еще если знать, кто он и чем занимается.

Пока он говорил, его взгляд часто устремлялся на меня, но я делала вид, что не знаю этого человека, сохраняя равнодушие. После этого было предложено в другом зале пообщаться в непринужденной обстановке.

Среди приглашенных гостей были представители иностранных фирм, в том числе поставляющих медицинское оборудование и препараты.

Ко мне подошел представитель итальянкой компании и на очень слабом английском выразил свое восхищение, сказал, что все это время он не спускает с меня глаз, и его поездка в Лос-Анджелес того стоила, и я ему понравилась.

Какого же было его удивление, когда я начала с ним говорить на итальянском языке. Он со свойственным итальянцам темпераментом на ползала радостно вскрикнул, кинулся целовать мне руки, на что я засмеялась, взял меня под локоть, и мы достаточно долго беседовали. Паоло оказался умным, начитанным человеком с потрясающим чувством юмора и весьма живым характером.

В зале с некоторым непониманием смотрели на меня и Паоло, никто не ожидал, что я так свободно говорю по-итальянски. Потом к нам подошел Мартин, я ему представила Паоло и некоторое время выступала в роли переводчика.

В зале заиграла живая оркестровая музыка, звучал вальс.

Мартин подошел ко мне, поклонился, протянул руку, приглашая на танец.

Мы вышли в танцевальную часть зала. Это был наш с ним танец. Почему наш? А все потому, что Мартин как-то еще в университете проиграл мне пари и целый год ходил со мной на занятия по танцам. Да так втянулся, что мы даже в конкурсах с ним участвовали и занимали первые места. Вальс получался лучше всего, и мы любили этот танец.

Вот и сейчас взгляды присутствующих были обращены на нас. В этом танце мы как будто парили, кружась по залу, оставляя где-то за пределами этой музыки проблемы, растворялись в движениях и взглядах. В этом весь вальс, грациозный, нежный и благородный.

Когда музыка стихла, Мартин мне галантно поклонился, поцеловал руку, а я ему ответила легким реверансом, и мы отошли в сторону, где во все горло «Брависсимо» кричал Паоло.

К нам с бокалом вина подошел главврач нашей больницы и сказал, что и не предполагал, какие талантливые у него сотрудники. На что я съязвила, что он нас вообще не знает и лучше бы ему ничего не знать о нас и дальше, чтоб не усложнить свою жизнь и спать спокойно.

В целом вечер проходил на удивление хорошо. Но чей-то взгляд скоро оставит ожог на моей голой спине!

Неугомонный Паоло продолжал много говорить, звал нас с Мартином в гости в Италию, потом предложил выпить и очень удивлялся, что я совсем не употребляю спиртного. Но когда Мартин сказал, что я хирург, кинулся снова целовать руки и восхвалять небеса. Какой же он все-таки смешной и излишне темпераментный!

Неожиданно я встретилась взглядом с Джамиром, который стоял со своим боссом и еще нескольким мужчинами. Он поприветствовал меня, подняв вверх бокал и кивнув головой. Я слегка кивнула в ответ.

Через несколько минут оркестр заиграл аргентинское танго. Паоло преобразился, принял серьезный вид и поклонился мне, протягивая руку для танца.

Мартин мне подмигнул, зная, что я обожаю танго. Я приняла приглашение, и мы с Паоло вышли на центр зала. Кто-то приглушил общий свет, а на нас направил рассеянный луч. Мы были единственными, кто решился на этот танец. Обстановка действительно соответствовала моменту!

Страсть аргентинского танго всегда захватывает танцующих, партнеры напоминают влюбленных людей, переплетаются телами и взглядами, желают овладевать друг другом, подчинить, и в то же время отталкивают друг друга. Танго – это любовь, сила и трепет, расставание и встреча!

Мы с Паоло в этот момент просто жили музыкой, разговаривали нашими страстными взглядами, здесь были только мы и танго. Когда прозвучал последний аккорд, и мы разомкнули руки, отходя друг от друга, но держа зрительный контакт, в зале повисла гробовая тишина, а потом раздались овации.

Паоло подошел ко мне, встал на колено, начал целовать руки и одаривать меня комплиментами, сказал, что давно так не танцевал, что он сражен.

Светский раут продолжался, но мне так захотелось уехать от этой суеты и пафоса, что я стала жалобно посматривать в сторону Мартина, который стоял чуть в стороне, зная, что мой друг, как и я, не любил шумные мероприятия. Я показала ему 5 пальцев, что означало встречу в холле через 5 минут. Мартин мне слегка кивнул в знак согласия, подмигнув. И я, стараясь быть незаметной, вышла в холл.

Меня тут же окликнул мужской голос, обладателем которого был Джамир:

– Доктор, вы уже уходите?

Я повернулась в его сторону:

– Да.

Джамир смотрел мне в глаза.

– Вы сегодня потрясающе выглядите, – сделал он мне комплимент.

– Знаю, – ответила я. – У вас ко мне еще есть вопросы? Если нет, то мне пора. И прекратите за мной наблюдать, а то я могу разозлиться. Всего доброго.

Я развернулась и пошла к выходу, где меня уже несколько секунд ждал Мартин. Джамир остался стоять на месте и смотрел мне вслед.

ДЖАМИР

Мы с Лютым и еще несколькими нашими людьми, как спонсоры, должны были присутствовать на мероприятии, связанном с деятельностью Центральной больницы Лос-Анджелеса. Список приглашенных лежал сейчас передо мной, и в нем я нашел имя доктора Мари Росси.

Удалось выяснить, что она не любит мероприятия такого формата и всячески пытается их избегать. Поэтому босс дал четко понять главврачу, что этот доктор обязательно должна присутствовать на банкете.

Лютый предположил, что эта бестия и Ангел в одном лице, если какой-нибудь кретин ее затронет, устроит публичную казнь. Я же с нетерпением ждал этой даты, просто хотелось посмотреть на Мари в такой обстановке. Но она превзошла все наши ожидания.

Когда мы с еще пятью «партнерами» стояли в стороне, откуда хорошо просматривался холл и вход в здание, увидели, что из припарковавшегося около главного входа автомобиля вышел высокий, статный молодой мужчина, подал руку пассажиру, и из машины вышла девушка, которая сразу заставила нескольких прохожих, находившихся неподалеку, обернуться.

От нее сложно было оторвать взгляд. Длинное платье синего цвета потрясающе смотрелось на ее белой коже и гармонировало с волосами, подчеркивая идеальную фигуру.

Она мило улыбнулась, легкий ветерок пробежал по ее длинным локонам. Девушка была спокойна, изысканна и походила на Богиню. Это была доктор Мари! Вся наша группа не спускала глаз с этой элегантной пары.

– Кто он? – злобно спросил Лютый меня, откровенно пожирая девушку глазами.

– Друг времен университета, вместе работают. Он просто друг, не более, успокойся.

– Но смотрит он на нее не как друг! Не спускай с нее глаз.

Я бы и без этих указаний не отводил от доктора глаз.

Она прошла со своим спутником в первый зал, и только глядя ей вслед, увидел умопомрачительный вырез на ее спине.