Cytaty z książki «Дом в Мансуровском», strona 2

мне что делать? Сказать тебе большое

вернется. Он же не может оставить ее одну

немолода. Юля знает такие истории, знает подобных девиц – уверенных в себе, наглых, настырных, всего добивающихся. Такая по трупам пройдет, разденет, уложит

плачет. Понятно, беременность, гормональный фон. И еще жгучая тоска по своим и родному

прошло, Тома! Боже, что вы наделали! То, что дальше говорила дочь, Маруся не слышала. В голове, как набат, билось: «Юлька, Юленька!» И все-таки взяла себя в руки: – Тома! Когда операция? Так, поняла. Шесть-семь дней у меня есть, все успею. С работой договорюсь,

– Точно моя! И внешне, и язычком! – Твоя, здесь точно

лавочку! После ее ухода профессор заплакал: – Жизнь кончилась. Я инвалид. Вы делаете из меня инвалида! Ася как могла утешала. Слава богу, что были успокоительные

даже жарко, а на улице холодно, и окна запотевают, «потеют», как говорит Ася, и рисовать на них можно, Ася не заругает. Назавтра

минуты не сомневался, что из нее получилась бы отличная жена, такая, о

стояла его старшая дочь, а рядом обеспокоенная жена и бледная, исхудавшая младшая. – Тихо, – шепнула она, – спит! Малышку положили на диван, и Ася осторожно развернула розовое шелковое одеяльце. Вся семья склонилась над девочкой.