– Отлично! Я искренне рада за вас! А обо мне не беспокойся, я что-нибудь придумаю, – она ободряюще улыбнулась и потрепала по плечу.
– Ты можешь с нами быть.
– Это как третья нога что ли? Никто не знает, зачем она нужна, но она есть. Не, не, не, спасибо.
– Так ведь с нами еще будет Стас.
– А вот это уже какое-то двойное свидание получается, и я не уверена, что нам оно нужно.
В это время вышел Савелий и сказал, что пора одеваться, родителей с детьми начнут запускать через пятнадцать минут, при этих словах Яра стала белая, как полотно.
Саша аккуратно надела свой костюмчик, который она тщательно почистила и отгладила, нанесла легкий нежный макияж и заплела косу. Девушка остановилась около зеркала, которое стояло за кулисами. Из него на нее глядела вылитая Снегурочка, глаза лихорадочно блестели, а на щеках играл румянец.
– Вот, моя дорогая тетя Лида, я уже на шаг ближе к своей мечте и к тебе, – тихо произнесла она, притрагиваясь к зеркальной поверхности, наблюдая, как отражение ей улыбнулось, а затем направилась к сцене.
Зрители потихоньку рассаживались по местам, на первых рядах сидели детки, их было немного – человек пятнадцать.
Ярослава по другую сторону сцены нервно теребила заячье ухо, Юра стоял за ноутбуком, который подключался к колонкам, Стас находился рядом с Сашей, прислонившись к стене, и подкидывал бантик, который ему надо было надеть.
Захарову кто-то потянул сзади за руку, она повернулась и обнаружила волка, точнее Макарова в образе волка.
– Миша, ты что здесь делаешь, ты сейчас уже должен быть там, – шепотом возмутилась она.
– Я успею, хотел лишь пожелать тебе удачи! Боже, ты такая… невероятно красивая! – выдохнул он.
Саша застыла и залилась краской.
Она хаотично соображала, что же ему ответить, сказать комплимент в ответ было не так уместно, если учесть, что он перед ней стоит в маске и обмазанный серой краской.
– Через три минуты начинаем! – оповестил Савелий, давая знак всем на той стороне.
Поэтому Саша ничего лучше не придумала, как шагнуть и поцеловать парня в щеку. Он засмущался и поспешил за свою кулису, по пути уронив что-то очень тяжелое.
Как только представление началось, для девушки весь мир перестал существовать. Была только сцена и маленькие детки, которые смотрели на нее восторженными глазами, теребили свою одежду, ожидая чудес, ведь они еще в них верили. И они были уверены, что эти чудеса вершит Саша. Дети – самая честная публика, самая беспристрастная, оценивающая все лишь своими эмоциями, это взрослые начинают излишне приглядываться и прислушиваться, ожидать, когда же ты оступишься, отойдешь от текста, а дети… они растворяются и проживают все вместе с актерами.
Так и сейчас, чувствуя на себе их взоры, Саше не составило труда найти с ними общий язык, сподвигнуть спасти Дедушку Мороза от злого Кощея и Серого волка, зажечь елочку и получить подарки.
Все шло как по маслу, глаза у всех горели, а радость плескалась через край, девушка ощущала поддержку своих друзей, и сама старалась их подбадривать.
В какой-то момент, вглядываясь в темноту зала, она ясно увидела тетю Лиду, которая стояла и улыбалась ей, и, казалось, весь мир сразу заискрился всеми цветами радуги.
Когда они завели хоровод и начали дружно петь песню “Новогодние игрушки”, то на лицах играли широкие улыбки, каждый ощущал себя частью единого целого, казалось, что пока они идут все вместе, держась за руки, улыбаясь новому году, ничто не способно причинить боль и несчастье.
После новогодней сценки к ним подошла женщина, лет сорока, ухоженная, высокая и худенькая, у нее были темно-каштановые волосы и приветливое лицо. Это была сама хозяйка базы отдыха, которая пришла поблагодарить всех, кто принимал участие. Она нежно и с теплотой потрепала Юру по голове и сказала, что для всех них тоже есть подарки. Она им приготовила точно такие же пакетики со сладостями, какие они собирали для детишек.
– Кажется, Яра, ты рада больше, чем малышня, – сказала Саша, наблюдая за счастливой улыбкой подруги, которая прижимала к груди кулек с конфетами, та утвердительно ей закивала.
Родители подходили с детьми, чтобы сфотографировать их с героями сказки, так что у всех скоро скулы стало сводить от постоянно позирования на камеру, однако девушка сразу же заметила, как все дети лезут к Мише, причем он позволял им все: и проситься на руки, и дергать за хвост. Он с удовольствием возился и уделял внимание каждому. Скоро все заметили, что началось всё по второму кругу, поэтому Юра со сцены всех поблагодарил за участие и попросил освободить зал. Одна девочка сразу расплакалась, а когда мама ее выносила, то услышала фразу женщины: “Нет, Аня, волка мы с собой взять не можем!”
– Ничего себе, моего волка тут хотят забрать! – шутливо возмутилась Саша и пригрозила пальцем Мише.
***
В комнату девушки вернулись только после обеда, им пришлось прибирать в зале, упаковать все декорации, сложить костюмы, расставить все по местам и прибирать мусор, но счастье и радость, которую они получили, ни в какое сравнение не вставало с усталостью.
Приняв душ и наевшись сладостей, они принялись готовиться к новогодней ночи.
– Так значит… Юра извинился? Сказал что-нибудь еще? – поинтересовалась Захарова, тщательно наматывая прядь волос на утюжок.
– Нет, за хвост только дернул.
По комнате разлетелся звонкий смех.
– А Стас как тебе?
Подруга задумчиво улыбнулась.
– Если честно, то поживем увидим. Он милый, с ним как-то спокойно, есть о чем поговорить, интересно, да и в целом комфортно…
– Но?
– Нет никакого “но”, просто для всего, в том числе и для любого чувства, нужно время. Любовь не нагрянет нежданно-негаданно, не упадет с неба, это все приходит со временем.
Саша была не согласна, она считала, что любовь приходит тогда, когда ее меньше всего ждешь, однако спорить не стала.
Через полтора часа девушки уже были собраны. Саша надела светлое, молочного цвета легкое платье, локоны рассыпала по плечам, что придавало ее образу легкую небрежность и шарм. Немного подумав и покрутив красную помаду в руках, Захарова, покраснев, не стала красить. Ее голову целиком и полностью захватили мысли о возможных поцелуях, и ей не хотелось, чтобы что-то могло помешать или как-либо отвлечь.
Ярослава надела черное блестящее платье комбинацию с вырезом-лодочкой, на тонких бретелях, красиво открывающее ее спину. Подруга явно собралась кого-то поразить. Волосы она так и оставила нетронутыми, зато надела массивные серебряные сережки, которые визуально удлиняли ее шею и добавляли всему образу утонченность и женственность.
Созвонившись несколько раз со всеми своими родными и полюбовавшись собой, девушки направились к двери. У Саши вдруг неожиданно зазвонил телефон, на экране высветился незнакомый номер, она остановилась, чтобы ответить, предчувствуя неладное, а Яра уже вышла в коридор, как резко отлетела в сторону от двери, а та с громким стуком захлопнулась, оставляя после себя лишь давящую тишину, далекие голоса людей за окном и крик подруги:
– Дура, ты что наделала?! – за дверью послышалась возня.
Захарова подергала за ручку, пытаясь открыть, однако все тщетно. Во воспоминаниях всплыл голос администратора: “Дверями не стучите! Они могут захлопнуться, и тогда только выламывать!”.
– Саша, тут эта овца дверь специально захлопнула! – послышался возглас полный ужаса Яры.
А девушка осознала, что осталась одна в комнате в новогоднюю ночь.
Глава 7. Загадывая желание под бой курантов
Девушка оцепенела на несколько секунд и с новыми силами попыталась открыть дверь, но та не поддавалась. Щеколда намертво прилипла к деревяшке и наотрез отказывалась сдвинуться с места.
– Саша, я позову на помощь, – она услышала голос Яры и удаляющиеся шаги подруги.
Настроение медленно покидало Сашу, на ее место пришла невыносимая тоска по дому, она вдруг почувствовала себя совершенно одинокой в незнакомом месте.
– Что я вообще здесь делаю? – шепотом спросила она саму себя, прислонившись затылком к прохладной поверхности двери.
Вскоре она услышала голос администратора Наташи.
– Чем я могу помочь? Я предупреждала вас при заезде, чтобы вы дверями не хлопали. Четыре часа до новогодней ночи, никто не поедет к нам на помощь, чтобы открыть дверь.
– Должно же быть у вас хоть что-то! – набросилась Яра. – Топор, пила, отмычка, ножовка, дрель…
– Дрель-то чем поможет, – хмыкнула Наташа.
– Чтобы твою голову просверлить! Может быть, умные мысли в нее залетели бы!
За дверью послышался еще один хмык.
– А ты чего смеешься? Сам со всем этим разбирайся, – и по коридору послышались звуки удаляющихся каблуков.
– Саша? – позвал Юра за дверью. – У тебя с твоей стороны никак не получится задвижку отодвинуть? Тут просто ничего даже между невозможно просунуть.
– Нет, – слабым голосом откликнулась та, вяло ковыряя в щели между дверью и косяком.
– Сашуля, не расстраивайся, пожалуйста, я что-нибудь придумаю! – пыталась подбодрить подруга. – А если топором вырубить?
– У нас его нет, здесь, если честно, вообще инструментов нет. Раз в неделю приезжает слесарь-плотник, который чинит все необходимое.
– А если ее с петель снять?
Послышалось невнятное бормотание. Саша поняла, что уже даже прислушиваться не хочет к их голосам. Она облокотилась об дверь и сползла вниз. Мысль о том, что мама сейчас готовит оливье, а папа ей мешает, воруя колбасу из салата, по телевизору идет “Ирония судьбы или с легким паром”, Лукашина в миллионный раз отправляют в Ленинград вместо Павлика, Киркоров поет на вечернем Голубом огоньке, а за окнами во дворе пускают салюты, болью отдалась в груди и заныла на том месте, где находилось сердце девушки.
Юра, видимо, пытался выкрутить шурупы из ручки, но безрезультатно, со стороны Саши все равно это было невозможно, потому что никакой отвертки у нее в сумочке не завалялось.
– Может попробовать выбить? – с надеждой в голосе послышался голос подруги.
Послышался громкий удар по двери, отчего она жалобно скрипнула, но устояла. За этим ударом последовали еще и еще, однако силы парня иссякали, а вот дверь стойко принимала их.
Наступила давящая тишина.
– Саша… Не переживай, я что-нибудь придумаю, позвоню в МЧС… а может ты по простыне спустишься вниз?
– Не надо. Все хорошо, Яра, пожалуйста, ничего не надо делать.
– Тогда… Я останусь здесь и просижу с тобой, чтобы ты не была одна.
– Спасибо тебе, но не стоит. Иди, – голос Саши звучал глухо. Она из последних сил старалась держаться, и последнее, чего хотела, чтобы ее подруга стоя за дверью слышала ее плач. – Я в порядке, правда.
– Сейчас все вино мира окажется на Алене, я тебе клянусь! Пойду вырву ей волосы! Скоро приду!
Разъяренные шаги, а иначе и не назовешь топот, который издавала Яра, удалились и на Сашу навалилась давящая тишина.
Ей казалось, что она не слышит саму себя, свои движения. Вся комната качалась, а воздуха максимально не хватало, грудь сдавливало, словно тисками. Она не сразу поняла, что у нее началась паническая атака. Осознала, когда стало казаться, что стены сдвигаются вокруг нее, ком встал в горле, не давая вдохнуть.
Саша сняла туфли и поползла к балкону, чтобы набрать в грудь больше спасительного воздуха. Мороз ворвался в комнату, отчего у девушки вырвалось облачко пара, однако сразу стало легче. Холодок немного придал сил, и она смогла подняться и лечь на кровать, свернувшись клубочком. Слезы катились по щекам нескончаемым потоком, печаль ныла глубоко в груди, голоса приближались и удалялись, она слышала, как кто-то ее звал, стучал, но не подавала голос.
Захарова не знала, сколько прошло времени, возможно, она задремала, но очнулась от прикосновения холодной ладони к своей щеке. Она распахнула заплаканные глаза, насколько это было возможно, потому что ресницы до невозможности слиплись, и обнаружила, что над ней склонился Миша. Девушка кинула взгляд на дверь, она была все также закрыта.
– Миша? Как… как ты здесь оказался? – сейчас она скорее поверила бы в Деда Мороза, который прикатил к ней на санях прямо на балкон, чем в парня, который присел на край кровати в абсолютно наглухо закрытой комнате.
– Тсс, ты вся дрожишь, – он провел пальцами по ее плечу, и только сейчас Саша поняла, как ее колотит дрожь. Он отнял руку и хотел укрыть ее, но она схватилась за него, словно утопающий за соломинку. Ей казалось, что он просто видение, мираж. Закрой она глаза, и Миша исчезнет, растворится в воздухе.
– Нет, не отпускай меня, – простучала она зубами.
Парень прилег рядом и обнял дрожащую девушку. Он уткнулся в ее мягкие волосы, пахнущие мятным шампунем и морозом. Из глаз Саши с новой силой хлынули слезы, которые она не в состоянии была сдержать, они заливали белую рубашку Миши, оставляя островки мокрых разводов. Она уже не понимала от чего плачет: от страха, от обиды, от тоски или от счастья, что кто-то живой настоящий рядом с ней.
– Это… это правда ты?
– А кого ты ожидала увидеть? Деда Мороза? – глухо прошептал он, еще сильнее прижимая ее к себе, будто она была сокровищем, которое он пытался спасти.
– Дверь закрыта…
– Я пролез через соседний балкон.
– Что?! – Саша села и уставилась блестящими от слез глазами, синие льдинки еще ярче, чем обычно, блестели в обрамлении длинных ресниц и черных размазанных кругов. – Но он ведь далеко!
– Я допрыгнул, – Миша пожал плечами, будто это было обычным делом, которым он занимался каждый день.
В глазах девушки вспыхнул ужас, страх и беспокойство, но вместе с тем – неподдельное восхищение.
– Ты ведь мог погибнуть! Что, если бы ты не допрыгнул… как… как я жила бы дальше? – ее голос сорвался.
– Если честно, я не думал об этом. У меня была только одна мысль, что ты одна в комнате, – он снова притянул девушку к себе нежно стал гладить ее по голове.
Тепло струями разливалось по ее телу от его прикосновений, истерика медленного сходила на нет, а дыхание выравнивалось.
– Тебе Яра сказала?
– Ага, она там с Аленой сцепилась, всех на уши подняла. Ее еле оттащили, – он хмыкнул. – С такой защитницей тебе ничего не страшно.
– Мне и с тобой ничего не страшно, – прошептала она, уткнувшись в его шею. От его кожи исходил аромат мужского геля для душа, который пьянил и манил. – Впервые в жизни столкнулась с панической атакой. Никогда раньше не подумала бы, что боюсь замкнутых пространств, – шмыгнула она носом и попыталась вытереть круги под глазами, еще больше их размазывая.
– Я думаю, ты испугалась одиночества, – продолжая пропускать ее волосы сквозь пальцы, произнес Миша. – На твоем месте, из-за него мне было бы в разы страшнее.
– Возможно. Ты не уйдешь? – она приподнялась на локтях и заглянула в медовые глаза, которые стали такими родными за последние дни.
– Никогда, – тихо произнес Миша и привлек, запечатляя нежный поцелуй на ее губах. – Я так испугался за тебя.
В его объятьях Саша забывалась, душа уносилась куда-то далеко, все казалось таким незначительным, ведь было только здесь и сейчас, настоящее мгновение, его теплые крепкие объятия и губы, которые обещали никогда не оставлять ее одну.
Захарова прошлепала босыми ногами по холодному полу до ванны, где смыла остатки макияжа и привела себя в порядок, если такое вообще было возможно. Она глубоко набрала воздух и медленно выдохнула, стараясь успокоиться. Из зеркала на нее смотрела совершенно другая девушка, не та, что два часа назад готовилась идти на вечер: красные круги под глазами перекрывали лихорадочно блестевшие глаза. Она хотела расчесать волосы, но вспомнила, как только что к ним притрагивался Миша, и не рискнула сбивать это воспоминание.
Когда Саша вышла из ванной, то обнаружила, что парень закрыл балкон и теперь сидел на полу напротив ванной, облокотившись спиной к кровати. Он молча вглядывался теплым взглядом полным обожания в ее лицо, будто старался запечатлеть в своей памяти, чем смутил девушку.
Она присела рядом и нежно улыбнулась. На языке крутилось так много слов, но они никак не выстраивались в нужное предложение, потому что не могли передать все те чувства и благодарность, которую она испытывала к Мише.
Он поднял руку и погладил ее по щеке.
– Это что же, по всем канонам сказки я теперь должен на тебе жениться?
Саша покраснела и попыталась спрятать взгляд, но он не дал, удержав ее лицо за подбородок, при этом легонько проводя по ее губам большим пальцем.
– Тебе не кажется, что в сказках все намного тяжелее? Я про то, когда принцессы томились в самой высокой башне. Вот представь, если бы у них, как в нашем случае, рядом находилась еще хотя бы одна башня, из которой можно было перелезть. Сколько нервов и времени сэкономили, и не пришлось бы искать крылатого коня или волосы растить до земли.
Миша тихо рассмеялся.
– Саша, ты – чудо! Я тебе уже об этом говорил?
Она переплела их пальцы и положила голову ему на плечо.
– Нас ждет долгая-долгая ночь сегодня. Спасибо… за всё.
Он сжал ее пальчики в своей ладони и поцеловал в макушку.
– Обещаю, что не дам тебе грустить! Только не сегодня! Итак, как же ты всегда встречала новый год?
– Ммм, мы накрывали на стол, садились смотреть Иронию судьбы, потом Голубой огонек, обращение президента, куранты, загадывали желание, целовали и обнимали друг друга, а потом выходили во двор смотреть, как соседи запускают салюты. Ооо, еще обязательно пели все новогодние песни. А ты как?
– Я старался как можно раньше убежать из дома, чтобы не встречать новый год с папиными коллегами по работе, которые обязательно собирались у нас. Убегал к знакомым, иногда к Стасу, но часто я оказывался в совершенно незнакомом месте с совершенно незнакомыми людьми, чтобы только не быть одному, – в его голосе послышалась горечь.
Саша повернулась и крепко его обняла, стараясь забрать всю его боль и тоску.
– Сегодня, конечно, не та ситуация, но я обещаю, что покажу тебе, что такое настоящий новый год, – прошептала она на ушко, зарываясь в его волосы.
Так они просидели еще какое-то время, не в силах расцепить объятия, которые удерживали их на плаву и не давали утонуть в собственных проблемах и переживаниях.
Наконец Саша встала и потянула Мишу за собой.
– Итак, накроем стол!
– Только не говори, что ты припрятала где-то здесь оливье.
Саша звонко рассмеялась и полезла в чемодан, доставая кулек конфет, который им подарили за новогоднюю сценку, мандарины, которые дала мама, и бутылку шампанского, которую Яра уложила в ее чемодан.
– А тарталеток с икрой у тебя случайно в чемодане не завалялось? – иронично спросил парень, заглядывая в сумку через плечо девушки.
Они все это красиво разложили на полу, а шампанское отнесли в сугроб, который образовался на балконе, для того, чтобы оно охладилось.
В тумбочке они обнаружили свечи и спички, которые лежали там на случай, если будут перебои с электричеством, и зажгли их на своем импровизированном “столе”. Свет выключили и сразу в комнате стало атмосферно и уютно, пахло мандаринами и шоколадными конфетами, свечи весело потрескивали и отбрасывали на стены причудливые тени.
– У нас еще есть бенгальские огни, но их зажжем позже, – поделилась Саша, подходя ближе к Мише и обвивая руками его шею, он нежно притянул ее за талию еще ближе, погружаясь в её запах с головой.
– Хочешь, на телефоне включим “Иронию судьбы”? – улыбаясь, предложил он.
Внезапно раздалась трель телефона. На экране высветилась Яра.
– Саша, фух, я тут дозвонилась до города, обещали как можно раньше утром приехать, открыть дверь. Ты как?
– Спасибо тебе, – Саша всей душой была благодарна подруге, которая вместо того, чтобы отдыхать на вечере, пыталась действительно сделать все, что было в ее силах. – Можно мне твой планшет взять?
– Без проблем, пароль ты ведь знаешь.
– Яра! – вдруг всполошилась Саша, отчего даже Миша вздрогнул от неожиданного возгласа, – Я такая глупая, только о себе думаю, а где же ты ночевать будешь?!
– Ой, да перестань, самый решаемый вопрос пока что. Попрошусь к кому-нибудь либо доплачу за комнату, если есть пустующие. По крайней мере есть диван в коридоре.
Саша совсем не хотела, чтобы ее подруга спала на диване у выхода из отеля, но в этой ситуации она мало чем могла помочь. Еще немного поболтав с Ярой и выслушав подробный отчет, сколько та волос вырвала этой “мочалке”, девушка пожелала счастливого нового года и отключилась.
– Иди сюда, – позвала она, включая планшет, который скучал без своей хозяйки. От Саши не укрылась тень улыбки, которая промелькнула у Миши. – Ты чего это так улыбаешься? – хитро прищурилась она.
– Просто ты таким тоном сказала “иди сюда”, что я на секунду подумал, что ты меня соблазняешь.
Саша лукаво подмигнула, но не ответила, лишь поудобнее положила подушки и устроилась в таких уже родных объятьях, пока он настраивал трансляцию первого канала.
Они попали как раз на конец новогоднего фильма, затем начался голубой огонек, который они комментировали, передразнивали и смеялись над всеми, кто попадал в кадр. Пару раз они вставали танцевать прямо на кровати, а потом, закружившись в танце, падали на нее, счастливо смеясь.
– Знаешь, Саша, я никогда не чувствовал себя таким счастливым и … живым, – вдруг признался парень, глядя на улыбающуюся девушку. – Я реально благодарю тот день, когда родителям все же удалось затащить меня на тот званный ужин, где я встретил тебя.
– Ты встречал меня каждый день, просто не замечал.
– Ошибаешься, я всегда тебя замечал и выделял из всех. С того самого момента, когда на лыжах сломал тебе ногу, а ты вместо того, чтобы плакать, сказала мне: “Соберись, ты же парень! Мне тоже больно, но я же не плачу”. Я тогда сидел и рыдал в три ручья из-за того, что у меня из носа шла кровь. И знаешь, это был последний раз, когда я плакал. А потом я каждый день наблюдал, как ты занимаешься, не важно, что ты делала: писала, читала, рисовала, особенно рисовала. Ты была такая прекрасная и недосягаемая для меня, что я просто любовался издалека.
Саша нежно провела рукой по его лицу и зарылась пальцами в мягкие волосы, намереваясь поцеловать, однако внезапно песня прервалась, и на экране появился кремль вместе с Путиным.
– Начинается! Надо разлить шампанское, – она резко вскочила, поправляя сбившееся платье и волосы.
Миша вышел на балкон, а Саша достала пластиковые стаканчики, из которых они с Ярой пили воду.
Разлив пузырчатую жидкость, они погрузились в поздравление. Девушка, словно маленький ребенок, затаила дыхание в ожидании чуда и ловила каждое слово. Голова радостно кружилась в предвкушении чего-то волшебного, смены времен и загадывания желания.
– Ты загадывал когда-нибудь желание? – внезапно спросила она.
– Я в это давно не верю, но в один новый год загадал, чтобы брат вернулся.
– Загадай сегодня, сейчас, пока часы двенадцать бьют, и я гарантирую тебе, оно обязательно сбудется!
При этих словах ее щеки залил румянец, а она потупила глаза под его внимательным взглядом.
Поздравление закончилось, начался обратный отсчет до двенадцати. Девушка зажмурилась, покрепче сжала стаканчик, отчего он немного прогнулся во внутрь, прикусила губу, полностью концентрируясь на своем желании.
Ее мысли порхали в голове, не давая зацепиться. Раньше она, не раздумывая, сказала бы, что ее главное желание – поступить в театральное, но вот в ее жизнь ворвался Макаров.
Послышался первый: “БОМ!”
И первое, и единственное желание без труда возникло в голове, как будто всегда там и было.
“Хочу, чтобы Миша всегда смотрел на меня таким взглядом, будто я и есть любовь!”
***
Миша пытался вникнуть в поздравление, которое произносил президент на фоне Спасской башни, но никак не получалось. Его мысли крутились вокруг слов, сказанных Сашей, про желания. Он сам не заметил, как с любовью стал наблюдать за девушкой, как она нахмурила бровки и прикусила губу, чтобы сосредоточиться, как крепко сжала стаканчик до такой степени, что шампанское грозилось вот-вот выплеснуться наружу, как волнистая прядь волос упала ей на лицо и спуталась с ресницами.
Раздался первый: “БОМ!”
В сознании Миши возникло, словно фейерверк, одно единственное желание
“Хочу каждое утро и каждый вечер просыпаться и засыпать вместе с Сашей”.
Девушка вдруг резко распахнула глаза, и на мгновение весь мир замер.
Миша первым шагнул к ней и поцеловал так, как никогда в жизни никого не целовал. Сейчас существовали лишь ее губы, которые были с мандариновым вкусом, они пьянили и держали в плену, очаровывали, не давали оторваться от них.
Куранты пробили двенадцать, начался гимн, за окном послышались радостные крики и раздался залп салюта.
– Саша, – тихо прошептал он, проводя рукой по ее нежной щеке и по волосам, – моя, моя Саша.
– Я тебе нравлюсь? – также тихо прошептала она.
– Нравишься? – усмехнулся он. – Да я без ума от тебя. И мне кажется, готов на все, чтобы ты только была рядом. Я будто схожу с ума, а в голове…
– … мысли только о тебе, – закончила она.
Она поставила так и нетронутый стакан с шампанским на подоконник, и теперь первая поцеловала его, отчего по его телу прострелил ток. Ему казалось, что еще чуть-чуть, и он раздавит ее в своих объятьях. Его руки будто стали жить собственной жизнью, исследуя каждый сантиметр ее кожи, проводя по плечам, лопаткам и выступающим позвонкам, по очаровательной тонкой шее, талии, опускаясь ниже к ягодицам, бедрам, переплетая пальцы и снова все начиная по кругу. Он покрывал ее лицо поцелуями, спускался к шее, острым ключицам. Весь мир сжался до одного человека, превратился в карусель желаний и чувств.
Пока звонок мобильника не разрушил все очарование момента. Она отпрянула, ее губы горели, а в глазах плясал неистовый огонь. Осознание, что это из-за него, поразило Мишу до глубины души. Синие льдинки в ее глазах таяли, распаляя пожар внутри.
Пока она отвечала на звонок родителей, он вышел на балкон, борясь с желанием закурить. Но впервые в жизни понял, что не мог, не хотел, чтобы она его таким видела. Такая правильная и идеальная Саша. Поэтому он расстегнул рубашку, позволяя холодному ветру прикоснуться к его обнаженному телу и немного прояснить сознание.
– Ты ведь простынешь! – услышал он заботливый голос, и через несколько секунд был укутан в одеяло. Ее тонкие кисти упирались в его грудь, что согревало лучше чего-либо еще.
– Ты сказала, что ты со мной? – он сам не знал, зачем это спросил, но обычно девушки скрывали.
– Да, мама мне все уши о тебе прожужжала еще с того самого дня, как ты меня проводил до дома, спрашивает постоянно, почему я тебя домой не пригласила.
Миша улыбнулся, вспоминая ту волшебную ночь.
– Я этим же вопросом тоже тогда задавался. После рассказов о бутерброде взять и не пригласить на чай!
– Я собиралась, между прочим, до того самого момента, как ты сказал, что я такая, какой ты меня и представлял.
– И что в этом такого? – он заправил ее выбившуюся прядь за ушко.
– Меня ведь всегда считают волком-одиночкой, нелюдимой, высокомерной и странной.
– Загадочной, доброй, отзывчивой и чертовски привлекательной, – он в очередной раз залюбовался тем, как она мило краснеет, и поцеловал в щечку. – Пойдем в комнату, а то и правда замерзнем.
Они, так и не размыкая объятий, переместились на кровать.
Саша переоделась в домашнюю одежду, затушила уже тлеющие свечи и легла обратно к парню, помогая ему снять рубашку и брюки.
Они продолжили лежать в объятьях друг друга, запоминая, каково это – быть любимым. Иногда они прерывались на долгие поцелуи, а его рука по-хозяйски ложилась на ее талию под футболкой, от прикосновения к ее нежной обнаженной коже Миша покрывался мурашками, и с трудом уговаривал себя не заходить далеко, он не хотел торопиться, потому что боялся потерять, переживал за ее чувства, она была для него как драгоценность, которую легко уронить и разбить.
– Мне стоит переживать из-за твоих бывших? – вопрос прозвучал лукаво, но чувствовалось, что он давно мучил ее.
– Нет, с тобой все по-другому, по-особенному, по-настоящему, – ответил он, с нежностью глядя в глаза, которые отражали лунный свет, лившийся из окна.
За окном утихал шум, в коридоре больше не была слышна возня постояльцев, все расходились спать.
Саша была на грани между сном и реальностью, но она не хотела, чтобы эта ночь кончалась, поэтому всячески старалась разбудить себя и Мишу, задавая ему первые пришедшие в голову вопросы.
– Ты пробовал разыскать брата? – поинтересовалась она.
– Да. Попросил как-то отца Стаса, он у него адвокат. Ему удалось выяснить, что Вова уехал на юг России и там пошел в армию. С тех пор я так его и не искал.
– И что бы ты сказал ему при встрече?
– Наверное, что скучал по нему, но сначала хорошенько бы съездил ему по роже. Пару раз, – мечтательно произнес парень.
Его телефон вдруг завибрировал, он нахмурился. Потом еще раз.
– Который час? – спросила девушка.
– 2:05, я сейчас приду, – Миша встал и скрылся в ванной комнате, там послышался его голос, видимо, он кому-то позвонил.
Саша не знала, сколько пролежала в ожидании, но сон все-таки сморил ее, и она задремала. Очнулась, когда Миша спал, крепко обняв сзади, она тихонько высвободила руку, нажала на экран мобильника и увидела, что прошло всего полчаса. Открыла диалог с Ярой и написала.
Саша Захарова: “Ярик, ты где? Греешь коврик в прихожей?”
Ярослава Воронцова: “Не поверишь, но на коврике сегодня сплю не я!”
Саша Захарова: “Боже, кто этот бедолага?”
Ярослава Воронцова: “Юра… Он пустил к себе переночевать”
Ярослава Воронцова: “Не переживай, я отобрала у него кровать, а его уложила на пол. Проверила, под кроватью топора нет, но если что, знай, что я тебя люблю”
Саша Захарова: “Да ну тебя! Но вообще я тоже тебя люблю”
Ярослава Воронцова: “С новым годом и спокойной ночи!”
Саша Захарова: “С новым годом! Если что, кричи, я выломаю эту дверь к черту”