Странствующее серое утро вежливо разбудило Машу на работу, не дождавшись будильника. Она открыла ясные очи и благодатно поводила ими по комнате с веселыми обоями в цветочек. Потянувшись и пробудившись окончательно, втиснув ноги в мягкие тапочки, ушла умываться. Выпивая кофе, освидетельствовала через окно свою мини-лужайку, занятую «неким» на очередной ночлег. На этот раз озаботившись состраданием к новому постояльцу, Мария подготовила спортивный мягкий коврик и бутылку воды. Перекинув поверх плаща дамскую сумочку, она влезла в туфли на невысоком каблуке и подхватив снаряжение, покинула квартиру. Неустрашимая Мария легонько дотронулась до плеча спящего, качнув его, обратилась:

– Эй мужчина, вы живы?

Молодой человек промямлил что-то несвязанное, похожее на околесицу, проявив небольшой проблеск своего сознания, но тут-же затих, взыграв подслащенным храпом, пребывая во власти сна. Подвергнув его осмотру, Машка осторожно положила возле с ним коврик и бутылку воды, зажимая губы в ироничной улыбке: отросшие волнистые волосы, прямой, с широкими крыльями нос, черные брови и припухшие губы. «Красавчик!» – решила она. Спящий красавчик, неосознанно вскинул свою руку к ноге Марии. Вскрикнув в испуге, она отпрыгнула, напустив на себя боязливость. Выровняв дыхание и бросив напоследок свой синеглазый взгляд: «спит себе, как ни в чем не бывало!» с чистой совестью покинула незнакомца, поспешив к себе на работу в цветочную лавку, где каждый день покупали у нее «влюбленные» букетики свежих цветов.

Весь день у нее не выходил из головы новоиспеченный завсегдатай. По большому счету, он даже не пропащий забулдыга, а парень молодой, что губит себя злосчастным алкоголем. Одно порадовало Машу, ее коврик пригодился, находя свое применение у красавчика, как и бутылка с водой, которую она периодически заменяла на полную, подкладывая ему. Но через некоторое время случился перерыв, ее постоялец не появлялся под окном аж целых два дня, чем однозначно расстроил Марию. Коврик в простое, вода не тронута. Но, с другой стороны, возможно это и к лучшему… Утренний воздух становился прохладнее, опускаясь на термометре почти на градус. Сентябрь напружинился холодным циклоном, покрывая зеленую траву сизым инеем, промораживая землю.

Оставив с вечера открытую форточку, комната к утру заледенела. И хоть под одеялом было тепло, но высунутый, будто из норки, Машкин нос, успел подмерзнуть к рассвету. Кое-как пересилив холод, скинув одеяло, она подошла запереть оконце, не забывая мельком окинуть безлюдную лужайку. «Может его прогнали соседи?» После завтрака, обернувшись теплым кардиганом, она направилась под свои же окна, убрать с лужайки коврик и пластиковую бутылку, что вроде как оставалась там валяться. «Было бы даже хорошо, если он больше не придет!» – подумала она, как из-за угла на нее вышел мужчина, с загорелым лицом и обросшей щетиной. Высокий незваный гость, одетый в протертые штаны и кожанку, уперся в нее воспаленными карими очами. Испуганная Маша забывшись отвести взгляд, отметила у красавчика длинные ресницы и правильный, сдержанный блеск его глазниц.

– Принесите воды, пожалуйста, – болезненно попросил он, не моргая, протягивая Маше пустую посудину.

– Воды? Конечно, сейчас, – миролюбиво прозвучал Машкин голос, ускакав за водицей. Вернувшись, она вручила ему полную бутыль.

– Спасибо, – поблагодарил молодой человек, опустошая ее большими глотками. – Вы извините меня, что тут пристроился, – оживился он, порозовев, – вы очень добры, что приносите мне воду, да и газон мягкий, – чистосердечно выразил признательность.

– Пожалуйста, мне не трудно. А газон я сама высаживала, но поймите меня правильно, если начнут ругаться соседи…, – не знала Мария, что лучше посоветовать…

– Понял вас, словчусь поискать другое место, – произнес он учтиво.

– Может вы чаю хотите? – зачем-то предложила Маша.

– А можно? – воспрянул постоялец. – Меня Майклом зовут, а Вас?

– Маша, – ответила она, – пойдемте, – и направилась в квартиру, заслышав за собой шаги гостя, – Проходите, обувь можете не снимать, а руки помойте здесь, – сказала она, показывая ванну, – а там кухня.

Майкл повесил на крючок свою кожанку и зашел в ванну. Машка гостеприимно нарезала бутерброды, налила чай. Гость присел к столу. Мария задумалась, «что если он бомж, то от него должно вонять», но от Майкла ничем не пахло.

– Холодно уже, вот так спать, заболеть недолго, – заботливо проговорила она, отражая на лице благоразумие.

– Нормально. Я закаленный.

Маша замялась, наблюдая как он интеллигентно ест бутерброды и запивает чаем. – А дом у вас есть? – вырвался у нее сам по себе, некорректный вопрос.

– Как вам сказать… – прожевал он еду, допивая чай. – Я тут в гости приехал к другу и завис. И не знаю теперь, как уж выбраться… Каждый день думаю, что сегодня впрямь уеду домой и каждый день с точностью повторяется. Спасибо вот вам, что водой угощаете.

– Да, что вы, не за что! – воскликнула Мария, покраснев до корней волос, – хотя…, может быть, это была не я?

– Я видел вас, – заверил он, без сяких сомнений.

– Воды то полно в кране, не жалко, – засмущалась Мария и замолчала, увидев, как Майкл поставил пустую чашку на стол, – еще чаю?

– Не откажусь, – отозвался гость, забывший, что такое – чай.

– Сейчас, – поспешила Маша, понимая, что чайник пустой, Поднеся его носиком к крану, из которого капала вода, она доверху добрала, поставив греться на газовую плиту.

– У вас кран течет, я посмотрю, – заявил Майкл, берясь за осмотр кухонной сантехники. – Разводной ключ имеется?

– Какие-то инструменты были. Обождите, – выскочила Машка с кухни, вспоминая, где у нее лежал инструмент. Майкл, перебрав все, что принесла ему хозяйка по-деловому вернул обратно, – не одни подходят, – сообщил он. – Если вы не против, я сегодня подойду с нужными ключами и сделаю вам кран, чтобы не тек. Голос его был добрый, приятен к восприятию, а глаза жгучие, красивые дюже.

– Если не затруднит, спасибо. Да, и чайник ведь вскипел, выпейте на дорожку, – пригласила она, оттягивая минуту расставания, затуманившись приятной дымкой, исходившей от высокого красавчика.

Майкл присел к столу. В чашку полетели три кусочка сахара, издался звук стучащей ложки. Мария обозревала его, как подопытную мышь, подмечая каждую деталь в движении, в мимике: – вот он берет кружку, обхватывая чистыми пальцами и подносит к полным губам; отпивает и ставит обратно. Поигрывает ложечкой; чешет лоб; поправляет черные, отросшие волосы и замечая пристальные глаза хозяйки, приятно улыбается.

– Ладно, я пойду!? Вернусь попозже, чтобы сделать вам кран, – засобирался красавчик.

– Хорошо. Спасибо вам заранее.

– Нет, нет, – это вам спасибо, – раскланялся рослый человек в кожанке, уходя.

Маша закрыла за ним дверь и присела на кухонной табуретке перебирая свои толковые мысли: «Сколько же ему лет? Лет тридцать, на вид». «Культурный и веет о него особым мужским обаянием…» Наверное не придет больше…

В четыре дня в квартиру позвонили. Мария передернулась и открыла дверь. На пороге стоял Майкл, держа в руках рабочий портфель.

– Привет! Как обещал, – проговорил он смело, проходя сразу же на кухню.

А Маша даже не успела моргнуть, как Майкл повернулся к ней и сказал: – готово! – Теперь не капает, попробуйте! Мария покрутила буксу откручивая и закручивая до упора. Вода не капала.

– Мишка, ты куда свалил? Майкл, мы тебя заждались! – закричали с улицы мужские голоса.

Счастливый Майкл поморщился, как бы изображая, что не особо горит желанием составить своим друзьям компанию, но друзья не отстанут… – Вы…, извините, если можете, пойду…, – скромно ретировался он.

– Я могу вас вылечить от пьянства, если есть желание, – подала она ему разумную мысль, с закравшейся надеждой увидеться в другой раз.

– Все в порядке, извините ради бога, не хочу вам доставлять хлопоты, – распрощался Майкл, оставив оторопевшую Марию. А за окном и солнечный день помрачнел, склоняясь к заходу.

Для трехлетней Сони в детском саду выделили место, поторопив Марусю, как можно срочно оформить медицинскую карту ребенка. Вставая пораньше и поднимая Яну в школу, она собиралась сама, бросаясь в бег с младшей дочерью, чтобы вовремя успеть в поликлинику, пройти всех нужных врачей. Такая суета немного отвлекала ее от сердечной склонности к Жене, но ненадолго…

Как только по утрам она смогла оставаться одна, любовь охватывала всю ее душу, не поддаваясь никакому анализу, приведя в полное замешательство, не имея под собой абсолютно никакой логики. «Что ни думай, а любовь пришла к ней просто так, откуда-то сверху, словно спустились по небесной лестнице, без разрешения проникнув в открытую створку ее сердца…»

Она вспомнила, как однажды в продуктовом магазине Влад приревновал ее к импозантному молодому человеку, с небольшой бородкой, который излишне посмотрел на нее «как-то не так». Тогда она заверила мужа, что повода для волнений нет и ей отродясь не нравятся бородатые мужчины. Не нравились – да!!! До недавнего времени! – честно признавалась она, но божий промысел, богу виднее… «А у Жени она мужественная, безупречная, роскошная…» И то, что она чувствовала, простиралось не к отдельной бороде, а к нему в целом. Ей и неведанно было знать, что борода навеет буквально сильные, серьезные чувства к человеку, которого и толком не знает и с которым они никогда не будут вместе… Схватившись за листок бумаги, она живо переписала свое мысленное обращение к Жене, что пришло ей на ум, о котором он и сам нипочем не узнает…

…

«Нам «НИКОГДА» не быть с тобою! Любить божественной любовью,

В одной постели просыпаться и долго, нежно целоваться.

Быть кем-то, частью, что-то значит, в судьбе у каждого из нас,

И будет ли один хоть шанс!?

Ты протяни свою мне руку, ты посмотри в мои глаза:

– Мне трудно пережить разлуку, не говори мне: – «НИКОГДА!»

Но, я скажу: – для счастья мало, так мало надо для двоих,

Иметь чудесное пространство, где есть и я, где есть и ты.

Да не тоскует мое сердце, нас параллели развели,

Мы в разные заходим двери. Не быть нам вместе – вопреки!

Да не смотри с укором строгим, мне и самой не по душе,

Люблю я даром обретенным, все мысли только о тебе!

Как знать, насколько постижимо, остыть душой под черным льдом?!

Давай разлюбим осторожно. Оставим все, все на потом!

Но, вру я! Ты не верь ни капли!

Из сердца вырвать кровь и плоть!

Мне проще было бы погибнуть, чем умертвить свою любовь!»

…

Записав свою поэзию, она сложила тетрадный лист в несколько раз и спрятала в самое надежное место. Взглянув на механические часы, Маруся заторопилась за Соней в детский сад. Первую неделю она водила дочь на неполный день.

От тщательного взгляда Влада ничего не ускользало. Заезжая домой без предупреждения, «как бы на обед», он первым делом бросался смотреть, что делает его Маруська в избе, чем таким занимается…

– Ты перестала меня целовать! – заявлял он рьяно, жадно всматриваясь в Маруськины глаза, – и с чем это связано?

– Ни с чем…, – бесстрастно отвечала Маруся. – Ты ведь беспрерывно работаешь, а я по хозяйству. Подумываю вот тоже устроиться на работу.

– Где твой телефон? Давай сюда, мне его! – настаивал Влад, разведывая улики, страдающий время от времени возникающим приступом ревности.

– На комоде, в детской комнате.

– То-то я звоню тебе, а ты трубку не берешь!

– Не слышала…

Не поленившись сходить за телефоном, Влад опытно отрецензировав его; не найдя, что могло бы скомпрометировать жену, остыл.

– Я видел у тебя какую-то тетрадь, что ты в ней пишешь? – спросил он с колючим выражением, нервно подергиваясь.

– Что пишу, то мое.

– Где она лежит?

– Прекращай играть в детектива. Выкинула! – глумилась над мужем Маруся.

Подстегнутый ответом жены, надувшись горячей спесивостью, Владислав, словно как какой сыщик, сразу сообразил, где найти. Бегло пересмотрев Маруськины записи, он осунулся телом и разочарованно произнес:

– Здесь же какие-то слова, обыкновенные слова… Не понимаю? Ты чего, дома занимаешься какой-то ерундой? – кинул он неудовлетворительно.

– Тебе ерунда, а мне нравится выписывать разные слова из орфографического словарика. Имею право заниматься всем, к чему лежит моя душа! – объяснилась Маруся, держась невозмутимо.

– Смотри, смотри… Я слежу за тобой! Женщинам нельзя доверять полностью, особенно тебе! А лучше побольше занимайся мною и детьми! – порекомендовал ей Влад, скверно перекривившись в лице. – Работаю как проклятый в этом такси без продыху, а ты мне совсем перестала уделять внимания!

– Кстати о детях. У Сони болит зуб, отвези ее завтра в Липецкую зубную поликлинику, – попросила она мужа и подойдя к Владу, предусмотрительно забрала у него свою тетрадь. Где-то на последних страницах затаились стихотворные наброски, посвященный ее любви. Строчки так и лезли ей сами в голову. Душа пела и желала писать…

– Я подумаю над этим, – уклончиво ответил Владислав, собираясь закурить сигарету. – Ты снова забыла про свои супружеские обязанности. Если обрадуешь сегодня, то отвезу!

Маруся измерила его непроницаемым блеском своих глаз, речь идет о его дочери, а не о супружеском долге. «Супружеский долг!» Как его теперь исполнять, если душа принадлежит другому?

– Не надо курить в избе, иди на улицу! – импульсивно выдворяла мужа за дверь.

Ему позвонили:

– Еду, – ответил он и в заключении напомнил Марусе. – ты сегодня в любом случае спишь со мною! – и выйдя, защелкал на улице зажигалкой.

После обеда, в приподнятом настроении, к Марусе наведалась Марта в теплом кардигане, она принесла с собой вкус яблочного мусса и корицы, спросила заговорческим голосом:

– Ты чего не заходишь к нам, дорогу забыла? – Видела, как твой Влад только что отъехал. Не хочу с ним сталкиваться лишний раз…

«Маруся и сама не хотела с ним сталкиваться с недавних пор, но он ее муж…» – баламутила ее изо дня в день об этом засевшая тоскливая мысль. Умолчал об этом, Маруся, натянув на свои малиновые губы улыбку, спросила:

– Как смотришь если завтра мы зайдем к тебе с Соней, вечерком?

– Положительно. Буду рада вас видеть, испеку яблочный пирог на домашних яйцах, что несут мои несушки, – радости Марты, казалось, не было предела.

– Соне устроишь экскурсию в свой курятник? Она мечтает увидеть твоих курочек.

– Обязательно навестим их! – А какой яблочный урожай в этом году! – засмеялись глаза подруги.

– Да, яблок много, но я мало собрала. Как-то не до них мне было… – вернулась она к скорбным воспоминаниям.

– Представляю, – вздохнула Марта, прокручивая похороны Паулины, и неунывающим голосом продолжила: – знаешь, чего хотела сказать, тут к Денису снова заходил его друг Женька, перед тем как уехать в Москву, доучиваться.

– Так он учится? – уточнила Маруся, стараясь, не выдавать своего минутного волнения.

– Последний курс. На режиссера. Рассказывал, что ему предстоит выпускная работа будущей весной.

– Что ж, ясно… – где-то у нее потянуло в ребрах, при упоминании «о нем».

– Со своей девушкой квартиру снимает, – вдалась Марта в несложные подробности, бесхитростно докладывая.

Растревоженная Маруся незаметно проглотила эту информация, замечая, как за окном резво играет ветер с невыразительными листьями. «Значит он не один…Да и она…» – Правильно, конечно, не одному же ему жить…, – обозначила она вслух, незаметно оттянув черную бровь.

– У тебя все хорошо? – спросила Марта.

– Нормально вроде…

– Ты какая-то скучная, апатичная.

– Не знаю, Мартушка. Нужно на работу устраиваться. С моим Владом, который сегодня работает, а завтра нет, приходится рассчитывать только на себя! – не унывала сильная Маруська.

– Где же найти работу? В город далековато мотаться.

– Ничего, утром Влад подвезет меня, а вечером на маршрутке или пешком за час ворочусь.

– Я спрошу сегодня у Дениса про работу, у него много знакомых, сама знаешь…, отозвалась Марта, проявляя отзывчивость, перестав улыбаться.

– Отличная мысль, спроси, пожалуйста!

– Непременно Марусенька. Пойду я тогда домой, а то Денис сегодня смену сдает, пораньше обещал приехать, – загадочно кивнула она, собираясь на выход.

– Передавай ему привет и до завтра тогда!

– Передам! До завтра! – попрощалась Марта направляясь к себе через пожелтевшие насаждения.

Солнце засело над волнистыми крышами, скатываясь лучами к подножию земли, слабо обогревая поверхность. А Маруся, собрав свои волосы в хвост, уложив челочку, оделась и поторопилась за Соней, думая о Жени. «Все, что она просила у судьбы, – увидеть его!» Алмаз, навострив черный нос, проводил свою любимую хозяйку за калитку, слабо веляя хвостом, оставаясь за главного.

Никого не спрашивая, в их края пожаловала хвалебная осень. По ночам земля промерзала, а днем разогревалось солнышко, и так хорошело на улице, что работать не хотелось…

Через каждые два дня, владелец цветочного магазина, где работала Маша, привозил свежие цветы и давал текущие поручения. Слава богу позади, предпраздничный день – «первое сентября», когда у ее магазина стояла очередь за букетами «от дорогих» до «по карману». Скупалось все: гладиолусы, розы, лилии, тюльпаны, хризантемы, гвоздики, герберы и т.д. Еле управились тогда, сделав недельную выручку. А завтра у Маши должен быть выходной, который она уже распланировала, но владелец сообщил ей срочную новость: – заболела ее сменщица, Елена.

– Машенька, ты должна поработать за нее. Других вариантов нет. Накину тебе за это деньжат! – мотивировал ее работодатель, толстенький, среднего роста мужчина, с умоляющим выражением лица.

– Юрий Степанович, я не могу. Если бы заранее мне об этом сказала сама Лена, я бы не отказалась! А так не могу! – давила она на принцип.

– Маша, ну пойми, нельзя заранее предугадать болезнь! Я же сам слышал, как она мне кашляла в трубку! Она и тебя, и меня заразит! Пожалуйста, Машенька! – уговаривал ее цветочный хозяин, с мольбой в голосе.

– Хорошо, выйду…, – смягчилась Мария, спасая ситуацию, беря на себе излишнюю нагрузку. «Отработать два дня за сменщицу, а после свои два дня…» – Юрий Степанович, но, если в субботу не выйдет Лена, я тоже не выйду! Мне наплевать будет! – зароптала Маша, забегая вперед.

– В субботу она железно пообещала вернуться в строй, обязательно! Спасибо Машенька! С меня причитается, – пообещал владелец магазина, человек чести и слова, и уехал восвояси, оставив Машу работать.

Так пролетели дни, до самой пятницы. Проснувшись утром и быстро собравшись на работу, она открыла входную дверь собираясь покинуть квартиру, как на пороге предстал обескураженный Майкл со впалыми щеками, напугав ее. Трясущейся рукой он подал ей пустую бутылку из пластика.

– Маша, налейте мне воды! – колотило его, прилично.

– Зайдите, – пригласила она его в квартиру, за водоворотом бутылок. Вернув обратно полную бутылку, она разила его взглядом.

Майкл плаксиво произнес: – не могу больше пить! Не лезет, но совладать не могу с собой! Помогите мне, прошу очень!

– Прямо сейчас?! – уточнила накрашенная Машка, спешащая на работу.

– Если можно… Я решился! – сдался на милость разбитый Майкл, чувствуя себя совсем уж худо.

– Проходите в таком случае на кухню, – позволила она.

Майкл присел на табурет, готовый к любому колдовству над собой. Мария, нашептав заветные слова, поставила перед ним стакан с водой, приказывая:

– Пейте!

– Пить!? – засомневался он, шаря затуманенными глазами по полному стакану.

– Да, должны это выпить!

Поднеся снадобье к своим налившимся кровью губам, Майкл изучающе принюхался, и ничего не уловив, осушил залпом, после чего он, переменчиво взглянув на Машу, произнес разочарованно:

– Это же обычная вода, разве поможет?!

– Гарантирую! С этого дня вы трезвенник! И если хоть каплю выпьете, то умрете! – припугнула его в конечном счете, привлекательная знахарка.

– Вы серьезно?

– Более чем! – волновала она его, через пьяный угар.

– Значит пора возвращаться домой, – согласился Майкл смиренно, заправляя свои волосы назад.

– Вы извините, я на работу опаздываю…, – спешила знахарка, думая о том, чтобы успеть.

– Конечно, спасибо. Извините меня, я пошел, – откланялся пропойца, ни о чем не думая и не подозревая.

– Главное не пить с этого дня!

– Да! – пообещал Майкл завязать, не взявший к толку.

Весь день Маша переживала за нового знакомого. Если сорвется и выпит, то будет ему достаточно плохо. Заговор на воду ей передала мама и наказала никому не говорить, передавая лишь по прямой женской линии. Как оборвется связь, так и канут эти знания в никуда…

Отработав весь день на заведенных нервишках, к вечеру на душе у Марии подурнело, от разыгравшегося недоброго предчувствия. После смены, она обошла вокруг четырехэтажный панель, в поисках Майкла. Осенняя густая сырость проморозила ей нос и уши. «Может он и всерьез уехал домой?» – подумала она, глядя на втоптанные в грязь листья, смешавшиеся с неизбежной темнотой, из которой выскочила черная кошка, перебежав ей дорогу под фонарном столбом, добавляя щепотку мятежности. Усталость незамедлительно дала о себе знать. Уже вернувшись в квартиру, она, помывшись и выпив чаю, сразу же притомившись уснула.

Утром разбудил ее звонок в дверь. «Будильник, будильник – отстань, прекрати трезвонить», мямлила она сквозь сон, но открыв глаза, в голове прояснилось, что звонят в дверь. «Кому надо в такую спозаранку?» Накинув халат, поверх сорочки, она подошла к двери:

– Кто там?

– Это я, Майкл!

Отворив ему, Майкла трясло в ознобе, лицо желто-зеленое, губы синюшные.

– Заходите быстрее! – запустила она неверующую Фаму. – Давайте, сюда вот ложитесь, – пожертвовала ему свою теплую кровать. Надо бы снять куртку, – озаботилась Мария, позабыв о себе.

У обессиленного Майкла не получалось стащить с себя косуху, рукава залипли в плечах, застревая посередине. Крепко дернув за манжеты, Маша освободила его от верхней одежды. Уложив молодого человека в судорожном состоянии на кровать, она накрыла его теплым одеялом, а сверху овечьим пледом.

– Я умру? – тихо спросил Майкл засохшими губами и глаза его ввалились в черные круги.

– Нет! Я вам не дам этого сделать, – утешила она своего больного, направляясь на кухню заварить ему полезный травяной чай, который снимал любые недомогания.

«Она так и знала, Майкл не был готов к трезвой жизни!» А сколько таких к ней обращалось. Приводили жены, матери. «– Помоги Маша, спаси моего сыночка!» – «Сам то хочешь?» «– Хочу, – да видела она как глаза лукавят». Из-за этого она перестала браться лечить их и никому не открывала дверь, а чтобы в окна не лезли, решетки поставила. Нежная Маша, с твердым характером, ограничила к себе доступ, берясь помочь лишь тем единицам, кто осознавал, что порушили свою жизнь, а справиться уж сами не могут.

Напоив больного лечебным чаем, она не отходила от Майкла целый день, наблюдая за его состоянием.

Ближе к вечеру к ней нагрянула Марта:

– Привет подруга! Я тебе звоню, а ты игнорируешь меня!

– Привет! Прости. Что-то засуетилась делами, – не особо доброжелательно оправдалась Мария, не пропуская дольше прихожей.

– А я тебе яички принесла от моих курочек, на пробу. Бери! – вручила ей Марта десяток яиц в сетке, угощая от чистого сердца.

– Спасибо!

– Куда сама подевалась? И чего дверь закрыла в комнату? – стремилась поболтать подруга, надоедая Машке снедаемым любопытством. Глаза ее забегали по полоске света, исходящего с кухни.

– Мужчина у меня там, – коротко отозвалась Маша, трепыхаясь голубыми, серчающими глазами.

– Ого, мужчина завелся! Скрываешь его? – зачесался язык у Марты, вытаращив догадливые глаза на лоб.

– Потом все расскажу… – надела на себя Машка невидимую вуаль.

– А я так надеялась, что ты придешь скоротать с нами вечер, Маруся придет с Соней, хотела продемонстрировать вам курятник, да вином угостить.

– Не могу сегодня. Загляну как-нибудь, – не знала уж Маша, как распрощаться с Мартой, краснея на глазах.

– А зовут то как? – навязывалась Марта с разговором, не торопившись уходить.

– Майклом, – снисходительно ответила подруга.

Марта сдвинула брови, соображая, что за Майкл.

– Ты его не знаешь, – пояснила Мария. – Извини, все потом объясню, как-нибудь…

– Беру с тебя слово. Расскажешь! – подловила ее ротозейка Марта, – не буду тебе мешать, раз занята, – покорно попрощалась кипящая жизнью подруга.

– Пока! – закрыла за ней Машка входную дверь, умилостивь раздражение.

Майкл горел, на бледном лбу образовались влажные капельки пота, поднялась температура. Мария сняла с ног заношенные носки и одела шерстяные. Заставила Майкла выпить жаропонижающую таблетку, принесла чай. К двенадцати ночи, Майкл пропотел. Машка сняла с него мокрую футболку и обернула в чистую простынь. На его габариты, у нее не имелось одежды. Постелив себе на полу, она с облегчением заснула.

Ночное небо растянуло над собою темную, звездную ткань. Чистый и яркий космос ко всеобщему вниманию предоставил к изучению карту движения знаков зодиака. Воздух наполнился листвой, кострами, домашними пирогами и не возбраняющейся усталостью.

Маруся с маленькой дочкой держали курс до Марты. Соня прыгала и терялась позади. – Смотри мама, сколько звезд! – восторженно произнесла она, разглядывая небо.

Маруся подняла голову: – вижу, несравненная красота.

– А там живет кто-нибудь?

– Думаю да. Где-нибудь далеко, далеко, в скоплении звезд живут волшебные феи, такие же как ты! – с удовольствием подыграла Маруся дочери.

– Выходит я фея?

– Несомненно! Моя прекрасная фея, которая приносит своей маме радость.

– Ура! Я фея! И вам звездные феи, от меня и мамы привет! – помахала Сонечка по-дружески, своей ладошкой.

– Ну все, заходи к тете Марте! – открыла Маруся перед ней дверь, пропуская маленькую фею вперед.

– Кто к нам пожаловал! – встретила их Марта, улыбаясь разяще. Яркий, благоустроенный быт, наполненный не только электрическим светом, но и пленяющим хмельным запахом выпечки, окутывал своей соблазнительной тишиной и гостеприимством.

– А мне зуб вырвали! – похвасталась Соня, сладкая конфетка.

– И ты не плакала?

– Совсем нет.

– Смелая девочка, дай я тебя за это поцелую, – сказала Марта и поцеловав рыжеволосую, молочную малышку, осведомилась у Маруси, – а ей уже можно есть?

– Да, успели в обед вырвать. Влад ездил с ней до поликлиники. А Денис где?

– Не будет его. На дежурстве, – спокойно ответила Марта, снимая с девочки куртку. – У меня для Сонечки есть подарок! Держи! – Вручила она малышке куклу.

– Спасибо! – вдохновилась Маруськина дочь, затеребив маленькими, пухленькими ручонками желанную игрушку.

– Моем руки, и на кухню, к столу. Тут у меня вкусные пироги яблочный и печеночный! Делала когда-нибудь пирог из печенки?

– Нет В основном просто жарю ее. А Маша придет?

– Маша? Она – пас. У нее какой-то мужчина завелся…, – озарилась Марта, поделившись секретом, – я ей яички относила домашние, а она в комнату даже дверь прикрыла.

– Мужчина?

– Представляешь! Но больше я ничего не знаю, сказала, что потом расскажет подробности. Но оставим Машу в покое, и начинаем угощаться, – разложила Марта гостям пироги.

После того, как Соня убежала играть в комнату, горячая хозяюшка разлила по фужерам розовую жидкость, угощая земляничном вином. – За птицу счастья, легкое сердце и тяжелые карманы! – звонко озвучила она тост, давя улыбку.

– Бесподобный тост! – ответила Маруся и выпив десертное вино с ноткой лета, приняла повышенную невесомую форму, непринужденно представив, как напротив сидит Женя и молчаливо смотрит, пленяя ее. – Вкусный пирог, – похвалила Маруся сердечно.

– Какой из двух?

– Оба.

– Между прочим на домашних яйцах!

– Ферма работает!

– Второй тост, за ферму, которая припасла и тебе яичек, в корзиночке, – не останавливалась Марта, подливая.

– Процветания ферме! – присоединилась Маруся, поддерживая тост. – Спасибо, попробуем званные яички, – разлилось по Марусиному телу тепло.

– Такие не продаются в магазине! – взыграла Марта налегке, – переходим к третьему тосту! За яички.

– После третьей я уйду! – пошутила Маруська.

– После пятой, не раньше…, – верховодила Марта разливая свой чудесный напиток. – Прояви сознательность, Маруся! Видимся один раз в год, хоть и живем по соседству, – пребывала хозяюшка в хорошем расположении духа.

Маруся заманчиво выпила и вернула на стол пустой фужер, воздавая хозяйке должное. На улице резко раздалась сирена. Перепуганная Соня, с расширенными радужками прибежала на кухню, прячась головой в мамины коленки.

– Не пугайся золотце, Денис на коробчонке приехал! – посмеялась Марта.

Соня подняла голову, впиваясь своими милыми кругляшами во взрослых.

– Никому не будем выдавать наши девичьи секреты, для чего мы тут собрались, – прошептала Мартушка, обращаясь к Маруськиной дочери.

– А поделиться с куклой, Алиной можно? – неуверенно спросила Соня.

– С куклами и подругами можно делиться и не больше, – разъяснила Марта нежным голосом.

В хату заявился с взболтанным видом Денис:

– Привет Маруся, привет Марта, что веселимся и без меня? – осведомился он, звякнув голосом.

– А что нам делать, как не веселиться? Это же вы, товарищ полицейский, запропастились на своей работе! – укорила его Марта, с глазами хищницы.

Неутомимый Денис скрылся где-то в комнатах, пропуская претензии в свою сторону.

– Ты чего? – направилась Марта за ним.

– Флешка где-то была…, – пояснил он, напряженным голосом, копаясь на полках книжного шкафчика. – Она очень нужна мне, там важные документы! – сосредоточенно вспоминал Денис, где видел в последний раз.

– Ты можешь пока разуешься? А я отыщу! – предложила любезно Мартушка, колеблясь в равновесии.

– Зачем мне снимать, если я снова уйду! – невозмутимо держался молодой полицейский.

– Затем, что я полы мыла, а у тебя обувь грязная!

– Чистая. Я на машине, лучше флешку найди!

– Держи, – вручила ему прямоугольный накопитель Марта, с испорченным настроением.

– Давай! – перехватил он, уходя, – буду утром! – выкрикнул Денис, испаряясь.

– Всегда так делает! – эмоционально развела Марта руками, хлопая себя по бедрам, – его ждешь, а он придет и ходит по хате в обуви, а меня это злит и выводит! – пожаловалась она Маруське.

– Хочешь, я скажу ему?

– Нет. Ни в коем случае. Давай по следующей?!

– Давай, разливай! – согласилась Маруся, – по последней.

– Верно, подруга. Сбил нас, так сидели душевно! – приутихла Марта недовольная духом.

Утренний рассвет, проскользнувшийся в их края теплым циклоном, растрогал местных птиц, пополняя нынче музыкальную коллекцию свежей птичьей симфонией. Деревья с открытым и гордым взором, одиноко прохлаждались в ожидании первых снегов. Низкое небо слабовато подсвечивало, припрятав за облачными плотными слоями красно-солнышко до более благоприятного исхода.