Глава 34. Бежим!
Ярослав
Пара недель прошла почти спокойно. Ну, как спокойно… конечно, я весь изнемогал от постоянного неудовлетворённого томления плоти. Мы с Настёной встречались редко, а любовью нам ещё раз удалось заняться только однажды – и то, поспешно и в неудобной обстановке. В какой-то подсобке в универе. Каморка не запиралась изнутри, и туда в любой момент мог кто-то войти. Там лежала куча хлама и не нашлось ни одной подходящей поверхности, чтобы разместить даже такое маленькое и худенькое тело, как у моей девушки. Пришлось делать всё стоя, аля-животный стайл. Хорошо, хоть защитой я запасся на этот раз. И ужасно беспокоился: на долгие целовашки-прелюдии времени не было. Совсем немного пообнимав Настюшу, я развернул её к себе спиной и, "одевшись", очень осторожно совершил вторжение.
– Ты как? Не больно? Всё хорошо? Так нормально? – вопросы сыпались из меня, как из беспокойной мамочки, которая учит своё чадо кататься на роликах.
Настя даже подхихикивала надо мной и уверяла, что всё в полном порядке и можно продолжать.
К сожалению, продолжать я мог недолго: сказывалась слишком непостоянная интимная жизнь. Возбуждение нарастало просто с безумной скоростью, и сколько бы я ни притормаживал, сколько ни пытался расслабиться, всё равно меня очень быстро накрыло, а козявке моей, наверное, не досталось и крохи удовольствия.
– Малыш, я всё возмещу! – шептал я, покрывая её лицо поцелуями. – Обещаю, я сделаю всё красиво и приятно, ты будешь просто на седьмом небе..!
Но жизнь не давала мне возможности воплотить эти обещания в жизнь. Отец нисколько не смягчался и контролировал каждый мой шаг. Я в подсобку-то эту попал только потому, что Настюша согласилась прийти и прождать меня неопределённо долгое время под дверью аудитории, а препода вдруг отвлекли срочные дела, и он отошёл "минут на двадцать". Разозлившись на эту долбаную судьбу уже не на шутку, я договорился с Мотей об очередном свидании под прикрытием и снял номер в отеле. Но и тут меня постигло фиаско, да ещё какое… Практически крушение всех надежд.
Мы с Настёной успели только выпить немного сока и пообниматься на кушетке. Я не хотел больше торопиться, мне нужно было всё сделать по-человечески, со вкусом и удовольствием для нас обоих. В результате, когда первый предмет одежды был снят с меня и полетел в угол, зазвонил мой телефон.
– Яр… – дрожащим голосом пробормотала Мотя. – Тут папа мой…
– Че-го? – придушенно переспросил я.
Вот это был абзац! Если генерал Савельев узнает, как я использую его дочь…
Торговый центр, где гуляла Мотя, был в двух шагах от гостиницы, но я всё равно опоздал. Это было понятно по её заплаканным глазам и бешеному выражению лица генерала. Он схватил меня за шкирку и хорошенько встряхнул. Мы с ним были примерно одного роста – я даже чуть повыше – а у Савельева имелось брюшко, но это не помешало ему дёрнуть меня так, что клацнула челюсть, а в голове зазвучал неприятный звон.
– Паскуда! Г**на кусок! Клоп вонючий, ну ты у меня попляшешь, чёртов донжуан!
Я с лёгким осуждением глянул на Мотю: могла ведь что-нибудь соврать! Но она только беспомощно развела пухлыми ручками, опять заливаясь испуганными слезами. Да, это не тот соратник, которого можно оставлять на передовой…
Генерал увёз нас к бате – прямо в мэрию. И там был очень большой и некрасивый скандал. С криками, нецензурной бранью и брызгами слюны во все стороны. Но самое главное – отцы неожиданно поругались. Мой заявил, что никого под венец насильно тащить не собирается, потому что мы в двадцать первом веке живём, а Савельев ответил, что насильно или не насильно – это другой вопрос, а его честь оскорблена враньём и предательством, и он мне это так не простит.
– Ты у меня попляшешь, сыночек, в кирзовых сапогах да с лопатой в руках! Я тебя в такую часть определю, что по окончании срока службы мама родная не узнает!
– Ты что городишь, Валерьич? – возмутился батя. – У него же военный билет есть…
– Аннулируем!
– Да он учится на очном!
– Разберёмся! Отчисляли дважды? Вот тебе и штраф-рота…
– Побойся бога… – пролепетал мой отец. Мэр города и самый смелый, самый невозмутимый человек из всех, кого я знаю.
Но генерал Савельев ничего не ответил – вылетел из кабинета в коридор, где его дожидалась дочь, и хлопнул дверью.
– Ну поздравляю, сын, – выдохнул батя, падая обессиленно в кожаное кресло, – тебе звезда. Если не сказать в рифму.
– Но ты же можешь что-то сделать? – спросил я, начиная нервничать уже по-настоящему.
Я ждал нахлобучки от отца. Скандала, разборок, даже разрыва отношений… но только не вот этого вот. Настюша оказалась права, генералы не прощают наплевательского к себе отношения. В штраф-роту мне отнюдь не хотелось…
– Я могу… – задумчиво пробормотал батя. – Я могу отправить тебя за границу. В течение недели, пока приказ не вышел. Я там приторможу раскопку твоих документов в универе, а ты пока собирайся…
– Пап…
– Ну?
– Я не могу уехать один.
– А с кем? – устало.
– С Настей.
– А ты не прихренел, сынок? Я ещё и шаромыжницу твою обеспечивать должен? Ножки ей не поцеловать за то, что поссорила меня с главным в городе военным?
– Не надо нас обеспечивать, я прошу только денег на билеты и паспорт ей, заграничный. Дальше мы сами.
– Вы! Сами! – он коротко зло усмехался после каждого слова. – Телом, что ли, торговать пойдёте?
– Разберёмся. Но я без неё не поеду.
– А что, в штраф-роту пойдёшь?
– Может, и пойду. Не убьют же, в конце концов.
– Не убьют, так покалечат и спишут на личные разборки. Может, даже посадят кого-нибудь на годик-другой. А почки у тебя, Яр, не казённые, и печень, и мозги…
– Тогда помоги мне, пожалуйста. Я потом тебе всё верну.
– Оставь себе! – фыркнул он и добавил недовольно: – Шли сканы её паспорта на емейл Людмиле.
– Пап! – кажется, я ещё никогда не был так благодарен ему. Хотя в прежние времена каких только подарков не получал!..
– Ладно! – неловко повёл он плечами, освобождаясь из моих порывистых объятий.
Я помчался в сторону отеля, где оставил Настюшу, на ходу набирая её на телефоне. Она, конечно, уже была где-то на пути в общагу… Я остановил, перехватил, увёз обратно в гостиницу и долго-долго не мог перестать тискать её, что она сносила с примерным терпением. Потом мы занялись любовью, и я приложил все возможные усилия, чтобы доставить ей удовольствие. Кульминации у неё, к сожалению, достичь не получилось, но она уверяла, что было очень хорошо и приятно.
Только потом мы перешли к разговорам.
– За границу..! – повторила моя девушка дрожащим перепуганным голоском. – Надолго? Ты уверен, что это необходимо?
– Уверен! Пока не знаю, на сколько, скорее всего, года на 4 или 5. Пока у меня призывной возраст не выйдет…
– Пять лет! – ахнула моя козявка. – Пять лет на чужбине…
– Да ты чего! Многие мечтают об этом! У нас такие приключения будут… Помнишь, ты хотела, чтобы я перестал быть мажором? Так вот, твоя мечта сбылась! Мы с тобой едем чёрт знает куда без гроша за душой. И будем там выживать в непривычной культурной и языковой среде. Ну! Круто же будет?
– Ты хоть по-английски-то говоришь?
Я отмахнулся:
– Там выучу быстро.
Она положила ладошки на щёки и покачала головой:
– Сумасшедший!
А я подхватил её на руки и закружил по комнате.
– Настюха! Давай сходить с ума вместе! Только ты и я! Свободные и влюблённые!
Она засмеялась, хватаясь за мои плечи для равновесия. Сделав пару кругов, я понял, что ещё немного – и уроню нас обоих куда-нибудь, а потому остановился и спросил, глядя ей в глаза:
– Ну что? Едешь со мной?
– А разве у меня есть выбор?
– Конечно! Ты свободный человек и не военнообязанная…
– Я не в том смысле.
– А в каком?
Я знал, в каком, но хотел это услышать.
– Люблю тебя. Не хочу расставаться.
– Взаимно, малыш! – и поцеловал её в губы.
Глава 35. Конец
Настя
Я так витала в облаках несколько дней после получения известия о нашей с Ярославом эмиграции, что забыла совершенно обо всём. К тому же, было много суеты: пришлось съездить к маме за вещами, побегать в институт, пытаясь взять академ. Это сложно, в такие сжатые сроки да ещё при отсутствии многих сотрудников из-за летних отпусков. В конце концов, я просто махнула рукой, решив, что за границей мне это образование не пригодится, а до возвращения ещё дожить надо…
Но когда я приехала обратно в общагу, уже во всеоружии, Даша вдруг спросила:
– У тебя случайно прокладки или тампона не найдётся? У меня вдруг все закончились, не успела купить.
Я принялась искать в шкафчике средства гигиены, и тут меня как громом поразило: у нас ведь с ней примерно в одно время начинаются эти дни. У меня даже чуть раньше. А сейчас – ни капельки. Из-за стресса, что ли? Но у меня никогда, никогда не было сбоев, даже когда я в универ поступала и страшно нервничала…
Просидев, как на иголках, с полчаса, я решилась и отправилась в аптеку. Лучше знать, что происходит, чем вот так волноваться почём зря.
Пока ждала две минуты проявления полосок, пришёл Яр. Едва переступив порог, схватил меня за плечи и крепко-крепко обнял, а потом чмокнул в губы. Взасос мы при свидетелях не целуемся…
Но эти манипуляции придали мне сил: он со мной, он меня поддержит и защитит, что бы ни случилось – это же любовь. Ни слова не говоря, я взяла с тумбочки тест, спрятанный под салфеткой, и вывела молодого человека в коридор. Там мы вместе на него взглянули.
– Эт чё? – пропавшим голосом просипел Яр.
– Тест на беременность, – так же почти беззвучно ответила я.
Он сглотнул и прошёлся туда-сюда по коридору. Взъерошил волосы, прокашлялся, но всё равно заговорил хрипло:
– Как это возможно? Ты выпила таблетку тогда, после нашего первого раза?
– Какую таблетку? Ты мне ничего не говорил…
– Насть, ну ты же взрослая девочка, ты в курсе, что у нас был незащищённый акт!
– Да откуда мне что знать, Яр? Это был первый акт в моей жизни! Я понятия не имею ни про какие таблетки…
– … – он выругался нецензурно. – Это полный трэш, Насть, ты понимаешь? Мы с тобой в таком положении сейчас, нам вообще не до беременностей! Мы едем к чёрту на кулички, без средств, без образования, без языка – без нихрена!
– Ты хочешь сказать… – прошептала я еле слышно.
– Это слишком рано, – выдохнул Яр. – Мы сейчас не потянем ещё одного, полностью беспомощного.
– И это значит…
– Насть, у нас будут, обязательно будут дети! Но потом. Когда мы встанем на ноги и поженимся. Может, это скоро будет, может, не очень – я не знаю, как всё пойдёт. Ты же понимаешь, что я… ноль без палочки! В плане зарабатывания денег. Ну как я вас двоих потяну?! Мне нужна твоя помощь… Сейчас – никак нельзя…
– Понятно…
Стоять было тяжело. Я пошла в свою комнату, Яр бросился за мной, попытался обнять, я попыталась вырваться.
– Насть! – в его голосе зазвучали умоляющие нотки.
– Подожди, пожалуйста, дай мне время… – попросила я.
– Но у нас нет времени, мы послезавтра отчаливаем…
– Дай мне хоть пару часов.
– Ладно. – Он отпустил. – Насть, ты не обижайся, пожалуйста. Ты не обижаешься на меня?
– Дай мне время, Яр!
Он остался в коридоре, я вернулась в комнату. Легла на свою постель лицом к стене и горько, но беззвучно заплакала.
Ребёнок. У меня в животе малыш. Мой и Ярослава, сын или дочь. Против воли в голове всплывали лица воспитанников детдома. Разные: красивые и не очень, худенькие и пухленькие, чумазые и сияющие белыми щёчками… Убить. Убить ребёнка. Господи, да его просто оставить на минутку – страшно! Просто смотреть, как он плачет, когда я выхожу из помещения – невыносимо. Неужели я просто возьму и нажму на курок?! Чтобы не мучился с нами – глупыми и непутёвыми родителями. Чтобы спокойно встать на ноги, потусить за границей…
Но Яр сказал, что не может остаться, а я ужасно боюсь ехать беременной в чужую страну. Мы совсем без средств, и даже просто роды там будут стоить бешеных денег, а если какие-то осложнения..? Что же делать, господи, что делать?!
На телефон пришло сообщение.
Ярослав: "Малыш, я тоже этого не хочу. Но по-другому никак"
Настя: "Это ведь ребёнок, Яр. Наш ребёнок"
Ярослав: "Да какой ребёнок? Это просто пара клеток! Он ничего не почувствует, а что его ждёт, если он родится? Это же кабздец! На помойке будем семейную резиденцию организовывать или на вокзале? Ты серьёзно хочешь этого?"
Нет. Я этого не хочу. Но и убивать за номер в хостеле мне жутко.
Мы ещё немного попереписывались с горе-папашей, и я поняла, что не стоит пытаться его убедить. Мы разговариваем на слишком разных языках. Уведомлять его о своём решении я тоже не стала, потому что это выльется в очередную дискуссию, от которых меня уже тошнит и болит голова.
Я посетила на следующий день женскую консультацию вместе с Ярославом, но попросила его не входить внутрь. Прошла обычное обследование, получила неправления на анализы и УЗИ. Посидела, ещё раз взвешивая все за и против, и поняла – не смогу. Что толку перебирать аргументы, если у меня просто не поднимется рука?
Яр сидел на лавочке в тени большого тополя и весь трясся, как на иголках. Завидев меня, подскочил:
– Ну что? Всё?
Я кивнула, не уточняя. Он обнял меня, так нежно и тепло… Боже, как больно! Как тяжело отталкивать любимого человека ради того, кого даже не видела..! Но Яр выживет без меня, а эти несколько клеточек – нет.
На следующее утро Яр забрал меня из общаги с вещами и повёз в аэропорт. Я решила дойти до последней черты, чтобы он не остался на эмоциях, не попал в мясорубку, которую устроит для него генерал Савельев.
Мы прошли регистрацию (к счастью, в багаж ничего не сдавали, обошлись ручной кладью) и направились к зоне паспортного контроля. Яр хотел пропустить меня первой, но я сделала вид, что ищу в сумочке платок, который мне срочно понадобился. Парень благополучно миновал проверку – это означало, что мы успели, а генерал Савельев – нет. Ярослав ещё не попал в списки невыездных. Я пропустила вперёд себя следующего пассажира и помахала молодому человеку, стараясь удерживаться от слёз:
– Прости! Я не могу поехать с тобой!
– Что?! – взвился он и попытался пройти через турникет обратно, но тот был заблокирован.
Нисколько не смущаясь, Яр перепрыгнул железяку, чем сразу вызвал внимание охраны:
– Молодой человек! Вернитесь в зелёный коридор!
Они бросились к нему, а я – прочь. Шепча себе под нос:
– Прости! Прости… Я не могу!
Ярослав
Она ушла. А я ничего не смог сделать. Меня скрутили и почти силком утащили на посадку. Но я и не сопротивлялся. Понял по её лицу, что она больше не может быть рядом со мной. Потому что я предал нашу любовь и взаимное доверие.
За время, что осталось до посадки в самолёт, я несколько раз порывался наплевать на всё. Вернуться, остаться с ней, попасть в штраф роту или сбежать и спрятаться вдвоём в какие-нибудь леса. Но меня останавливало то, что уже слишком поздно. Я заставил её убить нашего ребёнка, и она возненавидела меня, и это уже не изменить.