Что-то Женьке подсказывало не лезть на рожон, ведь это была очень ценная установка для этих шизиков, и они наверняка оставили ловушки, чтобы её охранять, раз Лекса спокойно покинул её. В подтверждение теории парень на полу нашёл несколько трупиков крыс, от чего подохли бедняжки, понять нельзя, снаружи тушки не повреждены. Странно, а ещё установка не издавала ни звука. Как она вообще работает? Раз поблизости никого нет, можно сделать вывод, что работает она автономно или отдалённо. А ещё вот что непонятно: чем ближе Женька подходил к этому странному механизму, тем холоднее становилось на душе, как будто её схватили ледяные клещи и пытались вытащить из тела. Как только Женька отходил подальше, всё прекращалось. Тушки крыс были найдены очень близко к установке, на том расстоянии, на которое юноша не осмелился приблизиться. Если предположить, что Лекса не просто для красного словца упоминал о душах, и что для фей собирательство оных, как для грибника – грибов, то этой установке не нужна защита, она сама себя оберегает, ведь прикоснись к ней любой, имеющий душу, и это нечто вытянет её из живого существа. Вот почему здесь нет датчиков или ловушек с охраной! Женьке стало жутко: как разрушить это нечто, не приближаясь? Парень предполагал, что задание будет тяжелым, но до такого его фантазии не хватило!
Женька почесал затылок и придумал вот что: рассчитать так, чтобы при минировании определённых точек пещеры её своды обрушились и похоронили под собой установку. Ошибиться нельзя, больше взрывчатки не было, если хотя бы раз он не там заминирует, то всё пойдёт насмарку. Это очень ответственное решение, и требуется сто раз проверить, прежде чем действовать. Женька так и сделал, он пересчитал пять раз, осмотрел все позиции, да, он терял время, но права на ошибку у него тоже не было. Юноша выбрал после долгих примерок несколько необходимых точек и прикрепил взрывчатку там. И только тогда имел право связаться с охотниками. Ведь Эсмонд настолько опасался срыва операции, что запретил связываться Женьке с ними до того момента, пока не будет найден механизм. Хотя у них была своя защищённая частота, но её могли перехватить, и никакие уверения Эли, что это невозможно, на паранойю Эсмонда не действовали, пришлось согласиться на его условия, чем спорить и терять время. Причём сказать нужно было всего одно слово «танат», а потом Женька стал уносить ноги. Да, он готов был в случае чего отдать жизнь, да только это не значило, что он готов стоять и ждать взрыва в самом эпицентре.
Женька услышал странный свист, блеск металла уловило его боковое зрение, он машинально увернулся и вовремя: по тому месту, где он находился, полоснул огромный меч. Парнишка незамедлительно вытащил пистолеты и открыл пальбу по противнику, укрывшемуся тьмой, попутно сражаясь, от непривычки, с отдачей от выстрелов – давно он всё-таки боевое оружие не держал, это в тире по недвижимым целям легко стрелять, а в реальности всё куда сложнее. Женька затаился за углом стены. Он услышал ругательства в свой адрес, но разобрать слов не смог, ведь не знал этого языка.
– Ах ты, выродок! Ишь ты, где-то оружие раздобыл! – из тьмы выглядывало два круглых, налитых кровью глаза, они искали парнишку. – Прячешься? Ну, ничего ашми тебя найдут! Урах! – последнее слово прозвучало как команда «апорт!», из тьмы вылетело два монстра. Они резко остановились, принюхались, прислушались, зарычав, понеслись в ту сторону, где притаился Женька. Пришлось юноше мотать такой кросс, что олимпийский бегун позавидовал бы, и попутно отстреливаться от адских фей. Выстрелы рокотали, заглушая рычание, в голове стучала мысль: «скоро здесь всё взорвут!» А за ним гнался красноглазый ублюдок с дрянными пёсиками. Веселуха! Монстры настолько были увлечены погоней, что не заметили обрыв и слетели с его края с жалобным визгом.
– Тьфу ты! Гром и молния! Тупые мокрицы! – заглянув в непроницаемый мрак бездны, выругался монстр, это было огромное гуманоидное нечто, с клыками и шипастой спиной. А от его голоса содрогались стены. Он решил, что слепой во тьме человек не мог заметить эту пропасть и навернулся с неё, раз уж даже зверьки её не заметили. А то, что тянуло человечиной, ну мало ли дух от него остался или из пещеры от расплюснутого трупа тянет. Громила развернулся и грузно ушёл.
За минуту до этого Женька чуть с обрыва не навернулся, ведь его в потёмках легко не заметить, хорошо, спотыкнулся и клюнул носом аккурат в пасть провала, насколько глубокого, желания выяснять не было, правда в бездну угодил фонарик к большой досаде юноши. Женька сдунул упавшую чёлку, к нему пришла интересная мысль, как уйти от погони. Он просто опустился по стенке и спрятался под выступом так, что его сверху не было видно, для удобства использовал нож, подаренный Эсмондом, хороший армейский, он надёжно держал вес парня, плюс Женька зацепился за трещину и затих. Для него стало большой неожиданностью то, что те зверюги не заметили обрыв. Женька считал их умнее, и видели они наверняка непорядок лучше человека. Тем не менее, это их не спасло. Их хозяин опять выругался на своём интересном языке и ушёл куда-то. Женька, погодя, выбрался из-за своего схрона, отдышавшись, стал, торопясь, но сохраняя осторожность, бежать отсюда. Без фонаря его скорость понизилась, ведь он не хотел врезаться в стену или угодить опять в какую-то яму. Поэтому Женька не рассчитывал успеть до взрыва, хотя старался изо всех сил.
И только забрезжил где-то вдалеке спасительный свет, как Женьку схватили за грудки и припечатали к стене.
– Я же говорил, какой-то лось носится подземельями, а ты не верил! – возмущался во всю знакомый гнусавый голос.
– Не лось это, а Бэмби! – вторил ему грубый бас насмешливым тоном.
Оказалось, Женьку прижали к стенке Олег и Лекса, точнее сказать Олег, а этот дрыщ просто издевался.
Женька оторопел и посмотрел то на одного, то на второго.
– Как вы меня нашли? – только и силился спросить парнишка.
– Спасибо можешь сказать Арине! – и Лекса распахнул Женьке куртку вместе с рубашкой, обнажив грудь, на которой сиял кулон на цепочке, тот самый, что остался от подруги и про который тот благополучно забыл. – По нему и выследили! Хэх… лосёнок!
– Так вы меня и в кафе нашли?! – дошло, наконец, до Женьки, как его подставили.
Наверное, Илья поэтому и обозлился на него, учуял вражескую магию или энергию – юноша ещё до конца не разобрался во всех тонкостях.
– Ага, ну ты лох! Хэх… будешь теперь любимой зверюшкой княгини… – шутливо треснул по затылку парнишку Лекса.
Катакомбы взорвались, сотрясаясь до основания, ударная волна с огнём пронеслась туннелями, снося всё и всех, с диким рёвом огненного пекла. Олег и Лекса так и не поняли, что их снесло с места. Женька ожидал подобное и принял свою участь, в его ушах загудело перед тем, как взвыв накрыл их, а потом накатила удушливая темнота.
Когда Женька очнулся, то не мог сделать и вдоха, как будто что-то тяжёлое навалилось на грудь, он не чувствовал ног, всё тело ныло, в ушах свистело, а перед глазами всё плыло, когда наконец-то он мог сфокусировать взгляд, то задрав голову, увидел недовольного Айдара, стоявшего на груде обломков, Женька закашлялся.
– Живой, стервец! – удивление Айдара так и сквозило в голосе, напополам с тихим бешенством. – Ничего, это ненадолго! – врезал он по лицу парнишки ногой.
Женька опять отключился.
* * *
– Ой, Баба Роач! Помоги, а? Ой, как больно, терпеть мочи нет! – канючил Лекса, весь прожжённый, зато живой и относительно здоровый, ведь весь удар принял на себя Олег, точнее его броня, он перешёл на боевую форму и прикрыл товарища в самый опасный момент. Причём сам Олег молча терпел боль от ожогов, хоть и был в боевом режиме, но зацепило всё равно знатно.
Олега и Лексу доставили в замок под названием «Чёрная скала», это была резиденция Проклятого дома «Детей свободы». Несмотря на то, что город перенесли в Межмирье, замок стоял тут ещё до его появления, и наверное будет стоять и после. Ребята находились в медицинском корпусе, в левой стороне замка.
– Так, не ной! Сначала Олег получит первую помощь, потом ты! – ответила скрипучим голосом скукоженная маленькая старушка в причудливом одеянии и странном головном уборе. Она дружественно треснула нытика по лбу и посеменила к Олегу.
– Хорошо же вам досталось! Эх, если были ближе к эпицентру взрыва, точно и броня не спасла бы! – сказала Баба Роач, осматривая и обрабатывая раны Олега.
– Да уж! Кто же знал, что этот доходяга хитрожопый где-то взрывчатку раздобудет и найдёт «Жнеца»! Как это он сделал? Чем мы выдали местонахождение установки? – размышлял громила, морщась от боли, но сцепив зубы и терпя.
– Вот когда оклемается, стервец, тогда и допросим… он, кстати, скоро очухается? – сидя на кушетке и болтая ногами, спросил Лекса.
– Хэх, у парня контузия, пара синяков и царапин, не более, огонь, казалось, над ним сжалился и не причинил вреда! – ответила Баба Роач, почесав бородавку на крючковатом носу.
– Это как? С каких пор люди обрели огнеупорную способность? – удивился Олег, разминая запястье.
– Вы говорили, что мальчишка болен? Но вот что я вам скажу, это странная болезнь, если вообще она… – многозначительно ответила Баба Роач, но её прервала внезапно распахнувшаяся двустворчатая дверь.
В зал внеслась изящной, но твёрдой походкой Арина, словно снежный буран, снося всё на своём пути. Она была сейчас с белыми, как январский снег, волосами, хотя в кафе носила для конспирации тёмные волосы, и одета, как принцесса, в шёлковое платье, выгодно очерчивающее пышные формы и шубку из белого песца, а украшения на ней сияли даже при тусклом свете, словно снежинки на солнце.
– Где он?! – её голос был холоден, словно лёд, но журчал, как последний ручеёк, который не успел замёрзнуть перед злыми морозами.
– Кто, Ваше морознейшество? – состроила самую учтивую мину, на которую была горазда, Баба Роач и поклонилась Арине.
Олег и Лекса аж подскочили на ноги, невзирая на раны и также поклонились до пола. Она на них и взгляда не уронила, лишь смотрела требовательно на старуху.
– Вы знаете! Мальчишка… смертный, которого Айдар притащил сюда, аль мозги у вас оплавились от взрыва? Так я мигом остужу! – в приказном тоне сказала Арина, именно сказала, она пока не угрожала. – Он мой! Отдайте!
– Но ваше, Великолепие, господин Айдар не велел… – попытался отказать Лекса.
– Мне плевать, что сказал Айдар! Я ему не подчиняюсь! Пусть командует вами, а мне верните моё! – Арина говорила спокойно и вела себя сдержанно, она походила на нерушимый айсберг, готовый потопить любой корабль, неудачно приблизившийся, даже если этим кораблём будет сам «Титаник».
Старуха вздрогнула, она была зажата между двух огней или между ледышкой и огнём. С одной стороны, ей хотелось прислужиться господину, а с другой – гнев госпожи страшнее снежной лавины.
Баба Роач вздохнула и указала на дверь, за которой держали пленника.
Арина резко развернулась, создав морозный порыв ветра, заставивший озябнуть всех, собравшихся тут, и вышла. Как только дверь за ней закрылась, парни облегчённо вздохнули и переполошено переглянулись.
– Ой, не к добру! – выдохнула богобоязненно Баба Роач.
Арина вошла в комнату и тотчас закрыла за собой дверь, на кушетке посреди комнаты, без окон лежал связанный по рукам и ногам Женька. Его глаза были закрыты, но веки подрагивали. Девушка, глубоко вздохнув, поколебавшись, подошла к нему.
– Бедняжка, нужно было уносить ноги, когда я тебе давала шанс. Хотя я тайно надеялась, что ты этого не сделаешь… ты оправдал мои надежды, – пройдясь кончиками пальцев вдоль кушетки, проговорила тихо Арина.
Женька, зажмурившись, открыл глаза, из его груди вырвался стон, и он закашлял, а когда его взгляд сфокусировался, то юноша увидел перед собой прекрасное лицо девушки и вздрогнул, как если бы перед ним была жуткая морда тех тварей, что жрут людей в городе.
– Не бейся напрасно, маленькая пичужка, глубоко твой коготок в сетке увяз, – Арина прокомментировала тщетные потуги парня вырваться и кончики её алых губ тронула улыбка. Девушка грациозно подошла к столу, на котором были аккуратно разложены операционные инструменты, и проведя пальцами по их глади, остановила выбор на скальпеле. Она взяла его в руки, холод металла приятно ласкал кожу, словно жидкий шёлк, а его блестящая гладь напомнила Арине замерший лёд на реке.
– Ты, ты что задумала?! Монстр! Отпусти! Пожалуйста! Что я тебе сделал? – внимательно пронаблюдав за действиями прекрасного чудища, Женька побледнел и стал ещё рьянее вырываться.
– Отпущу… как же! Ты теперь мой, слышишь? Никому не отдам! – с нежностью чуть ли не пропела Арина звонким голоском. – Ах! Снег! Снег повалил, какое чудо! А ну да, ты же его не чувствуешь… но поверь, он чудесен! – кружась под неслышную музыку в изящном танце, несла околесицу девушка.
– Класс! Она спятила! Зато это многое объясняет, – апатично прокомментировал странное поведение подруги Женька. – Мне хана! Сейчас препарирует, как лягушку, – и тревога легла тенью на его измученное лицо.
– О да… лягушонок… хм… нет, ты же не зелёный… в обыкновении, – кинув беглый взгляд на юношу, она увидела, что зелёная кушетка, на которой тот лежал, придала зеленоватый оттенок его коже, благодаря отражённому свету; для Арины это выглядело забавно: – Ты… будешь моим совёнком! – придумала прозвище другу девушка, и её глаза заблестели. Ведь Женька был умный, как сова. Прекрасное и безумное чудовище протанцевало до кушетки и, немного поразмыслив, откуда начать, решило с шеи. Арина лизнула от ключицы и до подбородка Совёнка, и плавно разрезала остатки прожжённой рубашки скальпелем, начиная от грудины, и остановилась, когда лезвие наткнулось на бляшку от пояса, чудом уцелевшего в огне.
Женька неотрывно следил за проделками этой коварной феи-монстра и тяжело дышал, ему было ужасно холодно, тело покрылось гусиной кожей, он вжался спиной в кушетку, сжав с силой кулаки до хруста в костяшках пальцев. А в какой-то миг его бросило в жар, аж испарина проступила на лбу.
Арина безжалостно разделалась так с остатками куртки, на Женьке остались только чёрные джинсы, подпоясанные ремнём с серебряными вставками, особенно контрастные с его белой кожей и её белым одеянием. Вышла бы прекрасная иллюстрация выражения «добро побеждает зло или жёстко над ним надругается». Девушка с ликующим выражением личика и чёртиками в больших глазах сбросила остатки одежды на пол.
– Скажи, тебя уже осмотрели на предмет повреждений? Нет? Значит, начнём-с, – облизнулась Арина.
– У меня ничего не болит! Честно! Мне не нужен осмотр! – запротестовал невольный пациент, у которого, не спрашивая разрешения, начали осмотр или ощупывание, так это точно можно назвать.
– Тогда расскажи, как тебе удалось выжить при взрыве? И откуда ты узнал про «Жнеца»? – склонившись над ним и с шумом втянув аромат его шеи, довольно фыркнула Арина.
Её внимание привлекла многострадальная рука Женьки, которую сначала Илья чуть не отрезал, а потом и сама Арина проткнула, сейчас конечность была обмотана остатками обгоревшего бинта. Девушка разрезала бинт и выкинула, брезгливо фыркнув, она не терпела запах сажи – от него чесалось в носу.
– «Жнец» – это тот механизм, в катакомбах? – приподняв голову, чтобы лучше наблюдать за Ариной, перепросил нервно Женька.
– Да. Отвечай! Что ты такое? – повторил свой вопрос более настойчивым тоном прекрасный монстр, нахмурив белые брови.
– Человек! Я – человек! А вот что ты такое?! – разозлился Женька.
– Как ты смеешь?! – отвесила звучную пощёчину Арина. – Не смей так неуважительно отзываться обо мне! – раздраконилась она, и снежные волосы перевесились через плечо, доставая до бедра.
– Я тоже хотел бы знать, чем стала моя подруга! Ты была человеком? Или убив человека, заняла его место? – Женька был готов услышать любой ужасный рассказ, ожидая любые пытки, лишь бы наконец-то докопаться до правды, потому как эта неизвестность жгла его душу калёным железом. Рана от предательства всё разрасталась, пожирая его сознание, душу и суть, затеняя физическую боль.
Не ожидавшая сопротивления девушка опешила, более того, она не полагала, что настолько та иллюзорная Арина запала бедолаге в душу, он же за ней потащился в город, кишащий ашми, хотя сколько они были знакомы? Всего месяц? И за столь краткий срок он к ней намертво прикипел душой? Арина ощутила двойственное чувство, с одной стороны, ей это льстило, а с другой – она ревновала Женьку к своей копии, которую создали всего-навсего, чтобы сыграть определённую роль, не более. Губы девушки дёрнулись, а глаза заслезились, она отвернулась, чтобы Женька не видел миг малодушия. Нет, она не проявит слабость, да ещё из-за какого-то человечишки? Хотя какого… особенного! Для неё он стал таким.
– Смирись, смертный, той Арины больше нет! Не питай иллюзий её вернуть! Здесь живёт только ледяной зверь! – не поворачиваясь, ответила ледяная фея, каких усилий ей стоило унять дрожь в голосе и руках.
– Зверь? Как странно, а я вижу прекрасную девушку, дорогую сердцу подругу. Пусть ты играла по каким-то неведомым причинам роль, но… – Женьке становилось сложнее говорить, чувства разрывали его грудь, жалобно скребясь внутри, как бешеные кошки. Да, юноша всё ещё злился на неё за обман, а может, он сам виноват? Ему ведь ничего не обещали, так что его проблемы в том, что слишком сильно привязался.
Арина как это услышала, вздрогнула, как будто кто-то выстрелил в неё. Почему он такой? Как такого дурака отправить в расход? А надо… ведь по уставу клана, люди служат лишь источником энергии, не более. Как объяснить другим членам дома необходимость оставить в живых одного смертного? Но он ведь так необычен, эта его особенность… это магия? Нет, ничего магического в нём нет. Женька ощущается, как простой человек, самое необычное в нём, это его болезнь, которую Арина ограничила, но видимо, эта субстанция скоро найдёт выход.
– Ты дурак? Вот что ты несёшь? Должен меня ненавидеть! Давай! Я убивала и убиваю людей и тебя убью! – разозлилась на его слова Арина и резко повернулась к нему лицом, в её глазах пылал огнь, который бушевал в душе и сжигал её, аж ад распалился в груди.
– Так давай… моя жизнь – и так твоя, забирай, – меланхолично ответил Женька, он всё равно не выжил бы, просто здраво оценил свои возможности, а они у него весьма скудные, так что либо Арина прикончит, либо ещё какая тварь.
Арина вмиг оказалась подле своей обнаглевшей жертвы, её лицо было непроницаемо, и лишь взгляд метал молнии. Этот дурик смотрит на неё с таким спокойствием, как будто вовсе не прикован к кушетке и без пяти минут препарирован, а загорает на пляже. Прекрасный монстр схватил его за шею, хотел сжать до хруста, чтобы быстро и без мучений. Как вдруг Арина осознала, что ей нравится нежность кожи и тепло, исходящее от Женьки, как будто опустила руку в жидкий шёлк, аж убирать не хотелось, она опустилась ниже, провела по ключице и плечу, её ладонь остановилась на груди парня.
– Ты такая холодная, я это давно заметил, ещё когда ты меня впервые прикосновением обожгла. Может, тебе нужен тот, кто согреет твою душу? – Женька замер, подобно птице, заметившей, как к ней крадётся кошка. Ему было холодно от Арининых прикосновений и в то же время приятно, это нежное жжение, как будто по коже провели кубиком льда.
– Мне не ведом холод, ибо лишь удел слабых – жаловаться на что-либо, сильные просто превозмогают! – ответила Арина, ей действительно было совершенно плевать на экстремально низкие температуры, больше страшна жара, но и отказать себе в удовольствии побыть рядом с ним она не могла.
Женька стал редким лакомством, без которого можно обойтись, но вкусив, нет сил отказаться.
Арине в голову пришла шальная мысль, если бы она была уверена, что Женька выживет за стенами – помогла бы ему сбежать, да только сам он не уцелеет и, как оказалось, фиг его прогонишь. Единственное, на что она решилась: избавить Женьку от оков на руках и ногах. Он этого терпеливо выжидал, мгновенно приподнялся и схватил удивлённую фею за плечи так, чтобы она не упорхнула, и прижал к нагой груди, рука опять заныла, напоминая что не готова получить ещё одну травму, теперь точно её окончательно отрубят, и ещё «сестрёнку» – в придачу…
Арина изумилась, ощущая, как земля уходит из-под ног, его горячее дыхание ласкало нежную кожу девушки, вдоль спины пробежали мурашки. По обыкновению в тёмных глазах Женьки промелькнули серебряные искры и с быстротой молнии угасли. По-прежнему перед Ариной сидел человек, да, что-то неуловимое проскользнуло в его образе. Все звуки и краски мира погасли, она – снова молодая фея и лицезрела перед собой четырёхглазого, величественного зверя, а сердце выпрыгивало от благоговейного восторга, словно сама буря ожила и обрела форму, эти чуть насмешливые, и в то же время добрые глаза, контрастирующие с грозной внешностью. Фея всё не решалась прикоснуться к нему, боясь, что видение растает.
Грюкнула дверь и тяжёлые шаги нарушили тишину, Арина вернулась к реальности, рассеяно моргнув, все её инстинкты зазвенели «Опасность!», и она не разбираясь, направила ледяные копья на противника – всегда готовая к обороне.
– Ай! Леди Арина! – послышался знакомый голос, который старался не сорваться на ругательства. – Ты бы не могла не нападать на своих?
Это Айдар примчался требовать объяснения, ведь ему нажаловался Лекса на то, что ледяная фея нашла себе игрушку и не хочет изымать душу на благо «Детей свободы». Фей уже знал, что скажет этой сумасшедшей драконихе о всей недостойности её поведения, позорящего благородный род. А она такая, покорно всё сказанное примет к сведенью, смутится и отдаст мальчику… ага, тотчас! Вон аж на радостях копьями изо льда стала разбрасываться. Точно умалишённая! Вот какая нормальная фея будет кидаться на себе подобного во имя игрушки, пусть красивой и интересной? Насколько с Лисицей проще!
– А нечего с дрянными мыслями ко мне подступать! Ты уже не одну сотню лет меня знаешь и должен запомнить: я самый сильный эмпат в своём поколении! И посему чую угрозу, даже будь ты в катакомбах на юг отсюда! – ничуть не смутилась своему поведению Арина, более того, ответно наехала на Айдара, как лавина на надоедливого лыжника.
– А что мне думать? Если ты с людишкой в комнате закрылась? Тебе лекцию о чистоте крови прочитать? Или напомнить, что ты последняя в своём роде, а по сему не имеешь права марать генетику мимолётными связями с бесполезными тварями! – проломив одним махом толстый лёд копий, Айдар, вперивший изничтожающий взгляд на мальчишку, за которого Арина тотчас заступилась.
Было видно: она настроена на повторный залп копий, если Айдар попытается отобрать эту «нагую безделицу». Фея походила сейчас на белую тигрицу, у которой пытались отобрать мышонка, с которым так весело играть. Ну, скалится точно по-звериному, и клыки у неё острые, вполне может глотку рвать, не прибегая к магии, но лишь манеры благородной леди её удерживают от этого.
– Сармат! Как ты смеешь так разговаривать со мной? Иди, дерзи к Лисе, со мной же будь любезен выражаться в более учтивой форме! – Арина держалась с достоинством истинной леди, ничего не выражало в ней эмоций, единственное, что позволила она себе, это приподнятая бровь. – У вас ещё четыре тысячи девятьсот девяносто жителей осталось, хватит до верха наполнить «Жнеца», а мне оставь всего одного! Я много работала во имя нашей миссии и имею право на маленькую вольность. – Она предостерегающе посмотрела на Айдара.
– Из-за него «Жнец» чуть не разлетелся вдребезги! Хорошо, этого не случилось! – стиснув клыки, прошипел Сармат.
– А я предупреждала Лексу: одной системы самозащиты мало, нужно оставлять охрану или хотя бы ловушки. А что он? Сказал, что раз к «Жнецу» невозможно подойти ближе, чем на шесть шагов, то ему ничего не угрожает. Как оказалось, этот смертный оспорил приведённую теорию, на минуточку, просто смертный, без сверхспособностей, он работал в кафе барменом! – «…и варил самый лучший кофе» – в мыслях продолжила Арина. – Так что вини Лексу в угрозе срыва операции. Эй, смертный! Пошёл за мной, быстро! – обратился напоследок к Женьке с приказом прекрасный монстр. Леди так красноречиво посмотрела на Айдара, что тому пришлось отступить, чтобы Арина прошла, Женька поколебавшись, проследовал за ней. Айдар шепнул ему:
– Будь осторожен, у нас тут опасно! – предупреждающим тоном сообщил мужчина, и его глаза нехорошо заблестели.
– Не переживай, я не собирался жить вечно, – подмигнувши, ответил Женька.
Пока Женька шёл за Ариной, у него было время на раздумья, и вот что выхолило: механизм «Жнец», увы, не уничтожен, хотя парнишка старался. Это больно и обидно. Аппарат был важен для дома «Детей свободы», зачем он им? Они упоминали о душах, причём здесь они? А если предположить, хоть это дико звучит, что «Жнец» собирает души умерших в городе. Но как? И зачем? И самое главное, как его остановить? Женьке так стало досадно за свои тщетные усилия, за тех людей, что надеялись на него. Почему он настолько жалок?
Женька сжал изувеченную руку, он не мог смириться с жалостью своего положения, конечно же, рад, что был рядом с Ариной, но не собирался оставаться её ручным зверьком, только вот как выпутаться из этой передряги, не знал, хотя сам же в неё и встрял. Придурок! Кровь обильно полилась из ран, капая на золотисто-бежевый ковёр и оставляя бордовые следы.
– Хватит, себя мучить понапрасну! Ты не можешь спасти всех, так нечего переживать, думай о себе! – не оглядываясь, внезапно сказала ровным тоном Арина.
– С каких пор игрушки имеют право на чувства? – иронично спросил Женька и горько усмехнулся.
– Это всё зависит от того, считаешь ты себя игрушкой или чем-то большим! Кто ты, реши, наконец, – одними кончикам губ улыбнулась она, так и не удостоив Женьку взглядом.
Женька удивлённо моргнул, уставившись на спину подруги, он так и не понял, это она его подбадривает так, или что? Но зачем, если он просто для неё игрушка? Что-то юноша растерялся в предположениях. Тем не менее, когда он решил для себя, что сдаться всегда успеет, значит нужно бороться, – стало немного легче.
* * *
Женьку отмыли, перевязали раны, даже пытались накормить, но он отказался. Пока его приводили в порядок, Арина куда-то отлучалась, потом быстро вернулась. Как раз на том моменте, когда Женька отбивался от слуг, которые пытались его нарядить в какое-то подобие платья, искренне убеждая, что это мужское одеяние.
– Милый мой совёнок, привыкай, это мода фей, тебе придётся часто с такими вещицами сталкиваться и это, поверь, самый мужественный наряд из того, что бывает! – Женькино упрямство забавляло Арину, а глаз радовался мужской фигуре, ниже пояса перехваченной полотенцем. А ещё у слуг было забавное выражение лица.
– Мне плевать! Верните мои джинсы, в них буду ходить, я лучше простыну и сдохну от пневмонии, чем надену этот позор! – Женька никогда не был переборчивым в шмотках, носил, что удобно, и не смотрел, модное или нет, и привычке изменять не собирался, пусть хоть в хламиде щеголять будет, лишь бы она была удобной – да только платье, пусть мужское, – это явно перебор.
– Но от них мало что осталось, – заметила Арина, но поняла, что Женька настроен серьёзно. С одной стороны, неплохо оставить его в одном полотенце, но человеческий организм слаб, вдруг и впрямь заболеет и умрёт? Хотя… он же пережил как-то взрыв и будет смешно, если умрёт от простой простуды. Арина осознала всю абсурдность такой смерти и невольно улыбнулась: – Ладно! Тебе всё равно не идёт белый или светлые оттенки. Принесите ему человеческие вещи тёмных оттенков… желательно, мужские… – она не удержалась и подтрунила над своим совёнком. И в награду за её старания задеть Женьку, он состроил весьма забавное выражение лица.
Арина убедилась в том, что Женьке напрочь не идёт белый, в отличие от чёрного, он походил в нём на порождение тьмы и теней, принявшее облик человека, совсем в контраст её внешнему виду – она была одета в белое с оттенком фиолетово и нежно-голубого платье. Свет и тьма… кто из них кто?
Арина заметила, что рана на руке Женьки опять закровоточила. Она велела слуге принести её особую мазь, которую готовила Баба Роач, исключительно для этой ледяной девы. В снадобье входят весьма редкие, а посему дорогие, ингредиенты, но фею беспокоило состояние раны Женьки, поэтому решила пожертвовать ценной мазью.
– Это никуда не годится! – размотав бинт и взглянув на рану, проговорила недовольно Арина, нахмурившись. – Так… я же ладонь протыкала, а откуда порез на запястье? – она бережно держала его руку в своих ладонях и требовательно посмотрела в глаза Женьки.
– Арин… ты говоришь, что в тебе нет ничего человеческого, а сама обо мне заботишься: сначала от болезни каким-то образом избавила, потом хотела, чтобы я покинул город, зная, что его ждёт погибель, и теперь… В тебе же есть что-то хорошее, я же вижу! Ты мне даже кулон дала, я так полагаю, благодаря ему меня не тронули те твари, – указавши на изящное украшение, висяще у него на шее, заметил Женька, глядя ей в глаза.
– Не неси чепухи! Кулон я дала, чтобы выследить тебя, если вдруг захочу вернуть, поэтому он и давал возможность покинуть город, – взяв с подноса принесённую слугой баночку, ответила Арина, отведя смущённо глаза, почему-то ей стало неловко под пристальным взглядом парня. – И от болезни не спасла, а всего лишь её приостановила, надоешь, верну обратно! – гордо подняв голову, ответила она, отчаянно пытаясь скрыть правду. Сожалея, что не освоила более глубоко человеческую медицину, она мягкими массирующими движениями втирала мазь в рану. Женька поморщился, но молча терпел боль.
– Ты так и не ответил, кто тебя ранил – уж точно не ашми.
– Это тот тёмный тип, которого ты заморозила, – наблюдал с интересом за её действиями Женька.
– Мрачный дух?! – Арина подняла взволнованный взгляд на него. – Что ты такого натворил? Хотя… этот тип всегда славился суровым нравом.
– Да я сам виноват, отнёсся плохо к его крестнице! Так что поделом мне, – согласился со своим наказанием Женька.
– Что?! Эссиль? Она тут? – удивилась Арина, на миг замерев. – Какая удача: Эсмонд, Илья и Эссиль – в одном месте! Да ты мой, дорогой совёнок, приносишь нашему дому удачу! – похвалила его искренне Арина, про себя уже строя планы, как одолеет напыщенного охотника на фей и сцапает его жёнушку. Эссиль знатных кровей из Благородного дома, за неё и выкуп получить можно или всего, чего душа желает, уж папа-король всё сделает. Ах! Это можно же влиять на политику Благородных домов!