Другой берег. Жизнь, взятая взаймы

18

На следующие выходные Аля поехала прогуляться в Сан- Марино. Пришлось поехать одной. Соня, хоть и рвалась с ней, вынуждена была остаться на работе. Хозяева попросили.

Аля отправилась одна. Походила по магазинам, посидела в баре. Сан-Марино, город-крепость, очень ей понравился. Улочки, наполненные тайной, прохлада вековых камней, крохотные бары в закоулках. Все завораживало!

Вернувшись назад, она встретила Галю, подругу Любы. Той Любы, чье место купила Аля. Галя сразу затарахтела, что Люба удачно устроилась в Милане. Нашла работу сразу же. Звонила ей, рассказала, что в полном восторге. Милан ей очень понравился. Обещала помочь, если кто-нибудь из девочек соберется приехать.

– Так ты хочешь поехать? – спросила Аля.

– А ты не хочешь? Я очень хочу. Меня моя работа не держит. Старик сам неплохой, меня не обижает, но дочка с мужем покоя мне не дают. Все время меня дергают. Брали для работы у старика, а приходится все по дому делать. Целыми днями бегаю на второй этаж к ним. Еще и покрикивают. Хорошо, что детей у них нет, а то бы совсем замучилась. Год у них работаю, но устала так, как будто десять лет отпахала.

– А язык хорошо знаешь?

– Да. И документы сделала. Я четыре года в Италии. Эта работа самая плохая. До этого работала в двух местах, отличные семьи попались. Но первая бабка умерла, а вторую сдали в Дом престарелых. Вот теперь на этой работе.

– А у меня документов нет, и язык плохо знаю, – с сожалением произнесла Аля. – А в Милане, говорят, надо язык знать хорошо.

– Точно. Я тоже такое слышала. Если хочешь, я дам тебе номер Любы. Вдруг надумаешь поехать. А может вместе и махнем? Доработаем этот месяц и поедем.

– Да я же только начала. Неудобно уезжать.

Присев на лавочку, Аля рассказала Гале, что с ней приключилось по вине Иры.

Галя не удивилась.

– Это почти везде так, – проговорила она. – Не только подруги забирают работу. Недавно две сестры насмерть перессорились. Работу не поделили. Старшей из сестер работу нашла знакомая. Так младшая побежала и устроилась на это место, пока старшая сестра на свидании была. И не собирается уступать. Мол, ты всю жизнь по мужикам бегаешь, вот пусть они тебя и содержат.

– Ужасно! И что теперь?

– Не разговаривают друг с другом, заклятые враги теперь. Две родные сестры.

Аля об отъезде не думала, но номер телефона Любы взяла на всякий случай.

До вечера оставалось несколько часов, и она побрела в бар на побережье. Как она и рассчитывала, Соня отработала, и сидела там в одиночестве. Аля подсела к ней, заказала сок, и так уютно ей все здесь показалось, что мысли о поездке она из головы выбросила.

19

Месяц работы подошел к концу. Было очень жарко. Кондиционера не было, но толстые стены дома давали нужную прохладу, поэтому работалось легко.

Никто не тревожил Алю по пустякам и она монотонно выполняла свою работу. Бабка совершенно не была в тягость. Тихая, доброжелательная, она любила сидеть на лавочке, во дворе. К ней приходила ее соседка, тоже спокойная бабуля. Они часами болтали о чем-то.

После обеда Аля укладывала бабулю спать и ложилась отдохнуть сама.

До четырех часов жизнь замирала. Особенно это чувствовалось здесь, на окраине. Бабка вставала ближе к пяти. Аля помогала ей сойти по лестнице во двор и усаживала на лавочку.

Делать по дому было нечего. Аля садилась за компьютер или читала. По воскресеньям она покупала журналы и газеты у водителей украинских автобусов, которые занимались перевозками грузов и посылок в Италию и обратно.

Аля была довольна, и о своей бывшей работе не вспоминала. Ира по выходным не появлялась. Пару раз ее видели знакомые девочки в магазинах, но Ира ни с кем не общалась. Видно было, что она избегает встреч.

Впрочем, подруги по ней не скучали. С удовольствием проводили выходные на природе, на море, в городе. Так месяц и прошел.

И тут Алю ждал сюрприз.

К бабке приехал один из сыновей и, поговорив с сестрой, объявил Але, что забирает мать к себе. За проработанный месяц Але заплатили 800 евро и попросили завтра же съехать. О том, что они обязаны заплатить еще за две недели, сын и не заикнулся. Аля спорить не стала.

Соня настаивала, чтобы Аля утром пошла в мэрию и пожаловалась, но Аля не захотела. Еще неизвестно, чем все может обернутся. Одним удавалось выбить свои деньги, но были случаи, когда сиделку работавшую без документов, выдворяли домой. Этого Аля не хотела.

– Но ведь получается, что ты и те 200 евро, что за работу отдала, потеряла! Только месяц и проработала.

– Ну, такого никто не мог предположить. Люба ведь не знала, что бабку заберут.

– Еще неизвестно, правду ли тебе сказали! – ворчала Соня. – Им верить на слово нельзя. Может, другую хотят взять.

– Даже если и соврали, что я могу? Шум поднимать не могу и не хочу. Что-нибудь подвернется. А может, уеду в другой город.

Аля сказала это просто так, не задумываясь, но вечером, собрав чемодан, призадумалась. А что, если действительно поехать в Милан? Новое место, другой город! Интересно!

Надо подумать.

20

Соня посоветовала переждать и поискать работу в Римини, но Але захотелось перемен. Захотелось чего-то нового, и она решила ехать в Милан.

Всего несколько часов и она окажется в большом городе. Конечно, страшновато остаться без Сони, без девочек. Ведь со многими познакомилась, со многими вместе отмечали праздники, ходили на море, катались на катере.

Но посмотреть другой город тоже хотелось.

Галя, узнав, что Аля решилась ехать, тут же попросила расчет у своих хозяев. Она непременно хотела поехать с Алей. Но хозяева потребовали, чтобы девушка отработала положенные две недели, и ей пришлось согласиться. Она работала легально, по контракту, и вынуждена была соблюдать правила. Она проводила Алю на поезд, пообещав приехать следом.

Я выросла в благополучной семье. Мои родители преподавали в университете, были прекрасными людьми, ни в чем не нуждались.

Меня, единственного ребенка, родители баловали, очень любили и прочили счастливую жизнь.

Действительность оказалась печальнее.

Папа в сорок пять лет внезапно скончался, прямо на лекции. «Сердце перестало биться», буднично произнес ужасные слова доктор, и они врезались в память отчетливо и навсегда. Оказывается, может вот так просто остановиться сердце. Стучало, и вдруг все! Человека нет.

Нам с мамой пытались внушить, что это легкая смерть. Что он не мучился, не страдал, умер без боли. Нас убеждали, что это лучшая смерть, которою только может пожелать себе человек, но мы думали иначе.

Папа ушел, остались его бумаги и дела, которых мы с мамой решить не могли, и жизнь полетела кувырком. Вдруг оказалось, что дом, в котором я родилась и жила все это время не наш. Он принадлежит моему дяде, брату отца, который всю свою жизнь прожил на Севере. Он сообщил об этом в день похорон, спустя десять минут после того, как гроб с телом папы опустили в могилу.

И хотя наши немногочисленные родственники были горой за нас и доказывали в суде, что дядя не может претендовать на дом, так как получил в свое время квартиру от родителей, судья решила, что ему должна отойти половина дома.

Дядя сделал нам одолжение, согласился взять деньгами. Их у нас не было, и дом достался ему. За нашу половину дядя деньги нам выплатил, но намного меньше того, что ожидалось.

Мы с мамой ушли жить на квартиру. Я закончила девятый класс, учиться дальше не захотела и поступила в педагогическое училище. Закончила его и стала работать.

Мама так и не вышла повторно замуж, хотя были претенденты, и не один. Она работала очень много, стараясь собрать деньги и купить свое жилье. Когда я вышла на работу, мы стали собирать на квартиру вместе.

Мне исполнилось двадцать шесть лет, когда мы вошли в собственную двухкомнатную квартиру. Счастью нашему не было предела.

Наконец-то у нас была своя квартира! Мы купили новую мебель, новый телевизор, холодильник. Мы мечтали о счастливой жизни. Но через полгода мама слегла.

Она серьезно заболела и радость наша испарилась как дым, в одно мгновенье. Мама продержалась всего лишь год, потом ее не стало.

Я похоронила единственного родного человека, и осталась одна. Мне позвонил с соболезнованиями брат отца, тот, что выселил нас из нашего дома. Я послала его такими словами, значение которых, даже сейчас, с трудом понимаю. Я и не подозревала, что знаю такие выражения. Мне передали, что у него от моих слов случился сердечный приступ. Рассказали, что его жена проклинала меня, обзывала подлой тварью. Но что ее слова могли мне сделать? Хуже, чем мне было, вряд ли стало бы. Я давно не считала их родственниками и то, что они обо мне говорят, меня не тронуло.

Я стала жить одна.

Глава-2, МАРИНА

Северная Италия, Пьемонт

Август 2012 года

21

Марина потушила ночник, прикрыла окно занавеской и легла, устало вытянувшись на узкой кровати. Сегодня она будет в постели одна и прекрасно выспится. Духота не так будет донимать. Два года уже Марина в Италии, но привыкнуть к жаре не может. Уф! Сон что-то не идет… Мысли всякие крутятся в голове, прошлое покоя не дает… Напоминает о себе…

Черную полосу, разделившую жизнь на свет и тьму Марина вспоминала каждую ночь. Она состояла из двух палочек. Двух единичек, тянущихся в бесконечность. Два года прошло, но из памяти ничего не стерлось.

День 11 ноября 2009 года стал для Марины роковым. В это день звонок разбил налаженную жизнь Марины и похоронил под осколками все её мечты и надежды.

Коля умер в какой-то странной пьяной драке. Его зарезали непонятно за что, и неизвестно кто. Это было тем более странным, что Коля никогда не ввязывался в драки, не пил, и избегал шумных компаний.

Нашли Колю уже мертвым.

Все это произошло в далекой Испании, где Коля работал несколько лет строителем.

Марина плохо запомнила те черные дни. За телом полетели свекор и его второй сын. Формальности были решены на удивление быстро. Виновника обещали искать и привлечь, а пока нужно было только ждать.

И жить дальше.

Вот только как жить, этого Марина не знала. В черных, как смоль волосах, засеребрились седые волосы, синие глаза стали прозрачными и блеклыми. Марина с трудом узнавала себя в зеркале.

И дело было не только в том, что Коли больше нет. Они давно не пылали друг к другу любовью и считали себя супругами больше по привычке. Она дома, он в солнечной Испании. Она с любовником. Он тоже, возможно, не один.

Дело было в том, что разрушился налаженный быт, уверенность в завтрашнем дне, стабильность. Вдруг отчетливо стало понятно, что денег из Испании больше не поступит, и это была катастрофа.

Огромный кредит под нешуточные проценты полностью лег тогда на её плечи, и помочь было некому. Совершенно.

Последние шесть лет Марина не работала. С тех пор, как Коля уехал в Испанию, проблем с деньгами не было, и необходимости работать тоже. За эти шесть лет Марина выучила дочку, выдала её замуж. Помогла с покупкой квартиры для молодоженов.

Потом затеяла евроремонт в своём частном доме. Взяла кредит, наняла работников. Денег Марина не жалела, и ремонт превзошел все ожидания. Посмотреть на дом Марины и Коли приходили все родственники и соседи. Муж исправно слал деньги и на семью, и на погашение кредита. Марина в ответ высылала фотоснимки проделанной работы. Радовалась, как ребенок, что будет жить в такой красоте. Коля тоже был доволен, вечно жить в Испании не собирался. И тут случилось такое.

Погашать кредит стало не на что.

Где взять деньги?

Этот вопрос занимал каждую минуту ее жизни, но ответа не было. Помогать никто не собирался.

У подруг сразу возникли свои нерешенные проблемы. Родственники сразу стали нищими, доедающими известно что, без соли. Свекор не стал юлить и сразу сказал, что пока жив был сын, он не вмешивался. А теперь он не собирается выплачивать его сучке-вдове кредит, чтобы она в роскоши с любовником кувыркалась.

После нескольких месяцев борьбы с банком дом Марина потеряла.

Рассталась и с любовником, который явившись на свидание в подаренном ею свитере, нагло заявил, что в его планы не входит содержать женщину. Его, видите ли, оскорбляет, что с него пытаются поиметь что-то материальное. Он желает любить чистой любовью, без всяких обязательств.

Надавав уроду по мордасам, Марина забилась в угол самой дальней комнаты дома, который уже не принадлежал ей, и проплакала до утра.

22

Утром пришла дочь, насильно заставила выпить чаю и стала собирать вещи, чтобы перевезти ее к себе в однокомнатную квартиру. Но Марина решительно воспротивилась.

Нет, на такое она не согласна. Она не будет в роли нищей родственницы, жить в квартире зятя. Дочка уговаривала, ведь часть денег дала она, но Марина была категорически против переезда к дочери.

– Куда же ты пойдешь? – плакала дочка. – Ведь через две недели тебя выселят.

– Не беспокойся, – стояла Марина на своем.

Она не доставит удовольствия всем этим сплетницам увидеть что она, как побитая собачка, уходит жить к зятю. Она что-нибудь придумает.

И придумала.

За день до выселения, Марина, собрав небольшой чемоданчик выехала, из ставшего теперь чужим дома, в направлении вокзала. Утром её ждал рейс в Италию, и Марина твердо решила заработать много денег и построить себе новый дом. Пусть и не такой, как этот, но свой.

Ничего, ей только сорок пять лет. Многое можно сделать в этом возрасте. Главное поставить цель и не сворачивать.

В турфирме ей предлагали Испанию, но туда она не захотела. Там убили Колю. Туда она не поедет. Пусть будет Италия, город Турин.

Этот город она недавно видела в телепередаче. Он ей понравился.

23

Огромный вокзал в Турине поразил красотой, Марина была очарована. Вокруг сновали люди, с веселыми лицами, спешившие по своим делам. Другие, наоборот, никуда не спешили. Сидели в баре, пили кофе или прохладительные напитки.

Было очень жарко. Естественно, конец июня, лето в самом разгаре. Полно приезжих туристов, и отправляющихся на отдых итальянцев. Толпы людей с чемоданами и сумками толпились у билетных касс. Их становилось все больше и больше.

Марина заказала кофе и села за столик в баре.

Заветный номер телефона, полученный за 100 евро у менеджера турфирмы, пока не отвечал, но об этом Марина была предупреждена. Женщина работает. Перезвонит, как только освободится.

Марине принесли кофе, бриошь с кремовой начинкой. Как вкусно! Какие запахи вокруг: миндаль и кофе.

Захотелось стать частью всего этого! Почувствовать себя своей в этой стране. Марина вздохнула.

Работодательница перезвонила через час. Марина записала адрес, номер автобуса и поехала на квартиру.

Как ни странно, Марина ничуть не тушевалась. Те несколько слов, что она успела выучить за время перелета, помогли ей сориентироваться и купить билеты. Марина порадовалась этой легкости. Что-то подсказывало ей, что она не зря решилась на эту поездку. Все будет отлично.

Дом нашла довольно быстро, и вскоре уже пила чай на небольшой кухоньке двухкомнатной квартиры. Рядом с ней сидели ещё две женщины, тоже искавшие работу. Одна была, как и Марина, без документов и знания языка. Другая, веселая хохотушка, находилась в Италии почти три года. У нее документы были.

Общий язык женщины нашли сразу.

Марине рассказали про очень дешевый рынок, где за евро можно купить два килограмма фруктов или овощей. А так же, всего лишь за евро можно купить много всяких нужных вещей. Кофту, например, белье. Приличную обувь от трех до пяти евро. Рассказали, что в магазинах бывают очень выгодные скидки, много фирменных вещей можно приобрести за бесценок.

Город очень богатый, много миллионеров. Платят сиделкам хорошо. Особенно на холмах, в пригородах Турина. Заработки доходят от 1200—1400 евро до 1800 евро. Правда, для этого надо хорошо знать язык, уметь готовить итальянские блюда. Но и для совсем свеженьких сиделок работа найдется от 800 евро до 1000. Как повезет. Очень много зависит от везения, подчеркивала хохотушка Женя, проработавшая за три года в нескольких местах.

Она бойко выкладывала все, что знала, не забывая прихлебывать горячий чай. Ее рыжие волосы падали ей на лоб, и она резким взмахом руки отметала их, ни на минуту не закрывая рот.

– Мне повезло только один раз! – вещала она. – И то только потому, что женщина не смогла вовремя приехать из другого города. А сиделка нужна была срочно. Мне эта работа и досталась. Конечно, содрали за услуги 250 евро, но это по-божески. Мне, можно сказать повезло. Платили 1000 евро. Работа была просто супер! В отдельном доме только я и дедок. Ему семьдесят лет было. Все его родные жили далеко, в другом городе.

Дочка из пригорода приезжала раз в месяц. Я сама себе хозяйка была. И продукты сама покупала. Денег на еду дочка не жалела, 400 евро давала на продукты. Ох, я тогда и оторвалась! Чего только не покупала. Столько деликатесов перепробовала, до сих пор слюнки текут.

Женя внезапно смолкла, вздохнула:

– Жаль, все закончилось через пять месяцев.

Женя нервно откинула волосы. Взгляд ее погрустнел.

– Умер мой дедок. Инсульт. Два дня в больнице пролежал и все. Не поверите, я плакала как за родным.

Женя шмыгнула и высморкалась в платочек.

– Такой был добрый. Мне моего дедушку напоминал. Всегда тихо так ходил по комнате. Целыми днями сидел перед телевизором. Ни мыть его не надо было, ни одевать. Все сам. Даже лекарство сам принимал. Мозги у него были в порядке.

Помолчав немного, Женя грустно добавила:

– Остальные работы такими хорошими не были. Даже вспоминать неохота.

Марина и Валя слушали Женю, раскрыв рот. Было очень интересно. Радовались, что без работы не останутся. Женя заверила их, что хозяйка квартиры что-нибудь да подыщет.

Новые подружки рассказали Марине, что в городе шикарная ночная жизнь. Много дискотек, ресторанов с танцевальной программой. Можно завести довольно неплохие знакомства.

Отлично. Знакомства со счета Марина тоже не сбрасывала.

Начало показалось хорошим, и Марина повеселела.

24

Через несколько дней Марине казалось, что она в Италии уже давно. Язык, с трудом, но давался. Хозяйка оказалась приветливой, с работой обещала не тянуть. И не подвела. Через десять дней работа у Марины появилась. Повезло, что так быстро, восхитились подружки, но она до сих пор вспоминала первую работу с ужасом.

Бабка оказалась глубоко склерозной и, в придачу, глухой. Чтобы она что-то услышала, надо было кричать ей прямо в ухо. Телевизор включался на всю громкость, а комнат было всего две. В одной её спальня с огромной кроватью, занимающей почти все пространство. Другая комната, соджорно,² была общей. На диванчике в соджорно днем отдыхала бабка, а ночью Марина раскладывала его для себя. Он был коротким, и ноги Марины свисали. Очень было неудобно, но терпимо. Хуже было другое. Бабка допоздна смотрела передачи, и Марине приходилось сидеть рядом на стуле и глохнуть от громкого звука телевизора. Ни выключить его, ни сделать звук тише, бабка не позволяла. Еще в доме были две кошки. Для них в ванной комнате лежал лоток с наполнителем и стояла невообразимая вонь. Хорошо, хоть окно выходило на теневую сторону и можно было держать его отрытым. Но что будет зимой?

Ладно, так далеко загадывать Марина не стала.

Сиделка, что работала до Марины, хихикая поведала что склероз у бабки имеет свои преимущества. Она не требует уборки и, главное, не помнит, что ела.

И ела ли вообще.

Поэтому она давала бабке одни макароны, а оставшиеся продукты уносила домой. Оказалось, что здесь у неё семья. Муж и двое детей. И все питались за счет старухи. Рассказала, что ни за что такую работу не оставила бы, но нашла ещё лучше. Такую же бабку, но молчаливую. И платят больше на 100 евро. Поэтому эту работу продает. Марина, открыв рот, слушала эту ушлую женщину и не знала что ответить. Все было так отвратительно, что слов не находилось.

Впрочем, ее ответы женщине были не нужны. Получив свои деньги, она умотала, прихватив бабкино покрывало с антресолей.

Марина поначалу испугалась, что могут подумать на нее, но Женя, посоветовала не забивать голову.

Та не признается, еще и повернет дело так, что Марина ее оговорила и сама стырила одеяло. И еще неизвестно, кому дочка хозяйки поверит. Ведь та проработала почти два года, а Марину она видит первый раз. Лучше промолчать. Возможно, дочка и не заметит, что покрывало пропало.

Марина согласилась с доводами и ничего не сказала.

25

Работа оказалась не сложной физически, но морально просто убивала. Сил к вечеру не оставалось совершенно.

Целый день старушка шастала по квартире и приставала с вопросами к Марине, задавая один и тот же вопрос десятки раз.

По ночам часто вставала и зажигала газ, пытаясь сварить себе кофе. При этом совершенно не помнила, как это сделать и с пачкой кофе бродила, как приведение, по всей квартире. Иногда насыпала его в кофеварку, но забыв как включить газ, металась возле печки.

Марину она при этом не будила, и ее почти не было слышно.

Раз проснувшись, и застав бабулю с кофеваркой, Марина стала просыпаться от малейшего шума, хотя до этого всегда спала крепко. Ее страшили эти ночные прогулки у газовой плиты.

Несколько раз постель оказывалась мокрой. Бабка, забыв про туалет, писалась под себя. От памперсов она отказывалась, и Марина просто меняла белье. Уложить старушку после смены белья было невозможно. В такие моменты она начинала кричать, отбиваться от Марины, звать на помощь.

Приходилось варить кофе и давать ей выпить. Это, как ни странно, помогало.

Со всем этим приходилось мириться. Радовало, что «по-большому», бабка ходит в унитаз. Это, к счастью, она пока помнила. Часто, сняв трусы, надеть она их не спешила и расхаживала по квартире уворачиваясь от Марины.

Женя уверяла подругу что ей пока везет, но добавляла, что дальше будет хуже.

Марина и сама это понимала. Она просила дочь старушки сделать замок на кухне, чтобы ее мать не могла включить газ или еще что-нибудь натворить. Но та отмахивалась. Велела просто перекрывать газ. Мол, кран наверху, она не достанет. А на кухню если не пускать, то бабка будет кричать всю ночь.

Так и было. Когда Марина пододвинула тумбочку и перекрыла вход на кухню, бабка среди ночи стала кричать, что она в доме хозяйка, что никого не желает слушать, ничьих приказов! Кричала до тех пор, пока не получила доступ к шкафчикам. Там она сразу смолкла, и взяв в руки пачку с кофе, замерла перед плитой. Марина сварила ей кофе, бабка выпила и нехотя отправилась спать. На часах было три часа ночи.

И так происходило почти каждую ночь.

Марина поделилась с подругами, что не выдержит такой график. Не спать по ночам очень тяжело. Удивлялась, как женщина перед ней смогла вытерпеть два года.

Женя высказала предположение, что возможно она давала бабке снотворное, привезенное из дома. Здесь многие это практикуют, добавила она. Но если хозяева прознают, то выгонят. А могут и под суд отдать. Лекарства могут выписывать только итальянские доктора. И если бабке ничего не дают, то так надо.

Марина промучилась три недели. За эти дни она поспала нормально только четыре раза. Единственное время, когда Марина могла от бабки отдохнуть, это был послеобеденный отдых. Старушка засыпала примерно на три часа, и в доме устанавливалась тишина.

Марине разрешалось оставлять на это время бабку. Она выходила в магазин, или погулять.

Вырваться, хоть на время, из душной комнаты было блаженством.

Работа находилась недалеко от центра, и Марина спешила туда, где кипит жизнь, где ходит нарядная публика, сверкают витрины магазинов.

Возвращаясь, она снова попадала в кабалу. Две кошки к ее приходу наполняли квартиру вонью, разбросав загаженный наполнитель в ванной комнате. Из-за июльской жары, квартира пропитывалась удушающим запахом. Открытые окна не помогали. Вонь въедалась в мягкую мебель, в занавески.

Марина любила кошек. У самой всегда в собственном доме были кошки. Но этих кошек она просто возненавидела. Они были агрессивные, держались отстраненно. Часто писали в кровати своей хозяйки. Марина поначалу стирала каждый день, но потом дочка старушки запретила стирать так часто. Надо экономить, сказала она и разрешила стирать только один раз в неделю. Белье собиралось в пластиковой коробке и источало ужасную вонь.

Марина не знала, что делать. Оставаться ей на этой работе, или искать другую? Конечно, отданных за трудоустройство денег ей никто не вернет. Можно только попробовать продать работу, за ту же цену. Женя сказала, что человек найдется быстро. Но что потом?

И где гарантия, что другая работа будет лучше?

У Марины нарушился сон. Она пробовала читать, но бабка вставала и гасила свет, не разрешая тратить электричество. Марина поняла, что так долго не протянет. И когда бабка в очередной раз описалась в кровати, и в два часа ночи, стала ломиться на кухню, требуя кофе, Марина решила, что с нее хватит.