Лучшее средство от склероза

Глава 4

Топот стремительно приближался.

Стены особнячка задрожали, новенький навесной потолок подозрительно затрещал. Даже какая-то пыль сверху посыпалась. Почувствовав неизвестную опасность, мой инстинкт самосохранения посоветовал забиться в уголок под столом и забаррикадироваться огромной коробкой с бланками, которая находилась за моей спиной. Места в укрытии как раз хватало на двоих, поэтому я дернула Люську за руку, выразительно скосив глаза под стол, и сделала попытку немного подвинуть ногой неподъемную коробку, что бы освободить в укрытии еще местечко. Бесполезно. Люська только уставилась на меня в полном недоумении, а коробка даже и не подумала сдвинуться с места.

Вообще сотрудники вели себя на удивление спокойно и продолжали заниматься своими делами, как ни в чем не бывало. Женщины продолжали переругиваться, а Стасик глазел в монитор. Даже ухом не повели. Только это и остановило меня от дальнейших резких движений.

Темп жизни сейчас бешеный. Конечно, летом он несколько замедляется. Но, кто знает, может, за последние две недели я здорово отстала? Может, действительно, ничего особенного не происходит, и посещение офиса Годзиллой – теперь дело обычное, а я со своими мерами предосторожности буду выглядеть полной идиоткой? Правда, перед Люськой я уже выгляжу полной идиоткой, но это ничего, не в первый раз, переживу. Надеюсь, для остальных мои телодвижения и вращения глазами остались незамеченными.

«А может, это Мумрик вернулся?» – вдруг осенило меня.

А что? Покончил с моей квартирой и вернулся на работу, что бы обрушить потолок здесь. Тогда спокойствие сотрудников понятно – к Мумрику они уже привыкли. Так что, собрав волю в кулак, я осталась сидеть на месте, судорожно вцепившись руками в край стола, готовая нырнуть под этот самый стол при первых признаках опасности.

В дверях возник не Мумрик, а два незнакомых мне молодых человека. Оба коротко стриженые, шкафообразной комплекции. Они ввалились в комнату, промычали что-то нечленораздельное, наверное, поздоровались, оглядели помещение, ненадолго задержав взгляд на девушках. В этот момент на лицах братков появилась даже некоторая осмысленность. Все-таки, красота – страшная сила.

– Вам чего? – спросила одна из девиц.

До ответа ребятки не снизошли, а прямо протопали в кабинет к начальнику.

– Что это с тобой? – наконец Люська снизошла до меня.

– Ногу ушибла.

– В самом деле, понаставят барахла, не пройти не проехать! – возмутилась Люська, неизвестно к кому обращаясь.

При этом она резко развернулась на своем вращающемся кресле, зацепила колесиком хлипкую ножку моей табуретки, и я все-таки оказалась на полу. Хорошо, что не успела ослабить мертвую хватку, которой держалась за край стола, и падение получилось плавным. Не падение даже, а, медленная такая, в рапиде, перемена положения тела. Впрочем, табуретка грохнулась с нормальным треском.

Краем глаза я заметила, что ребятки у Тимура не задержались. Уходя, один из них склонился и что-то прошептал на ухо Кристине (или Ангелине). При этом выражение лица у него было какое-то странное, застывше-обалдевшее. Наверное, разговор с хорошенькой девушкой, требовавший употребления преимущественно цензурных выражений, сильно его напрягал. Хорошенькая девушка в ответ недоуменно пожала плечиками и вернулась к своей таблице, а ребята по-быстрому удалились, причем гораздо менее шумно, чем пришли.

– Раечка, что с вами? – Стасик подскочил и принялся вызволять меня из-под стола.

– О коробку споткнулась, – пояснила Люська. – Откуда здесь вообще коробка? Снесите в подвал, пока еще кто-нибудь шею не свернул! – Люськин голос звучал все более воинственно.

Совестливый Стасик не стал интересоваться, как это я, сидя за столом, умудрилась споткнуться о спокойно стоящую на полу коробку. Он тут же попытался переместить ее. Впрочем, безуспешно. Он пытался приподнять ее, подтолкнуть, подтянуть, но проклятая коробка стояла намертво.

Наконец Стасик уселся на нее сверху, утирая пот со лба.

– Потом перетащим. Сюда-то мы ее вчера вечером вдвоем с Мумриком еле приволокли, потом еще несколько пачек бумаги в нее добавили. В подвал тащить уже сил не было. Думали, сегодня перенесем. А куда он, кстати, подевался? – и Стасик озадаченно огляделся по сторонам.

– Ну, насколько я знаю Мумрика, он теперь долго не появится. Не любит он таскать тяжести. Где-нибудь отсиживается и ждет, авось коробка сама в подвал телепортируется, – и Люська с тяжким вздохом затолкала в угол остатки моей табуретки. – А зачем вы ее в мой угол впихнули?

– Так специально в угол и задвинули, чтобы она никому не мешала. Из последних сил затолкали, думали, что тут об нее уж точно никто не споткнется. А как это у вас получилось? – Стасик с подозрением покосился на меня.

– Случайно как-то, сама не понимаю.

Я, тем временем, вполне комфортно разместилась на пресловутой коробке, и мы вернулись к прерванному вторжением разговору на животрепещущую тему – о преимуществах импортных женихов. Люська дама одинокая, но надежды не теряет. Она тут же, призвав нас в свидетели, поклялась, что, как только закончится лето, непременно запишется на курсы иностранного языка. Какого, потом выберет. И другим советует сделать то же самое. Девчонки согласились. Но лето, оно, когда еще закончится, а им надо решить, как быть сегодня. А Калерия ехидно поинтересовалась, не поздновато ли Людмила Петровна спохватилась. Людмила Петровна – это Люська. Люська сказала, что учиться никогда не поздно, а она – женщина в самом соку и хорошо обучаемая. Наверное, намекала на то, что Калерия до сих пор не подружилась с компьютером. Зловредная машина постоянно выкидывает какие-то фортели, то файлы у нее похищает, то столбцы в таблицах путает.

Минут, приблизительно, через тридцать, после чаепития и интенсивного перемывания косточек всем знакомым, Люська внезапно встрепенулась и посмотрела на часы.

– Боже! Скоро час дня, а я еще справку не сделала! – и Люська резво застучала по клавишам.– В два шеф ждет делового партнера, – пояснила она. Может, решат уже что-нибудь, и нам дадут отпуск. Не всем, конечно. По-очереди. Я по графику – первая. Кстати, твой Мумрик у Тимура, с каких пор сидит.

– Не сидит он там. И не мой он вовсе, а Лидуськин.

– Откуда знаешь?

– Бог с тобой, мы же вместе у них на свадьбе гуляли! Ты как раз тогда сшила синее платье и каблук сломала, когда танцевала. Неужели забыла? Они же еще не разводились!

– Да я не про это. Свадьбу я как раз помню. Мне так понравился свидетель, а я из-за этого каблука танцевать не могла.

– Если мне не изменяет память, свидетель потом провожал тебя домой.

– Провожать-то он провожал, но только из вежливости. Кому нужна женщина-инвалид?

– Ты же не ногу сломала, а каблук!

– А кто будет разбираться? Первое впечатление – самое главное. Он увидел, что я хромаю, и все – красный свет. Так что их свадьба для меня – сплошной облом. Откуда ты знаешь, что Мумрик не сидит у Тимура?

Я прикусила язык.

– Откуда?.. Откуда.… Да никто не может выдержать Мумрика столько времени, тем более ваш припадочный начальник, – удачно нашлась я.

– Ничего он не припадочный, просто холерик. Темперамент такой, кровь горячая. А иногда очень даже спокойно себя ведет, сегодня, например.

Да, тут Люська, несомненно, была права. Я нахожусь в офисе уже около часа, а до сих пор не слышала Тимурова голоса. То-то чувствую, обстановка у них сегодня необычная. Обыкновенно Тимур через небольшие промежутки времени с шумом врывался в общую комнату, громогласно давал указания или эмоционально делился информацией.

– Слушай, а ваш шеф, часом не заболел? Очень уж у вас нынче тихо.

– Ты что? Слышала бы, что тут с утра было! Какой он разнос девчонкам за телефон учинил! Нам со Стасиком тоже досталось, а мы только слегка про отпуск намекнули! Здоровей здорового, – подытожила Люська. – Потом, он, правда, поостыл немного. Сказал о важном визите в час дня. Послал одну из кукол в магазин за коньяком и конфетами. А потом Мумрик к нему зашел… Действительно, с тех пор тихо было. Если б ты не пришла, я бы уже со скуки сдохла.

Да, в атмосфере скандала Люська, как рыба в воде. А поначалу ей тяжко было. Жаловалась, что начальник – тиран. Плакала даже по первости. Но ничего, привыкла, потом и вовсе вошла во вкус.

Однажды в выходной я позвонила Люське, чтобы, как обычно, выслушать очередную порцию жалоб на невыносимые условия работы и ужасного начальника. Ей периодически надо было поплакаться кому-нибудь в жилетку. Мы с двумя приятельницами, конечно, тайком от Люськи, поделили дежурства. И тогда как раз наступила моя очередь работать этой самой жилеткой. Я переделала домашние дела, накормила семью ужином и, обреченно вздохнув, набрала Люськин номер. Каково же было мое удивление, когда Люська в ответ на сочувственный вопрос: «Как дела на работе?» бодрым голосом ответила: «Хорошо!». Я так удивилась, что нетактично спросила: «А что случилось?», на что она радостно ответила: «Да ничего не случилось. Я привыкла».

– А может они с Мумриком представительский коньячок пьют – у Люськи загорелись глаза.

– Бог с тобой! Они бы уже давно тут песни орали на всю контору и «Лезгинку» отплясывали!

Тимур известный любитель повеселиться на всю катушку. А Мумрик пьет мало, ему, что бы окосеть, вполне хватило бы просто понюхать рюмку с коньяком.

– Наверное, в подвал спустились, и там пьют – не теряла надежды Люська.

Дело в том, что из кабинета начальника есть два выхода. Одна дверь, которой все обычно пользовались, вела в общую комнату, другая выходила прямо в коридор. В конце длинного коридора, идущего от входа – дверь в подвал, где хранится архив и прочий хлам. В том, что начальника нет в кабинете, мы уже не сомневались, а по-другому его отсутствие объяснить не могли. Не в окно же он выскочил, в самом деле. Тем более, что окна в офисе забраны решетками.

Если Мумрик еще мог незамеченным прошмыгнуть по коридору к выходу мимо приоткрытой двери, то, что касается Тимура, такое было невозможно в принципе. Делать что-нибудь тихо Тимур Шамильевич не умеет.

– Тимур не будет безответственно напиваться перед важной деловой встречей, – усомнилась я. – Он же безумный трудоголик.

– Да, он безумный трудоголик, это ты верно заметила. И если я сейчас не закончу эту проклятущую справку…, – Люська судорожно рылась в каких-то бумагах.

В это время по радио сообщили точное время – двенадцать часов тридцать минут. Тут же стены особнячка вновь задрожали, потолки затрещали. Опять братки? Сколько же их на этот раз?

Но нет. Вполне солидные на вид дяди и тети, подталкивая друг друга, пробежали мимо нашей двери к выходу. Я уставилась на Люську, ожидая объяснения этому странному природному явлению.

– Как дети, честное слово, – коротко вздохнула Люська. – Совещание у них, областное, на обед отпустили, – видя мое непонимание, пояснила она и снова нырнула в свои бумаги.

Помещения по другую сторону коридора занимала областная организация “Красного Креста”. Вообще особнячок был не особенно большим. Всего-то один этаж. Вход со двора. Прямой коридор шел от входной двери и заканчивался постоянно запертой дверью в подвал. Коридор делил здание на две равные части. Направо, в помещениях с окнами во двор, находился офис Тимура Шамильевича, состоявший из общей комнаты, кабинета начальника и клетушки Калерии Ксенофонтовны. Слева от входа помещался туалет. Конференц-зал и небольшой, смежный с ним кабинетик, так же расположенные по левую сторону коридора, принадлежали «Красному Кресту». Обычно там было очень тихо. Две немолодые сотрудницы занимались “перекладыванием бумаг”. Иногда приезжал кто-нибудь с отчетом. Соседями они были вполне мирными и дружелюбными. Даже несколько раз предоставляли свой конференц-зал Тимуру для проведения корпоративных вечеринок. Конечно, при условии сохранения чистоты и порядка. Калерия Ксенофонтовна почти ежедневно пила чай с Татьяной Петровной и Анной Ивановной, обсуждая бесконечные проблемы взрослых детей и малолетних внуков.

– Ох, Лерочка, ну и денек у нас сегодня! – это Анна Ивановна, нарядившаяся по причине ответственного мероприятия в деловой костюм и благоухающая духами, обладательница высокого пронзительного голоса, тараторя на ходу, пронеслась через комнату в кабинет к Калерии, – стопроцентная явка, еле-еле всех рассадили. Совещание начали почти вовремя, а все равно не укладываемся, такая повестка напряженная. Ой, Раиса Сергеевна, вы тоже здесь! Представьте, наш стенд имеет такой успех, делегатов от него просто за уши не оттащишь! Даже фотографируют на память! Спасибо вам, огромное спасибо!

Анна Ивановна, рассыпаясь в благодарностях, притормозила посреди комнаты. На мой взгляд, ее восторги по поводу информационного стенда были сильно преувеличены. Конечно, с тем, что салатовый цвет фона радовал глаз, а объявления на листах бумаги всех цветов радуги никак не могли остаться незамеченными, не поспоришь. Но насчет необходимости оттаскивания за уши я сомневаюсь. Конечно, композицию удачно дополняли вырезанные из картона фигуры сексуальной медсестры с телом Памелы Андерсен и импозантного врача с лицом Джорджа Клуни. С фигурами я придумала в последний момент. Хотелось чем-нибудь порадовать делегатов тоскливого мероприятия.

– А еще после перерыва запланированы два больших вопроса, потом представители европейского благотворительного фонда приедут. Можешь себе представить, они заинтересовались нашей работой! У них там есть подобные организации. Вот, будут знакомиться с тем, как поставлено дело у нас. Такая честь. Жаль, мы не знали заранее. Непременно надо было обновить стенд по истории движения. Раиса Сергеевна, надеюсь, мы можем и в будущем рассчитывать на вашу помощь?

– Да, думаю, можете.

Почему нет? Параллельно можно было бы проследить эволюцию форменной одежды сестер милосердия, начиная со времени Шипки или Крымской войны до наших дней. Тетки из Красного Креста оказались довольно демократичными и почти не возражали против Памелы Андерсон. Джорж Клуни у них вопросов не вызвал. Думаю, что решительным аргументом было мнение Тимура. Он как раз заглянул в конференц-зал, когда я две недели назад прилаживала картонные фигуры рядом с обновленным стендом. Тимур одобрительно поцокал языком и потребовал держать конференц-зал постоянно открытым.

– Они их вообще-то вешать не хотят, – пожаловалась я. – Сомневаются, что это будет соответствовать духу мероприятия.

– А когда мероприятие? – громогласно поинтересовался Тимур.

– Через две недели, – проблеяла Анна Ивановна.

Она до сих пор побаивалась Тимура, как опасалась всего большого и шумного.

– Пускай висит, привыкните, – безапелляционно заявил Тимур. – А потом я их к себе в кабинет заберу. По остаточной стоимости.

– Доктора мы бы оставили, – робко возразила Татьяна Ивановна.

– Идет, – согласился Тимур.

А потом Василиса передала мне свой заказ и с тех пор я в особняке не появлялась.

– А у Танюши, как назло, с самого утра голова разболелась, она в кабинете закрылась отдохнуть.

– Еще бы не разболелась, у меня бы тоже разболелась, – не поднимая головы, прошипела Люська, – Как только живой человек может выдерживать эти ультразвуки? Да еще одеколон. Она и сама, поди, какой-нибудь «Красной Москвой» полилась. Надо будет им на восьмое марта приличных пробников подарить.

К счастью, Калерия прикрыла дверь своей каморки, и пронзительный голосок Анны Ивановны перестал резать нам уши. Интересно, сколько времени Калерия сможет выдержать компанию Анны Ивановны в закрытом помещении? Где-то слышала, что от этого бывает даже кровоизлияние в мозг.

Люська продолжала стучать по клавиатуре. Я же решила прояснить, наконец, вопрос о том, куда подевался начальник. Должна же я оценить его настроение, раз пообещала Мумрику разведать обстановку. Но если он не сдержит свое обещание и не наведет порядок в квартире, я ему ничего не скажу.

Стасик на окружающее не реагировал, Калерия за закрытой дверью общалась с представителем дружественной организации, доступны контакту были только девчонки, и я направилась к ним.

– Говорят, высокого гостя ждете? – я присела на краешек стола возле Ангелины.

Теперь я знала, как их различать. На груди у девушки предусмотрительно красовался значок с именем и абрисом ангелочка.

– Ага, самый дорогой коньяк купили, – охотно откликнулась она.

Кристина показала горлышко бутылки. Так, значит, коньяк в подвале Тимур не пьет.

– А чего братки заглядывали? – продолжила я опрос свидетелей.

– Эти-то? Хамье, – фыркнула Кристина, пожав плечами.

– Да это Санька ребята. Они заходят иногда, – пояснила Ангелина.

– А что он тебе на ухо шептал? – задала я нескромный вопрос.

– Да так, ерунду какую-то, – нисколько не смутилась Ангелина. – Они разве что умное скажут? То ли наш шеф ботинки купил, то ли туфли сшил. Убожество.

– Лыжи навострил? – подсказала я.

Ангелина отрицательно мотнула головой.

– Ласты склеил? – это Стасик оторвался от экрана.

Видно, закончил партию. Ангелина радостно согласилась, а мы со Стасиком уставились друг на друга, почуяв недоброе.

– А ты знаешь, что это значит? – осторожно спросил дипломированный юрист.

– Нет, а что? – опять пожала плечиками Ангелина.

Глава 5

Мы со Стасиком переглянулись и, разом вскочив со своих мест, бросились к кабинету начальника.

Стасик настойчиво постучал и, не дождавшись ответа, осторожно приоткрыл дверь. Я пыталась заглянуть ему через плечо, охочие до развлечений девчонки напирали сзади. В общем, дверь распахнулась, и мы все вместе ввалились внутрь. Стоявший впереди Стасик по инерции пролетел вперед и навалился на стол, уставившись Тимуру прямо в остекленевшие глаза. Хотя узнать Тимура в сидевшем за столом теле было нелегко – искаженное лицо в синюшных пятнах и с розовой пеной у рта выглядело жутко. В скрюченных руках зажаты смятые листы бумаги.

Мертвую тишину прорезал истошный девичий визг, к нему очень скоро присоединился утробный вопль заглянувшей в дверь Люськи. Где-то на границах слухового восприятия звенел голосок Анны Ивановны и вибрировал бас Калерии.

– Прошу прощения, мне было назна…– раздался густой баритон, перекрыв ненадолго наш разноголосый хор.

Раздался и оборвался на полуслове.

Обладатель баритона, импозантный мужчина средних лет, на глазах побледнел и начал медленно сползать по стенке, хватая воздух ртом. На посетителя никто не обратил внимания. Может, его никто, кроме меня, и не заметил. Просто, войдя в кабинет, он оказался как раз рядом со мной. А я, каюсь, тут же про него забыла.

Все бросились вон из кабинета. При этом девчонки продолжали громко реветь, Анна Павловна пронзительно верещала, Калерия басовито охала. Я тоже пару раз вскрикнула. Люська тихо всхлипывала. Только Стасик не издал ни звука. Молча вышел последним и прикрыл за собой дверь.

Анна Ивановна, не умолкая, выскочила в коридор и быстро вернулась обратно, не переставая громко и нечленораздельно причитать. Она тащила за собой упирающегося молодого человека с зажатой в зубах сигаретой. Молодой человек, белобрысый невысокий толстячок в джинсовом костюмчике, отчаянно крутил головой, вращал глазами и невнятно мычал. Сигарета ему здорово мешала, но одной рукой он держал большущий потертый портфель, а в другую мертвой хваткой вцепилась Анна Ивановна. Она была очень похожа на маленький, но сильный буксирный катер. Интересно, сколько лошадиных сил может таиться в этом тщедушном теле?

Сообразительная Люська сунула под нос молодому человеку пепельницу и сделала попытку забрать портфель. От сигареты юноша с облегчением избавился, а портфель отдать не захотел. Люська была слегка не в себе и продолжала дергать портфель, Анна упорно тянула молодого человека за руку к двери в кабинет. Обе – женщины субтильные, только поэтому им не удалось разорвать джинсового толстячка надвое.

– Врача! – прохрипел Стасик, дико вращая глазами.

Видимо, начал приходить в себя после шока.

Анна Ивановна с Люськой резко развернулись и потащили свою жертву по направлению к Стасику. Молодой человек уже не сопротивлялся, только крепче прижимал к животу портфель.

– Вам плохо? – молодой человек, наконец, получил возможность вставить слово, так как Аннушка на секунду замолкла, наверное, просто хотела набрать побольше воздуха в легкие. – Вообще-то я не врач, я – санитарный фельдшер. Где у вас аптечка?

Услышав слово «аптечка», Калерия мигом нырнула к себе в кабинет и появилась через несколько секунд с косметичкой. Кристина, встав на стул, извлекла с полки у двери в кабинет начальника пожелтевшую и сильно потрепанную картонную коробку с красным крестом на помятой крышке. Изящно спрыгнув со стула, Кристина направилась к санитарному фельдшеру, благоговейно держа на вытянутых руках древнюю коробку. От одного ее вида у меня защекотало в носу. Не выношу пыльных бумаг. Калерия презрительно хмыкнула и водрузила поверх красного креста свою косметичку.

Аннушка с Люськой, наконец, ослабили хватку, и упитанный молодой человек сумел освободиться. Он облегченно вздохнул и расправил плечи.

Санитарный фельдшер, что бы это не значило, деловито проверил Стасику пульс, пощупал лоб, даже расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке. При попытке завернуть веко Стасик, как будто, очухался и почти нормальным голосом сказал:

– У нас там труп, по-моему. Посмотрите, может что-нибудь еще можно сделать? – и указал на дверь начальника.

Все притихли. Провожать фельдшера в кабинет никто не пошел. Еще раз добровольно смотреть на это желания не было, а он нас на подмогу не звал. Приняв из рук Кристины то, что, наверное, являлось аптечкой, фельдшер вернул косметичку владелице и скрылся за закрытой дверью.

Из кабинета санитарный фельдшер вышел быстро, деловито вызвал “Скорую” и тут же прошел обратно. По телефону он объяснялся коротко, специальными терминами, мы ничего и не поняли, но подействовало успокаивающе. Даже Аннушка прекратила верещать и тихонько сидела на стуле у окна, изредка тоненько попискивая.

Девчонки размазывали по лицам косметику. Калерия трясущимися руками отмеряла «Валерьянку», или «Корвалол», благо ей возвратили ее добро. Жуткий запах быстро распространялся по помещению, но никто, даже Люська, против обыкновения, не выражал недовольства. Людмила молча сидела за столом, сосредоточенно разглядывая свой маникюр. Я тоже разглядывала ее маникюр. Стасик вышел покурить и через некоторое время вернулся, вроде бы, в рабочем состоянии.

– Гелька! Крыська! Марш умываться! – скомандовал он.

– У-у-у… Тимур Шамильевич!

– Ужас како-о-ой…

– Соберитесь! У вас же сегодня свидание!

Девушки поднялись и покорно побрели в сторону туалета. Стасик согрел воду, достал три чашки и предложил нам с Люськой растворимого кофе. Калерии и Анне Ивановне он кофе не предложил. Решил, наверное, что с них и «Валерьянки» хватит. Мы с Люськой от кофе не отказались, в свою очередь, предложив Стасику песочного печенья. Но, видимо, он еще не совсем пришел в себя, потому что, при виде печенья стал какой-то бледно-зеленый и, зажав рот двумя руками, метнулся вон из комнаты.

С улицы послышался визг тормозов, захлопали дверцы машины, и в дверях показалась бригада “Скорой помощи” – двое мужчин в синих комбинезонах с надписью «03». Им навстречу из кабинета уже спешил санитарный фельдшер. Негромко обмениваясь информацией на незнакомом языке, вся компания скрылась за звуконепроницаемыми дверями. Кабинет они покинули довольно быстро. Двое несли носилки с телом, наш санитарный фельдшер тоже шел рядом, одной рукой прижимая к животу свой драгоценный портфель, другой поддерживая голову пострадавшего. Мы в их сторону не смотрели – были сыты ужасами по горло. В дверях процессия столкнулась со Стасиком.

– Кто это? – оторопел тот, уставясь на носилки.

– Тимурчик! – в голос завыла Калерия.

Анна Ивановна тоже прибавила громкость.

– Какой Тимурчик? Где вы его взяли? – Стасик не думал освобождать проход.

Бригада медиков притормозила.

– Где лежал, там и взяли, – огрызнулся шедший впереди, плечом отодвигая Стасика с дороги.

– О, господи! Это же наш деловой партнер! – Люська, наконец, взглянула на тело. – Значит, справку можно пока не печатать.

Вот за что уважаю подругу, это за то, что она оптимистка. Почти во всем способна разглядеть хорошую сторону.

– А что с ним? – видимо Люську интересовало, как долго можно не печатать справку.

– Синкопальное состояние – непонятно пояснил врач, и двое с носилками удалились.

Санитарный фельдшер присел на кресло за Стасиковым столом.

– Я здесь пока полицию подожду. Внезапная смерть, возможно, отравление неизвестным ядом, – кивнул он на дверь кабинета.

– Пожалуй, справку можно совсем не печатать, – невесело сказала Люська.

Все-таки своеобразно выражалась ее скорбь по начальнику. Последствия шока, скорее всего. В обычных условиях Люська – дама чувствительная и сердобольная. Сейчас же она, нашарив в сумке начатую пачку сигарет и зажигалку, направилась к выходу. Стасик и санитарный фельдшер двинулись за ней.

А к нам вошли новые лица. При ближайшем рассмотрении они оказались Кристиной и Ангелиной в натуральном, так сказать, виде. Вид оказался, прямо скажем, неожиданным, во всяком случае, для меня. Ангелина без косметики выглядела этаким круглолицым ангелочком с прозрачной кожей, нежным румянцем, огромными голубыми глазами и пухлыми губками. Очень милая девушка и, судя по всему, трудолюбивая. Это ж какой труд, ежедневно скрывать такое чудо природы под слоями косметики! Кристинка же, напротив, без грима здорово напоминала Бабу-Ягу – глубоко посаженные маленькие глазки, тонкие губы плотно сжаты, впалые щеки. Да и выглядела она лет на десять старше подруги. Уже и не шампиньон, а бледная поганка какая-то.

– А это еще кто? – вернувшийся с перекура Стасик растерянно переводил глаза с одной на другую.

Подошедшая сзади Люська мигом сориентировалась и зашептала ему на ухо пояснения. Наверное, она, так же как и я, опознала сотрудниц по одежде. Слушая Люську, Стасик время от времени бросал короткие взгляды на девчонок и с сомнением качал головой. Видно, не очень верил. К своему месту он прошел бочком, стараясь как можно дальше обойти непонятные существа, в которых, если верить Люськиным словам, перевоплотились Кристина и Ангелина.

Существа между тем выложили на стол пухлые косметички и принялись наводить марафет, на глазах приобретая привычный облик. Правда, теперь разница между ними обозначилась настолько явственно, что никакой макияж уже не смог бы ввести меня в заблуждение.

Прибывшие сотрудники милиции действовали очень быстро и деловито – осмотрели кабинет, опросили нас. Прикрытого простыней Тимура вынесли.