Добытой у юных разведчиков информацией я поделилась с Семеновым. Он, в свою очередь, поделился со мной полным отсутствием полезных сведений от Розы Александровны. Я выразила лейтенанту сочувствие за те усилия, которые ему пришлось приложить, что бы удерживать няню внизу какое-то время, так как на то, что бы повторить, что она сразу заснула, проспала до семи утра и ничего не слышала, хватило тридцати секунд. После этого Семенову пришлось подробно выспрашивать у Розы Александровны ее биографию, что тоже много времени не заняло.
Роза Александровна всегда мечтала быть педагогом. Начиная с четвертого класса была активной пионервожатой. Сразу после школы поступила в педагогический институт, после окончания которого вернулась в родное учебное заведение, где и проработала тридцать лет преподавателем английского языка. Работала честно, и очень от этого устала. Но сменить работу не могла. Так как не могла себе позволить расстроить маму, заслуженного педагога. Отца Роза не знала, он умер, когда она была совсем крошкой. А мама была очень строгая и фанатично преданная своей работе. Она и подумать не могла, что у единственной дочери вдруг заведутся крамольные мысли о том, что бы уйти из школы. Но, когда несколько лет назад мамы не стало, Роза Александровна устроилась няней сначала в семью с маленькой девочкой. Но там не сложились отношения с матерью. Та и в карьере хотела преуспеть и в воспитании дочери быть главной. Роза Александровна не стала делить сферы влияния со вздорной молодой бабенкой и нашла новое место. И очень этим довольна. Саша и Гоша – замечательные дети. Впрочем, дети практически всегда замечательные, если родители не успели их сильно испортить. А родители Саши и Гоши так заняты своими проблемами, что в воспитание наследников, к радости Розы Александровны, не вмешиваются. К мнению Розы Александровны прислушиваются. Вот и Диму взяли по ее совету. Современные дети мало двигаются, а это для здоровья вредно. Так что тренер детям жизненно необходим. Если конечно всерьез заботиться об их будущем, в котором здоровье, как известно, не купишь, и беречь его надо смолоду. И охрана в наше время – дело немаловажное. Вон сколько ужасных историй случается. Она, Роза Александровна, конечно, с детей глаз не спускает, но что она может противопоставить бандиту в случае нападения? А тут – боксер-разрядник.
– А она не говорила, почему хозяин выбрал именно Диму?
– Говорит, по ее рекомендации. Она совмещала в интернате, где Дима учился. Много лет наблюдала за мальчиком и посчитала, что лучшей кандидатуры не найти. Собственно, большую часть времени она как раз и расписывала Димины достоинства. И положительный он, и добрый, и в педагогический колледж планирует поступать.
– А Дима сказал, что познакомился с ней только на этой работе.
– Врет.
– Кто?
– Конечно, Роза. У Димы ума не хватит.
– Вообще-то он не такой уж тупой. Просто соображает медленно. А про то, что этот охранник от случайного прохожего в кустах прятался, она знает?
– А чего ему было на рожон лезть? Тем более что реальной опасности ни для кого не было. Гость постучал в дверь, назвался Эдиком. Хотя, как потом оказалось, опасность была более чем реальная. Но, кто мог это предвидеть? Уж точно, не Дима.
– Что же наша Катюша? Вот тихоня дает! А, может, мальчик ошибся?
– О, нет! Только не этот мальчик!
Семенов постучался в номер Катюши. Конечно, я пошла с ним.
– Проходите, открыто, – раздалось из-за двери.
На кровати сидела растрепанная, зареванная Катя.
– Что же вы, гражданочка, не запираетесь, даже «Кто там?» не спросили, – укоризненно покачал головой Семенов.
– А, мне теперь все равно, – всхлипнула Катя.
Потом оглядела Семенова и спросила:
– А вы кто?
Тот представился. Катя кивнула, нисколько не выразив заинтересованности. Можно подумать, к ней каждый день заходят милиционеры в махровых халатах.
– Катерина, – лейтенант приступил к делу, – что вы можете пояснить по поводу событий сегодняшней ночи?
– А почему я должна вам что-то пояснять? – Катя воинственно шмыгнула носом.– Это мои проблемы, и никого, слышите, никого больше это не касается! Сама разберусь!
– Позвольте, гражданочка с вами не согласиться. Очень даже касается. Произошло убийство и ваш отказ сотрудничать со следствием чреват, знаете ли…
– Убийство?!! Как убийство?!! Они не могли! Они мне обещали! Они же интеллигентные люди! Боже мой! Это я! Только я во всем виновата! А кто из них погиб?
– Игорь…
– О!!! Игорь! Он не мог.… Постойте, какой Игорь? Никакого Игоря не было!
– Может быть, Вы знали его, как Ирину?
– Какую еще Ирину? Что вы мне голову морочите? Где Эдик? Что случилось? Немедленно, слышите, немедленно все мне рассказывайте! Я имею право знать! Я – жена!
– Ну что ж, вижу, вы готовы к сотрудничеству. Итак, По-порядку, начиная с 23 часов 30 минут вчерашнего вечера…
Несмотря на то, что на самом интересном месте перемежающегося горькими рыданиями Катиного рассказа, Семенов отослал меня в столовую за водой, суть я, кажется, уловила верно.
Катя, действительно, недавно вышла замуж за Эдика. Эдик – бизнесмен, она работала у него бухгалтером. После свадьбы молодой муж настоял на том, что бы Катя свою напряженную и нервозную службу оставила. Эдик же продолжал пропадать на работе чуть не сутками, пытаясь наладить дело. Квартиры у молодых пока не было. И, что бы молодой жене не пришлось целые дни проводить в обществе свекрови, Эдик отправил ее в «Эдем». Здраво рассудив, что лучшего места не придумать. Катя на свежем воздухе поживет, окрепнет. Здоровьем она никогда не могла похвастаться. А молодой муж сможет ее регулярно навещать.
И надо же было такому случиться, что во время одной из нечастых поездок в райцентр за покупками Катя встретила свою школьную любовь, тоже Эдика, который, как оказалось, работал учителем в местной школе. Катя безумно влюбилась в Эдика в девятом классе. Он учился в одиннадцатом и казался ей необыкновенно взрослым. А после того, как однажды во время внезапно случившегося гололеда, он помог ей подняться, когда она поскользнулась на обледеневших ступеньках школьного крыльца, Катя совсем потеряла голову. Она вообще-то была девочкой скромной и популярностью у мальчиков не пользовалась. Простой поступок Эдика представлялся ей верхом благородства. Воспоминание о нем целый год вызывало сладостное томление в груди. При виде Эдика она млела, краснела, бледнела и теряла дар речи. Он, конечно, ничего не замечал. Это и понятно. Нелегко разглядеть худенькую, бледненькую, скромно одетую белокурую тихоню среди эффектных старшеклассниц. Безответное чувство угасло само собой примерно через год после того, как Эдик ушел из школы. В выпускном классе Кате было уже не до романов, в институте – тоже. А сразу после института Катя встретила своего Эдика и вышла замуж.
Столкнувшись в райцентре со своим бывшим возлюбленным, Катя даже узнала его не сразу. Признанный школьный красавец превратился в блеклого «ботаника». Он похудел, русые кудри поредели, неотразимые глаза спрятались за очками. В школе он стеснялся носить очки. Собственно, он первый ее вспомнил и окликнул. Потом они еще пару раз случайно встретились, и былое чувство вспыхнуло вновь.
Эдик навещал любимую по ночам, ранним утром покидал Эдем, что бы успеть на работу. О будущем влюбленные пока всерьез не задумывались. И неизвестно, сколько бы это могло продолжаться, если бы прошлой ночью внезапно не приехал Эдик, тот, который муж. Подробности встречи, как не относящиеся к нашему делу мы опустили. До утра в номере кипели страсти. Конечно, они очень старались не шуметь и выяснять отношения шепотом. И, даже если бы вокруг начали рушиться стены, троица ничего бы не заметила. Во всяком случае, бушевавшую грозу они точно не слышали.
Расстались под утро мирно, договорившись взять тайм-аут. Бурный поток, видимо, Эдиков не остановил. Катя подтвердила, что оба прекрасно плавали.
Глава 11
– Нет, это ж надо, полон дом народу и ни одного свидетеля, – сокрушался Семенов.
Мы с ним сидели в холле. Тем временем, за стенами Эдема непогода разбушевалась вовсю. Ветер завывал, ливень поливал.
– И следы все смыло, – подсказала я.
– Да, и следы тоже.
– Наверное, надо сначала найти мотив преступления.
– Ага. Легко сказать.
– А что? Тут масса возможностей. Во-первых – бывший любовник или любовница, черт его знает. Правда, никто не говорил, что Ирина кого-то принимала. Но он мог приходить тайно, по ночам, как Эдик. Во-вторых, братец – наследство там, какое могли не поделить, например, квартиру в городе. Может, она его компрометировала перед товарищами своей нетрадиционной ориентацией. В-третьих, она могла что-то про кого-то знать, за это и пострадала. Да мало ли что. Жила тут на отшибе, может, пряталась от кого?
– Прятался, – поправил меня Семенов.
– Возможно. Но все-таки я знала ее как Ирину, и мне трудновато перестроиться. Мы ничего не знаем о ее прошлом. Может быть, причина кроется там. Возможно, раньше она действительно была женщиной, Ириной, но чувствовала себя мужчиной и сделала операцию по смене пола. Но операция прошла неудачно. В душе Ирина все равно осталась Ириной, то есть стала женщиной больше, чем когда до операции была на самом деле женщиной. И этим она портила репутацию хирургу, а хирург терял большие деньги…
– Рая, у вас слишком бурная фантазия. То есть, что касается наследства, шантажа и «пряталась от кого-то» – тут я согласен, очень возможные причины. Но вот, что вы потом про операцию плели, тут я, признаться, не догоняю.
– Это – да. Мысль у меня какая-то была, но я сама запуталась и ее потеряла. А что вы думаете насчет любовника?
– Об этом я как раз не думаю.
– Почему же?
– Ну, Раиса Сергеевна, напрягите воображение и попробуйте представить существо, не знаю какого пола, которое воспылало бы смертельной страстью к Игорю.
Я послушалась и попыталась вообразить.
– Не получается.
– Вот видите, даже у вас не получается. А вы хотите предположить убийство из ревности. Значит надо представить не одного, а сразу двоих безумно влюбленных.
– Это невозможно.
– Про это я вам и говорю. Вообще, как показывает опыт, самый частый мотив – ревность. Но ее мы отбрасываем. На втором месте – дележ наследства.
Тут, между завываниями ветра и шумом дождя мы различили новый звук. Так и есть! Кто-то скребся в дверь! В такую-то погоду!
– Открыто! – хором крикнули мы.
Дверь приоткрылась, и в образовавшуюся щель вместе с потоками воды просочился тощий, бомжеватого вида мужичонка.
– Пустите люди добрые, мне б только дождик переждать. Я тут где-нибудь в коридорчике, – причитал мужичок, неуверенно оглядывая территорию.
– Да проходите же вы, и дверь закройте! Семенов подвинул ему обтянутый кожей пуфик.
– Исидор, – представился мужичок.
После этого он присел на пуфик, чинно сложил руки на коленях и замер, видимо, приготовившись пережидать непогоду. Вода стекала с него ручьями. Пришлось принести швабру и плед. Я вытерла вокруг гостя воду и предложила ему раздеться и завернуться в сухое. Одежду сложили на крыльце. Не на кухню же нести это тряпье. А больше сушить одежду было негде. Ничего, после дождя высохнет.
Мужичок выпил рюмку водки, попросил вторую. От закуски и чая отказался. После этого он свернулся калачиком в уголке и затих. Все произошло так быстро, что мы с Семеновым и спросить-то ничего не успели. Откуда взялся этот Ихтиандр? Осталось только пожать плечами.
Тем временем подошло время позднего обеда. Или раннего ужина? Надежды пришли в себя и сумели сварганить какую-то еду. Народ потянулся в столовую. Некоторые косились в угол, но никто не спросил, что это там под пледом лежит. Наверное, боялись услышать что-нибудь ужасное. Потому как очертания тела вполне угадывались. Только Шурик черкнул что-то в своем блокноте. Наш гость тихонько сопел в своем углу, не реагируя на окружающее.
Обед прошел в гнетущем молчании. Даже мальчишки притихли.
Лейтенант Семенов обратился к присутствующим с речью. Он был краток. Сказал о том, что ведется следствие, и попросил не покидать пределов «Эдема» до особого разрешения. По-моему, довольно глупо. На улице дождь стеной, какие там пределы «Эдема»? Носа на улицу не высунешь.
После обеда все разошлись по комнатам, а мы с Семеновым снова устроились в холле. Его одежда, наконец, просохла, и детектив почувствовал себя гораздо увереннее.
– Давайте по-порядку. У нас всего две возможности. Или убийство совершил кто-то из жильцов, или проникший в «Эдем» посторонний.
– Что тоже открывает массу возможностей.
– Согласен. Рассмотрим возможности проживающих в «Эдеме». Какие у Ирины были отношения с постояльцами?
– Взаимовежливые.
– Со всеми?
– По-моему, да. Не бросалось в глаза, что она кого-то выделяет или, наоборот, плохо переносит.
– А ее нетрадиционный, так сказать, образ?
– Но Марианну это, похоже, не смущало. А больше никто и не догадывался.
– Тогда алиби.
– С двадцати трех тридцати и до возвращения домой вся наша компания была на виду друг у друга.
– А дальше?
– Лично я заснула мертвым сном. Даже Петю не слышала.
– Петю?! – в ужасе возопил лейтенант. – Что за Петя?! Где он?! Он жив?!
– А что мы ели на обед?
– Кажется, суп из пакетиков. Не отвлекайтесь! Где Петя?
– Ну, если суп из пакетиков, значит, он еще жив.
– Что за чушь вы несете?
– Петя – это местный петух. Редкостной красоты и голосистый, ужас просто. Каждое утро, павлин проклятущий, побудку устраивает. Хуже любого будильника.
– Почему хуже?
– Так его же отключить нельзя, и батарейки не вынуть.
– Значит, здесь оставались Роза с детьми и Марианна. От них толку нет. Ничего не видели, ничего не слышали. Спали, как убитые. Ой, извините, оговорился.
– Вы несправедливы. Только благодаря детям мы узнали о втором Эдике.
– Да конечно. Когда пришел второй Эдик, Игорь был еще в порядке.
– Почему?
– Так Дима слышал, как кто-то открыл ему дверь. Больше некому было, все спали.
– Постойте, а как же Надежды оказались утром на месте?
– Опять надежды? На что? И почему утром?
– Надежды – это местные поварихи. Наверняка ночевали здесь! Могли что-нибудь слышать.
– Это те обмороки на кухне?
– Ну да.
Семенов хлопнул себя по лбу, сорвался с места и ринулся в направлении подсобных помещений.
Я поспешила за ним. Очень хотелось присутствовать при допросе.
Надежды с остервенением потрошили кухонные шкафы.
– Что-нибудь потеряли?
– Да.
– Нет.
– Повторяю вопрос. Что ищем?
– Бегемот.
– ???
– Марианна утром и вечером пьет чай с бегемотом.
– И новая постоялица тоже.
– С кем?
– Ну, этот, как его… – Надежда замялась.
– Может с бергамотом?
– Точно! Вот это самое и не найдем никак.
– Как же вы «это самое» найдете? Вы ж бегемота ищете.
– Да мы по запаху узнаем.
– Так вы и с утра его искали?
– Точно. Не нашли, хотели у Ирины Васильевны спросить. А она… – и обе Надежды зарыдали в голос.
Пришлось пережидать.
– А почему вы спросили, что они с утра искали? – уточнил Семенов.
– Да, совсем забыла доложить. Малыши слышали, как поварихи с утра в номер к Ирине стучали и про бегемота спрашивали. Не поняла, к чему эта ерунда, и забыла.
– Может, и не ерунда. Как дети могли слышать из своей комнаты, что тут, на первом этаже через дверь спрашивают?
– Да, странно. Если только окно было настежь открыто.
– А когда вы вошли в комнату…
– Оно было закрыто и занавешено.
– А это значит…
– Не может быть! Значит, убийца где-то рядом! Он не мог покинуть наш остров!
– Ну, теоретически мог. Вы же смогли перебраться через ручей. И Надежды на работу добрались.
Поварихи пояснили, что на работу пришли заранее. Как только небо затянули тучи и вдалеке начало погромыхивать, они поняли, чем это может грозить. Не первый раз в непогоду территория «Эдема» превращалась в остров. И женщины среди ночи пришли на работу. Знали, что с утра, быть может, добраться будет сложно. Около трех часов ночи они уже были в «Эдеме», в своей комнате отдыха. Вошли они через кухонную дверь, от которой имели ключ, и сразу же прошли в свою комнатку, где и легли досыпать. Ничего не слышали, ничего не видели. В гостинице, как обычно ночью, было тихо. Да и ливень усилился, а в дождь так хорошо спиться.
– А ведь есть люди, которые так бояться грозы, что во время нее не могут спать, – мечтательно вздохнул Семенов.
– Да, как назло, в «Эдеме» таких не оказалось. На здешних жителей гроза действует исключительно, как снотворное. Поварихи добрались на работу еще посуху. Вообще-то, на самом деле, перебраться через протоку – не вопрос. Но убийца не смог бы сделать этого незаметно. По тому берегу с утра Виктор метался.
– Значит, он остался.
– О, Боже…
– В котором часу дети слышали разговор через открытое окно? Это можно как-то уточнить?
– Конечно, у них все зафиксировано по минутам. Вот только Роза.… Придется опять пригласить ее на беседу.
– Опять Розу? Может быть, можно добраться до детей как-нибудь по-другому?
– По-другому никак. Гулять с Димой она их по такой погоде не отправит. А все остальное время Роза Александровна с детей глаз не спускает. Она очень ответственная няня. Родители могут быть довольны.
В общем, пришлось опять идти наверх и приглашать Розу на беседу. Я, конечно, понимала, что долго лейтенант не сможет ее удерживать. Поэтому быстро потребовала у ребенка, в интересах следствия, отдать во временное пользование блокнот с ценными сведениями. Только успела спрятать его под майку, как была отброшена к стене стремительно промаршировшей по коридору Розой. Ну не то, что бы буквально отброшена, я, в общем, сама отскочила в сторону. Все-таки Роза Александровна раза в полтора крупнее меня. Не хотелось рисковать.
Так, первый раз за сегодняшний день, я оказалась перед дверью своей комнаты. Очень хорошо, хоть причешусь. Заодно переоденусь во что-нибудь по погоде. Дело-то к вечеру. Одной рукой открыла стенной шкаф, другой начала стягивать майку, одновременно критически оглядывая в зеркале свою голову и соображая, не надо ли подкрасить губы. И в это самое время сначала почувствовала, а потом и услышала нарастающий гул. Казалось, воздух вокруг начал гудеть и вибрировать. Непонятная тревога поднялась откуда-то из области желудка и разлилась по всему телу. Потянувшаяся к косметичке рука замерла на полпути. В коридоре захлопали двери, зазвучали шаги.
Гул нарастал. Что еще за напасть? Мало того, что разверзлись хляби небесные, так теперь нас еще и громом поразит? Или это вулкан? Неужели землетрясение? Схватив первое, что попалось под руку, я поспешила вниз.
Постояльцы отеля уже были в холле. Лада Леонидовна яростно крутила ручку настройки слухового аппарата. Роза Александровна стояла неподвижно, как каменная статуя, крепко держа за руки малышей. Дима глыбой возвышался за ними, его лицо выражало крайнюю степень глубокой задумчивости. Катя прислонилась к стене, прижимая платочек к заплаканному лицу. Марианна, как всегда царственно, восседала в кресле. Надежды крестились, стоя в дверях столовой. Семенов выглядывал в окно. Потом лейтенант поправил фуражку, перешагнул кучу тряпья в углу и вышел на улицу.
Я вопросительно посмотрела на Катю, та в ответ пожала плечами. Звук становился все сильнее. Теперь в нем ясно различались рокот мотора и оглушительный свист. В помещении задребезжали стекла.
То, что я в спешке ухватила из шкафа, очень кстати оказалось непромокаемой курткой с капюшоном. Натянув ее, я попыталась выйти за Семеновым. Как бы не так, открыть дверь мне оказалось не по силам. И тут я вспомнила. Я же слышала все это раньше: и гул, и рокот, и свист, и дребезжание стекол! Ну конечно, это же вертолет! Наверное, садится поблизости. Сейчас все стихнет.
И точно, не прошло и десяти минут, как гул затих. Объявив собравшимся, что причиной светопреставления стала летающая машина, я поспешила на улицу.
Глава 12
Вертолет сел на поляне перед «Эдемом». Около него стоял уже изрядно промокший Семенов. Опять его придется сушить. Не мешало бы вооружить стража порядка зонтиком. Вообще, какую-нибудь плащ-палатку он точно должен иметь.
Из кабины, приветственно кивнув мне, выпрыгнул Серега. Потом он недоуменно обозрел Семенова и протянул ему руку.
– Лоцманенко Сергей, владелец этой халупы. Собственность оформлена, налоги уплачены, сплю спокойно.
– Алексей Семенов, участковый. Пройдемте в дом, я должен вам кое-что сообщить.
– Ага, пройдемте. Санек, догоняй! – Серега махнул рукой пилоту и повернулся ко мне. – Вот погодка-то разгулялась! А Ирка мне, как назло, список продуктов составила. Все б не к спеху, да бегемот у нее какой-то закончился. А тут кто-то без него прям, жить не может. Ну, желание клиента для нас закон. Сами понимаете, бизнес такой. А тут – непогода. Хорошо кореш мой, Санек, летчик-вертолетчик, согласился подсобить. Он для нас с Иркой и не такое сделает. Прошлый год теща его тут месяц кантовалась, так он говорит, дома так отдохнул, никакого курорта не надо.
Семенов молчал. Войдя в Эдем, он одарил собравшихся в холле таким взглядом, что они моментально очистили помещение. Мужчины заняли кресла друг против друга. Я же заскочила в столовую за стаканом воды и пристроилась на диванчике.
Серега уже начал беспокойно озираться.
– Сергей, крепитесь, я должен сообщить вам неприятное известие. Лоцманенко Игорь Васильевич скончался.
– Да? Сочувствую, – Серега минуту помолчал с приличествующим моменту скорбным выражением лица. Потом встрепенулся. – А при чем тут?.. Что тут вообще происходит? Ирка где?
Боже, сколько тревоги слышалось в голосе бедняги!
– Сергей, случилось ужасное, Ирины больше нет.
– Куда ее понесло в такую погоду? Да она и не ходит ни куда. Пойду, посмотрю. Как это – нет?
– Сергей, соберитесь. Ирина умерла, – я протянула Сереге стакан с водой, который он и осушил одним глотком.
Посидели молча. Серега, неподвижно глядя перед собой, а мы с Семеновым, ожидая, пока тот придет в себя. Лучше бы я налила в стакан водки, но не было времени ее искать. Серега просидел так пять минут, потом еще пять. Все-таки пришлось отправиться на кухню в поисках водки. Одна из Надежд, порывшись в буфете, наполнила стакан живительной влагой. Бутылку я тоже прихватила с собой.
– Серега, дождь усиливается, если сейчас не улетим, придется здесь зимовать, – это вошел пилот, сгибаясь под тяжестью прикрытого полиэтиленом ящика.
Серега устремил на него невидящий взор. Санек попятился к двери вместе с ящиком.
– Саша, пойдемте со мной, – я препроводила летчика в столовую, по дороге кратко обрисовав сложившуюся ситуацию.
– Вот горе-то. Такая приятная женщина.
Я не посчитала нужным сообщать Саньку все подробности.
– Это ж надо, какой беспредел творится, – искренне сокрушался вертолетчик. – Но мне, правда, срочно надо улетать. Небо опять затягивает. Сейчас снова гроза начнется. А я на работе. Потом неприятностей не оберешься, – и, оставив ящик с продуктами, пилот ретировался.
На гул улетающего вертолета Серега и ухом не повел. Я вложила ему в руку стакан с водкой. Выпил, не поморщившись. Налила еще. Помогло. Серега понемногу оживал. Выслушал то, что Семенов посчитал нужным сообщить. В основном о том, как нашли тело.
– А этот… Игорь Васильевич, который скончался, он кто, родственник ее?.. Наш? – поинтересовался Серега после некоторого молчания.
– Да нет, он как раз и есть ваша, так сказать, сестра.
У Сереги на скулах заходили желваки. Очень нехорошо посмотрел он на Семенова.
– Кх-м. Пройдемте, осмотрим тело. Все равно, вы, как близкий родственник, должны его опознать.
Молодые люди удалились, а я опять поплелась на кухню в поисках новой порции успокоительного. Что-то мне подсказывало, что оно вскоре понадобится. И точно – после посещения места убийства Серега опять впал в стопор. Потребовалась изрядная доза разговорных капель, что бы привести его в чувство.
– А я почем знал. Она ж мне не родная, не совсем, то есть, по отцу только, я до пятнадцати лет и знать не знал, что у меня сестра есть. Оказывается, папаша у нас общий был. Помер, мамка спилась. То есть, он нас сначала бросил. Мамка пить стала. А потом мы узнали, что он помер. Ну, у меня, понятно – жизнь вольная, дружки. Покатился по наклонной. А я другого будущего для себя и не видел. Ларек подломили. Осудили условно. А тут вдруг, откуда ни возьмись – сестра. Я у нее паспорт не спрашивал. А чего паспорт – она ж вылитый папаша. Работала в магазине, говорила, что со здоровьем проблемы, нужна операция, деньги копит. Но взялась она за меня капитально. Учиться заставила, всех сомнительных дружков отвадила. В ежовых рукавицах держала, каждый шаг контролировала. Да со мной тогда по-другому и нельзя было. Только благодаря Ирке я человеком стал. На автослесаря выучился, работать пошел, потом вот свой бизнес замутил. Автомастерская у меня. Ну и так, по мелочи – пара ларьков, грузовое такси. А «Эдем» этот я специально для Ирки… Много общего у нас было. Родную душу, ее сразу чувствуешь. Мы с ней часто планы на будущее строили. Она мечтала на необитаемый остров. Чем тут не остров? Если бы не она…. Да какая разница, брат, сестра?
– Но ведь вы должны были какие-то документы ее видеть. Да хотя бы трудовую книжку оформить, страховку.
– Трудовую книжку? Должен был, наверное. Но не оформил. Она говорила, что ей этого не нужно. Никаких бумаг. Чтоб только племянников на старости лет понянчить. Что б им было, куда приезжать. А больше ей ничего не надо. Не успела племянников…. – и Серега потянулся за бутылкой.
Из глаз у него катились крупные слезы.
– Да, отставника вашего я в райцентре встретил. Я как раз в мелкооптовом по Иркиному списку затарился, сюда собирался Коляна с товаром на машине отправить. И вижу, этот ваш, марширует. Ну, я посигналил, а он испугался так сперва, вроде даже сбежать хотел, да куда от меня сбежишь? Потом рассказал, что в Эдем не вернулся, потому что ручей разлился, прям не переплыть. Так он рейсовым автобусом в райцентр приехал и пока в гостинице поживет. Благо, кредитка у него с собой.
– И ничего не рассказал о том, что здесь случилось?
– Точно! Мне так и показалось, что он юлит, скрывает что-то, в глаза не смотрит, но недосуг было до сути докапываться. Сразу начал думать, как бы товар на место доставить. Я с Саньком быстренько по мобиле связался, насчет вертолета договорился, предложил и Виктора этого подбросить, место бы нашлось. Но он, аж позеленел весь, сказал, что не полетит, его укачивает, лучше пока в гостинице поживет.
Мы с Семеновым переглянулись.
– В каких же войсках он служил? Воды боится, летать не может?
– Потом разберемся. А в какой гостинице он остановился?
– В какой, в какой, в простой гостинице.
– А название у нее какое?
– Название? Какое? Не знаю. Просто гостиница, – язык у Сереги уже начал заплетаться. – Да она одна там, гостиница. Ах, гостиница моя, ты гостиница, на кровать присяду я, ты подвинешься…
– Сергей, прошу вас, сосредоточьтесь и опишите по возможности точнее, происшествия сегодняшней ночи.
– Ага. Значит около двенадцати ночи вся кодла погрузилась в машину. Это, значит, я, потом Колян, Раиса, Катюха с каким-то очкастым кроликом, старуха с клюшкой и этот придурок жизни. Ирка хавчик с собой дала…
– Я прошу вас подробнее описать, что было уже после того, как вы расстались с отдыхающими. Постарайтесь указать время.
– Со временем не получится. На панели у меня часы как раз забарахлили, а радио здесь не ловит.
– Ну, рассказывайте, как помните.
– Выехали мы, значит, отсюда не знаю во сколько. Такая веселуха на берегу была, у меня сна ни в одном глазу. Обычно часа полтора до трассы едем. Дорога ведь – то яма, то канава. А тут еще тьма кромешная.
– Постарайтесь все-таки поточнее со временем.
– Ага. Мы, значит, на заправке в Горске вышли ноги размять. Тут он и начал стучать из багажника. Ну, мы того, перепугались очень. В голове само: «Марьюшка!».
Лейтенант застонал.
– А что? Ночью-то привидение ловили. А ну, как мы ее криками своими напугали, она в багажнике и схоронилась. Потому что на берегу, где ей прятаться? Мы там такой базар-вокзал устроили. Я ж там чуть насмерть не подавился. А Колян, как начал меня по спине дубасить! Понятно, он как лучше хотел, но пару ребер, чувствую, сломал, так дышать больно. Потом вроде горело что-то. Да ещё орали все – то по очереди, то – хором. Такой кипеж подняли, да же я, если б там случился, сторонкой бы постарался обойти. Мало ли какие психи ночью бесятся. Не то, что девчонка какая-то с прошлого века. А тут дело к рассвету, скоро петухи запоют. Пора, значит, ей ховаться… Джип-то мой как раз в сторонке стоял.
Семенов схватился за голову и судорожно всхлипнул.
– Это я рассказываю так долго, а на самом деле это один момент был, минутная слабость. Мы с Колянычем к багажнику метнулись, открыли и тут уж минуту-другую постояли. Офонарели конкретно. А потом вспомнили, как дело было, как, то есть, забыли его там и как начали ржать.… Ну минуть пять мы, значит, ржали. Нет, наверное, десять. Кассирша с охранником посмотреть вышли, что за шум, потом ушли. Испугались, наверное. Понятно, испугаешься тут, когда два амбала над багажником укатываются, аж слезы из глаз. А в багажнике дистрофик скрюченный лежит, да еще в камуфляже. Я, как эту картину со стороны представил, мне совсем плохо стало. Думал, помру со смеху. Ведь он же и костюмчик, как у десантника одел, даже берет. Только, какой с него десантник? Его ж вместе с парашютом ветром сдует, как пушок от одуванчика. Тут как раз на заправку такси подъехало. У Коляныча-то с фантазией не очень. Он уже отсмеялся и пошел с таксистом договариваться. Мы «коммандоса» этого сразу туда и посадили, водиле заплатили, чтоб до «Эдема» довез. Эх, надо было самому вернуться…
И Серега залился горючими слезами, сквозь всхлипывания поминая Ирку, Игоря-братана и поминутно прикладываясь к бутылке. Мы помогли ему перебраться на диванчик и поудобнее там устроиться. Через некоторое время он уже мирно сопел, свернувшись калачиком. Надежды принесли одеяло, подушку и тарелку с бутербродами, на случай, если Серега проснется.
– Дела… – Семенов озадаченно поскреб затылок. – Выходит, брательник вроде, как и ни при чем.
Я оглянулась на Серегу, мирно посапывающего на диване. Он лежал, подложив голову под руку. Во сне его лицо разгладилось и стало совсем юным и удивительно трогательным. Лично у меня на его счет серьезных подозрений никогда и не было. Впрочем, ни на чей счет у меня подозрений не было. Все происходящее напоминало кошмарный сон. Только вот проснуться не получалось.