Погода наладилась. Мы нежились на пляже, вечерами попивали пиво или вино в баре. Аля в сопровождении Марианны и Наташи съездила в город и встала на учет в женской консультации. Сергей носил в бумажнике первую фотографию будущего племянника, сделанную при помощи ультразвука. Аля устроился на лето работать на предприятии у Эрастика. Да и у Сереги проблемы с кредиторами как-то утряслись. Наташа каждое утро приходила в «Эдем», выполняла функции администратора. Аля подружилась с Розой и мальчиками. И заявила, что не вернется в свой текстильный колледж, а будет поступать в педагогическое училище на дошкольное отделение. Дима, тот с Али вообще глаз не сводил. Роза Александровна не возражала.
В общем, несколько дней мы наслаждались отдыхом и хорошими новостями.
Глава 22
От такого времяпрепровождения Люська начала скучать.
Она лежала в шезлонге, лениво перелистывая толстый изрядно потрепанный том, который накануне одолжила у Марианны. Люська аккуратно переворачивала засаленные листы, а я, лежа рядышком на песке, дремала под шорох страниц. Вообще-то я не просто так дремала. Шурик и Юрик помогли мне зарыться в лечебный кварцевый песок по самую шею. И теперь мое тело получало лечебную процедуру.
– Ого, Раиска, смотри, что я нашла! – Люська скатилась ко мне на песок.
– Что это? – я без особенной охоты оторвалась от созерцания своего внутреннего мира и уставилась в книжную страницу, которую Люська упорно совала мне под нос.
– Это заговор.
– Не понимаю.
В самом деле, текст был мелкий, да еще с разными «ятями».
– Это, – Люська выдержала эффектную паузу. – «Заговор на покраденную вещь». Понимаешь?
– Не очень. Ты что, хочешь таким способом вернуть украденное? Думаешь, это так просто?
– А кто пробовал?
Я только пожала плечами. Всего-то полстранички текста, и наша милиция может отдыхать. Звучит слишком заманчиво, что бы быть правдой.
Люська, тем временем, обратилась за поддержкой к Марианне.
– Конечно, заговоры работают, – подтвердила та. – В наше время никто в этом не сомневается, а для недоверчивых есть вполне доступное объяснение. Ведь все, что мы произносим, представляет собой набор колебаний определенной частоты, который устремляется в пространство и начинает там работать, взаимодействовать с другими колебаниями. Определенный результат этих взаимодействий мы можем видеть через некоторое время.
– То есть, мы не просто так сотрясаем воздух.
– Конечно. Недаром говорят: «Слово – не воробей, вылетит – не поймаешь».
– Точно. Иногда скажешь какую-нибудь глупость, и так хочется взять свои слова обратно, а уже поздно.
– А говорят, что мысли – тоже материальны.
– Конечно. Но мысли – это другой энергетический уровень, более тонкий. Это – электромагнитные колебания. По силе и быстроте воздействия произнесенное слово гораздо сильнее. Поэтому все заговоры говорятся вслух. Потому они так и называются. Они представляют собой определенный набор слов, которые иногда кажутся бессмысленными, но эти сочетания звуков при выговаривании дают наибольший эффект.
– Наверное, их надо произносить в определенное время, например, в полночь?
– Совсем необязательно. Любое слово, которое мы отпустили в пространство, не пропадет бесследно. Но, конечно, существуют определенные приемы, усиливающие их воздействие. Это травы, особенно собранные определенным образом, например, в ночь Ивана Купалы, определенное время суток, определенные дни. Тогда, когда наш материальный и тонкий энергетический мир ближе всего соприкасаются друг с другом.
– А какие травы помогают в колдовстве?
– Разные. И среди них – даже обыкновенная крапива. Пучок заговоренной травы кладут под порог.
– Это все так просто!
– Не совсем. И я очень не советую вам баловаться такими вещами. Вы получите результат, но он может стоить вам очень дорого.
– Как это?
– Закон сохранения энергии еще никто не отменял. Вы вторгаетесь в информационное пространство, извлекаете оттуда энергию. Но сама эта процедура требует огромных энергетических затрат, она может повредить вашу собственную энергетическую оболочку. Вы станете уязвимы по отношению к другим энергетическим воздействиям, которые далеко не всегда благоприятны.
– Да, я слышала, что все колдуны – тяжело болеют и умирают в страшных муках.
– Почему же они продолжают колдовать?
– По разным причинам. Одни – просто хотят кому-то помочь и готовы принести ради этого в жертву свое физическое и психическое здоровье. Они доживают до старости, хотя и сильно болеют. Но по доброте душевной не могут отказать просящим в помощи. Других – опьяняет власть, которую они начинают чувствовать, они просто не могут остановиться. Но есть высшая сила, которая быстро прекращает это баловство, даже если для этого приходится физически уничтожить зарвавшегося «волшебника». А есть и такие, которые творят зло просто так. Не могут удержаться, что бы не навредить ближнему. Эти кончают очень плохо.
– Марианна Каримовна, Люся, Рая, пойдемте посмотрим землянику, говорят, она уже созрела! – Катя махала нам рукой с холма.
Марианна приветливо помахала в ответ и встала с шезлонга. Мы с Люськой тоже поднялись.
– Люсь, ты куда? – в недоумении оглянулась я.
Людмила уверенным шагом направлялась в противоположную земляничному месту сторону.
– Ищи!
– Чего искать-то? Здесь земляники нет.
– Оставь землянику детям и беременным. Ищи крапиву.
– Зачем тебе крапива?
– Как зачем? Что бы заговор на «покраденную вещь» лучше подействовал.
– Разве Марианна не убедила тебя, какое это опасное занятие?
– Не убедила. Подумаешь, один маленький заговор. Я никому вреда не желаю.
– Ты хочешь оставить без работы милицию.
– Они мне только «спасибо» скажут. Работы у них и так полно. Вот, наконец, нашла!
Люська вырвала из-под стены сарая пучок крапивы, предварительно обернув его полиэтиленовым пакетом.
Колдовать мы пристроились в Люськином номере. А где еще? Раз она хочет, что бы ее имущество к ней вернулось, пусть и ворожит в том месте, где оно должно быть. Люська ни за что не соглашалась подождать до возвращения в городскую квартиру. Она положила на стол пучок крапивы и взяла в руки книжку.
– Люсь, может, я пойду, не буду тебе мешать?
– Нет, сиди!
– Зачем? Помогать я тоже не собираюсь.
– Просто так сиди, мне страшно.
И уткнувшись в книгу, Люська принялась бормотать.
– На море на Океане, на острове Буяне, стоит железный сундук, а с железном сундуке лежат ножи булатные. Подите вы ножи булатные, к вору Эдику-Арнольдику, рубите его тело, колите его сердце, чтобы он, вор, воротил покражу мою, чтобы он не утаил ни чего, а выдал все сполна. Будь, ты, вор, проклят моим сильным заговором, в землю преисподнюю, за горы Араратские, в смолу кипячую, в золу горючую, в тину болотную, в плотину мельничную, в дом бездонный, в кувшин банный; будь прибит в притолке осиновым колом, изсушен суше травы, заморожен пуще льда, окривей, охромей, ошалей, одервяней, обезручей, оголодай, отощай, валяйся в грязи, с людьми не свыкайся, не своей смертью умри.
Люська перевела дух.
– Какой ужас.
– Да, по-моему это превышение необходимой самообороны. За какую-то галантерею быть прибитым к потолку осиновым колом, обезножить, обезручить и умереть не своей смертью.
– Надо было остановиться на первой части, где он должен выдать сполна имущество. А потом пусть бы катился на все четыре стороны. Проклинать еще его. Обойдется. Тратить свою драгоценную энергетическую оболочку на какого-то афериста. Пусть им лучше милиция занимается.
– Нет, Люська, так не пойдет. Марианна же поясняла, что слова заговора несут информацию через определенный набор колебаний. Половина заговора, скорее всего никакой информации не несет и действовать не будет. Так что давай, засовывай свою крапиву под порог.
– А может не надо?
– Надо довести дело до конца. Неизвестно еще чем грозят вибрации от заговоренной крапивы. Под порогом оно спокойнее.
– Да, пожалуй ты права. Если сомневаешься, действуй согласно инструкции. А как мы засунем крапиву под порог?
Люська задумчиво поковыряла плинтус.
– То, что один человек прикрутил, другой завсегда сможет обратно открутить. Старая народная мудрость. В твоей книжке про это не прописано? Нет, конечно. В те времена ничего не прикручивали. Дома рубили из бревен и везде оставались щели. У меня даже пилочки для ногтей нет.
На наше счастье плинтус у порога оказался не приклеен намертво, а именно прикручен. И под ним, точнее в нем имелся пустующий канал для проводов, в который мы и затолкали пучок зелени. Правда, для этого крапиву пришлось немного измельчить.
Люськину комнату мы покидали с чувством выполненного долга. Но это мероприятие не смогло надолго развлечь Людмилу. Все-таки она заскучала.
Во-первых, Люська потеряла аппетит. Во-вторых, она решила навести порядок в своих вещах. Не то, что бы Люська была неряхой, но уборка помещения и разборка вещей – это то, за что она всегда принималась в последнюю очередь, когда больше заняться было уже решительно нечем.
Впрочем, если вспомнить, что большая часть Люськиного багажа была похищена еще до начала путешествия, разбор вещей не мог развлечь ее надолго.
Но мои предположения не оправдались. Именно устроенный Люськой субботник дал толчок дальнейшему расследованию.
Минут через пятнадцать после начала операции «Эдем» был оглашен возмущенным Люськиным воплем. Хорошо, что гостиница в это время пустовала – все отдыхающие пребывали на пляже, а персонал изучал содержимое погреба в дальнем конце участка. На крик откликнулся только Семенов, который последнее время целыми днями сидел на рецепшене, изучал амбарные книги. Он ринулся наверх, на ходу доставая пистолет, и вышиб плечом Люськину дверь. Людмила в ответ только легкомысленно пожала плечами и, прощебетав: «Это я нечаянно стул на ногу уронила», упорхнула в обнимку с пляжной сумкой. Семенов остался прилаживать дверь на место.
Люська застала меня на пляже за очень интересным занятием. Вполне возможно, что интерес оно представляло только для меня – я подробно описывала Але течение своих беременностей. Естественно, я была возмущена тем, как бесцеремонно Люська прервала меня на одном из самых, на мой взгляд, увлекательных моментов. Я как раз живописала Але свой второй токсикоз, который проявлялся непреодолимой тягой к пиву с мороженым. И тогда все предсказывали мне рождение мальчика. А родилась Анютка.
– Раиска, заканчивай!
– Люська, имей совесть! Если тебе не интересно, дай другим послушать! Займись чем-нибудь!
– Я уже занялась!
– Прекрасно, продолжай.
– Раиска, у нас проблемы!
Пришлось мне оставить Алю, которую тотчас взяла в оборот Роза. Как будто специально караулила.
– Люська, куда ты меня тащишь?
Я с трудом успевала за подругой, которая сделала круг по пляжу, притормозила, дико озираясь, затем пробежала в направлении «Эдема», но, дойдя до ворот, развернулась и быстрым шагом направилась в сторону деревни.
– Люська, что случилось? – я уже запыхалась.
– Не здесь.
Людмила не сбавляла шаг.
– Куда ты спешишь?
– На Марьюшкину гору.
– Зачем?
– Нам надо поговорить наедине.
– Мы и так одни.
В самом деле, мы уже довольно далеко отбежали от «Эдема» по пустынной дороге.
– Здесь кусты.
– Ну и что?
– Марьюшкина гора – открытое место, там нас никто не подслушает.
– Да нас и здесь никто не подслушает. Не кому.
– Рая, все очень серьезно, и у стен бывают уши!
– А то, что на Марьюшкиной горе нас будет видно со всех сторон, это – ничего?
– Это нормально. Я, что, с подругой не могу поговорить?
– Люська, если хочешь поговорить с подругой, говори здесь. Иначе у меня сердце из груди выскочит. Тогда тебе придется приходить на мою могилу и беседовать с моим духом.
Проговорив эту длинную фразу, я без сил опустилась на траву.
– Давай хоть вон на тот взгорочек заберемся, оттуда тоже далеко видно.
– Да на что нам смотреть-то?
– Ты – бестолочь, я тебе всю дорогу объясняю, что нам для разговора нужно такое место, где можно поговорить, не опасаясь, что нас подслушают!
Вползти на взгорочек я согласилась. Разожгла Люська мое любопытство. Надеюсь, информация будет стоящей. Иначе ей не сдобровать.
Озираясь по сторонам, Людмила приоткрыла пляжную сумку.
– Как думаешь, что это? – показала она мне кусочек упаковки.
– Думаю, соль для ванны, с хвойным экстрактом, а что? – я вытащила на поверхность вполне обычного вида коробку весом в пятьсот грамм. – И за этим ты заставила меня бежать кросс по пересеченной местности?
Люська сразу же вырвала упаковку у меня из рук и спрятала обратно в сумку.
– А что? – передразнила она меня. – За кого ты меня принимаешь? Знаешь ведь, что я без причины в панику не впадаю.
Утверждение спорное, но сил возражать у меня не было. Никак не могла отдышаться. Совсем я на этом отдыхе форму потеряла. Уже который день только ем, да на пляже валяюсь. А тут еще Наташа, кулинар-любитель, чуть не каждый день пирожками угощает.
– Слушай внимательно! Начала я разбирать вещи и добралась до той малиновой сумки, в которой была собрана еда в дорогу, – Люська опять приоткрыла пляжную сумку и продемонстрировала кусочек другой, малиновой.
– У тебя была сумка с едой в дорогу?
– Да, а что тебя удивляет? Я же была уверена, что поедем на машине, остановимся перекусить в каком-нибудь симпатичном месте.
– Меня удивляет, что ты про нее до сих пор не вспоминала.
– Так ведь мы добирались в таких нервах. Не до еды было.
– В автобусе мы не сразу заснули. Могли бы поесть.
– В автобусе большая псина глядела на нас голодными глазами. Я не хотела с ней делиться. Не люблю собак. А в «Эдеме» кормежка отличная.
– А теперь еда протухла и начала вонять? – я подозрительно потянула носом.
– Еще чего! Там было пиво, чипсы, семечки, печенье. Я все предусмотрела. Все очень калорийное и ничего скоропортящегося, чтобы не отравиться в дороге.
– Молодец, предусмотрительная ты наша. Значит, я за – рулем, а ты пьешь пиво и хрустишь чипсами.
– Для тебя был лимонад.
– Дай сюда! – я выхватила у Люськи сумку, нащупала в недрах бутылку и вытащила ее на свет божий.
Но Люська не дала мне насладиться напитком. Как коршун выхватила она добычу у меня из рук и затолкала обратно в свой баул.
– Не вздумай! Это может быть опасно!
– Людмила, я знаю, что лимонад в бутылке – это вредный синтетический продукт. Но я взрослый человек и имею право…
– Рая, сосредоточься! Все гораздо серьезней. Выслушай меня.
– Пить хочу, умираю! Дай воды!
– Не могу. Вот выслушаешь меня, тогда сама все поймешь.
– Я вся внимание. Только излагай скорее.
– А ты не перебивай.
Не перебивать Люську было сложно. Она сама себя постоянно перебивала возмущенными охами и ахами. Вкратце суть ее рассказа сводилась к следующему.
Перебирая и раскладывая вещи у себя в комнате, Люська наткнулась на забытую сумку с продуктами. Добравшись ночью до своего номера, она забросила ненужные продукты в дальний угол шкафа и забыла о них. Наткнувшись на них сегодня, Люська принялась перебирать пакеты на предмет сроков годности. Это на Людмилу очень похоже. Порядок она наводит редко, но тщательно. И вот на дне малиновой сумки она обнаружила упаковку соли для ванны. И была сильно озадачена. Потом вспомнила, что одна из таких упаковок, а Люська приготовила их несколько: с ромашкой, с валерианой, с эвкалиптом и с хвойным экстрактом, никак не помещалась в баул с парфюмерно-косметической продукцией. Как она не старалась, баул не застегивался. В конце концов, Люська сунула верхнюю упаковку с морской солью в пустовавшую пока малиновую сумку, приготовленную для продуктов в дорогу. Обнаружив сегодня хвойную соль, подруга несказанно обрадовалась. Правда, ни одной ванной в «Эдеме» не наблюдалось, были только душевые кабины и банька, которую топили для желающих. Но Люська непременно хотела сделать ванночку для ног с морской солью. И до сегодняшнего дня была совершенно уверена, что вся косметика, в том числе и соль для ванн, ушла вместе с аферистом Эдиком. Она извлекла из коробки вожделенный пакетик и тут заметила, что соль выглядит необычно. Это были не крупные полупрозрачные кристаллы зеленоватого цвета, а мелкий белый порошок.
– И что ты об этом думаешь?
– Ты в своем уме? Когда мне было думать? Я и охнуть не успела, как Семенов высадил дверь. Сама не помню, как успела все спрятать.
– Наверное, ты очень громко охала.
– Почему это?
– А с чего он дверь высадил?
– Не знаю, может и громко. Очень уж перепугалась, и возмутило меня это сильно.
– А с чего вдруг такая реакция?
– Ты что новости не смотришь? Да во всех криминальных хрониках показывают, что, когда накрывают торговцев наркотиками, у них реквизируют такие вот пакеты с белым порошком. Между прочим, это называется: «Особо крупная партия»! В детективах следователь этот порошок всегда на язык пробует.
– А ты попробовала?
– Зачем? Я же все равно не знаю, какой должен быть вкус.
– Так чего же ты сбежала от Семенова? Разве не правильно было бы обратиться к нему?
– Шутишь? У меня в сумке – особо крупная партия, как я докажу, что это не мое? Как объясню ему, каким образом эта гадость оказалась у меня?
– А мне ты как это объяснишь?
– Тебе! Я себе-то объяснить не могу. Думала, ты поможешь.
– Может быть, отпечатки пальцев…
– На текстильной сумке? Нет. Да, к тому же, преступник наверняка догадался надеть перчатки. Все-таки – особо крупная партия.
– Хорошо, давай вспоминать по-порядку. Значит, когда ты подъехала к моему гаражу, с солью все было в порядке. Точно помню, что ко мне ты поднялась с этой сумкой. У меня дома в это время уже никого не было, кроме меня, конечно. Семья отбыла на дачу, из чужих никто не заходил.
– Вот видишь!
– Что?
– Молчать в твоих интересах тоже.
– Я-то здесь при чем?
– При том. Соль я покупала в магазине. Все четыре коробки сразу. В магазине я приоткрывала упаковки, чтобы полюбоваться цветом, предвкушала, так сказать. Знаешь ведь, как я люблю такие вещи. А теперь здесь вместо солей подозрительный порошок. Когда товар могли подменить? У тебя дома, когда моя сумка валялась без присмотра в прихожей!
– Глупости. У меня дома не было посторонних, а входную дверь я всегда запираю.
– А ты? Ты вполне могла это сделать, пока я в расстроенных чувствах ждала милицию.
– Спятила? Да я в глаза не видела ни соли, ни «особо крупной партии», ни продуктов! Как тебе такое в голову-то пришло? Да я вообще понятия не имела, что у тебя есть сумка с продуктами!
– Лично я тебя, конечно, не подозреваю. Но, согласись, сотрудникам отдела по борьбе с незаконным оборотом наркотиков подобная мысль очень даже может придти в голову.
– Соглашаюсь.
– Так что мы с тобой в одной лодке, ты и я.
– Люська, а это не могло случиться где-нибудь в другом месте, не в моей квартире?
– Конечно, твоя квартира подходит для притона не больше, чем все остальное.
– Тогда давай сначала обсудим все возможности. Ты говоришь, что купила четыре упаковки соли в один день.
– Точно.
– Когда это было?
– За день до отъезда. В магазине как раз была акция: «три упаковки по цене двух», а четвертую я взяла просто, чтобы была вся коллекция.
– Ты сразу пошла домой?
– Нет, зашла в контору насчет путевок.
– Ага, значит, ты взяла путевки.… Где в это время оставалась сумка?
– У меня в руках. Путевок-то в офисе не оказалось, еще не подвезли. Сказали, что принесут их прямо домой. После этого я пошла к себе. Меня приглашали посидеть, чаю выпить. Но я не осталась, сразу домой направилась. Никуда по дороге не заходила, нигде не останавливалась. Очень уж сумки были тяжелые, не разгуляешься. Дома у меня ремонт. Точнее – подготовка к ремонту. Мебель сдвинута. То, что я готовила, что бы упаковать в дорогу, складывала прямо в прихожей. Принесенное из магазина тоже в прихожей оставила.
– Значит, теоретически, любой, кто заходил к тебе в это время, мог поменять упаковки?
– И практически тоже, – Люська заметно погрустнела. – Понимаешь, я же, как челнок по всему дому носилась. Одни вещи упаковывала, другие убирала, что бы в ходе ремонта не повредили, третьи накрывала, что бы не запачкали. Мне совершенно некогда было за всеми следить.
– А кто к тебе приходил?
– О! Куча народу! Во-первых – прораб, потом – плиточник, потом – электрик, сантехник, маляры. И все они слонялись по квартире, определяли фронт работ. Да, еще специалист по сборке-разборке мебели. Соседка зашла, забрала на время цветы.
– И корделию забрала?
– Естественно.
– А корделию, ты, между прочим, мне обещала.
– Во-первых, я отдала ее только на время ремонта. А, во-вторых, мы же вместе с тобой уезжали, кто бы стал ее поливать?
– Ну, у меня тоже есть соседка.
– Да как бы я ее к тебе доставила? Ты же видела мой багаж. Сначала в такси погрузить, потом выгрузить, чтобы ничего не потерять! Согласись, что некогда мне было с цветком возиться.
– Соглашусь. Но, если бы часть багажа ты оставила дома, он был бы целее.
– Тебе легко говорить. А я настроилась с комфортом отдохнуть по путевке.
– Кстати, а курьер с путевками заходил?
– Да, совсем забыла, курьер тоже был. Пришел, вручил путевки.
– И все?
– Да. То есть, нет. Теперь вспоминаю. Он в туалет попросился. А тут ко мне как раз прораб пришел, потом плиточник. Я их в кухню повела.
– А курьер?
– А что курьер? Сделал свои дела и ушел, наверное. Во всяком случае, когда я показывала плиточнику туалет, там уже никого не было.
– А как он выглядел?
– Обыкновенно, в спецовке такой заляпанной. Плиточник как плиточник. Я вообще никого не запомнила, некогда мне было их разглядывать.
– Я, собственно, про курьера спросила. Но его ты, видимо, тоже не запомнила.
– Нет, конечно. Вроде бы такой ничем не примечательный молодой человек в джинсах неопределенного цвета. То есть, он точно был не в спецовке, а больше никаких подробностей не помню. А что? Он самый подозрительный?
– Люсь, подумай сама. С какой целью поменяли содержимое упаковок с солью? Скорее всего, что бы они были доставлены по назначению лицами, находящимися вне подозрений. Теперь я вспоминаю, Семенов как-то говорил, что в районе появились наркотики и расследованием по этому вопросу занимается специальный отдел. Наверняка они уже имеют сведения о подозрительных личностях и контролируют их перемещение. Поэтому преступникам приходится искать новые пути доставки.
– Логично. Но курьер пришел ко мне с пустыми руками, это я точно помню. То есть, в руках у него были путевки, а после того, как он передал их мне – уже ничего.
– Ну и что. Он оценил обстановку. Подходящие упаковки лежали на виду. В квартиру постоянно кто-то приходил, кто-то уходил. Хозяйка ни на кого не обращала внимания. Ему вполне хватило времени, что бы это заметить. Вполне мог явиться позже под видом рабочего, с сумкой, и спокойно сделать свое черное дело.
– А ты не думаешь, что замена могла произойти уже здесь?
– Навряд ли. Рядом с «Эдемом» нет магазинов. Где было взять идентичные упаковки? Да и какой смысл? Что бы они пролежали две недели в твоем багаже, а потом вернулись в город, где забрать их будет очень сложно. Это при наилучшем для них раскладе. Ведь вероятнее всего, ты обнаружила бы неладное гораздо раньше. Вероятнее всего, здесь их должны были выкрасть. И произойти это должно было в ближайшее время после нашего приезда. Ведь ты бы не стала поднимать шум из-за копеечной соли для ванны?
– Конечно, нет! Ну, может быть, выразила удивление, и инцидент был бы исчерпан.
– Вот видишь! На это и был расчет. А в связи со смертью Ирины закрутилась такая котовасия, что весь процесс у них разладился. И ОКП спокойно пролежала в шкафу, никем не обнаруженная.
– ОКП?
– Особо крупная партия. Предлагаю отныне так называть обнаруженный продукт. Что бы никто не догадался. И у стен бывают уши.
– Согласна. Но, послушай, тогда выходит, что Серега и Ирина замешаны в таких вещах!
– Не может быть!
– Они владели передаточной базой. Не верится.
– Не верится.
– А вспомни маки на занавесках! Может быть, это – неспроста? Зачем в столовой мак? Это намек!
– Глупости. Может это кулинарный мак. Намек на плюшки с маком. Где же еще намекать на плюшки с маком, как не в столовой? К тому же на занавесках еще и васильки нарисованы.
– А васильки – для конспирации.
– По-моему, ты перегрелась.
– А что мы будем делать с ОКП?
– Не знаю.
– Может, выбросим где-нибудь на берегу?
– И отравим реку?
– А может, припрячем в камнях или под деревом?
– А вдруг кто-нибудь найдет эту гадость и захочет попробовать?
– Что же делать? Нести ее опять в «Эдем»? А куда ее там деть? Я не хочу, чтобы это лежало у меня в номере! Может, спустим в унитаз?
– Даже не знаю. Подумай сама. Сейчас, конечно, всем было не до товара. Но это – ОКП! Я, конечно, не ориентируюсь в ценах на такую продукцию, но думаю, что сумма здесь огромная. И рано или поздно преступники спохватятся. И вычислят тебя. И попытаются вернуть товар. Да тебе в жизни не расплатиться за такое количество порошка.
– И что же, я должна буду отдать им ОКП, чтобы они использовали его по назначению? Да у меня скорее руки отсохнут! Я лучше пойду, Семенову сдамся!
– Не спеши. Положишь свою сумку на место, пусть лежит, как лежала. Сделаешь вид, что до сих пор ничего не заметила. Но мы будем начеку. И как только кто-то начнет к ней подбираться, тут мы его и …
– Схватим!
– Да нет. Просто выследим. И пойдем к Семенову не с пустыми руками. И для нас оправдание, и ему в продвижении по службе – помощь.
– А может, мы его все-таки схватим? Что бы не смылся. Какая тогда польза Семенову!
– Люсь, мы же не знаем, кто это будет. Вдруг за товаром придет огромный вооруженный амбал?
– Думаешь, огромный вооруженный амбал мог незаметно слоняться по «Эдему» и шарить в багаже отдыхающих?
И мы с Люськой, напряженно размышляя, направились обратно в гостиницу.