– Саша, ты все понял. Решай это быстро. Времени нет. – Шеф с кем-то разговаривал, и так же, как со мной. Я вздохнула и поставила ему чашку. – Мы должны знать, где они, раньше, чем он узнает.
Я напряглась. Не про бумаги ли он? И раньше кого? Раньше «ФинДира»? Начальник повесил трубку, отхлебнул кофе и перебил мои мысли.
– Зоя, это что?
– Кофе.
Меня забила внутренняя дрожь, я еле сдерживала себя, чтобы не вымолвить: «Я не виновата, что у вас мозгов не хватило сказать о своих вкусах, когда приказали принести вам кофе».
– Это не капучино, – и он отхлебнул еще. – Я капучино пью. Но это тоже прилично.
Я улыбнулась. Ещё бы! Вместо того, что бы заварить тебе помои, я подала тебе вкусняшку. Владимир Львович подозрительно посмотрел на меня и сказал:
– Что стоишь? Времени много? Иди, сгинь с глаз моих. Не такая уж ты красавица, чтобы слиться с интерьером. И не забудь про совещание.
Вот любят эти Высоковские все испортить. Выходя из кабинета, я попыталась вспомнить его особенный интерьер, но ничего существенного в памяти не отложилось. Там темно, мрачно. Мебель… Зайти, посмотреть что ли? Хотя бы только для того, чтобы понять, чем та блондинка больше меня подходит к его интерьеру. Но раздражать своего нового начальника я не рискнула. Позвонив Алине, я поплелась к ней на встречу. И, конечно же, я увидела кучу позитива и обаяния. Пока шла по коридору, она приветливо здоровалась со всеми и у кого-то даже спрашивала: «Ну как, получили путевку в садик?», «Пробовала салатик по твоему рецепту. Ты – умничка! Век не забуду!». Меня она встретила так же, фонтаном обаяния.
– Вика, ты сегодня выглядишь, как невеста, чуть бледна и в белом. Как вчера прошел первый рабочий день? Я слышала, что вы уехали вместе с Мишей. Значить он не маскируется?
– Хм… – Нервно хмыкнула я. Мне стало казаться, что мой глаз опять задергался. Мы зашли в лифт.
– Что говорить? Он молодец. Только, Вики, не обижайся на меня ради Бога, но у тебя странный парфюм.
У меня, наверное, лицо было, как у дауна. Какое у вас было бы выражение лица, если вы не пользуетесь парфюмом, а вам открыто говорят, что от вас несёт неизвестно чем? Алина пошмыгала носом, отчего я готова была провалиться.
– Запах вкусный… Э… Что-то напоминает… Даже есть хочется.
Ну, спасибо и на этом.
– Приехали, – Алина вышла из лифта, а я шла за ней и обнюхивала свой белый кардиган.
Да ни чем он таким не пахнет! Мы дошли уже до двери медпункта, когда у Алины в руках зазвонил мобильник.
– Да. Уже бегу. Вот что, – обратилась она ко мне, как только отключилась от связи. – Меня вызывает начальство. Ты дорогу запомнила?
– Да.
– Тогда увидимся за обедом.
Алина почти бегом побежала на шпильках. А я вошла в медицинский кабинет. На несколько секунд мне показалось, что там никого нет. Яркий свет из окна ослепил меня. Прищурившись, я заметила макушку головы, что торчала за столом.
– Можно? – спросила я.
Девушка выглянула из-под стола и, опять нырнув, проговорила:
– Хорошо хоть не Высоковский, – встав, улыбнулась она мне. Девушка с темными волосами и с такими блестящими черными глазами! – Он не любят, когда опаздывают.
– А что ему делать в медпункте? – не сдержалась я.
Она села за стол и, краснея, ответила:
– Ну, не знаю, у него до всего есть дело, – потом переключилась. – А вы, по какой причине пришли?
Да, собственно, что я здесь забыла?
– Сердце стучит бешено и головокружение.
– Фамилия-имя-отчество, должность?
Здесь до меня дошло, что у меня даже медкнижки нет. Она на заводе.
– Я только вчера устроилась. В вашей базе меня нет.
– Хорошо, сейчас внесем, – медсестра подвинулась к компьютеру, и мы стали вносить мои данные.
Потом она тонометром измерила мне давление, долго бегала к шкафу с медикаментами и обратно, звонила, как я поняла, врачу, и, наконец, сделала мне укол.
– Вам надо на больничный, – сказала мне она. – Срочно сделать кардиограмму и эхограмму.
Почему, когда я слышу о больничном и врачах, то мне сразу делается скучно и берёт тоска?
Из медпункта я вышла, шатаясь, как водитель такси в конце рабочего дня в свой знаменательный «День шофера». Укол, видно, подействовал на меня расслабляюще. Мне хотелось только одного: прилечь на родную кроватку, залезть под одеяло по самый носик и спать. Крепко спать, как после рабочих суток. Я вызвала лифт, а сама попыталась вспомнить, что же я сейчас должна была делать. Но вспомнить не успела. Двери лифта открылись. Моё сердце так кольнуло, словно в него бросили копье. А все потому, что в лифте я увидела Высоковского-младшего. До моего сознания дошло, что я была готова столкнуться с кем угодно, даже с тем человеком, который ищет бриллианты, но только не с Высоковским! Сердце предательски стучало, набирая ритм, кровь нагревалась и поднималась вверх, к бледным щекам. Я еле вошла в лифт, проклиная себя, и в душе надеясь, что он слепой и глупый – в упор не увидит моего состояния. Я пыталась смотреть в стенку, лишь бы не на него. Двери закрылись и до меня, наконец, дошло, что он мой начальник, и я его ещё не видела. Я подняла взгляд и посмотрела на него. Уж лучше б я этого не делала!
Его лицо было каменным, а взгляд … Как бы это выразить помягче? Одно могу сказать: в этот момент я почувствовала себя провинившейся школьницей, которая разрисовала все парты в классе, порвала классный журнал и не сделала домашнее задание. Да он на меня так за удаленные программы не смотрел!
– Здравствуй… те, – еле выдавила я.
Это я не заикалась, а машинально с «ты» перешла на «вы». Как ещё под давлением такого взгляда сказать: «Привет, давно не виделись?».
– Почему ты опаздываешь? Совещание десять минут назад началось. Нам не нужны секретарши, свободно гуляющие по зданию, нам нужны ответственные помощники, которые не оставляют своё начальство в самый нужный момент.
Я не успела что-либо ответить. Двери лифта раскрылись, я с обидой в душе вышла и направилась в свой кабинет.
– Вика, – мамочки, как моё имя прозвучало в его устах! Я, наверное, если не подпрыгнула, то вытянулась по стойке смирно. – Ты не поняла меня? Ты должна быть на совещании.
– Я… – за блокнотом.
– В зал совещания, быстро, – он стоял и ждал, пока я пройдут вперёд.
В этот момент я на него так разозлилась, что внутри у меня всё остыло, как в морозилке. И откуда силы взялись? Я даже забыла, что у меня голова минуту назад кружилась. Такая вся разъяренная, я вошла в зал совещаний. Мой начальник Владимир Львович уже сидел за столом. Там я увидела и финансового директора, худощавого юриста и ещё нескольких руководителей. Алина стояла в стороне, вместе с другими секретаршами, у которых были в руках блокноты и авторучки. Я же стояла, как идиотка, с пустыми руками.
– Теперь все в сборе. Перейдём к делу.
Я не смогла стерпеть несправедливость и сказала:
– Я не готова.
Он на меня посмотрел, как ударил копытом со всего размаха.
– Я говорил, я сразу заметил, что она непрофильный работник. Её место в метрополитене карточки продавать, – забубнил мой начальник, как самый последний предатель. – Кофеварка нам не нужна, Вика!
Надо же, по имени назвал!
– Запоминай так. И попробуй мне забыть хоть деталь, оштрафую.
Высоковский-младший посмотрел на меня, и я поняла, что он уже пожалел о своей глупости принять меня на работу. Я покраснела и разозлилась, и на себя, и на него. Ведь это он не дал мне взять блокнот и ручку! Придётся память напрягать. Голова была затуманенная, я сначала пыталась запомнить, но потом мне стало интересно вникать в обсуждаемые проблемы. В итоге, из всего услышанного, я поняла, что зам. главного архитектора не доволен строительными блоками, разговор был о прошивках. Сам главный инженер уверял, что фирма проверенная, и мы давно с ними работаем. Тут вступил в разговор юрист и сказал, что «относительно давно» – это не аргумент. Моему начальнику Михаил поручил разобраться в этой проблеме. Потом пошёл разговор о договорах и материалах, которые не пришли. Михаил был крайне недоволен беспечностью юриста и финансового директора, так как деньги ушли, а куда, никто не знает, и файлы удалены. Вызвали программиста. Тот ничего не пообещал. Высоковский напомнил ему, что от этого зависит его зарплата, так как программист обязан справляться со своей работой. Теперь я видела лично, что Михаил очень авторитетный руководитель. Он дал понять секретаршам, что подлинники документов должны быть найдены, иначе им нет места на солидной фирме. После таких слов любому человеку захочется послать начальника, куда подальше, или достать эти бумажки, хоть из ада, и сунуть ему их… думаю, вы догадались, куда. Совещание закончилось, первыми вышли мы с Алиной, схватив меня за руку, она остановила и успокоила.
– Не переживай, я все записала. Пойдём к тебе в кабинет, я там все объясню.
Я была ей благодарна, но мне страстно хотелось привести свои мысли в порядок и утереть этому работнику-фанатику нос, а потом уйти с гордо поднятой головой. Алина заставила под её диктовку записать распоряжение начальства и показала, какие папки где должны находиться.
– А если честно, ты даже не ищи их. Их просто нет. Если они и существуют, то, скорее всего, у «финансового», или в кабинете Паши. Но они с Ефимовым (который – «финансовый) так шифровались, что маловероятно – хоть фантик от договора найти. Хотя, Ефимову не выгодно себя самого налоговой подставлять. Здесь ещё кто-то замешан. Ладно, увидимся на обеде и подумаем.
Алина вышла, и тут же вошёл мой начальник.
– Зинка, я же говорил тебе не в больницу ложиться, а сходить и привести себя в порядок, а ты подумала – я тебя в санаторий отправил?
– Больше такого не повторится, – сквозь зубы ответила я. Что б я тебе ещё поверила!
– Я еду в «Аудит-экспресс». Сегодня не жди. И вот займись этим, – кинул он мне на стол бумаги. Он, взяв портфель, вышел.
– Ну конечно, работать надо только секретаршам, а начальству положено на встречах пить, да в саунах проблемы решать, – сказала я ему вслед.
Я посмотрела на бумаги. Это были счета и счета-фактуры от «ИП Бонцева». Счета за питание от нашей фирмы. У меня сразу возник вопрос. А почему – я получаю счёт, а не бухгалтер отсылает им лично, и почему у меня счёт-фактура? Я просмотрела на полках все папки и нашла: «ИП Бонцев» – «Счета» – «Счёт-фактуры, полученные, проведенные». Так значит у них ещё и частное предприятие? В закрытой полке. Значит, это надо провести? Я села за компьютер и открыла программу «1С». И, правда, она сделана на Бонцева. Я внесла данные, провела и разложила счета по полкам, в душе сетуя, что мне платят за обслуживание только одной фирмы, а не за бухгалтерские проводки некоего Бонцева. Потом открыла почту. Мне пришло письмо от секретарши финансового директора с просьбой, чтобы я принесла счета-договора от «ЭлионВер». Я нашла их и понесла к «финансовому». А по дороге всё думала, знает ли он, что я – та самая Вика, от которой он ждёт шифр?
Войдя в кабинет Ефимова, я была удивлена, что он оказался пуст. Я положила бумаги на стол секретарши и тут заметила красную бумажечку-маркер. На ней было написано: «Вне фирмы». Я стала читать, и была ужасно удивлена, когда поняла, что наша фирма, оказывается, ещё и продаёт стройматериалы и технику. Я услышала шаги и, взяв документы, свои и «финансового», спряталась за дверь. Ефимов вместе с секретаршей прошёл в свой кабинет, а меня в секретарской – не увидели.
– Сопляк ещё, чтобы меня учить, как мне нужно работать. Пока он штаны в школе протирал, я уже баксами ворочал и на джипах разъезжал по Невскому.
– Бандик, не горячись так… – мурчала секретарша.
Меня же душил приступ смеха – меня всегда смешат такого рода «мурчалки».
– Как невовремя Пашку убрали! Знал бы, кто это сделал – руки бы ему пообломал!
– Бандик, так может Миша тоже захочет…
– Тася, ты дура?! Мишка идеалист! Ты посмотри на него, он в чужой горшок даже какать откажется.
Я задумалась. Голова кружилась от массы вопросов. Ноги стали ватными, а голова тяжёлой, как чугунная кастрюля. Я вспомнила, что так и не успела выпить кофе, чтобы прийти в себя. Оставаться за дверью становилось опасно. Надо уходить. Я потихоньку, стараясь каблуками не касаться пола, вышла и, почти бегом (или мне так показалось?) устремилась к своему кабинету. При моей слабости, даже лицо покрылось испариной. В кабинете я быстро засунула эти бумаги в сумку, села на стул и закрыла глаза.
Какой же он демон! Прикидывается мягким, внимательным, а на самом деле фанатик с нетрадиционной ориентацией. Вся семейка их ненормальная. Что мне с ними делать?
«А я люблю тебя, Сергей! Чмоки, чмоки, чмоки. Я – как Кайли Миноги…», – заголосил мой мобильник. Я резко сняла трубку, ругая себя, что до сих пор не сменила мелодию.
– Да! – крикнула я.
– Ты что такая злая? Знать, тебя Высоковский довёл до ручки, – смеялась Кристина.
– Не до ручки, а до сердечного приступа. С какого пьяну вы меня отправили в это осиное гнездо? Да на моём заводе в графике: сутки через сутки, легче работать… Хотя бы, точно знаешь свои обязанности. И начальство без приколов, без насекомых в голове с придурковатыми замашками…
– О, ты как.
– А ты думала, что здесь праздник? Да они все тут как волки, только за себя и для себя – и ничего для организации.
– А вот с этого момента поподробнее и не вслух, а письменно. Адрес я тебе вышлю.
– Кристь, как там Маша?
– С ней все хорошо. Ты тоже осторожнее. И… Хотя, ты молодец, – сказала мне на прощание Кристина.
Мы разъединились, и я повернула голову. В дверях стоял и улыбался Высоковский-младший. У меня опять сердце ёкнуло. Да что же это за семейка! От них у меня инфаркт скоро будет. Я на него с призрением посмотрела.
– Начальника нет. Уехал в «Аудит-Экспресс». Сегодня его можете не ждать. Так он просил Вам передать, – сказала я им всем назло, тайно надеясь, что за ужином он достанет своего папочку. – И хватит на меня глазеть, ты во мне убиваешь всякое желание здесь работать.
– И что же ты думаешь делать?
– Что?
– Нет, ничего, – быстро закончил он. – В конце рабочего дня зайди в мой кабинет. Это приказ, – но в этот раз он говорил мягко.
Хотя смысл мне совсем не нравился. И этот слово – «приказ», вызывало во мне вулкан эмоций. Ну, я тебе покажу, дождёшься у меня второго удаления. Одного раза видно мало было. Я встала и налила себе кофе и, расслабившись, медленно насладилась им, опустив все проблемы на второй план.
Потом зазвонил офисный телефон.
– Вика, ты совсем зазналась? Хочу разочаровать тебя, мы здесь все работаем по блату, и никто на твою лень забивать не будет, поверь мне. И пусть ты трижды его невеста, но вылетишь отсюда, как сраный веник!
Я не могла понять, кто это несёт странную ерунду.
– Чего тебе надо?
– Почту надо проверять! Документы, когда будут?
Ах, так это секретарша «финансового»!
– Сейчас занесу.
– Мне не надо сейчас.
– Тогда чего орёшь?
Я чуть было не сказала: на месте надо сидеть, а не бегать по пятам за Барсиком, или как его? Бандиком… Но, я вовремя сдержалась.
– Пойдешь на обед, оставь у Алины.
– Хорошо, – я буквально бросила трубку.
И снова налила себе кофе. Что же сейчас происходит? Я забрала для подруги бриллианты, и меня ищет их поставщик или продавец, так как Паша за них деньги не отдал. У меня находятся все банковские карточки, на которых лежат деньги, и я знаю все пароли. По идее, я могу их забрать и свалить куда угодно, но это не в моих принципах. Не могу я взять чужое. С этим надо что-то делать. И я примерно знаю – что. Поиграю я с ним, прежде чем отдать ему всё. Теперь у меня есть один договор, обличающий «ФинДира». Вот и он у меня в руках. Да, по словам «финансового», Миша – порядочный человек, получается. И «финансовый» не знает, кто убил Павла. Это он мне врал! Ну что же, я по твоим правилам буду играть, дорогой Ефимов. Теперь надо пробраться к Высоковскому, найти сейф и открыть его. Может в нём есть разгадка гибели Павла?
Я не заметила, как настало время обеда, и за мной зашла Алина. Мы направились в столовую.
– Не думала, что он так будет с тобой строг. А вы разве не вместе живёте? – завалила меня вопросами Алина.
– Кто? – не поняла я, о чём это она.
– Ты и Миша, вместе живёте?
На моём лице зависла удивлённая мина.
– Хэ… э… Не всегда. Сегодня я одна приехала.
– Ну, я так и поняла. Когда собрание началось, и твой начальник пришёл один, то он спросил: «Вика на работе?». Тот: «Да», а Высоковский: «И где она?». А твой: «Сам её привёл, сам и ищи!». Я даже ему сказать ничего не успела, как Мишка разъярённый вылетел тебя искать.
– Ну и сволочь, мой Владимир Львович! – вырвалось у меня.
Алина звонко засмеялась.
– Да, это в нём есть. Не был бы сволочью – Женечку бы оставил. Она так любила Пашу… Она всё знала, вот она, точно, всё знала… Санечка, приветик! – Поздоровалась она с незнакомой мне девушкой. – Ну как, купили диван?
– Нет, не до дивана. Кот заболел, представляешь?
– Ужас! А что с ним?
Вот неужели ей интересно знать, что с её котом? Мне стало скучно, и я полностью отключилась, углубившись в свои мысли.
После обеда я пошла в свой кабинет и увидела пробежавшую мимо меня секретаршу Ефимова. Она была вся на взводе и неслась, сбивая всех на своём пути. Сначала я не могла понять, что с ней, но потом вспомнила, ведь это я забрала счёт-фактуры. И еще вспомнила, что я забыла Алине передать документы.
Когда я их отнесла и стала «работать» с доброй чашечкой кофе, то слегка забыла о времени, и так еще бы долго сидела, но тут Михаил Высоковский, как всегда неслышно, появился в дверях моего кабинета.
– Я тебя заждался.
– Работаю, как видишь, – я сделала вид, что «добиваю» накладные. – Видно секретаршу вы месяц искали. Работы на трое суток хватит.
– Ты всё измеряешь сутками?
– Не знаю, – я не обращала внимания на такие мелочи. Ведь я жила до этого сутками, а теперь, наверное, часами.
– Поговорить в офисе не успеем. Через две минуты сигнализацию включат. Так что, собирайся. Поедем ужинать.
Я ухмыльнулась так, что Высоковский понял, куда я его хотела послать, и он добавил.
– Это деловое приглашение, а не приказ.
Быстро накинув куртку и взяв сумку, я стала закрывать кабинет.
– Нет. Я спешу. Меня тоже ждут на ужин.
– Нам необходимо с тобой поговорить, – мягко настаивал он.
Я даже поразилась его перемене. На работе – он такой волчара, а в жизни… Похож на лапочку, которого хочется погладить и приласкать. Тьфу! О чём я думаю?
– Нет, – твердо ответила я. – Я никуда не хочу с тобой ехать. Всякий раз, когда ты хочешь со мной поговорить, меня подстерегает опасность, и меня кто-то пытается убить. А я не смертница, поверь мне! И жить мне хочется. Я, может, скоро замуж выхожу!
И что мне эта мысль в голову пришла? Все этот Гущин, со своим идиотским брачным договором.
– Да, я знаю, через два месяца.
Похоже, я на него сильно вылупила глаза, в которых читался вопрос: «Что? Да откуда?».
– Я тоже сегодня узнал, что женюсь. Интересно, не правда ли?
Мы вошли в лифт. Он рукой загородил мне выход и, глядя мне в глаза, сказал:
– Я привык про себя слышать разные сплетни, но такое слышу в первый раз. Вика, так ты замуж хочешь? Это твое желание за документы?
Двери лифта открылись, и он освободил мне проход, пропуская меня вперёд.
Можно догадаться, в каком я была состоянии. То, что я дышать не могла, пока он так близко со мной стоял, это полбеды. Я онемела и окаменела сразу (он узнал, что я пустила сплетню!) – плутало в моих мозговых извилинах.
– Они ведь у тебя, правда? – продолжал он.
«У меня!», – мысленно подтвердила я, но ему ничего не сказала. Что-то внутри меня протестовало, и я не могла ему их отдать. Да я и не видела, что за папка лежала в комнате Инны. Может там фотографии! Хотя фотографии Павел бы не стал прятать дома у любовницы. Я ему не ответила, а молча пошла к выходу, совсем забыв о том, что, скорее всего, меня там поджидают. Михаил быстрым шагом меня догнал. И тут в дверях меня схватили за руки какие-то субчики.
– Ага, попалась! – крикнул один из них.
Но радовались они недолго. Я даже не успела толком испугаться, как охранники нашей фирмы буквально вырвали меня у них, предупредив.
– Если у вас проблемы – мы вызовем дежурный патруль. А если нет проблем – просим отойти от здания, не загораживать проход и не приставать к нашим сотрудникам. Вам всё понятно?
Охранник плюнул на пистолет и потёр его рукавом. Мужчина, видно, главный из охотников за мной, шмыгнул носом и сказал:
– За мной!
Его подельники растеряно переглянулись и пошли за ним. Я только сейчас почувствовала, как одна рука ноет, и машинально схватилась за неё.
– С тобой все в порядке?
Как же мягко звучал голос Михаила! Утром я бы даже не подумала, что его тембр голоса может так менять окрас. Ему озвучивать мыльные драмы можно, ей-богу! Женщины бальзаковского возраста просто тащиться будут!
– Все отлично, – нет, я не могла забыть утреннего совещания.
И мой мозг снова включился. Ноющая боль в руке мне в этом хорошо помогла. Но уйти одна, я тоже не могла. Михаил куда-то исчез, а я продумывала варианты, как мне живой добраться до дома. Вызвать такси? А вдруг на такси приедет один из этих охотников? Нет, я очень боюсь. Звонить Гущину, чтобы на такси за мной приехал? Это самое умное решение. Скажу ему, что в травмпункт надо. Я достала здоровой рукой телефон, но меня отвлёк звук подъезжающего мотоцикла. Михаил остановился передо мной.
– Садись. Нам на ужин надо ехать, – обратился он ко мне. – А вы свободны. Завтра встретите Вику и проводите в офис, – сказал он охранникам. Вот оно как! Получается, Высоковский меня охраняет, пока у меня документы. Это значит, как я ему отдам их, – он меня вышвырнет в утиль, как офисную бумагу.
– Садись, – ещё раз сказал Миша.
Я быстро прокрутила в голове: охрана ушла, Миша уедет, а я одна буду стоять и ждать, кто быстрее меня заберёт – Гущин, или те уроды, что мою руку вывернули. Я поморщилась и села за спиной Высоковского. Мы поехали. В этот раз мне было хорошо. Боль отвлекала меня от глупых мыслей. Минут через десять мы остановились у приличного домашнего ресторанчика. Оставив «байк», мы быстро направились к входу, но там нас ждал сюрприз. Нас подрезала иномарка, и Миша дёрнул меня за больную руку так, что я вскрикнула. Я, согнувшись от боли и увидев, что из иномарки выскакивают те самые ребята и мужик с лицом тюремщика, полезла здоровой рукой за травматиком, а Миша им крикнул:
– А не хотите договориться?!
– Конечно, договоримся, – и мужчина направил на него дуло пистолета.
Я отреагировала сразу, выстрелив ему в руку. Тот заорал:
– Чёрт! У неё пистолет!
– Травматик у неё! – кричал им раненый.
Миша опять схватил меня за больную руку. Но в этот момент я не почувствовала боли. Меня знобило и сердце покалывало. Я не понимала, куда мы бежим, только, когда садились в неизвестную машину, а к нам рвались наши преследователи, я поняла, как Миша нервничает. Он кричал:
– Езжай! Езжай!
Водитель боялся. Его как парализовало. Я подняла травматик.
– Если не поедешь – стреляю!
Это помогло, мы буквально рванули, как гонщики на кроссе. Михаил сказал адрес. Это был вокзал. За нами ехал хвост. На вокзале мы выскочили из машины и Миша, всё за туже больную руку, тянул меня по подземке. Там мы смогли затеряться. Он у таджика купил карточку метро, хотя я лично бы не стала этого делать. Но мы боялись, что нас увидят. Карточка, на наше счастье, оказалась настоящей. Мы сели в поезд, проехали три станции, вышли и спокойно сели в такси.
– Куда едем? – спросил водитель-армянин.
– Дачный посёлок Точилино, – ответил Высоковский. Рука моя сильно ныла и я, скрючившись, сказала:
– Нет. Сначала в Раменское.
– Тебя могут там поджидать. В Точилино, – Миша снова посмотрел на меня. – Это дача моей мамы. Мы там можем спокойно переночевать, а завтра, я что-нибудь придумаю, – он снова задумчиво посмотрел. – Что у тебя с рукой?
– Вывернули. Мне кажется вывих.
Он осторожно взял её.
– Не бойся. Сейчас я её ощупаю. Потом будет резкая боль, но ненадолго.
– Знаю. У меня с детства проблемы именно с этой кистью. А ты вправлять-то хотя бы умеешь?
Он не ответил. Все было, как он сказал. Но только после того, как он мне её вправил, я почувствовала резкую слабость, и, сказав «спасибо», легла ему на плечо и не заметила, как заснула. Вот так – просто взяла, и уснула. Хотя мозг мой голосил, что спать нельзя, бдительность нужна, но почему-то с Михаилом, именно сейчас и впервые, мне было спокойно. Мне даже ничего не снилось. А было светло и бело. В этом чистом сне я услышала его голос.
– Вика, приехали.
Я пыталась встать, но сразу не получилось. Слабость и сонное состояние мешали. Он мне помог. Расплатившись с водителем, мы вышли. Дачный домик его мамы был деревянный. Всё было в деревенском стиле, ухожено и красиво. Рядом был большой бассейн, тоже в деревенском стиле, как будто – из дерева. Михаил сначала отключил сигнализацию, потом нашёл ключи от дома в скворечнике, потом открыл дверь. Надо сказать, что в доме было совсем не по-деревенски. Там был дизайнерский евроремонт и всё очень уютно. Я сразу заметила тапочки и поспешила сменить обувь. Когда я прошла на кухню, то только сейчас поняла, что я остаюсь на ночь у Высоковского. Нет, не так! Я ОСТАЮСЬ НА НОЧЬ У ВЫСОКОВСКОГО!!! А вдруг он маньяк! Ещё вчера он пытался меня убить. Сегодня видно решил поиграть со мной. Да, нет! Бред! Скорее всего, это случайность была. Миша охотился за документами, а убийца за мной. Вот и получалось, что где Высоковский – там и стреляли в меня… Сегодня и его чуть было не убили. Если всё будет хорошо, то я отдам ему документы, шифр и карты. Всё-таки он прав, нам надо поговорить. Таким образом, я впервые посмотрела на Михаила другими глазами. Миша сразу залез в холодильник и потом обратился ко мне.
– Я тебя оставлю ненадолго. Надо продукты купить. Я ворота ставлю на сигнализацию, так что ничего не бойся. Но выходить за ворота не следует.
Я поняла, что он меня решил запереть, чтобы я в его отсутствие не сбежала. Но самое противное для меня – я и не собиралась. Мне самой стало интересно с ним пообщаться. Я хотела услышать его версию случившегося. И узнать про майора Петрова. Зачем был нужен этот спектакль?
Когда Михаил, взяв машину из гаража, уехал, я вспомнила про документы, лежащие в моей сумке. Я их достала. Это доказательство грязной работы финансового директора. Надо их отдать Мише. Но только после разговора с ним. Надеюсь, он меня не убьёт после того, как я ему всё отдам? Сможет ли он меня и дальше опекать, как сейчас? Я открыла кухонный стол, нашла вакуумные пакеты, засунула в один из них документы и склеила. Потом, спрятав их в дизайнерскую бочку для полива цветов, пошла в дом и прилегла на диван. В душе моей царило спокойствие, словно я находилась у себя дома. С этими мыслями (думая, кто же такой Высоковский?) я не заметила, как задремала. Спала я сладко и проснулась от вкусных запахов. Сначала я не сообразила, где нахожусь: в своём ли я теле, в своей ли жизни? Может меня уже убили, и я нахожусь в потусторонней реальности… Прошла (на запах) на кухню, увидев там Михаила, всё вспомнила.
– Проснулась?
Миша стоял в фартуке, довольный, словно у него сегодня день рожденья, или он выиграл десять миллионов у Максима Галкина, и теперь ему документы уже ни к чему, хотя на карточках, думаю, намного больше.
Нет, нужны ему документы всё-таки. Я села за стойку. Миша начал раскладывать салаты в тарелки. Я с болью подумала, как я всё это при нём стану есть, ведь я не знаю, как пользоваться половиной столовых приборов! Украсив тарелки, Миша снял халат и сел напротив меня. Он разлил вино и протянул мне фужер.
– За новую жизнь!
– Почему? – мне его тост показался непонятным.
– Сегодня я заново родился.
– Ты уже третий раз заново рождаешься, и я в том числе. Лучше пить за удачу, или за знакомство, пусть даже при неудачных обстоятельствах. Или за наш разговор, например…
Он засмеялся и отпил вина. Я тоже отпила. Да… Такого вина мне не довелось попробовать в студенческие годы. Слава богу, из столовых приборов он подал мне все знакомые. Овощной салат, кажется «греческий», был не таким, как я его привыкла есть. Соус и сыр были другими. Было очень вкусно. И в этот момент я живо вспомнила Павла. Интересно, кто из них вкуснее готовил?
– Нравится? – спросил меня Миша, как тогда Паша.
– Очень, – не стала врать я.
– Пашка готовил вкуснее. Он очень любил «греческий» салат. Делал соус по своему рецепту. Я его допрашивал, даже купить хотел этот рецепт, но он так и унес свой секрет в могилу. Я пробовал повторить… Похоже, но не то.
Он мысли умеет читать? Или у нас они просто схожи? То ли я уже была готова ему верить, то ли, действительно, я уже ему поверила, что он не мог убить брата. Так не врут.
– Почему он Маше и мне сказал, что ты хочешь его убить?
– Для меня самого это было загадкой.
– А какие у вас отношения были последнее время? – мне кажется, или я сейчас веду допрос, как паршивый следак.
– Как обычно. Единственно… Был недавно случай. Наш юрист говорил мне и Павлу, что на фирме странная возня. Спорил с Пашкой, что нельзя с непроверенными фирмами заключать договора. Говорил что-то про репутацию. Пашка его послал, куда подальше, а мне сказал, что, не вмешиваться, мол, я к тебе не лезу, и ты ко мне не лезь. А потом, была годовщина смерти Даши, и он ко мне домой пьяным приехал. Рассказывал, что непременно женится и, что в этот раз – не упустит своего счастья. Рассказывал еще, что он как будто продался. Просил прощения и велел маму беречь. Сказал, что её любит и верит, что она поймёт и простит… – Миша усмехнулся. – Я тогда не понял ничего. Когда деньги пропали, и я узнал, что Паша поехал к Маше за паспортами, тогда я всё понял. Но Пашка не мог сам додуматься до такого. Что-то его вынудило так с нами поступить. Что?
Это он у меня спрашивает?
– Я откуда знаю, что у него в голове было? Возможно, он Машу любил и, привыкший к деньгам, хотел безбедно с ней пожить?
– Нет. У него достаточно денег, чтобы жить вполне прилично. Развод?
– Он уезжал с ней по поддельным документам, – вспомнила я. – Он действительно хотел на ней жениться. Только почему он мне врал? Не хотел об истинных намерениях говорить? Он меня убеждал, что она ему всего лишь любовница, и он не станет бросать наследника ради неё. А в офисах ходят противоречивые слухи. Что, вообще, ребёнок не его. Возможно, твой, – вырвалось у меня, и сердце мое застыло в ожидании.
– Ну, в офисах говорят, что мы в ноябре поженимся. Паша не признавал ребёнка. Я не знаю правды, но её можно установить. Только никому от этой правды легче не станет.
Нет, он не прав! Это важно! Мы вправе знать, что за люди нас окружают. Может, это она вынудила Павла всё бросить и уехать. Начать новую жизнь, забыть и подставить под удар семью…