Пленник любви во мраке веков

Глава 3

Тем временем мужчины собрались на охоту, чтобы пополнить иссякшие за время их отсутствия запасы мяса. Половину женщин на это время вождь, как всегда, отправил на сборы кореньев, грибов, листьев мать-и-мачехи, крапивы, одуванчиков и щавеля. Так он снизил вероятность гибели своего племени в случае нападения врагов, будь то зверь или человек. Если на ушедших или оставшихся нападут, другая половина останется цела, и племя сможет выжить.

– Сола, – сказала Мика, – иди с женщинами. Заодно соберешь нам лекарственных трав.

– Хорошо, – весело ответила та, подхватила корзинку и, бросив сияющий взгляд на пленника, побежала к собиравшимся женщинам. На смуглых щеках ее играл румянец, она замечала все приметы надвигающейся весны: ярко-зеленый покров нежной травы, разноцветные пятна первоцветов, залитые лучами солнца – не палящими, как летом, не холодными зимними, а весенними – пробуждающими, дающими надежду… на что? Она не знала, но это было неважно.

Ее удаляющаяся хрупкая фигурка излучала столько жизни, что Тармир не мог оторвать взгляда. Ему вдруг вспомнилась девушка его племени, Тина, которая была очень расстроена его решением пойти в путешествие. Если говорить правду, ему тоже было не по себе расставаться с нею. Вечерами Тармир вспоминал ее такой, какой запомнил при прощании с племенем: растерянную, со слезами в светло-карих глазах. Хотя он, прощаясь, даже не подошел к ней, обняв лишь родителей, позже, засыпая в незнакомой местности, часто вспоминал вкус ее губ, который почувствовал тогда, в березовой роще.

Из воспоминаний его вернуло чье-то прикосновение. Перед ним на низком пенечке сидела Мика; ее взгляд был очень серьезен и даже… суров? Да, но где-то в глубине скрывалось понимание и сочувствие.

Она указала на него, затем на Солу. И категорично помотала головой. Потом снова указала на девушку, но следующий жест был направлен в сторону вождя. Затем резко провела ребром ладони по шее Тамира. Мика со значением посмотрела ему прямо в глаза, чтобы узнать, правильно ли понято ее предупреждение.

Он и так уже это понял, поэтому согласно закивал головой. Тармир осознавал, что внимание к нему девушки в настоящий момент является главной опасностью для жизни. Он дал себе слово быть как можно дальше от нее и все мысли направить на побег.

Мика одобряюще покивала головой и дала пленнику кусок вяленого мяса. Он снова приложил руку к сердцу и знаками попросил попить. Она принесла ему кожаный мешок и сказала:

– Вода, – затем, указывая на мясо в его руке, – мясо!

Он повторил. Этот разговор, обмен знаками и лечение внушили в него уверенность, что есть его, по крайней мере, пока, не собираются. Если он не сделает ошибки.

В этот день Мика ничего не требовала от него, с помощью жестов разрешив отдохнуть. Тармир последовал ее совету, зная, что предстоит бессонная ночь. Он лег неподалеку от очага Мики и долго смотрел в небо. Почему-то вспомнилось, как он решил отправиться в путешествие. Они долго обсуждали с друзьями, какой мир окружает их, какие чудеса и открытия ждут в пути, какими героями они вернуться. Не обращая внимания на слезы матери и разумные уговоры отца, Тармир уже представлял свое возвращение, когда старики преклоняют голову перед знаниями, принесенными друзьями, девушки восхищенно смотрят на них. Под эти мысли он задремал. Во сне он ярко увидел эту картину. Гордость в глазах родителей, рассказы об интересных моментах путешествия возле вечернего костра. Трое друзей весело перебивали друг друга, дополняли, отшучивались. Но, постепенно вглядываясь в лица слушателей, Тармир заметил, что они не смеются над забавными моментами. Так же безразлично воспринимают и страшные сцены. Вообще смотрят мимо трех героев. Мимо или… сквозь? Тело Тармира покрыл липкий холодный пот. Он глянул в лицо матери: та смотрела в огонь и в глазах стояли слезы. Присев перед нею, Тармир спросил:

– Мам, ты чего? Я же вернулся, мы в порядке, все будет хорошо!

Мать не отреагировала на его слова, не взглянула на сына. Лишь, прикрыв лицо руками, беззвучно зарыдала.

Тармир еще спал, когда Сола вернулась. Ее цветущий, жизнерадостный вид поразил Мику – она давно не видела ее такой. Как будто вернулась та девочка, которую она взяла на попечение после смерти ее матери, потому что Брэд отказался взять себе другую женщину, вместо умершей Кэтри. Воспитывала с раннего детства, внушая ей понятия об обычаях племени, и постоянно наталкиваясь на странные вопросы, пробуждающие в самой воспитательнице смутные сомнения. Последнее время та девочка как будто исчезла, то ли осознав правила, то ли просто спрятавшись от них внутрь себя. Мика не могла определить, что она сама чувствует по этому поводу – облегчение от достижения своей цели? Или наоборот – скрытое беспокойство? Зато точно знала свои ощущения сейчас: это был страх.

– Сола, ты зачем пришла? Уже поздно, – с показным недовольством произнесла она, – иди, помогай Лис, женщине вождя, готовить еду.

– Я сказала Лис, – весело ответила Сола, – что тебе нужна помощь с лекарствами. Она передаст вождю.

– Ничего мне не нужно, – хмуро проворчала Мика, – иди, займись делом. Будешь нужна, позову.

Сола изменилась в лице.

– Мика, – вдруг жалобно сказала она, – можно я немного побуду?

– Нет, – отрезала мать вождя и протянула ей мех из шкуры овцы, – принеси воды и уходи.

Глаза Солы наполнились слезами. Она продолжала растерянно стоять, опустив руки. Тогда Тармир, который проснулся при звуке ее голоса, встал и протянул руку к меху с вопросительным выражением в глазах. Мика кивнула и указала направление к ручью. Он кивнул и, не посмотрев на девушку, ушел. Сола повернулась и в слезах убежала к своему очагу. Там она схватила свой мех и побежала к ручью другим путем. Лис, нарезавшая собранные травы на деревянной дощечке, откинув в сторону пышную гриву длинных, волнистых, пепельно-русых волос с удивлением посмотрела ей вслед.

Когда медленно идущий из-за связанных ног Тармир достиг воды, Сола уже стояла там, улыбаясь сквозь слезы. Увидев ее, он резко остановился. При виде мокрых синих глаз и темно-рыжих волос девушки что-то дрогнуло в груди. Тем не менее, Тармир направился прочь – вниз по течению. Сола догнала его, взяла за руку и спросила:

– Ты не хочешь говорить со мной. Почему?

Он отрицательно покачал головой, а затем, смотря ей в глаза, повторил жест Мики: освободил ладонь из ее руки, указал сначала на нее, потом на себя и провел по своей шее. Сола вспомнила слова вождя и опустила голову, а Тармир снова пошел вниз по ручью. Однако она опять догнала его. Указала на солнце и провела рукой вниз по линии его спуска к горизонту. Затем приложила ладонь к своей груди и, присев, перенесла ее на то место, где стояла. Эти же жесты повторила с ним.

Тармир понял, что она предлагает им встретиться на этом же месте после заката солнца. Но он был далеко не такой наивный, как Сола и знал: его не отпустят; и если кто-то заметит их на закате наедине – это будет конец. Он уже сейчас подвергается смертельной опасности, так как в любой момент могут подойти люди за водой. Поэтому Тармир резко отрицательно покачал головой и для пущей ясности грубо произнес:

– Нет! – Повторил он слова Мики и легонько оттолкнул ее от себя, – уходи!

Подойдя к ручью, он набрал воды и ушел, не взглянув на девушку. А Сола стояла, будто окаменев, солнечный свет вокруг померк, внутри разрасталось что-то черное, горькое, отравляющее. Она опустилась на землю и заплакала навзрыд.

Тармир подошел к очагу Мики и взглянул на нее тревожно-вопросительным взглядом. Она хмуро указала ему, куда поставить мех, выделила старую шкуру для сна и спросила:

– Сола?

Он пожал плечами, расстелил шкуру и сел на нее. Мика, закончив свои дела, пошла в ту сторону, откуда пришел пленник, с трудом передвигаясь на больных ногах. Она видела, что Сола побежала к ручью, поняла зачем, и решила поговорить с нею серьезно.

Тармир оглянулся и понял, что остался у очага один. Старый вождь, Спот, спал, его младшая женщина Ник ушла к подругам, а дети убежали к друзьям. Оглядев лежащие на земле предметы, различил среди них то, что ему было нужно – каменный нож. Он незаметно стал подвигаться к нему, поднял и спрятал в штанах.

Тем временем Мика подошла к ручью и обнаружила Солу возле кромки воды. Она села рядом и спросила:

– Ты хочешь, чтобы его убили?

– За что? Он не делает ничего плохого, а я просто хочу подружиться, – слезы снова навернулись ей на глаза.

– За это и убьют. Мужчины не любят, когда их женщины дружат с другими мужчинами. Тем более, с чужими. Если ты твердо решила подружиться, и тебе все равно, что он потеряет жизнь – продолжай. Но мне кажется, он этого не хочет. Ты делаешь плохо. Сейчас же вернись к своему очагу. Многие видели, как ты побежала за ним. Скажут вождю – он убьет его уже сегодня.

Мика поднялась и пошла обратно. Солу потрясли ее слова. Только теперь она восприняла ситуацию серьезно. От утреннего настроения не осталось и следа. Стало даже хуже – она поняла, что ничего не изменилось, перед ней случайно открылся кусочек иной жизни, но перед глазами сразу захлопнули полог.

Некоторые действительно заметили выходку Солы. В их числе была Лис. В качестве женщины вождя, она считалась первой среди слабой половины племени. Однако если Сола согласиться стать женщиной Брэда, главной будет она, потому что родилась здесь, в то время как Лис украли во враждебном племени. Но не это было главной причиной. Она была тайно влюблена в Грома. Они были почти ровесники – Лис всего на год его старше, ей шестнадцать весен. По характеру Лис была мягкой и нежной, но она очень не любила Солу. Поэтому она все рассказала вождю, когда вернулись охотники.

Брэд пришел в ярость, но сумел обуздать себя и не тронул Солу. Дело в том, что ему нужно было ее согласие на соединение с ним. А он сильно сомневался, что получит его. Ее брат был молод и хорош, он понимал это. Только жестокость его нрава могла оттолкнуть Солу и выбрать его, Брэда. Поэтому он отбросил и вторую мысль – пойти надавать пинков пленнику. Вождь молча проглотил злобу и отложил решение вопроса на потом.

Неудача не остановила Лис и после ужина она рассказала о происшествии Грому. Он не показал никаких эмоций, продолжая лежать возле костра, закинув руки за голову, смотреть на небо. Но спустя время поднялся и пошел к Мике.

Увидев улыбающегося Грома, Мика, которая и его воспитала после смерти матери, шутливо спросила:

– Ну как, готов принять женщину к своему очагу? Уже присмотрел?

– Присмотрел. Но пока не совсем готов, – продолжая улыбаться, ответил Гром, – надо выполнить пару подготовительных действий. Так ведь? Как ты считаешь? Мне кажется, что-то идет не так.

Подойдя к пленнику, он спросил его:

– Ты почему сидишь на моем месте?

Тот поднял голову, пытаясь понять, чего от него требуют. Но не успел – удар тяжелого кулака обрушился на его челюсть, почти одновременно со вторым ударом по другой стороне лица. Затем они посыпались один за другим, пока Тармир не свалился на землю, подтянув ноги к животу, а связанными руками пытаясь защитить голову. Это не смутило Грома, скорее наоборот – он начал избивать пленника ногами, целенаправленно направляя удары на наиболее уязвимые части тела: лицо, диафрагму, ребра, почки.

Происходящее не осталось без внимания, однако никто не предпринял никаких действий. Только одна Сола, вскрикнув, зажала рот рукой и бросилась к месту избиения. Но не успела сделать пары шагов, как была поймана вождем.

– Ты куда? – Спокойно спросил он.

– Брэд, там… Тармира… избивает Гром, – пытаясь вырвать руку, обрывисто сообщила Сола.

– Сядь! – вождь бросил ее на землю рядом с собой, – значит, заслужил. Гром узнал и решил его наказать. Тебе не нужно туда лезть.

– Нет, Брэд! Это не он, не он виноват! Это я. Он не хотел! Это я! Я просто не думала! Но я больше не буду! Обещаю. Останови его! – закричала Сола.

– Успокойся и замолчи. Какая разница, кто виноват. Не тебя же ему бить. Я предупреждал. Ты не послушала. Наказан всегда будет он. Сегодня я решил в последний раз никого не наказывать. Гром решил иначе. Тебе я запрещаю вставать с места, иначе будет хуже.

Сола отвернулась и заплакала, закрыв лицо руками. Тем временем Мика оттащила Грома, дала ему оплеуху со словами:

– Ну хватит! До смерти забьешь!

– И что? – задыхаясь, спросил Гром, – тебе он нужен?

– Нужен! Иди отсюда, герой, – ворчала Мика, выталкивая мальчишку от своего очага.

Вся нижняя часть лица Тармира была в крови. Губы и нос разбиты, изо рта текла струйка крови, правая бровь рассечена, а левый глаз быстро заплывал. Он часто сплевывал кровь, не поднимая головы, и она стекала по его щеке на землю. Мика снова поставила каменный горшок на огонь. Как только она отошла, Тармир проверил, не выронил ли он нож. Тот оказался на месте.

Возвратясь на свою стоянку, Гром подошел к плачущей сестре. Он взял ее за запястья и отвел руки от лица.

– Не плачь, сестренка, – улыбаясь, сказал он. Когда Сола подняла на него заплаканные глаза, Гром размахнулся и дал ей пощечину. Никто не успел опомниться, как он ударил ее по второй щеке с такой силой, что она упала на землю. На какое-то мгновение вождю показалось, что Гром не собирается на этом останавливаться. Он вскочил и шагнул в его сторону. Но тот уже сделал все, что собирался.

– Я тебе говорил, тварь, чтоб не видел тебя возле чужого? Ты не поняла моих слов? А теперь? – с бешенством обратился он к Соле.

– Поняла, – тихо ответила она, сама не услышав себя из-за звона в голове.

– Тебе кто разрешил бить ее, – спросил у Грома Брэд.

– Она моя младшая сестра. Мой долг – научить ее правильно вести себя, раз больше никто не может это сделать, – нагло заявил он.

– Тогда мой долг, как вождя, научить тебя правильно вести себя. И не применять силу к женщинам моего очага без моего на то разрешения, – ответил вождь, коротко ткнув огромным кулаком ему в губы. Гром отлетел на несколько шагов назад, но удержался на ногах. Постояв какое-то время, опираясь руками о колени, он выпрямился и снова улыбнулся. Только на этот раз его улыбка была кровавой.

– Всем спать, – приказал вождь, – первым дежурит Гром.

Мика подошла с остывшим отваром к Тармиру и попыталась его поднять, чтобы проще было промыть раны. Но он воспротивился этому, не только не делая попыток подняться, но и уткнув лицо в землю. Боль и обида, страх и чувство унижения перемешались в его сознании. Раны на лице горели, в горле стоял ком, внутри что-то болело. И за что все это? Ведь он не виноват, что девушка приходит к нему, сам он не сделал ни одного запрещенного действия!

Он не знал теперь, как сможет совершить побег. Болело все. Особенно голова, где плавал туман. Тармир плохо соображал, в какую сторону лучше бежать, как действовать при погоне. Но одно он знал абсолютно точно – если Сола завтра придет, его забьют уже до смерти. У него остался один шанс выжить – побег сегодня ночью.

Мика взяла пленника за волосы и насильно повернула голову лицом к себе. Выглядел он ужасно: губы опухли, глаз окончательно заплыл, рассеченная бровь отекла. Кровь перемешалась с землей. Жалость уколола сердце Мики и она успокаивающе погладила его по косичкам. Затем окунула кусочек шкурки в дезинфицирующий и заживляющий отвар из подорожника, ромашки и листьев земляники и стала промывать раны. Закончив процедуру, Мика снова погладила парня по голове и похлопала по плечу, промолвив:

– Сола не придет больше, не бойся.

Но он не знал их языка, их речь звучала для него как рычание дикого зверя. «Они все нелюди, – с ненавистью думал он, – даже Мика. Почему она сразу не оттащила этого психа? Ведь знала же, что я не виноват. И Сола тоже – несмотря на красоту, она или глупая, или избалованная. Скорее и то, и другое вместе».

Дождавшись, пока темнота спустится на землю, и Гром сменится своим ровесником – самым младшим братом вождя Роком, Тармир достал нож, положил его на землю возле коленей острием вверх и стал пилить веревку между рук. Дело продвигалось медленно. Веревки были сделаны из толстой, эластичной кожи, которая по большей части соскальзывала с ножа, а не резалась им. При каждом движении боль отдавалась в избитом теле, сил практически не было после долгой голодовки, льющийся пот жег открытые раны на лице. Но Тармир не останавливался, позволяя себе лишь небольшие промежутки отдыха. Луна прошла уже половину своего пути, когда последнее волокно лопнуло на острие ножа.

Руки были свободны. С ногами пришлось тяжелее. Сесть он не рискнул, а лежа на боку было очень неудобно резать без упора. Тармир как можно ближе подтянул ноги к животу, поддерживая одну из них на весу, чтобы она не мешала. Но вскоре он понял, что ничего не получится. Сил уже не осталось, нога занемела в неудобном положении, перерывы делались все чаще. Он пробовал менять руки, но процесс пошел еще медленнее. Ночь подходила к концу, а не было сделано и половины дела. Если его завтра найдут с перерезанными веревками на руках – не нужно будет даже повода для его убийства. Поэтому он решил рискнуть и все-таки сесть. Цвет его кожи играл ему на руку – он был практически неразличим в темное время суток. Очень медленно, стараясь не произвести ни звука, он сел. Дозорным был уже опытный воин – двадцативосьмилетний Мунк, младший брат старого вождя. Несмотря на довольно почтенный для этих людей возраст и свой опыт, он был несколько рассеян и не отличался особой ответственностью. К тому же основной обязанностью караульного было следить за опасностью извне, а не внутри племени. Порой он, как и полагается, вставал и обходил место стоянки по кругу, но внимание было направлено в сторону лесов, кустарников и степей. Только проходя мимо своего очага, где спали три его жены, он обращал взор на них. Но место стоянки для своей семьи он выбирал подальше от вождя и его родственников, поэтому так и не заметил бессонную сидящую фигуру.

Наконец веревки перерезаны. Радость и чувство свободы вспыхнули в груди Тармира, но он постарался сдержать их, понимая, что именно сейчас малейшая ошибка может выдать его. Мунк лишь недавно совершал обход, и Тармир решил, что есть время удалиться на достаточное для побега расстояние. Очень медленно он пополз вперед. Перед ним расстилалась голая степь. Брэд всегда старался выбрать открытые места для стоянок, так как сам нападал на врагов из укрытия. Пленник полз абсолютно бесшумно и вскоре совершенно растворился в густой предрассветной темноте.

Глава 4

Не один пленник провел бессонную ночь. Сола вертелась с боку на бок, не понимая, что с нею происходит. По сути, в свои десять весен, она была еще легкомысленным ребенком, к тому же очень избалованным. Когда ее мать умерла, Брэд всю свою любовь к Кэтри, которая заставила его переступить через все обычаи и запреты, перенес на маленькую девочку – ее дочь. Соле мало в чем отказывали, хотя и считали странной. И сейчас она как будто впервые сделала шаг в мир взрослых, мир враждебный, где самые сильные желания могут не сбыться, где существует жестокость. До сих пор она смутно ощущала лишь отголоски ее: нападения хищников, травмы на охоте, редкие столкновения с другими племенами. Но ей казалось, что все это ее не коснется, Сола гораздо больше боялась своего брата: он один не выполнял ее капризов и очень часто был жесток с нею. Но от увиденного сегодня ее просто трясло, что делать дальше она не знала.

Объект ее страха лежал практически рядом с нею и не мог заснуть. Также сын своей матери, он сильно отличался от своих флегматичных соплеменников ярко выраженной фантазией, умом, эмоциями и более абстрактным мышлением. Как и Брэд, он с самого детства привязался к сестре, а когда она стала, по представлениям племени, девушкой он и мысли не допускал, что она может достаться кому-то другому. Она должна быть его собственностью, как копье, как одежда, сшитая для него любящей его, худенькой по сравнению с другими женщинами, Лис.

Но не Лис ему нужна, а Сола. И чем ближе время выбора пар, тем больше он нервничал, тем больше ему хотелось выместить свои эмоции хоть на ком-нибудь. И прежде всего – на Соле. Он любил ее – и ненавидел, за эту свою зависимость от нее. Конечно, Гром не осознавал всех этих нюансов – просто его накрывали чувства, мысли метались в голове и он выплескивал их каким-то определенным образом. Например, сейчас, когда он представлял, что могло быть там, на берегу ручья, ему хотелось наброситься на лежащую рядом сестру и сделать ее своей прямо сейчас. Но он знал, что по обычаям за это его ждет смерть. Женщин, имеющих мужчин ниже по положению можно трогать. Выше по положению – можно огрести. Девушек и женщин вождя – категорически нельзя. Тогда его мысли переключались на пленника и он, бросая взгляд в его сторону, думал: а не встать ли и наподдать ему еще раз? Но, представляя, какой возникнет скандал, он морщился и отказывался от этой идеи. Перед рассветом он все же попытался заснуть, но в голове толпились разные мысли, как это бывает при бессоннице, и Гром снова повернулся в сторону пленника, представляя, как бьет его по наглой черной роже.

Ему показалось, что на прежнем месте того нет. Всматриваясь в темноту, он пытался разглядеть очертания лежащей фигуры, пока не зарябило в глазах. Гром сел и вновь присмотрелся. Он определенно не видел своей жертвы. Он встал и пошел туда. Спот, его жены и дети спокойно спали, но урода не было!

– Тревога! – Заорал Гром во всю силу своих легких. Караульный сразу подскочил к нему.

– Пленник сбежал! – Уточнил ревнивый брат Солы – его вопль был похож на львиный рёв, – в погоню!

Все племя моментально пробудилось и вскочило на ноги. Вождь за секунды сообразил, что произошло. Если бы пленник убежал – было бы лучше для всех. Но теперь у него не было выхода – если он просто не обратит внимания на побег – потеряет уважение соплеменников. Ругая в душе сына своей женщины, он собрал охотников. Краем глаза Брэд заметил Солу. Она проснулась и села, прижав руки к груди. «Это слишком далеко зашло. Надо с этим покончить. Я совершил ошибку, притащив его сюда – мне ее и исправлять. И будь, что будет» – решил для себя вождь.

– Когда он ушел? – Спросил Брэд Грома, но смотрел в это время на Мунка.

– Брэд, – растерянно ответил Мунк, – да я же не знал, что надо его охранять! Ты ничего не говорил. Я за ним не следил!

– Он ушел перед рассветом, Брэд, – сквозь сжатые губы ответил Гром, – недавно. Он не успел далеко отойти. Пойдем по следам. Мунк его не заметил – значит, он полз, так ведь? Когда найдем – убьем. Я убью. Никто не трогайте – я хочу сделать это сам.

– Гром, – спокойно ответил вождь, – ты будешь командовать охотниками, когда станешь вождем. Пока это делаю я, поэтому просто отвечай, когда тебя спрашивают.

Гром сжал губы и кулаки, но промолчал. В это время тьма уже рассеивалась, предвещая скорый рассвет.

Охотники пошли по следу. Они уже прекрасно видели при таком освещении, поэтому с уверенностью продвигались вперед. Примятая трава выдавала Тармира с головой.

Он слышал, конечно, что его отсутствие обнаружено. Но усталость и травма головы не позволяла придумать ничего для своего спасения.

Когда первые лучи осветили степь, Гром решился на провокацию. Он закричал:

– Я вижу тебя, трус! Если не вернешься, я убью тебя!

Нервы Тармира не выдержали, он вскочил и побежал. Его сразу догнали, схватили, заломили ему руки за спину и отвесили несколько хороших тумаков. После чего вождь приказал вести его обратно на стоянку.

Там Тармиру связали сзади локти, а также ноги, и бросили на землю. Мика молчала, ни во что не вмешиваясь. Сола сидела на своем месте и тряслась от ужаса. Гром время от времени подходил к беспомощному пленнику и изо всех сил бил его ногой, после чего начинал лихорадочно метаться взад-вперед по стоянке. В очередной раз Брэд поймал его и с силой оттолкнул от жертвы, со словами:

– Перестань!

Сам вождь сидел возле огня и размышлял о чем-то. Он отказался от завтрака, когда Лис принесла ему его. Иногда он искоса бросал взгляд на Солу.

Когда солнце достигло вершины неба, Брэд встал.

– Приказываю племени собраться, – промолвил он, – я принял решение относительно пленника.

Все стали подтягиваться к месту собраний. Гром, с недоверчивым видом, одним из первых подошел к вождю. Сола не двинулась с места, но подошла Мика, подняла ее, и привела на собрание племени. У девушки подкашивались ноги, ее трясла крупная дрожь.

Брэд, глядя в землю, произнес:

– Мы захватили пленника из народа чужих. По просьбе моей матери я позволил ему жить в нашем племени. Но он не захотел. Создавал лишние проблемы. Совершил побег. Сегодня он сорвал нам охоту и должен заплатить за это собственной плотью. Перережьте ему горло.

Гром сразу сделал шаг вперед. Он достал нож и с улыбкой приблизился к лежащему на земле пленнику. Тармир, увидев оружие, закрыл глаза. Он знал, что жертве, перед тем, как ее съесть, спускают кровь. Ему вспомнилась рыдающая в его сне мать. Гром, присев перед ним на корточки, схватил его за косички, запрокинул голову и улыбнулся.

– Брэээээд! – Вдруг изо всех сил завизжала Сола, вырвавшись из объятий Мики, – Брэд!

Она подбежала к вождю и упала на колени к его ногам, обхватив их руками. Не переставая дрожать, она проскулила:

– Брэд! Я согласна быть твоей женщиной, если ты оставишь ему жизнь! Я согласна! Прошу!

Брэд, Гром и пленник вздрогнули. Наступила минута молчания. Сначала Гром растерялся от услышанного, но быстро придя в себя, решительно размахнулся ножом. Брэд копьем выбил его и ударил древком Грома по голове. Он наклонился и поднял Солу. Взяв за подбородок, поднял ее лицо, залитое слезами.

– Согласна? Обещаешь?

Сола безмолвно и часто кивала.

– Обещаешь, что станешь моей женщиной, будешь вести себя, как подобает женщине вождя? Никогда близко не подходить к чужаку, не разговаривать с ним? Рожать детей у моего очага и быть послушной мне во всем? Говори перед всем племенем!

– Да! Да! Да! Если он останется жить, – просительно подтвердила Сола.

– Ты дала обещание. Не выполнишь – он умрет, – довольно заключил вождь, не обращая внимания на недовольные, презрительные взгляды вокруг.

Но в этот момент Гром бросился на пленника и стал душить его. Однако Брэд оттащил его, заломив руку, и сообщил напоследок:

– Еще одна такая выходка, и вождем после меня будет кто-то другой, – после чего, кивнув на Тармира, приказал соплеменникам, – поучите его. Гром, тебя приказ не касается. Иди, отдохни, – вождь толкнул его в противоположную от пленника сторону.

Охотники окружили пленника и стали бить его ногами. Тармир старался сдерживать стоны, но это не очень получалось. Сола возмущенно сказала:

– Мы же договорились!

– Ты просила оставить ему жизнь. Он будет жить. Но за проступки надо наказывать. Стой и смотри.

– Не надо больше, – прошептала Сола.

Вождь насмешливо посмотрел на нее. Помолчав несколько секунд, он приказал:

– Хватит! – Повернулся и пошел к своему очагу.

Охотники разошлись по своим делам, оставив Тармира валяться на земле. Сола продолжала стоять на том же месте, где ее оставил Брэд. Она смотрела на пленника, и не знала, что ей делать. Надо было как-то помочь, но как? Ей нельзя подходить к нему. Попросить Мику? Но почему Мика сама не помогает ему? Может быть, ему вообще нельзя помогать?

Запутавшись в новых правилах, Сола вдруг решительно направилась к вождю.

– Брэд, я хочу спросить, – тихо сказала она.

– Да.

– Можно, я принесу Тармиру воды?

Вождь поднял на нее тяжелый взгляд.

– Я думал, мы обо всем договорились?

– Да, но… к нему никто не подходит… наверное, боятся. Ты ведь оставил ему жизнь, и надо…

– Все боятся, а ты – нет? – Перебил ее лепет Брэд, – я думал, ты поняла, что бояться нужно в первую очередь тебе.

– Я боюсь, – слезы снова потекли из глаз, – просто… я не знаю, как надо сделать. Пришла спросить у тебя.

Вождь улыбнулся с сказал:

– Иди сюда. Сядь ко мне на колени. Я тебе все объясню сейчас. Не бойся, садись.

Сола нерешительно присела. Брэд погладил ее по густым волосам и обнял. Она упустила лицо вниз.

– Сола. Ты же не считаешь меня дураком? – Она отрицательно покачала головой, – я тоже не считаю себя дураком. Но я совершил ошибку, приведя его сюда – признаю. Только дураки не признают своих ошибок. Лучше всего было бы убить его. Я же вижу, что тебе он понравился. А мне это не нравится. И я знаю, что ты не хочешь быть моей женщиной. Но не все бывает так, как мы хотим. Тебе придется стать моей женщиной. А мне придется жить, зная, что моей женщине нравится чужой. И мне достаточно этого. Я не хочу еще и видеть тебя рядом с ним, слышать о нем. А тебе непросто будет жить со мной, поэтому не стоит еще добавлять себе страданий, глядя на его лишние мучения из-за твоего отношения. Тебе понятно пока, какая ситуация складывается?

– Да, – одними губами ответила Сола.

– Хорошо. У меня есть к тебе предложение. Он будет жить до нашей церемонии, как я и обещал. И ты сдержишь слово, как обещала. А после я могу отпустить его. Ты хочешь этого? – он внимательно смотрел на выражение ее лица.

Она молчала.

– Сола. Я жду ответа, – мягко спросил вождь.

– Я не знаю, – снова прошептала она.

– Хорошо, оставим пока этот вопрос. Вернемся к сегодняшнему моменту. Он наказан за попытку побега. А наказание не должно быть приятным и удобным. Я понимаю, тебе жалко его, но…

– Но ведь ты готов сам его отпустить! – Вдруг громко воскликнула она, – значит, тебе он не нужен! За что же так жестоко его наказывать? У него, наверное, все болит, а вы еще стали бить! Больно связали! Он хочет пить! И есть! – в ее голосе появились истеричные нотки и она зарыдала.

Вскочив с коленей Брэда и прикрыв лицо руками, она побежала в противоположную от Тармира сторону. Вождь догнал ее, привел назад и усадил на землю. Сам сел рядом и молча ждал, пока она успокоится. Когда всхлипывания прекратились, он сказал:

– Он пленник. Отпустить его или нет – мне решать, а не ему. Он прекрасно знал, на что шел. Уверен, сейчас он не столько боль чувствует или голод, сколько огромную радость и облегчение. Ну и благодарность тебе, – презрительно улыбнулся он.

Она продолжала сидеть и смотреть в землю.

– Ладно, – сказал вождь, – ты хорошо подумай над моими словами. Сегодня ты все правильно сделала – обратилась ко мне за разрешением и с вопросами. Делай так и дальше и все будет хорошо. Я человек не злой. Разрешаю тебе дать ему воды. Только это, больше ничего. Относительно всего остального я сам распоряжусь, когда сочту нужным.

– Спасибо, – ответила Сола, посмотрев ему прямо в глаза.

Она сходила за водой и присела рядом с пленником. Тот лежал с закрытыми глазами.