3.
Несмотря на то, что Честер наотрез отказался петь так полюбившуюся фанатам «Under the Starlight», это не означало, что он вообще больше ничего не пел.
Да, их единственным и неповторимым вокалистом, который мог придать неподражаемый характер всему, что он пел, был Крис. Но и Джек, и Флетчер, и Честер солировали в нескольких песнях, не считая того, что они исполняли партии бэк-вокала почти во всех остальных.
Очередь петь настала для Честера во второй половине программы. О чём они только думали, когда приняли это решение? Он к этому времени порядком выдохся, а теперь надо было ещё найти откуда-то силы на пение…
Честер усмехнулся, взялся за микрофон мокрой от пота ладонью, с окровавленными ободранными мозолями, чтобы подвинуть его ближе к себе, и даже успел поднести к губам, прежде чем понял, что с ним происходит что-то странное. Как будто он больше не контролировал своё тело. Все мышцы, особенно в левой руке, которой он держал микрофон, словно бы жили своей жизнью… Ещё мгновение спустя у Честера почернело в глазах.
Очнулся он через несколько минут, лёжа под барабанами. Его левая рука дёргалась в судорогах. В зале стояла тишина. Флетчер заглядывал через тарелки, пытаясь понять, что на этот раз произошло с их барабанщиком, с которым всегда что-то происходило.
Фрэнк спешил из-за кулис.
– Не трогай! – попытался предупредить его Честер, когда заметил, что Фрэнк собирается схватиться за стойку микрофона, чтобы убрать его в сторону и добраться до Честера. Вместо крика у Честера получился какой-то странный сип. Впрочем, Фрэнк настолько привык внимать даже самым незначительным жестам Честера во время концертов, что он инстинктивно замер на месте.
– Током… меня… током… ударило, – кое-как объяснил Честер. У него по-прежнему подрагивали все конечности, хуже того, как будто каждая мышца и каждое мышечное волокно сокращалось само по себе. Ощущение было чертовски неприятное, но как таковой боли он не испытывал… Это всё было нелепо и… забавно. Честер рассмеялся, и оттого, что его всё ещё трясло, смех звучал прерывисто и визгливо.
4.
Честер кое-как поднялся с пола, роняя барабаны и инстинктивно шарахаясь от микрофона. Он слышал, что музыканты порой становились жертвами электричества, но до сегодняшнего дня не сталкивался с этим лично… С запозданием Честер обратил внимание на то, что его левая ладонь и подушечки пальцев покраснели и покрывались волдырями в тех местах, где он соприкоснулся с микрофоном. Ожоги были несильными, но располагались в самых неудачных местах. Держать в руке палку будет теперь непросто…
– Пойдём, очухаешься, – сказал Фрэнк, помогая Честеру идти.
– Что опять случилось? – спросила Бекки, которая с тревогой выглядывала из-за кулис. Честер посмеивался. Бекки было не до смеха.
– Я не виноват!
– Видимо, микрофон был не заземлён, – сказал Фрэнк.
– А это разве не твоя работа – следить, чтобы всё было в порядке с оборудованием Честера? – нахмурилась Бекки. С тех пор, как она официально примерила на себя должность менеджера, её брови всё чаще и чаще сдвигались к переносице.
– У меня и другой работы хватает, – огрызнулся Фрэнк. – И уж местная электропроводка точно не входит в сферу моих компетенций! Перед началом концерта я несколько раз двигал микрофон и всё было в порядке.
– Как тогда такое могло произойти? – спросила Бекки.
– Откуда мне знать? Я же не физик! Что-то где-то замкнуло, наверное…
– И пока вы ругаетесь, не мог бы кто-нибудь из вас дать мне виски и…
Тут Честер задумался, не зная, что лучше сделать с обожжённой рукой, чтобы она не слишком мешала ему продолжать играть. Сомнений в том, что концерт вот-вот возобновится, у него не возникало.
– Тебе надо в больницу, а не виски, – хмуро сказала Бекки.
– На кой чёрт мне в больницу? – удивился Честер. Он не осознавал всей опасности того, что с ним случилось. Эти дурацкие подёргивания в мышцах ведь когда-нибудь прекратятся. А ожоги на ладони точно не были столь серьёзными, чтобы требовать какой-то особой медицинской помощи.
– Тебя ударило током!
– Но я жив и вполне здоров, – пожал плечами Честер.
– Чес, ты как? – в гримёрку заглянул Флетчер. Крис стоял у него за спиной. Они оставили Джека отдуваться за всех и играть гитарное соло.
– Жив и здоров, – отозвался Честер. – Так что, полагаю, было бы неплохо, если бы мне заменили микрофон и мы смогли продолжить играть.
– Дай сюда руку, – хмуро сказала Бекки.
– Ай, выключи свои замашки медсестры! – отмахнулся Честер.
– А что у тебя с рукой? – обеспокоенно спросил Крис.
– Да всё со мной в порядке!
Фрэнк протянул Честеру бутылку виски под неодобрительным взглядом Бекки.
– Пойду найду местных техников, – сказал он и поспешно удалился, чтобы лишний раз не попасть под горячую руку.
5.
Джек мог играть на гитаре бесконечно. Но через четверть часа толпа начала уставать. Они пришли слушать выступление группы, а не сольное творчество Джека, какой бы виртуозной ни была его игра. Так что из зала начинали слышаться редкие выкрики, требующие вернуть на сцену остальных музыкантов. Джек не слишком обращал на них внимание, он был поглощён игрой. Но Крис поспешил из-за кулис к микрофону.
– Прошу всех успокоиться и набраться терпения, – сказал он, поймав себя на мысли, что брался за микрофон с опаской. – У нас возникла непредвиденная ситуация. И на устранение неполадок потребуется ещё некоторое время. Если вы не против, мы с Джеки пока развлечём вас акустической программой!
Зал был не против. Хотя многие с любопытством поглядывали на мельтешащие за установкой Честера тени. Солнце временно погасло и остановило свой путь, и Фрэнк с Глэмом пытались разобраться в причинах случившегося, помогая себе светом фонариков. Они так и не нашли Скинни – мальчишку, который отвечал на площадке за оборудование, так что теперь проблему приходилось решать собственными силами.
Крис и Джек успели исполнить всего четыре песни, когда Фрэнк подал им знак, что всё было в порядке. Ещё через несколько минут на сцену вернулась ритм-секция. Ладонь Честера была заботливо перевязана Бекки, хотя он и не был уверен, что это существенно облегчало игру. Он всё ещё чувствовал себя странно, словно бы слегка контуженным, но его хотя бы перестало трясти, и это однозначно можно было считать успехом.
Когда группа в лучах «заходящего солнца» уходила со сцены за кулисы, зал гремел аплодисментами, которые ещё долго не утихали. Публика была в восторге. Публика требовала возвращения музыкантов для продолжения концерта. Уставшие и взмокшие, уже отыграв больше полутора часов, не считая перерыва на «приключение» Честера, и выкладываясь на каждой песне, как будто она была последней в их жизни, они вернулись, чтобы порадовать поклонников на бис.
6.
– Уф, выдохнул Честер, стаскивая с себя джинсы, которые насквозь промокли от пота и противно прилипали к ногам. – Ну что, куда отмечать?
Флетчер рассмеялся и покачал головой.
– Как твоя рука? – спросил он.
– Шевелится, – отозвался Честер и, чтобы продемонстрировать правдивость своих слов, поднял левую руку вверх и несколько раз сжал и разжал кулак. Было больно. Волдыри лопнули, и вся повязка пропиталась сукровицей. Но Честер бодро улыбался до самых ушей, довольный, что концерт прошёл с таким успехом.
– Значит, ты готов к новым выступлениям? – спросил Флетчер и взъерошил Честеру волосы.
Честер попытался отмахнуться, но задел стоявший на столе стакан с пивом и уронил его на пол, отчего рассмеялся сам и заставил смеяться всех остальных.
Все они настолько привыкли, что с Честером вечно что-то случалось, что сейчас им казалось – иначе просто и быть не могло. «On the Road» были бы не «On the Road», если бы на их первом после воссоединения концерте Честер не вляпался в какую-нибудь неприятность. И поводов для плохого настроения, казалось бы, не было, несмотря ни на что.
Только Бекки не разделяла всеобщей беспечности, прекрасно понимая, что Честер мог сейчас не сидеть с ними рядом, и что их первый концерт мог оказаться последним.
Фрэнк, который заглянул в гримёрку в разгар веселья, тоже выглядел не слишком-то радостным.
– Фрэнк, всё в порядке? – спросил Крис, вдруг заметив, что тот как будто не решался о чём-то им сообщить.
Фрэнк пожал плечами, и, глядя на него, остальные тоже притихли.
– Фрэнки? – встревоженно спросила Бекки.
– Не хочу портить вам настроение…
– Что случилось? – окончательно разволновалась Бекки.
– Это по поводу микрофона Честера, – сказал Фрэнк почти виновато.
– И что с ним было не так? – спросил Честер, рассеянно улыбаясь.
– С самим микрофоном всё так…
– Тогда почему меня шарахнуло током?
– Я не уверен, но похоже, кто-то переподключил твой микрофон на неисправный усилитель.
– Чего? – Честер озадаченно похлопал глазами. Нет, он понимал, о чём шла речь. Он не понимал, кому и зачем это могло понадобиться.
– А где этот мальчишка, который занимался оборудованием? – спросила Бекки рассерженно. – Что он говорит по этому поводу?!
– Вот тут и начинается самое интересное, – вздохнул Фрэнк. – Когда случилась вся эта ерунда, он перепугался и… Пусть он лучше сам всё расскажет.
Фрэнк выглянул в коридор.
– Скинни, иди-ка сюда!
Тощий парнишка лет шестнадцати с огромными напуганными глазами и длинной сальной чёлкой, налипшей на лоб, неуверенно зашёл в гримёрку.
– Ты понимаешь, что из-за тебя чуть не погиб наш барабанщик?! – накинулась на него Бекки.
– Тш-ш, – осадил её Фрэнк и прислонился к двери, заметив, что Скинни был готов удрать. – Ты сначала послушай его рассказ.
– Я не виноват!
– Расскажи то, что рассказал мне, – сказал Фрэнк.
Скинни бросил на него взгляд загнанного в угол лесного зверька.
– Скинни, если то, что ты мне рассказал, правда, тебе стоит рассказать всё это ещё раз, – вкрадчиво сказал Фрэнк. Неудивительно, что мальчишка был перепуган. Фрэнк выглядел внушительно и грозно, даже если пытался говорить без устрашений.
– Я не виноват!
– Это мы посмотрим, – хмуро сказала Бекки. Маленькая и изящная, она, впрочем, выглядела куда более грозной, чем шкафообразный Фрэнк.
– Успокойся. И говори, – дружелюбно сказал Честер и протянул пареньку бутылку пива.
Скинни проигнорировал этот жест. Он всхлипнул, сполз на корточки и спрятал лицо в грязных рукавах рубашки.
– Ну что за?! – покачал головой Флетчер. – Фрэнки, может, ты уже сам нам всё расскажешь?
– Скинни утверждает, что некто предложил ему сотню фунтов за то, чтобы он сходил и полчасика покурил.
– И он согласился?! – возмутилась Бекки. – Он что, не понимает, что никто просто так не будет предлагать такие деньги?!
– Милая, помолчи, пожалуйста, – попросил Фрэнк.
– Скинни, это правда? – спросил Крис.
Тот ничего не сказал, но покивал головой, всё ещё пряча лицо.
– Когда он узнал, что произошло, он, конечно, перепугался и всё мне рассказал…
– А может он всё это выдумал? – спросил Флетчер скептически.
– Я не выдумал! – горячо возразил Скинни, подняв наконец голову.
– Я не думаю, что он это выдумал, – покачал головой Фрэнк.
– Откуда такое доверие? – фыркнул Флетчер.
Скинни залез в карман и влажной ладонью протянул несколько смятых купюр.
– Откуда мне взять такие деньги, если я вру?
– Не знаю, может, тебе заплатили за то, чтобы ты сам переподключил микрофон? – пожал плечами Флетчер.
– Я не!..
– Всё. Тихо! – сказал Честер. – Окей. Хорошо. Выходит, что кто-то хотел, чтобы меня шандарахнуло током. Но кому это надо?
– А как ты думаешь? – тихо спросил побледневший Джек.
– Том?!
– А кто ещё? То есть, конечно, может, тебя и ещё кто-то настолько ненавидит, – ехидно спросил Флетчер.
– Чего он только ко мне-то прицепился? – рассмеялся Честер.
– Джеки от него тоже однажды досталось, – пожал плечами Флетчер.
– А я вообще ни при чём! Я с ним едва знаком, – сказал Крис, и Честер рассмеялся сильнее.
– Ладно. Это всё прекрасно. Но что нам теперь делать? – спросил Фрэнк.
– Вызывать полицию, – сказала Бекки.
– Нет! – испуганно воскликнул Скинни.
– Полиция и так в курсе, что Том хочет меня убить, – сказал Честер. Ему почему-то было жалко этого парнишку, и он не хотел, чтобы у того были лишние неприятности.
– И чёрта с два они найдут какие-то доказательства, что кто-то действительно мог это всё подстроить, – вздохнул Фрэнк.
7.
– Крис, тут… кхм… – Трэвис нерешительно заглянул в гримёрку, когда музыканты уже собирались уходить. Зрительный зал давно опустел, и если улизнуть через чёрный ход, то можно было даже избежать поклонников, толпящихся у здания театра в надежде получить автограф.
– Что? Ещё что-то? – спросил Крис. Кажется, одной неприятной новости за вечер было достаточно. А судя по внешнему виду его помощника, речь не шла о хороших новостях.
– Там, – Трэвис как будто не мог подобрать слов.
– Где там? И что там? – спросил Крис.
– Девушка. Две.
– И? – Крис отозвался приподнятой в недоумении бровью.
– Мало что ли? – хмыкнул Флетчер. – Или страшные такие, что ты их ему привести не решаешься?
Честер рассмеялся.
– Так что там с девушками не так? – спросил Крис.
– Может, ты их уже просто сюда позовёшь? – предложила Бекки.
– Эм… мисс… и мисс… вы заходите… сами расскажете, – обратился Трэвис к кому-то за дверью.
В гримёрку зашла не девушка. Скорее, женщина средних лет, светловолосая, чуть полноватая, но всё-таки привлекательная. За руку она держала мальчика лет пяти.
– Роуз? – выдохнул Крис.
В его жизни было много женщин, слишком много, чтобы помнить всех и каждую. Но вряд ли он смог бы забыть Роуз.
– Привет, Крис, – она улыбнулась и тревожно оглянулась по сторонам, то ли жалея, что вообще сюда пришла, то ли смущаясь компании посторонних.
Крис не успел ничего ответить, когда, почти следом за Роуз, в гримёрку зашла ещё одна женщина, эффектная смуглая брюнетка. За подол её короткой юбки осторожно цеплялась не менее эффектная темноволосая девочка.
– Привет, Джеймс, – сказала она с лучезарной улыбкой.
– Джеймс? – спросил Флетчер, с недоумением поглядывая на друзей.
– Привет, Вероника, – ответил Крис.
8.
– Этого вообще следовало ожидать, – хмыкнул Флетчер. – Странно, что их всего две!
– Странно, что они приехали в один день! Как сговорились, – покачал головой Джек.
– Сам виноват, в руках себя надо держать, – рассмеялся Честер.
– Вы думаете, это всё смешно? – спросил Крис.
Они сидели за столиком в ночном клубе, куда приехали, чтобы отметить своё грандиозное воссоединение. Теперь уже официальное! Но главной темой для разговоров стал не успешный концерт и даже не очередное покушение на жизнь Честера.
– Ещё как смешно, – подтвердил Флетчер с ехидной ухмылкой.
– Добро пожаловать в отцы, папаша, – Честер хохотнул и едва не опрокинул на себя стакан с коктейлем.
Крис окинул его хмурым взглядом.
– Это ни хрена не смешно! В один день узнать, что у меня два пятилетних ребёнка от двух разных женщин!
– Я вот вообще совсем не удивлён, – сказал Флетчер. – Хотя нет. Вообще-то я очень даже удивлён. Я удивлён, что всего двое и всего от двух женщин!
– Может, остальные женщины просто были умнее, чем рожать от такого сомнительного типа, как ты? – предположил Честер, ухмыляясь не менее ехидно, чем Флетчер.
– И что мне теперь делать? – вздохнул Крис.
– Раньше надо было думать, – подал голос Джек. – Ребёнок – это большая ответственность!
– Пф, тебе повезло, что им уже по пять лет! Весь самый страшный период позади! Все эти подгузники и ор по ночам! – Честер аж передёрнулся. Зоуи он любил. И любил их сына. Но маленький ребёнок в доме был не столько большой ответственностью, сколько большими заботами…
– Тебе-то откуда знать про ночной ор? Ты по ночам или на вечеринках, или на репетициях, – фыркнул Флетчер.
– Серьёзно, ребят, что мне делать-то?
– А что хотят от тебя твои женщины? – спросил Честер.
– Да вроде бы… Ничего не хотят… Просто решили… Чёрт, две курицы, – беззлобно выдохнул Крис. – Они что, не могли сообщить мне раньше?
– Очень вовремя сообщили. Сейчас мы снова будем богатыми и знаменитыми. Так что они могут требовать от тебя большие алименты, – цинично заметил Флетчер.
– Да ну… Не такие они, – покачал головой Крис. – Вероника точно не такая.
– А может ну к чёрту твои половые проблемы? – Честер допил коктейль и теребил трубочкой повязку на ладони. – Давайте лучше поговорим про Тома!
9.
– Чес, есть минутка?
– Есть, конечно, – ответил Честер, сразу же узнав голос Ааронсона.
– Не хочу говорить по телефону. Когда сможете собраться все вместе? – Ааронсона распирало от желания поделиться с Честером хорошими новостями, но он считал, что эту информацию все члены группы должны были узнать одновременно.
– Да мы каждый день собираемся вместе. Не расстаёмся почти, – рассмеялся Честер.
– Тогда как насчёт того, чтобы встретиться завтра вечером?
– Приходи на репетицию, – предложил Честер.
– А там будет, чем отметить?
– Что случилось-то?
– Завтра узнаешь!
– Заинтриговал! – усмехнулся Честер. – Если надо будет что-то отметить – найдём, чем, не переживай.
– Отлично. Во сколько приходить?
– Мы там весь день и до ночи.
– Часов в семь устроит?
– Вполне. Будем ждать… А ты точно не хочешь рассказать мне всё сейчас?
– Хочу! Но не буду. Всё. До завтра!
Честер попрощался и повесил трубку.
– Что случилось? – спросила Зоуи. Она стояла в дверном проёме с сыном на руках и смотрела на Честера, пытаясь по выражению его лица угадать, радоваться ей или пугаться.
Честер подошёл к ней и забрал Оливера, который чуть поморщился, потянулся, но продолжил спать. Честер до сих пор не слишком привык к роли отца, и ощущение ребёнка на руках казалось ему странным, но он перестал бояться его брать, хотя и делал это всякий раз с особой осторожностью.
– Я не знаю, – ответил он.
– Тогда почему ты такой довольный? – Зоуи прекрасно знала, что улыбка на лице Честера не означала ровным счётом ничего. Порой, чем хуже были новости, тем шире он улыбался. Но всё-таки она давно научилась определять разницу между смехом из-за того, что всё плохо, и искренней радостью.
– Может, потому что я счастлив? – Честер сел на диван и откинул голову на спинку.
– Ты льстец, – Зоуи рассмеялась и присела рядом с ним на подлокотник. – А если на самом деле?
– Я и не шучу, – Честер осторожно, чтобы не потревожить спящего Оливера, одной рукой приобнял Зоуи за талию.
– А я говорила, что тебя люблю? – вдруг спросила Зоуи.
– Я не помню такого, – встряхнул головой Честер. – Но, пожалуй, я это знаю.
10.
Вся группа в нетерпении ждала Ааронсона. Честер был настолько заинтригован его звонком, что не смог молчать и рассказал друзьям, что у юристов были какие-то хорошие новости.
Ааронсон появился в сопровождении Фрэнка. Посетители были редкостью. Место репетиций они держали в тайне. И, всё ещё находясь под впечатлением от случившегося с Честером на концерте, музыканты старались не пренебрегать собственной безопасностью.
– Не томи! Я же со вчерашнего вечера терплю! – заканючил Честер.
– Тш-ш! Такие новости просто так не рассказывают. Ты обещал, что будет, чем отметить!
– Да всё есть! Никки даже пиццу принёс!
– И где оно всё?
Они прошли в гримёрку, которая заменяла им родной дом. На столе стояли две большие коробки с пиццей и ящик пива.
– Так нормально? – спросил Честер.
Ааронсон с разочарованным вздохом покачал головой.
– Вы вообще ничего не смыслите в праздниках! А где же шампанское?
– Шампанское – девчачий напиток, – повертел носом Честер, хотя сам с удовольствием пил всё, что содержало в своём составе алкоголь.
– Хватит таскать животных за разные части тела, – проворчал Флетчер. – Если есть, что рассказывать – рассказывай.
Ааронсон передразнил мимику Флетчера, невозмутимо взял одну из бутылок, вальяжно плюхнулся на диван, открыл пиво и обвёл взглядом собравшихся вокруг него музыкантов и их помощников.
– Можно я его убью? – Честер сделал вид, что тянется руками к шее Ааронсона.
– Тогда он точно ничего нам не расскажет, – сказал Джек, как будто и не задумывая это как шутку, но Честер и Флетчер дружно расхохотались.
– Серьёзно, сколько можно? – спросил Крис.
– Во-первых, – сказал Ааронсон и снова выдержал паузу. Честер издал рычащий стон, выстрелил себе из пальца в голову и рухнул в кресло.
– Поймали Джо и Ринго, – продолжил Ааронсон, не обращая внимания на пантомиму Честера.
Тот, услышав эти слова, перестал изображать из себя мертвеца и уселся вертикально, едва не смахнув со стола коробку с пиццей.
– Осторожно! Я ещё раз не пойду! – воскликнул Никки. Он не только хорошо освоил английский язык, но и окончательно усвоил, что с работодателями можно было безнаказанно пререкаться.
– Что ты сказал? – переспросил Ааронсона Честер, игнорируя замечание Никки.
– Джо и Ринго задержали, – повторил Ааронсон. – Более того, они уже дают признательные показания. И вовсю рассказывают, за что Том платил им деньги. За то, чтобы выбили из вас дурь тогда, в Ливерпуле. А ещё за то, чтобы обчистили здание театра и вынесли все ваши инструменты. И за то, чтобы поджечь гостиничный номер…
– Номер? – переспросил Крис. – Так это был поджёг?
– Выходит, что так, – сказал Ааронсон. – Джо и Ринго язык за зубами не держат. Им, конечно, в любом случае светит дохренища, но они явно не собираются отдуваться в одиночку… Не хочется им огребать за убийство Бадди, хотя Том, похоже, лично в этом и не участвовал.
– Значит, Бадди всё-таки убили? – тихо спросил Джек.
– А у тебя были сомнения? – фыркнул Флетчер.
– А Тома? Тома поймали? – спросил Честер.
– Пока нет, – покачал головой Ааронсон. – Но теперь это уже дело времени. Потому что у меня ещё одна новость! – он с торжествующим видом посмотрел на музыкантов.
– И? – нетерпеливо спросил Флетчер.
На этот раз Ааронсон, хотя и рассказывал всем, смотрел прямо на Честера.
– Пока искали, где может скрываться Том, выяснилось, что аристократ-то он липовый!
– В смысле? – спросил Честер.
– А в прямом! Ты же помнишь, откуда он вообще появился в Англии?
– Приехал из Америки. Но какое это имеет значение?
– А такое, что его папочка подделал разные бумаги, чтобы получить наследство и титул, на которые никогда в жизни не имел права. Все счета лже-лорда Блэквуда арестованы, деятельность его компаний приостановлена, и он отстранён от всех руководящих должностей!
– Скачи всё конём! – выдохнул Честер.
– Именно! – с довольным видом согласился Ааронсон.
– То есть «Блэквуд Продакшн» больше ему не принадлежит? И этот засранец больше никому не сможет указывать, чтобы… кхм… нас саботировали? – уточнил Крис.
– Именно! – подтвердил Ааронсон.
– Чёрт. Охренеть можно!.. – покачал головой Честер. – Представляю, какой сейчас скандал в аристократических кругах!
– Не сильнее, чем то, что ты завёл внебрачного ребёнка с чернокожей певичкой, – махнул рукой Флетчер. – Хорошо, что у нас Крис не аристократ, а простой работяга. Хоть с ним без скандалов обойдёмся!