Глава 21.
1.
– Привет, киса, – Честер подхватил на руки кошку, надеясь хоть от кого-то получить немного ласки и понимания. Только что он в очередной раз поругался с друзьями и, вместо того, чтобы отправиться на вечеринку в честь окончания британских гастролей, вернулся с Тиффани домой.
Но нет. Кошка не была приучена к ласке. Она привыкла находиться в доме одна, без людей, она была независима и не слишком любила, когда её трогали. Вот и сейчас кошка начала выворачиваться и пытаться вырваться из рук Честера, не стесняясь при этом выпускать когти.
– Не мучай кошку! – сказала Тиффани.
Она была не в духе. Как и всегда после любых мероприятий, где присутствовали друзья Честера. Или девушки, которые обращали на Честера внимание.
– Я не мучаю кошку, – Честер опустил кошку на пол и пошёл на кухню, чтобы проверить наполненность мисок.
– Когда у тебя теперь концерт? – спросила Тиффани, следуя за Честером по пятам, на ходу снимая с себя платье, но вовсе не для того, чтобы привлечь внимание.
– Завтра.
– Я думала, последнее выступление было сегодня, – Тиффани недовольно нахмурилась.
– Желающих было так много, что организаторы сделали дополнительное шоу, – объяснил Честер.
– Ясно, – сухо сказала Тиффани.
– Что случилось, Тиф-фани?
– Я устала.
– От чего?
– От всего!
– От чего именно?
– От гастролей, концертов, вечеринок, девиц!
– Каких девиц? Тиф-фани? – Честер не смог сдержать тягостного вздоха.
– От тех, которые тебя окружают и с которыми ты наверняка спишь! Или хочешь переспать!
– Ты опять за своё? – в последнее время у Честера порой не хватало терпения успокаивать Тиффани, и их ссоры становились всё более громкими. Если раньше кричала только Тиффани, то сейчас иногда и Честер позволял себе повышать голос. Когда-нибудь соседи всё-таки не выдержат и вызовут полицию. Наверное, стоило присмотреть отдельный коттедж, подальше от посторонних глаз и ушей. Тем более, что фанаты всё больше прознавали про этот адрес и всё чаще ему приходили любовные послания от поклонниц, а некоторые особенно смелые фанатки приходили передать их лично. Что, разумеется, окончательно выводило Тиффани из себя.
– Это ты опять за своё! – воскликнула Тиффани. – Конечно, давай, скажи, что я надумываю себе проблемы! Но я же вижу, как они на тебя смотрят! И я вижу, как ты смотришь на них!
– Слушай, Тиф-фани, может, пойдём спать?
– Не пытайся заставить меня замолчать! Мне есть, что тебе сказать! Твои друзья сегодня опять обсуждали меня! Они говорили, что лучше бы ты женился на Молли! Значит, ты всё-таки с ней спал?
– Кто такая Молли?
– А с кем ты спал, кроме меня?!
– Тиф-фани, серьёзно, ты становишься одержимой.
– Да? Возможно! Но ты что-то не отрицаешь, что спал с кем-то кроме меня!
– Естественно, я спал с кем-то кроме тебя, когда тебя у меня ещё не было! – рявкнул в ответ Честер.
– Сволочь! – Тиффани схватила со столешницы кружку и запустила её в Честера. – Ты издеваешься надо мной, да?! Тебе весело?! – сейчас она была похожа на разъярённую тигрицу, правда, в нижнем белье и колготках.
Честер вдруг представил себе, как выглядела бы настоящая тигрица в таком наряде, и просто не смог сдержаться. Его не пугало, что секунду назад он едва успел увернуться от летящей в него кружки. Он хохотал и не мог остановиться…
Тиффани, хотя и была знакома с Честером отнюдь не первый день, в таком состоянии не могла думать рационально. Расстроенная и обиженная, она была оскорблена его неуместным смехом. И ей было совершенно наплевать, что смеялся он не потому, что хотел задеть её чувства.
– Тебе смешно?! – Тиффани в ярости сверкнула глазами.
Образ большой полосатой кошки в трусиках, лифчике и натянутых на мохнатые лапы колготках никак не выходил из головы Честера, и он не мог перестать смеяться. Он помотал головой, но, учитывая, что он продолжал хохотать, это выглядело не слишком-то правдоподобно. Честер всё ещё смеялся, когда увидел, как Тиффани схватила их кошку, которая сидела на кухонном столе и умывалась после еды. Воспитывать её никто не пытался, поэтому кошка считала все горизонтальные поверхности в доме своими.
– Эй, ты что делаешь? – сквозь смех воскликнул Честер.
Сначала он подумал, что по какой-то причине Тиффани вдруг решила начать дрессировку. И слишком поздно понял, что вся её агрессия была направлена исключительно на него, а кошка была лишь случайным снарядом, каковым за минуту до этого стала кружка.
Увернуться от летевшей в сторону его лица кошки было сложнее, чем от посуды. Честер поднял руки, защищая глаза, и буквально поймал ими кошку, которая инстинктивно выпустила когти. К такому обращению она совершенно не привыкла. Острые когти и клыки впились в ладони Честера.
– Чёрт! – выругался он.
Кошка отчаянно извивалась в его руках, не осознавая, что он не представлял для неё никакой угрозы. Передними лапами и зубами она намертво вцепилась в его левую кисть, задними лапами с выпущенными когтями разъярённо барабанила куда придётся.
– Чёрт-чёрт-чёрт! – Честер за шкирку пытался отцепить кошку от себя.
Кое-как он оттащил от своей руки её голову, но острые когти словно рыболовные крючки впились ему под кожу. Боль становилась сильнее, из распухающих царапин сочилась кровь.
Тиффани растерянно, но всё ещё сердито, как будто не могла отделаться от мысли «Так ему и надо!», смотрела за происходящим. Честер, впрочем, и не надеялся, что она ему поможет, и не просил её об этом. Он, стиснув зубы, отпустил мохнатую шкуру правой рукой, снова позволяя кошке вонзить клыки ему в кисть и, с повисшей на его левой руке хищницей, сделал два шага к столу, подхватил с него графин с водой и выплеснул содержимое на кошку. Та наконец разжала когти, от страха и неожиданности, и с испуганным «мяу» приземлилась на все четыре лапы, после чего, мокрая и взъерошенная, распушив хвост, стремительно умчалась прочь.
Честер медленно пошевелил левой рукой, сгибая и разгибая пальцы. Кисть онемела. Часть царапин кровоточили так сильно, что кровь стекала по коже, пропитывала рубашку и капала на пол. Остальные просто распухли. Вокруг некоторых наливались синеватые гематомы.
– Чес, прости, я… – начала было Тиффани.
– Ой, да скачи ты конём, – со смесью раздражения и безразличия огрызнулся Честер.
Он прошёл в гостиную, достал из бара бутылку виски, сел на диван, зажал бутылку между коленями и правой рукой, на которой тоже было несколько царапин, но они не были столь устрашающими на вид и почти не болели, открыл крышку и щедро плеснул жидкость на руку, не обращая внимания, что проливал её и на брюки, и на диван, и на пол. Царапины защипало. Честер стиснул зубы, со свистом втянул ртом воздух и сделал несколько глотков виски прямо из горла.
Тиффани стояла в дверном проёме и молча за ним наблюдала. Извиняться или предлагать свою помощь она больше не решалась.
2.
Честер первый раз за все с Тиффани ссоры не пошёл спать в их общей постели. Он не был готов ни выслушивать её извинения, ни продолжать выяснять отношения. И уж тем более он не был готов извиняться сам. Он не злился в буквальном смысле этого слова. Он недоумевал, какого чёрта творилось в её голове. Первый раз за всё время знакомства с Тиффани он усомнился, а был ли прав, когда постоянно защищал и оправдывал её перед своими друзьями. Может, она и правда была чокнутой истеричкой, а он – идиотом, который позволял собой манипулировать?
Честер устроился в гостиной на диване, от которого всё ещё пахло пролитым виски. Он укрылся пледом и вспомнил время, проведённое в гримёрке ночного клуба…
Наверное, он сейчас вёл себя не лучше, чем «истеричка» Тиффани. Но этим вечером ему по горло хватило общения с ней. В кои-то веки он считал её по-настоящему виноватой. И совершенно не был настроен на разговоры. В таком настроении он, пожалуй, мог хорошенько ей нахамить. А хамить ей он всё-таки не хотел. Наверное, он всё-таки её любил. Или нет?.. К нему начинали закрадываться первые сомнения по поводу его истинных чувств к Тиффани. Но он старался гнать их прочь, хотя сейчас это было очень непросто.
Почти всю ночь Честер не спал. Рука болела, пульсировала и горела. Он вертелся на диване, стараясь устроить пострадавшую кисть так, чтобы это причиняло как можно меньше дискомфорта. Ни черта не получалось.
До этого момента Честер даже не подозревал, насколько болезненной могла быть обычная кошачья царапина. Даже виски – лучший анестетик на свете! – не помогал избавиться от боли.
3.
На утро всё было ещё хуже. Несколько царапин были просто царапинами – неопрятными на вид, с рваными краями и корочками спёкшейся крови, с небольшой красноватой каймой воспаления вокруг. А вот несколько других, и особенно укус в области сустава указательного пальца, отекли и покраснели так сильно, что вся кисть была распухшей, неестественного багрового оттенка и горячей на ощупь. Из-за отёка и боли он почти не мог пошевелить ни пальцами, ни запястьем.
Честер стиснул зубы и принудительно сжал и разжал кулак. На лбу выступила испарина. За свою жизнь Честер не раз получал какие-то травмы, не зря друзья иронично дразнили его «Мистером Счастливчиком», но ещё ни разу он не чувствовал такой угрозы предстоящему выступлению. Кисть и пальцы были главным органом барабанщика, хотя среди музыкантов ходили многочисленные шуточки про другую часть тела. С такой рукой Честер не представлял себе, как сможет держать палку!
До конца дня Честер надеялся, что ему станет лучше. Чёрт побери, это ведь была обычная кошачья царапина! Но к вечеру рука распухла и покраснела ещё сильнее. Единичные красные пятна вокруг царапин слились вместе, теперь багровой была вся кисть, с захватом большей части указательного пальца, запястья и переходом на предплечье. Кожа была горячая и такая натянутая, что казалось – вот-вот лопнет. Шевелить, и то с большим трудом, Честер мог лишь безымянным пальцем и мизинцем.
Через час ему надо было быть на сцене. Последнее выступление тура, все билеты на которое были распроданы. Отменить этот концерт они не могли.
4.
Честер приехал на концертную площадку к началу саундчека. Это было финальное шоу в долгой череде выступлений по всему миру, предыдущий концерт состоялся накануне, поэтому они не собирались проводить полноценный прогон. Повторить несколько сложных мест, настроиться да убедиться, что декорации и спецэффекты были готовы. Во многом это была работа для их техников. Но музыканты предпочитали сами контролировать весь процесс, хотя и безоговорочно доверяли своей команде.
– Этот засранец Дэйв снова пытался уговорить меня согласиться на этот чёртов новый договор, – сердито сказал Флетчер. Он стоял возле сцены вместе с Джеком. Крис пил в гримёрке горячий чай с мёдом: к концу гастролей голосовые связки были не в лучшей форме.
– Привет, – Честер подошёл к ребятам. Вчера они разошлись не на самой лучшей ноте, и Флетчер посмотрел на друга довольно холодно.
– Привет. А где твоя жена? – спросил он, только в последний момент решив не добавлять нелицеприятных эпитетов.
– Мы… поругались, – ответил Честер, уже зная, что эта информация вызовет у друзей радость, а потому поспешно добавил: – Нет, не насовсем.
– Жаль, – вздохнул Флетчер.
Их Честер был очаровательным и неуклюжим оболтусом. Их Честер был кокни и джентльменом в одном лице. Их Честер был весёлым, непосредственным и смешным. Честер Тиффани был унылым, тоскливым, податливым, бесконечно оправдывающимся слабаком. Такой Честер им совсем не нравился. Но именно такой Честер всё чаще представал перед ними.
– И ты даже не будешь каждые пять минут бегать к телефону, чтобы вымолить её прощение? – спросил Джек.
Если бы этот вопрос задавал Флетчер, в нём прозвучало бы вдоволь сарказма, чтобы хватило на дюжину комедийных телепередач. Но Джек искренне переживал за концерт. Он уже не доверял Честеру, как раньше. Он опасался, что тот мог променять их выступление на выяснение отношений со своей ненаглядной Тиффани. А даже если нет, Джек считал, что мысли музыканта на сцене должны были быть заняты музыкой, а не проблемами в личной жизни.
– Нет, не буду, – сухо ответил Честер.
– А что у тебя с рукой? – спросил вдруг Флетчер.
Честер, столкнувшись с таким прохладным приёмом, передумал рассказывать им о своём очередном приключении. Хотя сначала эта мысль даже вызывала у него улыбку – он уже представлял, как друзья будут потешаться над его очередным невезением.
– Ничего, – буркнул Честер, убирая руку в карман куртки и сдерживая гримасу – прикасаться к коже на тыльной стороне ладони было нестерпимо больно.
– Что с рукой? – требовательно повторил Флетчер и насильно выдернул руку Честер из кармана.
Честер вскрикнул и согнулся пополам, размахивая рукой в воздухе, как веером.
– Чес! – испуганно сказал Джек. Флетчер виновато молчал.
– Чес, что с рукой? – спросил Крис. Он подошёл как раз вовремя, чтобы увидеть, как Честер корчился от боли.
Честер пока не отвечал, он всё ещё махал рукой, жмурился и тяжело сопел. Он уже не был так уверен, что сможет отыграть сегодняшний концерт. На его памяти это была худшая из всех его травм. И всё из-за какой-то кошки! Или из-за какой-то Тиффани…
– Фрэнки, нам нужен виски! – крикнул помощникам Флетчер. Он всё ещё злился на Честера. Это теперь вообще было его перманентным состоянием, но он видел, что Честеру было по-настоящему очень больно. И во многом именно Флетчер был в этом виноват. Но он же не знал…
5.
Фрэнк явился через минуту. Дежурная бутылка виски была почти полная. Честер сделал несколько глотков из горла, поморщился, тяжело выдохнул и поднёс руку к лицу, чтобы хорошенько её рассмотреть. Да уж, лучше выглядеть она определённо не стала. Отёк стал ещё сильнее, а воспалённая кожа горела багровым огнём.
– Чес? – Крис вопросительно посмотрел на Честера.
Тот вытер со лба пот здоровой ладонью и нервно усмехнулся.
– Меня кошка поцарапала.
– Ага. Очень смешно, – мрачно сказал Крис.
– Так я не шучу, – сказал Честер, расплываясь в улыбке.
– Какая кошка, Чес? – покачал головой Флетчер. Он был уверен, что Честер не хотел рассказывать им правду, потому что покрывал Тиффани.
Честер вздохнул и в общих чертах рассказал о том, как провёл вчерашний вечер, пытаясь отцепить от руки впившуюся в неё когтями и зубами кошку. И как сам не ожидал, что кошачьи царапины могли привести к таким последствиям.
– Слушай, а если она бешеная? – спросил Крис.
Честер держал левую руку в воздухе перед собой, а его друзья её рассматривали. Зрелище было крайне неприятное.
– Ничего она не бешеная! – обиженно возразил Честер.
– Ты сейчас про кошку или про жену? – фыркнул Флетчер.
– Ха-ха! – огрызнулся Честер.
– Бешеная или нет – не знаю, – сказал Джек, – но какую-то заразу она тебе точно занесла. Тебе надо к врачу.
– Врач подождёт, – Честер поморщился.
– А ты как собираешься играть? – спросил Флетчер. За всё это время Честер ни разу не пошевелил пальцами и кистью. Все его движения были ограничены локтевым и плечевым суставами. Для барабанщика это было маловато.
– Не переживай. Как-нибудь сыграю, – буркнул Честер.
– Чес, твоё геройство сидит у меня уже в одном месте!
– Так вынь его оттуда, – пожал плечами Честер. – Я же не прошу считать меня героем. И жалеть меня не прошу. Это всего лишь кошачья царапина!
– У тебя руку раздуло как воздушный шар. Ты не боишься, что она у тебя лопнет?
Честер всё-таки не выдержал и прыснул от смеха.
– Что смешного, Чес? Как ты собираешься играть? – спросил Крис, со вздохом качая головой.
– Я хоть раз в жизни вас подводил? – спросил Честер.
Вообще-то ответ на этот вопрос был спорным. «По болезни» Честера им приходилось откладывать и концертную, и студийную деятельность. Можно ли было винить в этом самого Честера? Скорее нет, чем да. И всё же…
Джек, Крис и Флетчер мрачно молчали.
– По-моему, если я был в сознании, я выползал на сцену, как бы паршиво мне ни было, – продолжил Честер. Он говорил без самолюбования. Просто констатировал факт.
– Ну начинается, – простонал Флетчер. – Ты у нас герой. И мы это знаем.
– Я не герой. Но если я сказал, что отыграю концерт, значит, я его отыграю.
– А нам потом везти твоё обмякшее тело в больницу? – съязвил Флетчер.
– Слушайте, какого чёрта вы добиваетесь? Хотите отменить концерт? Или искать мне замену?
– Конечно нет! – поспешно возразил Джек и виновато добавил: – В смысле, если ты действительно можешь играть.
– Могу, – передёрнул плечами Честер. Хотя на самом деле он с ужасом представлял себе, что ему придётся вытерпеть этим вечером. Он уже не надеялся, что за оставшиеся несколько часов ситуация изменится к лучшему.
6.
До начала выступления оставалось минут десять, музыканты были одеты в свои сценические костюмы и ждали, когда кто-нибудь из роуди или Бекки даст им отмашку. Свою руку от Бекки Честер прятал. Она уже не работала медсестрой, но ещё не забыла свои навыки.
– Фрэнки, держи это при себе. Может понадобиться во время концерта, – сказал Честер и протянул Фрэнку моток скотча правой рукой. К левой этим же скотчем намертво была примотана палка. Было больно, но так он хотя бы мог не напрягать пальцы.
– Чес, ты это серьёзно? – спросил Флетчер.
Фрэнк был в курсе этой затеи и не возражал. Он вообще не любил возражать Честеру – тот же был упрям, как осёл!
– Более чем, – кивнул Честер. Он пару раз легонько ударил палкой по бедру, поморщился, представляя себе, насколько сильнее боль будет от удара по настоящему барабану, и удовлетворённо кивнул.
– Ты псих, – покачал головой Флетчер.
– Группа же не должна страдать от того, что барабанщик неудачник, – передёрнул плечами Честер.
Джек похлопал его по спине. Крис молча кивнул. Никому из них ещё ни разу не приходилось быть на месте Честера. Ну ладно, лёгкие простуды и ещё какая-нибудь ерунда, о которой на время выступления несложно было забыть. Но Честер постоянно влипал во что-то серьёзное. Они сочувствовали ему. Но группа и впрямь не должна была страдать.
– Выходим, мальчики, выходим! – сказала Бекки, заглянув в гримёрку. – Чес?! – её взгляд упал на его левую кисть.
– Сейчас мне некогда тебе всё объяснять, – ухмыльнулся Честер и поспешил на сцену. – Фрэнк, виски тоже держи при себе! – крикнул он на ходу.
7.
Такой способ играть сложно было назвать оптимальным. Честер мог лишь делать простые удары. Да и те отдавались пронизывающей жгучей болью в кисть. Но это было лучше, чем не играть вообще. И лучше, чем отменять концерт. И лучше, чем если бы друзья нашли ему замену, хотя сделать это в такой короткий срок было практически невозможно. Не говоря уж о том, что поклонников это бы точно не порадовало. Честер не был лидером группы, но однозначно был большим любимчиком среди фанатов. Даже после того, как он женился и протрубил об этом везде, где только мог, ему продолжало приходить огромное количество писем – что, конечно же, приводило Тиффани в ярость.
В середине выступления Честеру пригодился и скотч, и виски. От пота обмотанная вокруг ладони лента стала отклеиваться, и пришлось заново укреплять конструкцию. Занимался этой болезненной процедурой Фрэнк – сам Честер не мог заставить себя лишний раз прикоснуться к руке, которая буквально горела огнём и выглядела страшнее, чем когда бы то ни было.
– Справишься? – обеспокоенно спросил Фрэнк.
– Куда я денусь, – отмахнулся Честер, залпом выпил несколько больших глотков виски и вернулся на сцену. Джек как раз заканчивал своё соло.
8.
– Ну как ты? – спросил Флетчер, когда все они снова собрались в гримёрке, а толпа постепенно расходилась из зрительного зала.
– Нормально, – ответил Честер. Он тяжело дышал и кривился от боли, пока Фрэнк как можно осторожнее срезал ножницами клейкую ленту с его руки.
– Тебе обязательно надо к врачу! – сказала Бекки. Фрэнк посвятил её в курс дела во время концерта.
– Да что оно, само не пройдёт? – Честер старался выглядеть беспечно, но вообще-то он уже по-настоящему боялся.
– Не пройдёт! Ты хочешь остаться совсем без руки? – сердито сказала Бекки. – У тебя же явно инфекция!
– И это так серьёзно?
– Чес, не будь идиотом! Я уже сказала: ты рискуешь остаться без руки! Собирайся, мы с Фрэнком тебя отвезём!
– Ты бы задумался о своей истеричке, – сказал Флетчер. – Без обид, приятель, но эта Тиффани ни к чему хорошему не приведёт.
– Ты же прекрасно знаешь, что я бы и без Тиффани нашёл какую-нибудь кошку, – Честер сказал это с улыбкой, надеясь перевести разговор на другую тему.
– Вот лучше бы ты нашёл себе какую-нибудь кошку, а не Тиффани, – со вздохом поддержал Флетчера Крис.
– Слушайте, по какой-то причине она вам не нравится, но…
– Нет, это ты послушай, – перебил его Флетчер. – Это ты по какой-то причине ведёшь себя с этой Тиффани, как будто она грёбаная принцесса. И ладно бы она была нормальной. Но она же у тебя чёртова истеричка. Совершенно невменяемая. Сегодня она швырнула в тебя кошкой, а завтра швырнёт ножом! Тебе надо с ней расстаться!
– Это всё не ваше дело! Она – моя жена. И моя личная жизнь вас совершенно не касается!
– К сожалению, это не так, – тихо сказал Джек. – Твоя личная жизнь не касалась нас, пока ты не встретил эту Тиффани. А с тех пор ты сам не свой.
– Между прочим, с тех пор я написал песню, которая вывела нас на первое место в чартах!
– Хочешь поговорить на эту тему с Дэйвом? Он предложит тебе высокий процент авторских отчислений и поурежет гонорары нам, – фыркнул Флетчер.
– При чём тут гонорары? Я говорю, что Тиффани никак не влияет на группу!
– Ещё как влияет! – возразил Флетчер.
– Флетч прав. Ты уделяешь ей столько времени, что, кажется, скоро перестанешь вообще появляться в студии. Даже во время репетиций и записи ты часами разговариваешь с ней по телефону, – сказал Джек. Он был готов терпеть всё это молча. Но когда Флетчер открыл тему, Джека буквально прорвало.
– И что вы предлагаете?
– Предлагаю её бросить, – сказал Флетчер.
– А если я скажу «идите на фиг и скачите конём»?
– Тогда у меня сомнения, что мы сможем так продолжать.
– В смысле?
– В прямом, Чес. Тебе пора определиться. Кто тебе важнее. Долбаная психанутая истеричка, которая только и умеет, что устраивать сцены, или группа, – сказал Флетчер. Он совершенно не собирался заводить такой разговор. И уж тем более не собирался ставить вопрос таким образом. Слова стали для него самого полной неожиданностью.
– Да, Честер. Думаю, тебе и правда пора определиться, – на фоне ошеломлённой тишины раздался голос Тиффани, едкий и полный горечи. Все обернулись и увидели её в дверях гримёрки.