14.
Тиффани окинула зал презрительным взглядом, демонстративно развернулась на каблуках, оттолкнув пытавшегося обнять её Честера, и гордо зашагала к выходу. Как будто это не Честер уговаривал её уйти, а она сама приняла такое решение.
Честер заторопился за ней, а собравшаяся на вечеринке публика постепенно начала возвращаться к своим делам.
– Тиф-фани, подожди! – крикнул Честер.
Тиффани только зашагала быстрее, и Честер был вынужден перейти на бег. Он поймал её за руку и притянул к себе. Ему всё ещё было неловко за произошедшую сцену. Но Тиффани он виноватой не считал. В конце концов, в чём-то она была права: рок-музыканты действительно не отмечались разборчивостью в своих половых связях. Конечно, она имела право ему не доверять! И если Честер на кого-то и злился, так это на Флетчера, который не мог сдержать язык за зубами.
– Чего тебе? Иди и выбери себе одну из этих не-проституток!
– Я люблю тебя. И мне нужна только ты. Если у меня не будет тебя, мне вообще не нужна никакая другая девушка!
– Какие громкие слова!
– Это не громкие слова. Это правда.
В этот момент Честер действительно верил в то, что говорил. Он всегда трезво смотрел на отношения с девушками. Не думал, что можно сойти с ума и потерять голову. До встречи с Тиффани. А теперь от его цинизма не осталось и следа. И он успел позабыть, что однажды уже смирился с мыслью, что Тиффани никогда не будет принадлежать ему.
Тиффани была независимой, но вместе с тем ранимой и требующей внимания и заботы. Её надо было завоёвывать. Её надо было приручать. И Честер верил, что это была настоящая любовь.
Тиффани посмотрела на Честера, с сомнением, обидой и остатками злости. Она не имела права его ревновать – она ведь с ним даже не спала! Они и поцеловались-то всего несколько раз. Честер не настаивал. А Тиффани не знала, чего она хотела.
Ей не нравились блондины. Ей не нравились рок-музыканты. Ей не нравились бестолковые оборванцы, у которых не было стабильной работы… Но Честер ей нравился. И она никак не могла определиться, стоило ли пробовать эти странные отношения, если было так много «но». Она надеялась, что если примет его приглашение и отправится с группой в тур, то сможет наконец что-то решить. Но проще пока что не становилось. Честер нравился ей всё больше. Но всё меньше ей нравился образ жизни, который он вёл.
Честер сделал осторожный шаг в её направлении. Тиффани сверкнула на него полным смятения взглядом, но осталась стоять на месте. Честер приблизился ещё на шаг. И ещё на один. И наконец обнял её, прижимая к себе.
– Я люблю тебя, – шепнул Честер и поцеловал её. Тиффани не пыталась вырваться и через некоторое время даже обвила его за шею руками.
15.
– Чес, без обид, но твоя Тиффани – стерва, – сказал Флетчер на саундчеке перед очередным концертом, куда Честер опоздал, потому что выяснял отношения с Тиффани. Они вообще ссорились по несколько раз на дню. Это создавало в группе напряжённую обстановку, а Флетчер с Крисом смотрели на Тиффани со всё нарастающей неприязнью. Её истерики успели утомить всех, кроме разве что Честера. Он смиренно утешал свою ненаглядную и старался угодить всем её капризам.
– Она не стерва. Просто очень эмоциональная.
– Ну да, – фыркнул Флетчер. Уж лучше бы Честер продолжал страдать из-за своего разбитого сердца!
Но Честер был счастлив. Или думал, что счастлив. Недостатков в Тиффани он не замечал и был готов терпеть все её истерики.
– Переезжай в Лондон, – попросил он её в свой последний вечер в Америке.
Гастроли прошли грандиозно, и по поводу их окончания американские представители лейбла устроили группе ещё одну масштабную вечеринку. Музыканты, их помощники, представители звукозаписывающей компании, и особые гости – среди которых были их коллеги по музыкальному цеху из США, а заодно группи и простые фанаты, отмечали успех в одном из клубов Сиэттла. То и дело к Честеру кто-то подходил, и Тиффани явно раздражало повышенное внимание посторонних девушек к её барабанщику.
– По-моему, это не очень хорошая идея, – холодно сказала она, проводив испепеляющим взглядом очередную поклонницу, которая попросила у Честера автограф.
– Почему?
– Потому что у тебя миллион фанаток!
– Ну и что?
– А то, что рано или поздно ты начнёшь с ними спать! Или уже спишь!
– Зачем мне с ними спать, если у меня есть ты?
– Ты думаешь, это смешно?
– Я думаю, что я люблю тебя. И другие девицы меня не интересуют. Даже если это будет мисс Вселенная и её сёстры близнецы!
– Значит, я не дотягиваю до мисс Вселенной?
– Значит, что ты – самая красивая девушка в моей жизни!
– И много в твоей жизни ещё девушек?
– Ты – единственная!
– Это до тех пор, пока ты не напьёшься на одной из таких вечеринок, где не будет меня!
– Тиф-фани, я люблю тебя и не собираюсь я спать ни с кем другим.
Похожие диалоги повторялись едва ли не каждый день. Тиффани провела достаточно времени в обществе группы, и вместо того, чтобы убедиться в верности своего барабанщика, у неё, напротив, возникало всё больше подозрений. И она по-прежнему не могла определиться: то ли это повод с ним расстаться, то ли наоборот – не спускать с него глаз.
– Переезжай в Лондон, – смиренно попросил Честер снова. – Снимем вместе квартиру, потом купим дом… И ты будешь ездить со мной на гастроли…
Тиффани упрямо молчала. Она хотела бы принять его предложение. Но думала, что это всё будет ошибкой.
– И выходи за меня замуж.
– А где кольцо? – буркнула Тиффани.
– Будет. Для тебя будет всё!
– Вот когда будет кольцо, тогда я подумаю.
– Полетели со мной в Лондон. Пожалуйста.
– Я не могу. Не сейчас. Может быть, позже, – наконец сдалась Тиффани.
– Приезжай быстрее. А я завтра же начну искать нам квартиру.
– Я подумаю…
Глава 17.
1.
– «Настоящее имя Честера Ченса – Чарльз Мэтью Честерфилд. Он является сыном и единственным наследником Лорда Честерфилда. Аристократ, который пытается делать вид, что выступает за права рабочего класса», – зачитал Флетчер цитату из газеты.
Накануне они вернулись из своего чрезвычайно успешного тура по США, отклик от которого докатился и до родины музыкантов. Они планировали продолжить гастроли и объехать с концертами Великобртанию, как только Честер полностью восстановится после ранения. Выступления в Америке он стойко и героически выдержал, но необходимости выходить на сцену прямо сейчас у них не было, поэтому было решено устроить небольшой перерыв. И теперь вся группа собралась всё в той же крохотной съёмной квартире Флетчера, Честера и Криса.
Помимо хороших новостей в Лондоне их ждал и неприятный сюрприз. Пока «On the Road» колесили по США, их бывший вокалист Том Блэквуд не только выпустил хит, который с ходу взлетел аж на третье место британских чартов, наверняка не без финансовой помощи его папочки, но и дал интервью, где жаловался на несправедливо обошедшихся с ним музыкантов его первой группы и разоблачал прошлое Честера.
– Видимо, этот мерзавец затаил на нас серьёзную обиду, – сказал Честер.
Он с досадой потирал подбородок и просматривал статью ещё раз. С одной стороны, можно было просто махнуть на это рукой. Наверное, правда о его происхождении рано или поздно всё равно бы всплыла. Но было бы лучше, если бы Честер рассказал обо всём сам. Теперь же Том обвинял его чёрт знает в чём, и было совершенно неясно, какой реакции следовало ожидать от поклонников.
– Боишься, что отец что-то сделает? – спросил Джек.
– Что? – спросил Честер и с усмешкой встряхнул головой. – Нет, что ты! Я…
Честер задумался. Вообще-то он так редко вспоминал своего отца, что позабыл, насколько жёстким мог быть лорд Честерфилд. Наверняка тот пришёл в ярость, когда весь светский мир узнал, чем на самом деле занимался его «сын и единственный наследник». Наверняка ведь для своего окружения лорд придумал какую-то легенду, а теперь выходило, что у него не просто был недостойный отпрыск, так и он сам был лгуном.
– Думаешь, он может как-то помешать нам? – спросил Крис.
– Думаю, вряд ли. Он не смог ничего сделать, когда мне было шестнадцать. Что он сможет сделать сейчас? К тому же, сомневаюсь, что он вообще захочет со мной связываться, – покачал головой Честер. – После всего того, что мы друг другу наговорили!
– Но он может изрядно подпортить тебе настроение, – сказал Флетчер.
– Да к чёрту моего отца! В любом случае, я больше беспокоюсь о том, как эту новость воспримет публика.
– Ты думаешь, их по-настоящему волнует, кто твои родители? – спросил Флетчер.
– Не знаю, – Честер пожал левым плечом, правое он старался беречь – эта чёртова рана заживала чертовски медленно! – Всё-таки рок-н-ролл – музыка рабочего класса. А тут выходит, что какой-то аристократишка…
– Что какой-то аристократишка бросил богатое и безбедное существование ради того, чтобы стать рок-музыкантом. По-моему, это достойно восхищения толпы! – воскликнул Джек.
– Я боюсь, что после этого интервью они все будут считать, что я – богатый папенькин сынок, которому на золотом блюдечке поднесли талантливых музыкантов и контракты со звукозаписывающими компаниями, чтобы я только пожинал плоды славы и накапливал дальше своё богатство.
– Но ведь многие звёзды становятся богатыми. Разве нет? – спросил Крис.
– Ну да. Но они же прорывались к этому с самого дна. А со слов Тома выходит, словно у меня уже всё было…
– И что ты предлагаешь? – спросил Крис.
Они-то сами знали истинное положение вещей. Но если бы Крис прочитал эту статью глазами простого обывателя, пожалуй, и впрямь бы почувствовал себя обманутым и преданным. Какого чёрта этот мальчишка из высшего общества посягнул на самое святое – рок-н-ролл, музыку для простых и бедных работяг? А теперь свысока смотрел на других музыкантов, кто, быть может, был более талантлив, но не мог позволить себе купить даже самый дешёвый инструмент и был вынужден вкалывать по двадцать часов в день, чтобы прокормить младших братьев и сестёр или молодую жену с новорождённым младенцем? Да уж, если посмотреть на эту историю с такой стороны, она должна была разозлить их поклонников, возможно, даже самых преданных.
– Я не знаю. Но не думаю, что нам надо с ходу бросаться давать встречное интервью. Это будет выглядеть как попытка оправдаться. Да и Том будет только рад нашей реакции – он поймёт, что задел нас за живое, – сказал Честер.
– А нам очень важно не дать ему этого понять? – спросил Крис.
– Нам важно не доставить ему такого удовольствия, – подтвердил Честер.
– Так что мы будем делать? – спросил Джек.
– Думаю, что нам стоит просто дождаться, когда нас позовут в какую-нибудь передачу на радио или телевидение, и там мы расскажем свою версию событий, – предложил Флетчер.
– В смысле?
– В смысле, что ты расскажешь свою историю как есть, а не будешь отрицать слова Тома.
– Отец придёт в ярость, – сказал Честер, на его лице заиграла почти злая ухмылка.
– Да ты страшный человек! – присвистнул Флетчер.
– Просто меня не надо злить, – Честер невозмутимо передёрнул левым плечом. И теперь заулыбался вполне невинно.
2.
– Ребят, у нас там для вас целая стопка писем, – сказала Бекки.
Группа по-прежнему не репетировала – Джек, Флетчер и Крис давали возможность Честеру восстановиться, но они каждый день собирались вместе в своей «штаб-квартире», и этим вечером к ним заглянули и их менеджеры.
– Что за письма? – спросил Честер.
Он ещё не забыл о том, как отправлял пачками открытки с собственноручно выведенными автографами. Бадди разрешил ему сделать перерыв, пока рана окончательно не заживёт, но настаивал, чтобы потом Честер обязательно расквитался со всеми долгами. Оставалось-то всего две-три сотни адресов. Честер уговаривал друзей ему помочь, но, ранение или нет, они до сих пор не простили ему безответственное поведение в Шарлотте и наотрез отказывались подделывать подпись барабанщика. Джек был ближе всего к тому, чтобы поддаться, но Крис и Флетчер строго следили за тем, чтобы этого не произошло.
– За свои грехи надо расплачиваться самому, – сурово говорил Крис.
– К тому же, это обман, – ехидно добавлял Флетчер.
И Честеру оставалось смириться с мыслью, что ему и правда придётся завершать эту работу в одиночку.
– Письма от поклонников, – сказал Бадди.
– Ну и что? – пожал плечами Крис.
Для них уже было довольно обычным явлением получать письма фанатов. Некоторые особенно смелые (или наглые) даже решались заглянуть в гости к музыкантам, правда редко заставали их дома.
– Письма от поклонников, которые хотят организовать ваш фан-клуб, – добавил Бадди, наблюдая за реакцией своих подопечных: один-в-один любящий старший брат, который принёс своим младшеньким подарки.
– Ого! – присвистнул Флетчер.
– Организовать фан-клуб – это очень хорошая идея, – сказал Бадди.
– Надо значит пригласить авторов этих писем к нам, – предложил Честер. – Мы с ними пообщаемся и выберем президента фан-клуба.
– Чтобы остальные навсегда затаили на нас чёрную злобу? – усмехнулся Флетчер.
– Мы можем не выбирать никого сами, а предоставить им право самим это решить, – сказал Джек.
– Тогда они переругаются между собой, – хмыкнул Флетчер.
– Так, ладно. Нам-то какая выгода от этого фан-клуба? – спросил Крис. – А то может и связываться не стоит?
– У любой известной группы обязательно должен быть фан-клуб! – сказал Честер.
– Хорошо. Но почему он должен быть официальным? Почему мы должны иметь ко всему этому какое-то отношение?
– Во-первых, потому что это наш фан-клуб, – сказал Честер. Аргумент был весомый и сомнений не вызывал. Но Крису, кажется, требовались более убедительные доводы.
– А во-вторых, – добавил Флетчер и хитро прищурился, – чтобы мы могли через этот фан-клуб распространять о себе только правдивую информацию.
Бадди одобрительно кивал головой. Детишки с умом распоряжались своими подарками!
– И как мы будем это делать? – спросил Джек, явно заинтересованно.
Честер торжествующе улыбался. Это и впрямь была отличная идея. Не лезть к прессе с опровержениями, не делать никаких громких заявлений, а вести тихую партизанскую деятельность через преданных поклонников.
– Будем писать им раз в месяц письма и рассказывать что-нибудь о себе, – сказал Флетчер. – И фанаты будут рады, и не будет поводов для слухов и сплетен!
– Ну, положим, поводы для слухов и сплетен будут всегда, – сказал Честер. – Но мы сможем не беспокоиться об этом, потому что наши настоящие фанаты будут получать достоверную информацию.
– Да, но все остальные-то по-прежнему будут верить всему тому, что скажет какой-нибудь Том, – сказал Крис.
– А для этих остальных мы будем периодически давать интервью, – пожал плечами Флетчер.
– И чёрта с два мы будем выглядеть убедительно, – хмыкнул Честер. – Но какая к чёрту разница? Мы же рок-группа! Мы не должны трястись о своей репутации!
– Скажи это Бадди, – вздохнул Джек, виновато поглядывая на хитро прищурившегося менеджера. – Он до сих пор не отошёл от нашего интервью в Нью-Йорке.
– Кстати, в Нью-Йорке мы не наговорили ничего лишнего. Просто посоветовали этим идиотам с диктофонами больше внимания уделять творчеству музыкантов, а не скандалам с их участием, – пожал плечами Флетчер и лучезарно улыбнулся Бадди, который только покачал головой и рассмеялся.
3.
Честер по-прежнему не мог играть в полную силу. Он проводил за установкой около часа в день, да и то давал руке лишь небольшие нагрузки. И чтобы не терять время зря, музыканты продумывали новый альбом, работали над идеями, а заодно активно вели публичную деятельность. Они давали интервью музыкальным изданиям и радиостанциям. Они снялись для обложки очередного подросткового журнала и ответили для него на десяток «девчачьих» вопросов. Похоже, все девочки Англии мечтали узнать, какими были любимый цвет Криса и любимое блюдо Честера, было ли у Флетчера домашнее животное и что любил читать Джек… Заявление Тома его бывшие коллеги по группе игнорировали. И Честер представлял себе, как, должно быть, того злило, что его подлая провокация не возымела должного эффекта.
– Не боитесь, что он придумает какую-нибудь более серьёзную пакость? – озабоченно спросил Крис.
– Он на это способен, – согласился Честер. – Но, если честно, я не знаю, чем он может нам помешать на этом этапе.
– Да и вреда от его проделок не больше, чем от самодеструктивного поведения Честера, – усмехнулся Флетчер.
– Чего?
– Это он так называет твою сверхспособность травмироваться на ровном месте, – объяснил Крис.
– Эй, ребят, ну сколько можно! Это вот вообще уже не смешно! – простонал Честер и рассмеялся.
– Тебе что-то бывает не смешно? – недоверчиво покачал головой Крис.
От необходимости отвечать на этот по сути риторический вопрос Честера спас телефонный звонок. Он подскочил к телефону, как будто бешеная собака цапнула его за зад. Улыбка на лице Флетчера моментально померкла. Все знали, что Честер ждал звонка от Тиффани. Обычно он звонил ей сам, но сегодня Тиффани должна была наконец сообщить ему окончательное решение – приедет ли она к нему в Лондон, если не навсегда, то хотя бы временно.
– Вот что ему не бывает смешно, – Джек сказал эту фразу с несвойственным ему пренебрежением. Флетчер закатил глаза к потолку и тихонько напел:
– American wooomaaan…
Честер сверкнул на него сердитым взглядом. Насмешки друзей на тему того, какой истеричной стервой была его американская зазноба, он и впрямь воспринимал без юмора.
Однако, к разочарованию Честера, звонок был не от Тиффани.
– Привет, Бадди…
Честер всегда был рад слышать их менеджера. Всегда, но только не сейчас. Ведь Тиффани могла позвонить ему в любой момент. А телефонная линия была занята! Тиффани могла на это обидеться и не перезвонить. Хуже того, она могла после такого и не отвечать на телефон сама!
– Что случилось? – спросил Джек, когда Честер нетерпеливо повесил трубку.
– Завтра в пять мы встречаемся с нашими фанатами.
– Чего? С какими фанатами? – спросил Флетчер.
– С теми, которые хотят организовать наш фан-клуб.
4.
– И сколько их должно прийти? – спросил Крис.
Следующим вечером музыканты, Бадди, Бекки и Фрэнк собрались в старом здании театра на окраине Лондона, где репетировала группа. Театр так и не восстановили после войны, но здесь было всё необходимое: сцена, туалет и большая гримёрная, где можно было отдохнуть и перекусить.
– Четверо, – ответил Бадди.
– Они все вчетвером независимо друг от друга решили создать наш фан-клуб? – спросил Честер.
Он сидел на краю сцены, свесив ноги. Джек стоял рядом и перебирал струны гитары. Остальные устроились на первом ряду зрительного зала. Сиденья были покрыты обтёртым тёмно-красным вельветом, и в тусклом помещении постоянно пахло сыростью. Но музыкантам здесь нравилось. Тем более, репетировать здесь было намного дешевле, чем в звукозаписывающих студиях.
– Там две девочки, они вместе написали письмо. И два мальчика, каждый со своим предложением, – ответил Бадди.
– Они придут все вместе? – спросил Крис, поглядывая на часы.
Встречу назначили в зрительном зале – потому что его было проще найти. А путь до гримёрки запомнить было непросто. Честер до сих пор периодически сворачивал не туда и начинал блуждать по коридорам театра.
– Не знаю, – ответил Бадди. – За это я ответственности точно не несу. Я только написал им письма с просьбой явиться сегодня на встречу к пяти.
В дверь кто-то робко пошуршал, после чего в помещение осторожно заглянули две девочки и два мальчика.
– Кажется, мы не заблудились, – сказала одна из девочек, нервно хихикнула и обернулась к своим спутникам за поддержкой.
Ей было лет семнадцать, не больше. Невысокая, с мышино-русыми волосами, убранными в высокий хвост, она с любопытством оглядывалась по сторонам. Её глаза блестели от восторга, голос нервно дрожал, и, кажется, она готова была грохнуться в обморок – ещё бы, не каждый день встречаешься со своими кумирами!
– Привет! Ну и забрались же вы! Мы вас еле нашли! – сказала вторая девочка – с длинной рыжеватой косой и редкими веснушками вокруг носа, она явно не робела так, как её подруга.
– Привет, проходите, – сказал Честер и хмыкнул.
Он собрался было спрыгнуть со сцены, но передумал. Перед глазами почему-то предстала отнюдь не невероятная картина: он цепляется джинсами за ржавый гвоздь и кубарем летит в проход между помостом и сиденьями.
– Вы нам что-нибудь сыграете? – спросил паренёк, шедший следом за девочками.
Он восхищённо глазел по сторонам, как будто первый раз в жизни был в театре или тут действительно было на что полюбоваться.
– Возможно, – сказал Флетчер.
– Но сначала дела, – сказал Бадди.