2.
До концерта оставалось ещё несколько дней. Всё оборудование уже было в Лос-Анджелесе, но концертная площадка была занята под другие мероприятия. Поэтому Честер и Фрэнк отправились по клубам искать место, где можно было подготовиться к концерту.
И Бадди, и Бекки, и все участники группы неоднократно высказали свои сомнения и предлагали Честеру не заниматься ерундой, а отменить ближайшие концерты. Да, все билеты были распроданы. Да, это было чревато финансовыми издержками, недовольством организаторов и даже риском расторжения контракта с лейблом. Но своим барабанщиком группа дорожила. И его здоровье было им важнее, чем успех и слава. Только Честер был упрям и непреклонен, и вскоре все побросали свои попытки его вразумить. Тем более, что в глубине души им очень не хотелось, чтобы их американские гастроли заканчивались на такой ноте.
Первые несколько клубов оказались закрыты. Ещё бы, подобные заведения обычно открывались ближе к вечеру, а они отправились в свой обход ещё до полудня. Но в одном из баров, вывеска над которым обещала выступления живых музыкантов (а значит, там была и сцена!) жизнь уже теплилась. По крайней мере, грузного вида дядька выставлял на улицу графитную доску, где разноцветными мелками были расписаны горячие предложения дня.
– Доброе утро, сэр, – обратился к нему Честер.
По хмурому виду дядьки было понятно, что утро для него добрым не было. А обращение «сэр» он и вовсе принял за издёвку.
– Закрыто, – буркнул он и, даже не бросив в сторону Фрэнка и Честера повторного взгляда, пошёл к двери.
– Мистер, извините, мы не за едой и выпивкой, – крикнул ему вдогонку Фрэнк.
– Я ничего не покупаю. И ничем не приторговываю, – через плечо отозвался дядька.
– Мы и не за этим, – сказал Честер, помимо воли начиная смеяться.
Фрэнк покосился на него и закатил глаза.
– Чего надо? – дядька повернулся и, скользнув хмурым взглядом исподлобья по пытающемуся подавить смех Честеру, посмотрел на Фрэнка.
– Нам нужна барабанная установка. Или место, где её можно поставить и поиграть, – объяснил Фрэнк.
Он пока ещё не решил, стоило ли козырять тузом в рукаве и рассказывать, что Честер был барабанщиком набирающей популярность рок-группы. С девушками такое, конечно, всегда срабатывало (или почти всегда! в случае с Тиффани этот козырь точно сыграл не в пользу Честера), но вряд ли на угрюмого бармена этим можно было произвести впечатление.
– И? – спросил дядька. По крайней мере, он остался стоять в проходе, а не ушёл, хлопнув дверью.
– И мы подумали, может быть, вы разрешите нам поиграть в вашем баре, – сказал Честер. Смеяться он перестал, но улыбался до самых ушей.
– С чего бы?
– Может, с того, что возможность получить автограф от барабанщика «On the Road» привлечёт к вам клиентов? – предположил Фрэнк.
Честер, всё ещё улыбаясь, посмотрел на Фрэнка, в недоумении хлопая глазами. Фрэнк в ответ на этот взгляд только пожал плечами и не без ехидства одними губами произнёс «Извини». Ну да, заставлять человека с простреленным плечом раздавать автографы – было не лучшей идеей. Тем более, что Честера до сих пор начинало трясти от одной только мысли о том, что ему придётся где-то что-то подписывать. Своё наказание за перенос концерта ради свидания с Тиффани он ещё не отработал…
Дядька внимательно осмотрел Честера и склонил голову на бок. Про группу он слышал. Ещё бы, своими приключениями в Техасе они нашумели едва ли не больше, чем своими концертами. Фотографию Честера печатали в газетах и журналах. Не говоря уж о репортаже из больницы. Похоже, это действительно был он. Однако, учтивости владельцу бара это не добавило.
– С какой стати вам играть в моём баре? – спросил он.
Его подозрительный прищур снова заставил Честера рассмеяться. Он прикусил язык, отчаянно краснея. Вот так вот и появляются слухи, что рок-музыканты постоянно под наркотиками. А он ведь даже виски в качестве обезболивающего сегодня ещё не пил!
– Нам просто нужно место для репетиций, – сказал Фрэнк, делая вид, что пыхтящего в попытках не ржать Честера, он не замечает.
– То есть у такой крутой группы и нет места для репетиций? – хмыкнул дядька.
– Это очень долгая история, – вздохнул Фрэнк. – Если в двух словах: на стадионе программа мероприятий расписана по часам. И до пятницы там ни одной свободной минутки. А барабанщику нужно восстановиться после травмы.
Владелец бара почесал большим пальцем подбородок. А ведь действительно. Про приключения в Техасе он знал. И про то, что барабанщика там подстрелили, тоже. Но только сейчас у него в голове сложилась картинка целиком. И его скептический прищур сменился наконец более человечным выражением лица.
– Открываюсь в полдень. Музыканты приходят в шесть. Можете прийти завтра с утра и до открытия…
– А сегодня? – с надеждой спросил Честер.
– Ты мне своим стуком всех посетителей распугаешь! – проворчал владелец бара.
– Он наоборот вам их привлечёт! – возразил Фрэнк.
Честер не был так в этом уверен. Вряд ли кому-то захочется обедать, когда рядом гремит на барабанах пусть даже знаменитый музыкант.
– Завтра. С утра и до полудня, – отрезал дядька. – И вечером, если местные ребята позволят, можешь с ними поджемовать, – кивнул он Честеру, всем своим видом выражая, что это было крайнее проявление щедрости.
3.
– Чес, ты мог бы просто сказать, что тебе нужно место для репетиций, – покачал головой Бадди.
– Я не…
– Ты думаешь, что мы не в состоянии на несколько дней арендовать какую-нибудь студию или комнату в репетиционной базе?
– Я думаю, что это мои проблемы. Мне их и решать, – Честер смущённо улыбнулся, на его щеках алели пятна румянца.
– Так уж сложилось, что пока ты в группе, твои проблемы автоматически становятся проблемами группы. А проблемы группы должен решать я.
– Я не хочу, чтобы у группы из-за меня были проблемы. Так что я…
– Так что ты заткнёшься и перестанешь вести себя как девственница на мальчишнике, – перебил его Бадди с улыбкой любящего заботливого старшего брата, и тут же пожалел о такой метафоре: Честер покраснел сильнее, несколько секунд пыхтел, сдерживая смех, потом всё-таки рассмеялся.
Бадди вздохнул и покачал головой. Ох уж эти рок-музыканты. Дети, да и только! Разница в возрасте между ним и его «подопечными» не составляла и десяти лет. Но группа (и не только эта! вообще все знакомые ему группы!) вели себя словно несмышлёные подростки, вне зависимости от того, сколько свечей они задували на своих именинных пирогах.
4.
На свою первую после ранения репетицию, организованную стараниями Бадди тем же вечером на одной из многочисленных музыкальных студий Лос-Анджелеса, Честер товарищей по группе не позвал. Нет уж, не нужны ему были лишние свидетели его страданий. И чего заранее пугать друзей своей неспособностью адекватно сыграть свои партии. Он и Фрэнка-то взял с собой только потому, что в одиночку с простреленной рукой собирать установку было задачей не столько трудновыполнимой, сколько затратной по времени. И это время Честер бы предпочёл потратить на занятие, а не на игру в конструктор.
Честер переживал. Чертовски переживал. С ним всё время что-то происходило. Не всегда по его вине. Чаще всего не по его вине. И он изо всех сил старался сделать так, чтобы его неприятности не сказывались на группе. Но сейчас он действительно сомневался, что справится. И что тогда делать? Отменять концерты? Или пытаться за несколько дней найти себе замену?
Последний вариант Честера совершенно не устраивал. Так ведь группа могла решить, что временный барабанщик – не хуже прежнего. А зачем терпеть человека-катастрофу, если можно взять нормального музыканта?
Если Честер не шевелил правой рукой, про ранение он и не вспоминал. Другое дело, что играть на барабанах и не шевелить правой рукой было невозможно.
Он сел за установку, кивнул Фрэнку, который поставил рядом с бас-томом бутылку виски – лучший на свете анальгетик, и взял в руки палки.
Честер начал с того, что попробовал сделать свою привычную разминку – немножко двоек, рудиментов и дроби по малому барабану, потом двойки бочкой. И простенькие биты, с переходом на усложнение ритма и ускорение темпа.
Первые же попытки задействовать правую руку показали, что опыт этот был чрезвычайно болезненным. Мышцы плеча напрягались при каждом движении, а каждый удар дополнительно отдавался в руку и усиливал ноющую боль.
Да уж, ему придётся нелегко. Очень и очень нелегко.
5.
В отличие от угрюмого владельца бара, команда, которая играла здесь каждый вечер, вела себя дружелюбно, хотя и без обожания. Они всё-таки воспитывались на классической американской музыке – блюзе, кантри и вестерне, а потому нахальные рок-н-ролльщики из Британии, которые вторгались в их страну на хвосте яркой кометы под названием «Beatles», вызывали разве что интерес, но точно не восхищение.
– Эм, привет, – Честер лучезарно улыбнулся. Он подошёл к сцене и неловко поглядывал на музыкантов.
Он сам не знал, зачем вернулся сюда и почему вдруг хотел попробовать посидеть за установкой с чужими людьми, если Бадди уже нашёл ему место для занятий. Может, просто боялся, что его друзья по группе ужаснутся тому, насколько пришлось упростить партии. Может, ему нужна была дополнительная уверенность, прежде чем он сможет без тревоги продемонстрировать своё состояние Джеку, Флетчеру и Крису. Честер понимал, что в первую очередь ему нужно было репетировать с ними, а не шастать по барам и напрашиваться на джем с местными коллективами. Но, тем не менее, за два дня до концерта он был не со своей группой, а искал случайных связей…
– Тот хмурый дядька сказал, что если мне повезёт, вы разрешите мне посидеть за вашей установкой, – Честер кивнул в сторону барной стойки и улыбнулся ещё шире.
– Неожиданно, – фыркнул барабанщик.
– Подожди-подожди… Ты же… ты не тот чудак, которому подстрелили плечо в Техасе? – спросил бородач с бас-гитарой.
Честер рассмеялся.
– Не знаю, о каком именно чудаке идёт речь, у меня ощущение, что у вас тут в Техасе получить пулю проще, чем выпить чаю, но… в любом случае, я один из таких чудаков.
– И ты хочешь поиграть в баре с никому неизвестной группой? – удивлённо спросил гитарист. Ну да, они могли сколько угодно ворчать по поводу того, что на местных радиостанциях всё чаще крутили группы из-за океана, но факт оставался фактом: они были никому неизвестной группой, а этот молодой человек уже был известен на всю страну. И не только тем, что его подстрелили.
Честер был вынужден в очередной раз рассказать свою историю: до концерта несколько дней, репетировать негде – хотя это было не правдой, а ему надо разработать руку и вообще оценить, в состоянии ли он играть.
– Ладно, почему нет, – пожал плечами гитарист. – Если, конечно, Терри будет не против.
– Терри не будет против, – ворчливо отозвался барабанщик, уступая Честеру своё место за установкой.
– Спасибо! – Честер улыбнулся и пробрался за барабаны, попутно задев райд, чуть не уронив его, хихикнул и покраснел.
Честер волновался, как будто собирался играть не перед толпой выпивающих и жующих посетителей, которым в целом было совершенно наплевать на музыку, а выходил на переполненный стадион. Впрочем, может, безликий стадион фанатов был более благодарной публикой… На самом деле Честер боялся не реакции зала, а того, что не справится с нагрузкой. Наедине с собой он мог позволить себе ошибаться, замедляться, пропускать удары или вовсе бросать песню на четвёртом такте, если боль пронзала раненое плечо. Но если он сделает что-то подобное во время живого выступления, он подведёт других музыкантов. Наверное, подвести чужих, незнакомых ему ребят, было не так страшно, как подвести свою собственную группу. Но он всё равно волновался.
Плечо болело. Но ко второй песне Честер перестал обращать на это внимание. Адреналин помогал заглушить боль. И если это работало в маленьком баре, то тем более должно было сработать на большой концертной площадке.
– Спасибо, ребят, – Честер раскраснелся, по лбу и вискам стекали капли пота. Получасовой сет пролетел незаметно. Он продолжил бы играть и дальше, но становилось неловко перед Терри, который сидел в сторонке и ревностно смотрел за каждым ударом, который приходился по его установке.
– Тебе спасибо, – отозвался гитарист.
– Хотите выступить у нас на разогреве? – предложил Честер неожиданно для самого себя. Вообще-то не он решал такие вопросы. И времени до концерта оставалось не так много. Но он не сомневался, что Бадди сможет выкроить время для музыкантов, которые поддержали Честера в трудную минуту.
6.
– И зачем ты только звал меня остаться с тобой, – сказала Тиффани.
Последние несколько дней Честер провёл в подготовке к концерту. Он уходил на репетицию с утра, возвращался к вечеру. В первый день он позвал Тиффани с собой. Но она отказалась. Не думала же, что уйдёт он после завтрака, а вернётся ближе к полуночи. И что так будет продолжаться изо дня в день. А она каждый свой день будет вынуждена проводить в одиночестве.
Вообще-то заходила Бекки, звала её пообедать. Но от этого приглашения Тиффани тоже отказалась. Как и от приглашения поужинать с группой. На следующий день её уже никто никуда не звал, даже из вежливости.
Сначала она просто сидела в гостиничном номере. Всё ждала, что Честер вот-вот вернётся. Вернулся тот к ужину. Принёс ей букет цветов и растопил заледеневшее было сердце. Позвал в ресторан… А потом ей снова и снова приходилось оставаться одной. Снова пустые, бесконечно тянущиеся и одинокие дни. Снова обида. И таблетка снотворного перед сном, потому что вертеться в постели в ожидании, когда же нагуляется якобы влюблённый в неё барабанщик, ей так не хотелось!
И сегодня Тиффани была на грани. Она просидела всё утро в номере. Потом прогулялась до пляжа. Перекусила в кафе. Прошлась по магазинам. Поужинала. И вернулась в отель. Сидеть у окна в роскошном номере и смотреть, как солнце сползало к океану и как белые точки корабликов на воде превращались в светящиеся огоньки.
– Я… звал тебя с собой, потому что не хотел, чтобы ты уезжала, – ответил Честер.
Он растерялся от такого приветствия. Он и не задумывался, что Тиффани могла на него обидеться за то, что он проводил время на работе.
– Ну да, ты не хотел, – вздохнула Тиффани. – И тебе совершенно наплевать, чего хочу я…
– Мне не наплевать! – возразил Честер.
– Мне не надо было соглашаться, – покачала головой Тиффани. – Я не вписываюсь в твою жизнь.
– С чего ты это взяла?
– Честер, если я так тебе нужна, почему ты не проводишь со мной время?
– Я… Я просто работаю, – растерялся Честер. – Хочешь, я буду брать тебя с собой?
– Я не хочу ходить с тобой на работу, – нахмурилась Тиффани.
Честер замолчал, на его губах расплывалась виноватая улыбка.
– Я завтра улечу домой, – сказала Тиффани.
– Не улетай. Пожалуйста. Я буду проводить с тобой больше времени.
– Как? Если ты должен работать. Я понимаю, что ты сюда не отдыхать приехал, – сказала Тиффани с едким сарказмом, давая понять, что не считала такую работу серьёзной.
– Скоро у меня будет больше свободного времени, – сказал Честер.
Тиффани снова вздохнула и снова покачала головой.
– Это всё плохая идея. Ничего у нас с тобой не выйдет.
– Мы даже ещё толком не попробовали!
– А ты всё ждёшь, когда я с тобой пересплю? – фыркнула Тиффани.
– Ничего подобного я не жду! – возразил Честер, краснея. Он и поцеловал-то Тиффани всего несколько раз. Боялся её спугнуть.
Тиффани сердито сверкнула глазами. Не такого ответа она ждала.
– Может, пойдём поужинаем? – примирительно предложил Честер.
– Я не хочу есть, – буркнула Тиффани.
– Пойдём, – Честер взял её за руку. – У меня есть идея, как мы можем провести эту ночь!
Тиффани приподняла одну бровь и снова фыркнула.
– Значит, ты всё-таки ждёшь именно этого!
– Тиф-фани, я от тебя без ума, но это не потому, что я жду только секса, – покачал головой Честер и вовремя прикусил язык, потому что вот-вот был готов сказать глупость: что если бы ему был нужен только секс, он не стал бы добиваться её, ведь готовых на секс девушек в окружении рок-музыкантов было предостаточно. Но вряд ли бы Тиффани понравился такой аргумент.
7.
Честер попросил Тиффани немного подождать его в номере и куда-то исчез аж на полчаса. Тиффани сердито скрипела зубами и расхаживала по номеру, не зная, то ли ей всё-таки собраться и уехать, то ли дождаться возвращения Честера и уже в его присутствии показательно хлопнуть дверью.
– По-твоему, это смешно? – спросила она, стоило только Честеру появиться на пороге. Его улыбка приобрела озадаченное выражение.
– По-моему, я не понимаю, о чём речь.
– Ты целыми днями где-то пропадаешь. Ты обещаешь, что мы будем проводить больше времени вместе. И снова исчезаешь!
– Я же… – Честер наконец зашёл в номер целиком и показал Тиффани свои трофеи: шампанское и несколько блюд из ресторана.
– Ты в курсе, что это можно было заказать в номер? – спросила Тиффани всё ещё сердито.
– Мне не нужно было это в номер. Я хочу позвать тебя погулять. По пляжу.
– Я уже нагулялась, – буркнула Тиффани.
– М-м… Ну… ладно. Тогда давай останемся…
– Нет. Лучше пойдём на пляж, – перебила его Тиффани.
Вообще-то его идея пришлась ей по душе. Но она всё ещё обижалась. И было так сложно переступить через себя и признаться ему, что она с радостью пойдёт с ним к океану, чтобы поужинать под светом звёзд и шум прибоя.
Честер улыбнулся, кивнул и распахнул дверь, приглашая Тиффани на выход.
На улице уже наступили сумерки, но городские огни и яркие неоновые вывески свидетельствовали о том, что ночная жизнь в Лос-Анджелесе была бурной.
– Я не подумал. Надо было спросить тебя, конечно. Может, ты хотела в какой-нибудь ресторан или клуб…
– Нет. Пляж меня вполне устроит, – ответила Тиффани. Говорила она всё ещё с обиженными интонациями. – Только давай уйдём куда-нибудь подальше.
Они расположились на ещё тёплом мягком песке, вдали от шума и городских огней. Светлое пятно на небе за их спинами словно туманное облако висело над городом. Но перед ними был только океан, тёмный и шуршащий. И небо. Тёмное и мерцающее звёздами.
– Я дурак. Не взял бокалы… И надо было хотя бы свечку прихватить, – покачал головой Честер. Пикник получался совсем не романтическим, а каким-то нелепым.
– Ничего, – сказала Тиффани. – Попьём из горла. Мне казалось, для рок-музыкантов это в порядке вещей.
– А для девушек рок-музыкантов? – спросил Честер.
Он принялся открывать бутылку, пробка с хлопком вылетела, и шампанское струёй вырвалось на волю. Честер чертыхнулся, попытался зажать горлышко рукой, едва не выронил бутылку из рук, и виновато рассмеялся.
– Хорошо, что я взял две, – сказал он, протягивая полупустую бутылку Тиффани. Шампанским были пропитаны рубашка и джинсы Честера, а заодно и песок вокруг.
– Ты правда всё это делаешь не специально? – спросила Тиффани, качая головой.
– Ты думаешь, я на полном серьёзе считаю, что у меня больше шансов тебе понравиться, если я буду вести себя как идиот?
– Тем не менее, ты мне нравишься, – сказала Тиффани.
Она уже говорила это. Но сердце Честера всё равно забилось сильнее. Это, конечно, было не то же самое, что признание в любви. Но это было куда лучше, чем «я не хочу тебя больше видеть».
Тиффани сделала несколько глотков из горла и вернула бутылку Честеру.
– Ты не сказал тост.
– За нас? – предложил Честер робко.
Тиффани передёрнула плечами и ничего не сказала. Только смотрела на тёмный океан, о чём-то задумавшись. Честер же смотрел на неё. И подумаешь, что в темноте были видны только очертания её силуэта. Развевающиеся от ветра волосы. И блеск глаз, отражающий свет луны, которая взобралась на небо и оставляла на воде мерцающую серебристую дорожку.
– У тебя есть мечта? – спросил он, не сводя с Тиффани взгляда.
Она вздрогнула и посмотрела на него. Помолчала. Пожала плечами.
– В детстве я мечтала стать принцессой…
– А сейчас?
Тиффани снова помолчала.
– Не знаю. Нет… Не знаю… Сейчас я хочу, чтобы… – она прикусила губу. Она вообще-то никогда не стеснялась рассказывать о своём детстве. Но почему-то не Честеру. Честер ведь тоже ничего ей не рассказывал о своём…
– И чего же? – спросил Честер.
– Я бы хотела найти маму. Узнать, почему она меня бросила, – сказала Тиффани, поникнув.
Честер от неожиданности распахнул рот и чуть не выронил из рук бутылку шампанского, в которой и так почти ничего не осталось. Он знал, что Тиффани была из богатой семьи. Что её отец был видным и преуспевающим юристом. Что она ни в чём не нуждалась… Но, если подумать, она действительно ни разу ни слова не сказала о своей матери.
– Что? Молчишь? – Тиффани подняла на Честера глаза. В наступившей темноте она не могла разглядеть выражения его лица, да и он видел только изумрудные отблески её глаз в лунном свете.
– Конечно, ты молчишь. И мне надо было рассказать тебе всё раньше. Тогда ты не стал бы мне названивать и уговаривать стать твоей девушкой и уж тем более делать предложение, которое я, к счастью, не приняла… Кому нужна та, которую бросила родная мать?
Честер несколько раз открыл и закрыл рот. Он хотел что-нибудь сказать, спросить, возразить. Но не знал, что. К тому же Тиффани говорила без умолку, и Честер боялся её перебивать.
– Продолжаешь молчать? Ну спасибо, что хоть не смеёшься!
– Почему я должен смеяться? – спросил, наконец, Честер, чувствуя, что предательская ухмылка расползалась по его лицу. Ему было не до смеха. Но как потом объяснять Тиффани, что его идиотская улыбка – вовсе не оттого, что он хотел над ней посмеяться?
– Потому что я никчёмная. И не нужна даже родной матери!
– Не знаю я ничего про твою мать. Знаю, что ты нужна мне. И мне всё равно, кто твои родители и где они, – Честер осторожно подполз ближе к Тиффани и приобнял её за плечи. Бутылка с шампанским перевернулась, с шипением поливая пузырьками остывающий песок.
Тиффани всхлипнула и напряглась, но потом позволила обнять себя сильнее. Она нервно теребила на пальце кольцо с изумрудом – единственное, что осталось у неё от матери и что она взяла без спроса.