4.
– Как на другую планету прилетели, – сказал Флетчер, в изумлении качая головой. Только что ему скормили с деревянной палочки какую-то осьминожку.
Несколько японок услужливо провожали их до гримёрки, ненавязчиво предлагая полакомиться деликатесами из морепродуктов. Музыканты были слишком оглушены своим первым выступлением в новой стране, чтобы отказываться от угощений, хотя есть им сейчас совсем не хотелось. Концерт прошёл странно. Они совсем не привыкли к такому приёму!
Первые несколько песен музыканты даже в недоумении переглядывались, не зная, как реагировать на происходящее: слушатели вели себя необычайно тихо! Настолько тихо, что первой мыслью было – их музыка здесь совсем не воспринимается! Это полнейший провал! Но постепенно становилось ясно, что тишина и отсутствие бурных аплодисментов были не признаком равнодушия, но, напротив, выражением почтения и внимательности. Публика как будто боялась лишним звуком или движением помешать действию на сцене. Они внимали каждой интонации, слушали, затаив дыхание.
И в этом была вся Япония! Она встречала группу своей непривычной культурой, безграничным уважением, традиционными чайными церемониями, сувенирами от поклонниц – смущаясь и кланяясь, те передавали музыкантам маленькие подарки лично в руки или оставляли на рецепции отеля, и неожиданной популярностью.
«On the Road» приехали всего лишь в качестве разогрева, но воспринимались публикой с ничуть не меньшим интересом, чем хедлайнеры. Вскоре это заметили и местные промоутеры. И если первые дни всё внимание уделялось «Stoned», то к концу недели Джек, Флетчер, Честер и Крис проводили на разных мероприятиях ничуть не меньше времени, чем основная группа.
5.
– Бадди просил передать, чтобы вы не говорили слишком много, не делились совсем уж личной информацией, а если будут задавать какие-то неудобные вопросы – уклончиво отшучивайтесь, – отрапортовала Бекки.
Лимузин подъезжал к зданию радиостанции, где должна была пройти их первая пресс-конференция. У входа уже выстроились два ровных рядочка с поклонницами и кучка журналистов с фотоаппаратами и диктофонами – всё ещё весьма непривычное и удивительное зрелище!
– Может, Бадди сам прилетит и за нас на всё ответит? – проворчал Флетчер.
– Может, за всех нас ответишь ты? – отозвался Честер.
– Если я буду отвечать за всех вас, ты лопнешь от смеха!
– Он и так лопнет от смеха, – сказал Крис, и Честер в подтверждение этих слов тут же расхохотался.
– Выходите уже, – со вздохом покачала головой Бекки.
С каждым днём в компании музыкантов она всё больше и больше чувствовала себя воспитательницей детского сада.
Флетчер показал ей язык и первым выбрался на улицу. Крис учтиво пропустил Бекки вперёд, следом осторожно выбрался Джек, смущаясь от неслыханного раньше внимания со стороны прессы и поклонниц. Последним из лимузина выходил Честер. Всё ещё смеясь, он
захлопнул дверь, автомобиль тронулся с места, и…
– Стой! Стой–стой–стой! – закричал Честер.
Он сам не понял, как это произошло, но его мизинец оказался зажатым дверью, теперь лимузин удалялся прочь, а сам Честер, едва не падая, волочился следом в попытках угнаться за собственным пальцем. Боли он пока не чувствовал. Только недоумение и удивление. А ещё близкое к истерике веселье. Остальные музыканты и Бекки в ступоре наблюдали за происходящим.
Первым из оцепенения вышел Крис. Он сорвался с места, в несколько шагов догнал лимузин и, стараясь держаться с ним на одном уровне, принялся стучать в водительское окно. Наконец, шофёр остановился, опустил стекло и начал спрашивать что-то на японском. Честер наконец смог открыть дверь и освободить из плена свою руку, и Крис, заметив это, махнул водителю, знаком показывая, что тот может ехать.
– Придурок, ты как умудрился? – спросил Флетчер.
Японские поклонницы стройной вереницей держались в стороне и смотрели на музыкантов полными ужаса глазами – отчего те казались почти по-европейски большими. Один из представителей прессы с весьма деликатным видом щёлкал фотоаппаратом.
Бекки потянулась к руке Честера с сосредоточенным видом профессионала. Но Честер уклонился. Признаться, её замашки медсестры порой его раздражали.
– Как в мультике, – сказал Честер и начал хохотать, несмотря на то, что онемение в травмированном пальце уже сменилось жгущей пульсирующей болью. Он держал свою правую кисть в левой и смотрел, как его мизинец буквально на глазах краснел и раздувался.
– У тебя же наверняка перелом, тебе надо в больницу! – сказала Бекки.
– Какой смысл от этой твоей больницы? Не с гипсом же я буду играть, даже если там перелом, – сказал Честер, не в состоянии подавить смех. Только он мог так нелепо покалечиться!
– А как ты вообще собираешься играть? – нахмурилась Бекки. О, как она сейчас жалела, что согласилась занять должность концертного менеджера.
– Виски мне в помощь, – отмахнулся Честер.
6.
Неудивительно, что большая часть пресс-конференции была посвящена инциденту с пальцем Честера. И, вопреки предостережениям Бадди, ребята развлекались как могли и во всех деталях рассказывали журналистам обо всех предыдущих приключениях их неудачливого барабанщика.
– А однажды, представляете, он вошёл в стеклянную дверь! – сообщил Флетчер.
Честер в подтверждении этих слов продемонстрировал шрамы на колене, не постеснявшись задрать расклешённую штанину.
Палец нещадно болел, но Честер уже выпил саке и бравировал своими травмами, былыми и нынешними, как будто это был повод для гордости. По радио, конечно, этого было не видно, но фотографы старательно фиксировали на плёнку каждое доказательство невезения английского музыканта.
– Снимайте–снимайте, наверняка это можно будет продать в медицинские журналы, – сказал Флетчер.
Честер снова и снова заходился хохотом, а Бекки, в пресс-конференции не участвующая, а лишь наблюдающая за ней со стороны, краснела и кусала губы. Хорошо бы до Бадди не дошла информация о том, что тут творилось!
7.
– Вот не скроешь ты свои корни и свою голубую кровь, как ни старайся, – хмыкнул Флетчер на очередном саунд-чеке.
Шевелить пальцем Честер не мог ещё недели две. Оставалось только радоваться, что повреждён был мизинец и его дистальная фаланга – не самый нужный барабанщику палец. Но держать палку всё равно было затруднительно и играть приходилось, оттопырив мизинец в сторону, словно аристократ с чашкой чая.
– Да скачи ты конём! – беззлобно огрызнулся Честер.
Травмированный палец привнёс в его жизнь массу дискомфорта, но это было определённо лучше, чем пневмония или сломанные рёбра. И Честер до конца японских гастролей не переставал смеяться, вспоминая, как его мизинец уехал в лимузине, оставив самого Честера стоять на улице. На последних японских концертах он оттопыривал палец скорее уже из привычки, чем из настоящей необходимости.
Из Японии они все улетали с чувством лёгкой печали – как при расставании со случайной возлюбленной. Впрочем, Крис и впрямь оставлял едва ли не в каждом японском городе по девушке, отношения с которыми совершенно точно нельзя было назвать любовью, но любовным головокружением – вполне!
Следующим перевалочным пунктом должна была стать ещё одна неизведанная территория. И музыканты с нетерпением ждали, что же привнесёт в их жизни это новое знакомство.
8.
Австралия была чужой и странной. Совсем иначе по сравнению с Японией. С Японией у них сложилась трепетная любовь с первого взгляда. Экзотическая, осторожная, какими и могли быть отношения между представителями совершенно разных культур. В Австралии всё было по-другому. И куда сложнее.
Никто не встречал их у самолёта. Никто здесь вообще про них ничего не знал. Что уж там, даже знаменитых «Stoned» тут принимали не слишком-то радушно. И, несмотря на все свои усилия, они так и не смогли добиться хоть какой-то, хоть самой маленькой популярности. Если в Японии на концертах их окружала почтительная тишина внимающих слушателей, то австралийская тишина была холодной, равнодушной, порой раздражённой. Иногда дело даже доходило до открытой агрессии, и кто-нибудь из зала начинал выкрикивать что-то оскорбительное в адрес участников группы.
– Чёрт побери, это ерунда какая-то! – Флетчер носком ботинка отшвырнул обратно в толпу полупустую пивную банку.
Вряд ли таким образом кто-то хотел угостить музыкантов в знак признательности за их выступление. Новые предметы полетели на сцену, как будто эта первая банка запустила цепную реакцию. Джек нервно озирался на товарищей по группе и, в ситуации, когда большинство гитаристов пользовались бы своим инструментом, как щитом, он, наоборот, старался заслонить свою Шерри от совсем не шальных снарядов. Кажется, зрители начали соревноваться в меткости и норовили угодить точно в музыкантов.
– Ай, – Честер выронил палку, когда ему в плечо угодила бутылка. Бит прервался, но Честер не был уверен, а стоило ли его продолжать.
Крис оглянулся на друзей, встречая в их лицах злость и обиду. Что они сделали не так и чем заслужили к себе такое отношение?!
– Что ж, не пойти ли вам всем к чёрту? – сказал Крис, первый раз в жизни позволяя себе так обращаться к зрительному залу.
Он с раздражением вставил микрофон в стойку, увернувшись от летящей в него зажигалки, махнул рукой друзьям, и все они ушли со сцены, под свист и недовольное «Буууууу!» толпы, не отыграв и получаса.
9.
– Мистер Анлаки, – Флетчер качал головой и смотрел, как Честер потирал плечо, на котором расползалась свежая гематома. – Ты сидишь в самом заду, как ты умудрился единственный из нас поймать на себя какую-то хрень?
– Сам ты в заду! – рассмеялся Честер.
Неудача неудачей, но долго оставаться в плохом настроении он не собирался. Крис был прав. Пусть зрители идут к чёрту! А они перешагнут через эту ситуацию с гордо поднятыми головами!
– Неужели мы им совсем не нравимся? – Джек обнимал свою гитару, словно та была боевой подругой. Впрочем, таковой она и была. Особенно после сегодняшнего выступления.
– Не расстраивайтесь, ребят, бывает! – бодро сказала Бекки.
Она понятия не имела, бывало ли такое с другими группами. И что надо было делать в подобном случае. Она обязательно позвонит Бадди, когда в Лондоне будет не ночь…
– Может, они ждали «Stoned»? – предположил Крис.
– Мы спросим у них завтра… Ждали их или нет, – хмыкнул Флетчер.
– Так поди всё равно в нас уже швырнули всем, чем можно было, на «Stoned» у них снарядов не хватит, – сказал Честер.
– Может, мы что-то не так делали? Может, со звуком проблемы? – робко подал голос Джек.
– С головами у них проблемы! – сказал Флетчер. – Предлагаю отсюда сваливать.
– Из Австралии? – спохватилась Бекки.
– Из этого паршивого театра, – сказал Крис под укоризненным взглядом Флетчера, который как раз было открыл рот, чтобы попытаться убедить их концертного менеджера, что они не собирались больше выступать на этом дикарском материке!
10.
– Я хочу увидеть кенгуру! – заявил Честер. – Побывать в Австралии и не увидеть кенгуру – это всё равно, что не погладить белого медведя на Северном полюсе!
– И я рад, что у нас нет концертов на Северном полюсе, иначе какой-нибудь белый медведь оттяпал бы тебе руку по самую шею, – проворчал Флетчер.
– Может, тут есть какие-то экскурсии? – робко предположил Джек.
Они много времени проводили в отеле, ведь никто не устраивал для них пресс-конференций и автограф-сессий, местные девушки не торопились дарить своё внимание приезжим музыкантам, а их работяги отцы, братья и бойфренды не давали самим музыкантам проявлять к красавицам излишний интерес. В общем, группа скучала. Но не теряла надежды найти хоть каких-то развлечений.
– Может, лучше сходим в какой-нибудь клуб? – отозвался Крис.
Ему никак не давало покоя, что австралийские девушки оставались непокорёнными!
– Я хочу увидеть кенгуру! – капризно повторил Честер.
– Так чего бы нам не взять напрокат машину? – предложил Фрэнк. – Устроим что-то вроде сафари!
– Какое ещё сафари? – нахмурилась Бекки.
Её куда больше устраивало, чтобы её подопечные сидели тихонько по своим номерам. Но идея понравилась всем, кроме неё, а Фрэнк пообещал, что вернёт музыкантов в целости и сохранности, так что Бекки пришлось смириться. Может, надо было организовать им поход в бордель и ведро кокаина вместо поездок по австралийской глуши?
11.
– Я читал, что тут на каждого жителя приходится несколько кенгурей! И где они все? – показательно насупился Честер.
Вообще-то кенгуру его интересовали уже не так сильно. И без них хватало, на что поглазеть. Австралийская публика не выказала гостеприимства, зато австралийские пейзажи стоили того, чтобы сюда лететь!
– Сам ты кенгуря, – хмыкнул Флетчер.
Они ехали практически наугад, без проводника и без карты. За рулём большого Лэнд Ровера с открытым верхом сидел Фрэнк, рядом с ним расположился Джек, остальные музыканты и их помощники забились в кузов. Они выехали за пределы Аделаиды и несколько часов просто колесили по окрестностям. Австралия открывалась им с новой стороны, и такую Австралию невозможно было не любить, несмотря на все неудачи на сценическом поприще.
Австралия обладала определённым, ни на что не похожим шармом! Она была разнообразной и удивительно красивой! Белоснежные песчаные пляжи, обрывистые скалистые берега и бьющиеся о камни волны океана; зелёные долины и реки; озёра и леса – и всё это представало перед ними за один-единственный день! И только кенгуру нигде не было видно.
Фрэнк то и дело сворачивал с дороги, чтобы заехать куда-нибудь в глушь, и сейчас они как раз тряслись по бездорожью почти по краю обрыва вдоль линии океана. На захватывающие дух виды Честер предпочитал не заглядываться – уж больно тут было высоко, чтобы оставалась храбрость на восхищение! Крис же наоборот, глазел по сторонам и не забывал щёлкать затвором фотоаппарата, который смог позволить себе благодаря сотрудничеству с Висконти и его лейблом. Трэвис крепко держал Криса за плечи – джип постоянно скакал по неровной земле, и пассажиры подпрыгивали на своих местах, смеясь и хватаясь за что придётся для опоры.
В очередной раз Лэнд Ровер подскочил на кочке, да так высоко, что Крис едва не выронил дорогую игрушку из рук, а все остальные попадали в разные стороны – друг на друга или на пол, а Честер… вылетел за борт, приземлившись на спину и сделав кувырок назад.
Не все сразу заметили этот кульбит, но Флетчер был в числе счастливчиков. Он прыснул со смеху и начал смеяться так, что не мог даже произнести ни слова. Его смех быстро подхватили Глэм и Ники – которые тоже стали свидетелями незапланированного акробатического этюда Честера. Остальные в недоумении переглядывались – это потом, узнав, какое зрелище пропустили, они будут сокрушаться.
Сам Честер, сидя на земле и глядя вслед удаляющемуся джипу, тоже хохотал. Он, конечно, больно ударился, но когда боль мешала ему веселиться?
К тому моменту, когда Фрэнк наконец узнал, что произошло, и задним ходом вернулся за потерянным пассажиром, хохотали уже все.
– Забирайся давай, клоун, – всё ещё посмеиваясь сказал Флетчер.
Честер поднялся на ноги, взялся было за протянутую ему руку помощи, но потом передумал и сделал шаг в сторону.
– Ты куда, идиотище?
– Кенгуру!
– Сам ты кенгуру!
– Да вон же! Э-э-эй, кенгуру! – восторженно закричал Честер.
Один крупный представитель сумчатых и впрямь стоял неподалёку и настороженно смотрел на людей, но не торопился никуда убегать, хотя один из этих самых людей уже шагал в его сторону.
– Куда ты, придурок? – окликнул Честера Флетчер. – Не лезь к животному!
– Да ты что! Это же кенгуру! Настоящее! – Честер, не оборачиваясь, сделал ещё один шаг в сторону кенгуру.
Животных он любил. Больше всего, конечно, лошадей. Но глупо же было побывать в Австралии и не попробовать потрогать «настоящее» кенгуру? Погладить нос. И проверить, а правда ли у них есть сумки!
– Чес, может, не надо? – к сомнениям Флетчера присоединился и Крис.
– Да я осторожно, – отозвался Честер. – Готовь фотоаппарат, мы с кенгурой сейчас будем позировать!
Кенгуру повёл ухом. Он стоял на задних ногах и наблюдал за приближающимся к нему Честером.
– Привет? – Честер подошёл почти вплотную и протянул вперёд руку.
Кенгуру снова повёл ухом и несколько раз втянул носом воздух, принюхиваясь к запаху незнакомца. Ребята в машине замерли и смотрели на Честера. Кенгуру снова повёл носом и издал какой-то странный щёлкающий звук.
– Чес, вернись в машину! – крикнул Крис, отложив фотоаппарат в сторону.
Честер не обратил внимания. Он сейчас был поглощён куда более интересными вещами, чем споры с товарищами по группе. Кенгуру был не один. Честер не заметил сразу, но чуть позади стояло ещё несколько особей, немного поменьше ростом. А у одной из самок из сумки торчала морда уже подросшего малыша.
– Э–э–эй! Да тут кенгурёнок! – воскликнул Честер, сделал шаг вперёд, наклоняясь к детёнышу, который с любопытством изучал человека взглядом.
Но то ли Честер сделал это движение слишком резко и неожиданно, то ли кенгуру в принципе не были расположены подпускать чужаков к своему потомству, только первое животное вдруг предостерегающе и агрессивно зашипело, а уже в следующую секунду – приподнялось на хвосте и ударило Честера задними ногами. Остальные кенгуру бросились в рассыпную, а первый принялся подпрыгивать вокруг Честера, словно боксёр на ринге.
Захваченный врасплох, Честер упал на землю, на несколько секунд полностью переставая понимать, что вообще происходит и где он находится.
– Чес, ну твою мать, ну говорили же тебе не лезть! – с досадой крикнул Крис.
– Ты там цел? Иди в машину, придурок! – крикнул Флетчер.
Они продолжали сидеть в кузове Лэнд Ровера, не зная, что теперь предпринять. Честер только рассмеялся, ещё не чувствуя боли и даже не понимая, насколько сильным оказался удар. Фрэнк, предвкушая весь гнев супруги, который обрушится на него за покалеченного барабанщика, выскочил из машины. Он подбежал к Честеру, бросая опасливые взгляды на кенгуру, который продолжал скакать вокруг, то и дело принимая боевую стойку.
– Ну что ж ты, дружок, я же не хотел тебя обидеть! – покачал головой Честер, не переставая смеяться и с удивлением замечая, что слова выходили у него с трудом и не слишком внятными, как будто пытался говорить с набитым ртом.
– Пошли, охотник, – Фрэнк одним мощным движением подхватил Честера под плечи, поднял на ноги и потащил в сторону машины.
Кенгуру сделал ещё один агрессивный наскок, потом замер: видимо, понял, что чужаки спасаются бегством, и только наблюдал за ними, издавая странные цокающе-шипящие звуки.
12.
– Ты как? – спросил Джек, с испугом глядя на Честера. Что-то в его лице было очень-очень не так.
Тот посмотрел на Джека, открыл было рот, чтобы ответить, в этот же момент боль пронзила его челюсть, настолько сильная и неожиданная, что у Честера потемнело в глазах. Следующее, что он увидел, было обеспокоенное склонившееся к нему лицо Джека. Остальные музыканты и их помощники тоже столпились вокруг. За считанные минуты лицо Честера распухло. Он ощущал на языке стальной привкус крови и не мог ни открыть рта, ни произнести ни слова.
– Чес? Ну на кой чёрт ты к нему полез? – покачал головой Крис.
Честер посмотрел на него, глаза слезились от боли, попытался пошевелить губами, чтобы что-то ответить, но не смог. Смех рвался наружу, сдержать его было невозможно. Но и смеяться он не мог. Монотонная тупая боль, которая пульсировала у него практически на всей правой стороне лица, резко усилилась, всё вокруг снова почернело… И каким-то чудом Честер заставил себя остаться в сознании. Хотя какой в этом был смысл?
– Что с ним? – испуганно спросил Джек.
– Чёрт его знает, но ему точно надо в больницу.
Честер активно замотал головой. В больницу он не хотел. Больницы он не любил. И потом – ну подумаешь, что-то болит. У него так часто что-то болело, что к этим ощущениям он уже привык. И рано или поздно все травмы всё равно проходили…
– Фрэнк, возвращай нас в город, – сказал Крис.
Тот завёл двигатель, тронулся и повернул в сторону дороги. Они снова тряслись по кочкам, Честер едва слышно стонал сквозь сдавленный смех. Друзья смотрели на него с озабоченностью и страхом. Но он не мог даже спросить, что такого ужасного они видели на его лице, что это, в свою очередь, таким ужасом отражалось на их собственных лицах.
Больше трёх часов прошло прежде чем они вернулись в Аделаиду. Честер старался делать вид, что с ним всё в порядке, хотя ему было чертовски больно. И жутко раздражало, что он не мог ничего сказать – рот его совершенно не слушался, не говоря уж о том, что всякая попытка произнести хоть одно слово многократно усиливала боль. Остальные тоже молчали почти всю дорогу. Но не из солидарности. Они были напуганы. И им точно было уже не до веселья и не до местных красот.
Вместо больницы Фрэнк привёз их в отель, скорее просто потому, что тот первым попался на его пути. А где искать здесь больницу – он понятия не имел.
Честер выпрыгнул из кузова и шаткой походкой отправился ко входу в гостиницу. К тому моменту уже стемнело. Он хотел было пойти в свой номер и просто лечь спать. Хотя и сомневался, что спать в таком состоянии у него получится. Главное, чтобы получилось объяснить кому-нибудь из друзей, чтобы принесли ему бутылку виски.
Но в коридоре ему навстречу выбежала Бекки. Она, конечно, не знала, что музыканты успели в очередной раз попасть в какие-то неприятности. Но её не покидали нехорошие предчувствия, и она уже миллион раз пожалела, что отпустила их в эту сомнительную поездку.
– Слава богу! Вернулись! Как съездили? – начала было Бекки, потом опешила и в ужасе уставилась на Честера.
Его лицо было странно перекошено, а правая сторона нижней челюсти отекла и раздулась.
– Что случилось? Чес, где ты… Фрэнк, ты же обещал, что вы ни во что не вляпаетесь! Что ты вернёшь их мне в целости и сохранности!
Фрэнк, огромных, почти устрашающих размеров, понуро потупил голову и отступил на шаг назад, как будто сейчас хотел съежиться, а лучше всего и вовсе исчезнуть.
– Он подрался с кенгуру, – объяснил Флетчер.
– Очень смешно! Сейчас не до твоих идиотских шуточек!
– Он не шутит, – сказал Крис, пока Честер практически бился в агонии от смеха и боли.
– Ему надо в больницу, – сказал Джек.
Честер протестующе замотал головой.
– Естественно нужно! – хмуро выдохнула Бекки. – Фрэнк, хватай его в охапку и поехали. Я вызову такси.