14.
Он давно не вспоминал о том дне. Старался вообще не думать о маме с тех пор, как её не стало. По крайней мере, о последних месяцах ещё жизни. Может, именно необходимость постоянно держать эти воспоминания на замке и делали его таким «занудой»?
Он вернулся домой из школы, отец и брат работали в мастерской. Перед Рождеством у них всегда было много работы. Стеклянные ёлочные игрушки – лучший подарок! И магазины всегда делали большие заказы на шары и колокольчики. Крис проведает маму, сделает уроки и тоже пойдёт помогать.
Он зашёл в её комнату. Там стоял резкий неприятный запах. Уже несколько недель она едва ли в сознании. И такая худая, что под одеялами её почти не видно.
Крис помнил маму ещё здоровой. Румяной. Улыбчивой.
Когда она вдруг начала быстрее уставать – никто не обратил внимания. А когда около года назад её госпитализировали с гипертоническим кризом и врачи выявили терминальную стадию почечной недостаточности – пытаться что-то исправить было уже поздно. Никто не давал точных прогнозов, сколько времени ей осталось. От месяца и до нескольких лет. Как повезёт… Её посадили на жёсткую диету, запретили соль и мясо. Да она уже и сама не очень-то хотела есть. Ей назначили антигипертензивные препараты. Но заранее предупредили: всё это лишь временные меры. Вроде бы изобрели новый способ лечения этого состояния, но он всё ещё был на уровне экспериментального и тоже не приносил особенно оптимистичных результатов. Да и в больнице их маленького городка про такое никто не слышал…
Крис не сразу заметил, что что-то не так. Он как всегда подошёл к кровати, поправил одеяло. Мама как будто спала. Но что-то в её чертах показалось Крису неестественным. Другой мальчишка на его месте отпрянул бы назад. Испугался. Закричал. Заплакал… Но Крис уже знал, что мама умерла. И внутри всё оборвалось. Только внешне он был спокоен. Хотя здесь, наедине с мёртвым телом, ему не перед кем держать лицо. Просто он знает. Стоит однажды дать слабость и пустить эмоции на волю – попробуй их потом удержи.
Крис спокойно взял маму за руку и проверил пульс, как учили врачи. Ничего. Поднёс зеркальце к её рту – снова ничего. Хотя Крис и так это знал. Но он должен был убедиться.
Он распахнул окно, пуская в комнату холодный зимний воздух вместе с солёным привкусом моря. Больше не надо было бояться, что мама замёрзнет.
Он вышел из комнаты, в мастерскую, мысленно формулируя новость. Как перед Рождеством сообщить отцу и брату, что мамы больше нет? Ему четырнадцать. Но иногда он будто старший в этой семье.
Крис зашёл в мастерскую и некоторое время молчал. Тут жарко. Всегда жарко. Пот уже начал стекать по его лицу. Он не торопился отвлекать отца и брата от их работы.
Наконец, они сами его заметили. И что-то в выражении его лица.
– Крис, что случилось? – спросил отец.
Крис бесшумно набрал в лёгкие воздух.
– Мама умерла, – сказал он своим непроницаемым голосом. Он знал, что это неизбежно. Но внутри всё равно пустота, чёрная и мрачная. Ему хотелось выть, как голодный волк на безразличную луну. Но он знал, что его семье сейчас и так будет нелегко. И он должен держать себя в руках.
15.
– Ладно, – кивнул Крис. – Я с вами.
Когда мама заболела, он не хотел, чтобы в такое тяжёлое время отцу приходилось ещё тяжелее из-за того, что его сын будет глушить свою скорбь алкоголем или чем-то покрепче. Он привык к ответственности. Он привык держать эмоции в себе. Может, оттого что боялся, что без контроля они вырвутся наружу и разорвут его на части.
Раньше единственной его отдушиной были камерные выступления с гитарой в местном пабе. Теперь это перешло на новый уровень. Концерты с группой приносили Крису удовольствие, какого он никогда не испытывал до этого. Но расслаблялся ли он по-настоящему? Может быть, ему действительно стоило попробовать. А может ему стоило рассказать правду друзьям, которые стали ему едва ли не ближе, чем члены семьи?..
– Наш человек! – Брайан одобрительно похлопал Криса по спине.
– Давай, Джонни, раздавай! – Сэм призывно протянул руки к коричневому пакету.
– Все остальные будут? – спросил Джон.
Он достал из пакета маленький непримечательный пузырёк без каких-либо опознавательных знаков. Джек вдруг вспомнил, что его мать хранила в таком обезболивающие таблетки, и нервно усмехнулся.
– Естественно! – нетерпеливо рявкнул Сэм.
– Тогда надо сказать Кори, чтобы прислала нам самых распущенных девиц, – сказал Брайан.
Док выглянул из-за занавески и помахал Кори рукой. Та с пониманием кивнула и снова удалилась. Это была не первая и не последняя рок-группа в их заведении. Да и сами «Stoned» были здесь далеко не в первый раз, так что она прекрасно знала их предпочтения. А новеньким, похоже, всё равно было не с чем сравнивать!
16.
Честер с любопытством вертел зажатую между большим и указательным пальцами таблетку. Он не торопился её пробовать, но не из страха. Скорее, это было похоже на подготовку к прыжку в знойный летний день в холодное море с высокого скалистого утёса.
Однажды он с родителями отдыхал в Корнуэлле. Лето выдалось на удивление жаркое, и Честер всё время старался проводить на побережье, сбегая туда в одиночестве. Больше всего он любил как раз это ощущение – предвосхищения. Когда ледяная вода ещё не успела коснуться разгорячённой кожи и ты стоял на раскалённой скале, переминаясь со ступни на ступню, и готовился к прыжку. Ожидание прохлады было, может быть, даже лучше, чем сама прохлада. Вот сейчас он чувствовал что-то похожее.
Таблетка вдруг выскользнула из пальцев, ударилась о стол, прыгнула по нему два раза и, до того, как Честер успел её поймать, соскочила на пол.
– Чес, вообще-то это денег стоит! – укоризненно сказал Сэм.
– Ты ж барабанщик, не? – хмыкнул Джон.
Те, кто впервые знакомился с Честером и его даром неуклюжести, всегда удивлялись, что он играет на ударных – это ведь требовало ловкости и координации.
– Он идиот, – усмехнулся в ответ Флетчер.
Честер смеялся из-под стола, куда залез в поисках таблетки.
– Чес, с тобой поделиться? – спросил Крис, он всё ещё сомневался, а стоило ли – хотя минуту назад, казалось бы, уже принял решение.
– Нашёл! – отозвался Честер.
То, что таблетка успела побывать на полу, его совершенно не смущало. Он выбрался из-под стола, положил таблетку в рот и запил хорошим глотком виски. Ничего не произошло.
– Эм. А они точно работают? – спросил Честер.
– Тш! – цыкнул на него Брайан. – Работают. Но не сразу же. Имей терпение!
Честер кивнул и откинулся на диван, наблюдая, как обнажённая красотка продолжала танцевать на столе.
– А долго ждать? – спросил он спустя несколько минут.
Сэм передёрнул плечами.
– Минут двадцать. Полчаса. Может больше. Может меньше. Не суетись. Расслабься.
Честер снова кивнул и постарался последовать совету Сэма. Он продолжал следить за ритмичными движениями девушки – кажется, её звали Сид, но Честер не был в этом уверен. Может быть, Сид была та, которая ублажала Сэма… Сид или нет, она танцевала, танцевала и танцевала. Её стройные ноги двигались в такт музыке и грудь соблазнительно подрагивала от каждого движения.
Честер сам не заметил, когда вдруг Сид осталась рядом с ним совсем одна, в пульсирующем свете разноцветных бликов. Кто-то включил другое освещение? Надо было сделать это раньше. Отдалённо у него промелькнула мысль, куда ушли все остальные? Ещё более призрачно проскочило предположение, что, наверное, это начала действовать таблетка.
Но с этого момента Честер больше ничего не знал наверняка. С этого момента он только чувствовал. И никогда до этого он ещё ничего не чувствовал так ярко. Он видел вокруг себя пульсирующие волны музыки. И удивлялся, почему никто до этого не догадался выражать музыку цветом. Он слышал каждое движение Сид – как будто сам её танец был музыкой, её причиной, а не следствием. И он невольно задумывался, какого цвета были прикосновения… Он поднял перед собой руки, от которых исходило едва уловимое зеленоватое сияние, растворяющееся в ярких красках со всех сторон окружавших его музыкальных волн.
Сид светилась лёгким сиреневым оттенком. Интересно, если они прикоснутся друг к другу, какой в итоге получится цвет?.. Честер потянулся к ней рукой, и расстояние между ними, которое в действительности было не больше метра, казалось ему совершенно непреодолимым. Вокруг мелькали яркие мерцающие полосы, как будто он на безумной скорости нёсся по хорошо освещённому тоннелю, стены которого кто-то раскрасил всеми цветами радуги. И при этом его рука, которой он всё пытался дотянуться до танцующей девушки, словно бы оставалась на месте. Это было очень странное ощущение, но Честера оно не пугало и не раздражало. Скорее – забавляло.
Это был первый раз, когда он пробовал какой-то серьёзный наркотик. Да и из несерьёзных – не баловался ничем кроме травки. Он не знал, какого эффекта следовало ожидать, хотя и слышал рассказы о чужом опыте. Сейчас эти сведения ему всё равно бы не пригодились. Он был в каком-то новом мире, где не существовало его прежнего я, его прежних знаний и опыта. Зато был какой-то новый я. Он был спокоен и умиротворён и, казалось, на каком-то внутреннем уровне знал все тайны мира. Если бы его спросили, он не смог бы сформулировать свои знания. И всё-таки он знал всё. Прошлое и будущее. Смысл жизни. Существование других миров и цивилизаций. Все секреты мироздания.
– Всё так очевидно, – пробормотал он и рассмеялся.
Расстояние, которое разделяло Сид от Честера, вдруг в один миг сократилось. Ей было не до вселенских секретов. Но она готова была поделиться с ним парой-тройкой своих земных тайн. Перестав танцевать, она уселась ему на колени.
Лёгкое сиреневое сияние, которое исходило от её кожи, смешивалось с его зеленоватым и давало какой-то не слишком приятный сероватый оттенок. Но Честеру было всё равно. Теперь он смотрел в глаза Сид и понимал, что значило это бессмысленное литературное выражение: «утонуть в бездонных зрачках». Он словно проваливался в серую пропасть, пролетал между миллионами палочек и колбочек – хотя Честер совсем не был уверен, что правильно помнил названия клеток, отвечающих за зрение. Впрочем, он не мыслил словами. Он воспринимал всё на каком-то совсем ином уровне. И, согласно его ощущениям, он проваливался в загадочное пространство глаз Сид, а эти палочки и колбочки, словно астероиды в космосе, пролетали мимо него.
– Ну что, ковбой? – рассмеялась Сид и взъерошила ему волосы.
Она говорила по-английски с едва уловимым акцентом, но не немецким, а, кажется, американским. Так говорил Том, когда Честер впервые с ним познакомился.
– Почему ковбой? – спросил Честер. Его собственный голос звучал непривычно низко, медленно, раскатисто. Как будто кто-то прокрутил запись на низкой скорости. Даже слова было трудно разобрать.
– Как ты хочешь, чтобы я это сделала? – спросил Сид и плавно выгнулась, прижимаясь обнажённой промежностью к его телу и проводя соском по щеке.
Честер повернул голову в сторону, как в замедленной съёмке он пытался губами догнать её ускользающую грудь, но ему никак это не удавалось.
Сид рассмеялась. Её смех Честер не просто слышал. Он видел, как вокруг головы девушки во все стороны разлетались маленькие золотистые колокольчики. Они звенели в воздухе, а потом лопались с глухим хлопком и осыпались на пол миллионами осколков.
Эти осколки, вместо того, чтобы исчезнуть или остаться лежать на полу, снова взлетали в воздух, в виде разноцветного конфетти, такого ядовито-яркого цвета, что болели глаза, и беззвучно пульсировали вокруг, заполняя собой всё пространство.
Всё, что происходило потом, Честер помнил очень смутно. Кажется, это был самый долгий секс в его жизни. И он не был уверен, сколько раз успел испытать оргазм. Периодами ему казалось, что весь процесс сам по себе был одним бесконечным оргазмом. Но потом вдруг случался прорыв в этом состоянии перманентного наслаждения, и он как будто переходил на новый уровень. Яркий, мощный, непродолжительный. И почти болезненный. После этого всё возвращалось обратно и весь цикл повторялся заново. Сид казалась ему не то богиней красоты, не то божественной нимфой. Идеальным созданием, столь прекрасным, что заниматься с ней любовью могло сравниться только с самым высшим удовольствием. Вряд ли церковь была бы с ним солидарна, но для Честера в этот момент так должен был выглядеть рай.
Музыку, которая звучала в клубе, Честер воспринимал не ушами, а глазами. Звуковые волны пульсировали разноцветными красками и окутывали их с Сид тела, двигающиеся в такт.
Наваждения наркотического транса отступали медленно, и Честер не мог даже представить, сколько прошло времени с тех пор, как он проглотил таблетку.
Первыми пропали психоделические яркие орнаменты, которые до этого заполняли собой всё пространство вокруг, сокращаясь словно сердца в ритм музыке. На их место снова вернулся уединённый и спрятанный за занавесками уголок клуба.
Сид подняла на Честера полуприкрытые глаза, и он больше в них не тонул. Да и сама Сид больше не казалась ему ни богиней, ни нимфой. Просто симпатичной девчонкой лет двадцати.
– Сколько времени прошло? – спросил Честер.
– Часов пять? – Сид зевнула и пожала плечами. Выглядела она уставшей.
Честер нервно рассмеялся.
– Сколько я тебе должен?
– Ребята уже заплатили, – равнодушно отозвалась Сид. – Но если хочешь, можешь оставить на чай.
– Да, конечно! – Честер принялся обшаривать карманы, нашёл смятую фунтовую купюру и протянул Сид.
Она кивнула и молча её забрала. Честер так и не понял, осталась ли она довольна такой суммой. Впрочем, больше у него с собой всё равно не было.
– Хочешь что-нибудь ещё? – спросила Сид.
Честер помотал головой и оглянулся по сторонам. Зрелище было довольно специфическое. Повсюду полуобнажённые или совсем голые тела, кто-то до сих пор занимался сексом, кто-то спал, кто-то сидел, невидящим взглядом уставившись в темноту – или яркие картинки внутри своего сознания.
– Первый раз, да? – спросила Сид, заметив выражение лица Честера.
Тот молча кивнул.
– Тебя быстро отпустило, – сказала Сид. – У них это всё ещё часа на два. Минимум.
– Тебе не пора домой? Хочешь, я тебя провожу?
Сид рассмеялась.
– Я проститутка и со мной не надо быть джентльменом.
– Какая глупость, – рассмеялся в ответ Честер. – Меня воспитывали иначе.
– В любом случае, не надо. Скоро рассвет. И я вполне доберусь домой сама.
– Как хочешь. Но если передумаешь…
Слова Честера заглушил протяжный стон, в котором звучали боль, страх и все муки ада.
17.
Честер оглянулся. Во всеобщей какофонии разных звуков, где перемешивались между собой и музыка, и храп, и томный вздохи, этот стон выделялся особенно.
Он не сразу понял, кто именно мог издать такой звук, пока его взгляд не упал на лицо Криса. Тот сидел на диване, на том самом месте, где Честер запомнил его в последний раз перед тем, как проглотить таблетку. Крис был одет, даже пуговицы на рубашке были застёгнуты почти все, кроме верхних двух. На лбу выступил пот, и волосы облепили его бледное лицо. Даже Джек со своей болезненно белой кожей выглядел сейчас в сравнении с ним куда лучше.
Но не цвет лица и не выступившая на лбу Криса испарина так не понравились Честеру. Хуже всего, что их Крис, серьёзный, почти до суровости, спокойный и уравновешенный зануда Крис, выглядел сейчас до смерти напуганным. Словно загипнотизированный удавом кролик, он, не шелохнувшись, сидел на одном месте, уставившись в точку перед собой полным ужаса взглядом.
– Плохой трип, – покачала головой Сид.
– Что?
– Ты пока был в отключке что видел? Бабочек-цветочков?
– Я? Нет… Я…
– Образно, – перебила его Сид. – В общем и целом, тебе грезился мир и гармония во всём мире и какая-нибудь подобная этому умиротворяющая чепуха.
Честер не стал спорить.
– В общем, это не всегда так. Иногда вместо света, мира и добра и всего такого прочего случаются… в общем, кошмары, – заключила Сид.
– У тебя такое было?
– Нет, что ты! Я сама никогда не пробовала. Нам нельзя. Кто-то всегда должен быть в трезвом рассудке. И это точно никогда не бывают клиенты, – она усмехнулась.
– Откуда ты тогда знаешь?
– Я здесь не первый день, – ответила Сид.
– Чем-то можно ему помочь? – Честер снова посмотрел на Криса и поёжился.
– Нет. Только ждать, пока его отпустит. Ну и следить, чтобы он в таком состоянии не пошёл куда-нибудь и случайно не убился.
– А что, и такое может быть? – испугался Честер.
– Ага, – кивнула Сид.
Она говорила таким будничным тоном, как будто не просто была знатоком в этой области в теории, но так часто сталкивалась с подобным на практике, что перестала придавать этому значение.
– Не переживай, – продолжила Сид. – У нас тут хорошая охрана. Они не дадут никому уйти в таком состоянии.
– Не уверен, что меня это сильно обнадёживает, – Честер покачал головой. В этот момент Крис издал ещё один стон, который больше походил на негромкий неразборчивый крик.
– Может, всё-таки можно что-то сделать? – спросил Честер.
Сид пожала плечами, словно бы говорила: я рассказала тебе всё, что знаю, дальше можешь принимать решения сам.
Честер поднялся со своего места и, переступая через ноги, руки и туловища своих бессознательных товарищей, пробрался к Крису.
– Эй, Крис, приятель, ты как? – Честер наклонился к Крису и, положив ладони ему на колени, пристально посмотрел в его полное страданий и страха лицо.
– Я бы не стала сейчас этого делать, – сказала Сид, но было уже поздно.
Черты лица Криса вдруг исказились. Страха в его взгляде больше не было. Но было что-то куда более опасное – ярость и пустота.
Честер предположил, что Крис сейчас вполне мог видеть перед собой не своего друга и коллегу по группе, а кого и что угодно. Но отпрянуть в сторону он не успел, и Крис вцепился ему в щёки ногтями, по счастью, не слишком длинными. Впрочем, ощущения всё равно были не самыми приятными.
Честер оттолкнул Криса от себя, и тот откинулся на спинку дивана.
– Твою мать, – Честер поморщился и провёл пальцами сначала по правой, потом по левой щеке. Крови не было. Но к завтрашнему утру точно появятся ссадины.
Крис в этот момент схватил его за рукав, и Честер невольно вздрогнул.
– В абраках ничего не видно, – сообщил Крис Честеру с торжественным и печальным видом.
– Чего? – переспросил Честер.
Но Крис потерял к нему всякий интерес, впрочем, как и к загадочным «абракам».
Он вдруг вскрикнул, упал на колени между диваном и столом, и обхватил голову руками.
– Смотри, чтобы он себе глаза не выцарапал, – сказала Сид.
– Чего?! И такое бывает?
– Ага.
Честер недоверчиво покосился на девушку. Но ничего не сказал. Вся эта затея с наркотиками уже не казалась ему такой уж весёлой. Поначалу было забавно. И секс ему определённо понравился. Но то, что происходило сейчас с Крисом, не нравилось ему совершенно. Он ни за что на свете не хотел бы оказаться на его месте. Что-то жутковатое было в том, насколько человек мог потерять над собой контроль.
– А точно нельзя ничего сделать? – спросил Честер в очередной раз.
Он уже несколько минут наблюдал за Крисом, который в кататоническом ступоре раскачивался из стороны в сторону.
– Можешь отвезти его в больницу. Если повезёт, они не отправят его в дурку, а тебя не сдадут полиции. На дворе не 66-й, когда всю эту дурь можно было купить легально, – фыркнула Сид.
Перспектива загреметь в полицию после первого же концерта первого заграничного тура не очень прельщала Честера. Но он решил не сводить с Криса глаз.
– Ну что, ковбой, добро пожаловать в Германию, – Сид взъерошила Честеру и без того лохматые волосы.
18.
Остальные приходили в себя. Кто-то резко, словно просыпался от звука будильника. Кто-то постепенно, плавно переходил из состояния наркотического опьянения во вполне физиологический сон.
Честер и сам отчаянно боролся с желанием поспать, к которому постепенно присоединялись и другие физиологические потребности организма.
Сид, перед тем как уйти, принесла ему закуски и холодную колу. Бутылка с запотевшим горлышком и стекавшими по стеклу каплями конденсата манила к себе похлеще, чем прекрасная богиня из его недавних иллюзий. Честер облизывал пересохшие губы и отворачивался в сторону. Вряд ли было хорошей идеей пить, когда мочевой пузырь сигнализировал о своём переполнении.
Но Крис всё не выходил из своего безрадостного психоделического транса и не погружался в обычный сон. Честер боялся оставить его одного в компании не слишком хорошо соображающих музыкантов.
Сколько они вообще уже здесь были? Часов десять, никак не меньше.
– Эй, Крис, вернись к нам, зануда, – Честер пощёлкал пальцами перед лицом Криса.
Может быть, это было опрометчиво, но Честер уже позабыл, как Крис едва не выцарапал ему глаза. На этот раз Крис не проявил признаков агрессии. Он вообще никак не отреагировал на действия Честера, словно бы того здесь и не было. Честер вздохнул. Пожалуй, кислота не ворвалась в его персональный хит-парад психотропных субстанций.
– Оп, ребят, пора собираться, – Джон широко зевнул и потёр глаза.
Он оглянулся по сторонам, оценил масштабы царившего вокруг хаоса и ухмыльнулся.
– Не смейте никогда в жизни рассказывать Сэнди, – подал голос Джек.
Он помнил далеко не всё, что здесь происходило, но за то, что помнил, ему было очень неловко.
– Думаешь, она будет против того, что у меня был секс сразу с двумя девушками? – хмыкнул Флетчер.
– Думаешь, она поверит, что я тихо сидел в сторонке, пока вы развлекались? – покачал головой Джек.
– Почему нет? – пожал плечами Флетчер. – Ты же у нас зануда! Кстати, как наш второй зануда?
– Наш второй зануда, боюсь, станет ещё более занудным. Если нам вообще не придётся искать нового вокалиста, – сказал Честер.
– В смысле? – встревожился Джек.
– Что-то мне подсказывает, что он не получил особого удовольствия от процесса. И до сих пор его не получает.
Все, кто уже проснулся и был в сознании, перевели взгляд на Криса. Тот сидел, уставившись в одну точку, не моргая и не двигаясь. Кажется, даже почти не дышал.
– И так бывает, – сказал Брайан. – Но Джон прав, пора собираться. Через час нам выезжать.
– И что делать? – спросил Джек, истерические нотки звучали в его голосе.
– Грузить его в лимузин, что же ещё? – беспечно отозвался Сэм.