15.
Флетчер позвонил Тому следующим утром и сообщил, что им было необходимо встретиться и поговорить. В голосе Тома не было слышно ни сожаления, ни вины, ни страха или волнения.
– Не могу понять, как мы его так долго терпели, – сказал Флетчер, положив трубку.
– А я сразу предупреждал, что брать его – не лучшая идея, – сказал Честер с ехидной ухмылкой.
– И напомни, пожалуйста, почему мы тебя не послушали? – вздохнул Джек.
Каким бы Том ни был засранцем, но он был их вокалистом и на последнем концерте даже смог доказать, что способен взволновать зрителей. И каким бы он ни был засранцем, Джек всё равно чувствовал определённую неловкость. Он понимал, что поступить иначе они не могли и Честер был абсолютно прав в своём ультиматуме. И всё же предстоящий разговор представлялся ему невероятно тяжёлым. Кроме того, он с тоской размышлял о том, что после нескольких лет совместной работы группа снова откатывалась на несколько шагов назад. И одна только мысль, что им придётся опять искать вокалиста, его очень угнетала.
– Не знаю, – сказал Честер. – Вы тогда решили, что хорошего голоса достаточно для того, чтобы перевесить все его недостатки.
– Ну значит в следующий раз мы такую ошибку не повторим, – сказал Флетчер. – Ты точно с нами не пойдёшь?
– Нет, спасибо. Не хочу его даже видеть, – с гримасой брезгливости сказал Честер.
– Окей, – кивнул Флетчер.
Фрэнк отвёз их на минивэне к небольшому дешёвому кафе, где они договорились встретиться с Томом, но сам внутрь не пошёл. Это было дело группы, а он в её состав не входил.
Том опаздывал, и Флетчер с раздражением поглядывал на часы. В какой-то момент он уже начал думать, что Том решил не приходить совсем.
Но Том всё-таки появился. Он зашёл в кафе в своём дорогом пошитом на заказ костюме и до блеска начищенных ботинках, с выражением превосходства и брезгливости на лице. Естественно, бывать в таких местах ему приходилось только в компании коллег по группе. Теперь уже бывших, хотя Том об этом ещё не знал.
– А ничего поприличнее вы выбрать не могли? – с отвращением спросил Том, усаживаясь за столик, где его ждали Флетчер и Джек. В очередной раз Флетчеру в голову пришёл вопрос, какого чёрта они так долго терпели этого напыщенного сноба.
– Не могли, – холодно сказал Флетчер.
– Ну, и о чём вы хотели поговорить? – спросил Том. – Вижу, Чарльза с вами нет. Наконец поняли, что Айзенштейн был прав?
– Честер не пришёл по одной простой причине: он не захотел лишать группу барабанщика на время, пока будет сидеть в тюрьме за твоё убийство, – сказал Флетчер.
Том, привыкший к идиотской манере Флетчера изъясняться, смерил его изучающим взглядом. Но что-то в лице Флетчера дало ему понять, что на этот раз юмора в его словах не было. Том поёрзал на стуле и обернулся в поисках официантки, но не столько потому, что действительно хотел сделать заказ, а чтобы избежать необходимости и дальше встречаться с Флетчером глазами. Флетчер не думал, что стыд имел к этому какое-то отношение. Просто Том привык получать то, что хотел. И, по всей видимости, он почему-то очень хотел петь в их группе. И почему-то очень не хотел, чтобы с ними был Честер.
– Мы приняли решение, что ты в качестве вокалиста нас не устраиваешь, – сказал Флетчер, когда Том наконец перестал ёрзать на стуле.
– Вот значит как, – Том не выказал признаков удивления, но на его губах заиграла неприятная ухмылочка. – Значит, раньше устраивал, а теперь вдруг нет?
– И раньше не устраивал, – спокойно сказал Флетчер, хотя у него по спине пробежал холодок. Эта ухмылочка не сулила ничего хорошего.
– О, неужели?
– Да, – точно так же спокойно ответил Флетчер, хотя он не ощущал в себе и десятую долю того спокойствия, с которым говорил. – И мы от тебя это не скрывали. Ты сам отказывался меняться. И ты сам отказывался уходить. Теперь настал момент, когда мы решили больше не ждать.
– Так вы этого ждали? Не решались напрямую сказать, что не хотите, чтобы я был в вашей группе?
– Мы надеялись, что ты изменишься, – виновато сказал Джек.
Флетчер бросил на него недовольный взгляд. Он бы предпочёл сейчас остаться без поддержки, чем с этой дурацкой манерой Джека мямлить извинения, даже когда он не был ни в чём не виноват.
– А я разве не изменился? – спросил Том.
– Нет, – отрезал Флетчер. – Один успешный концерт – не твоя заслуга. А твоё поведение после вообще не может иметь оправдания.
– Так вот в чём дело. И что вам наговорил этот пай-мальчик?
– Это не имеет значения. Его слов нам достаточно, чтобы сделать выводы, – сказал Флетчер. Он сам не знал, как ему удавалось скрывать своё волнение. Тем не менее, его голос звучал сухо и твёрдо, несмотря на то, что он испытывал всё больше беспокойства.
– А мои слова вы в расчёт не принимаете? – Том был уверен в своей правоте и не собирался прощать им этот шаг.
– Нет, – сказал Флетчер. – Извини, но Честеру мы доверяем больше, чем тебе. И мы не хотим больше видеть тебя в нашей группе.
– Но это и моя группа тоже!
– С чего это? Ты присоединился к нам, когда мы уже существовали.
– Тогда вы больше не сможете репетировать и записываться на студии моего отца!
– Это не единственное место, где можно репетировать и записываться.
Том сверкнул на Флетчера злобным взглядом. Видимо, у него не осталось больше аргументов и угроз.
– Я этого так не оставлю! – наконец прошипел он.
Флетчер только кивнул головой, хотя по его спине пробежали мурашки. Глядя в глаза Тома – полные злости, зависти и желания отомстить, он вдруг понял, что они очень сильно недооценили Тома и что тот был очень опасным человеком.
– Значит, это ваше последнее слово? – спросил Том, как будто и впрямь рассчитывал, что они могут поддаться его угрозам и передумать.
– Да, – кивнул Флетчер. – Одного только слова Честера нам было бы достаточно, чтобы принять это решение. У тебя хороший голос. Но для рок-музыканта это ещё не главное. А после того, что ты сделал вчера, ты мог быть хоть Плантом, хоть кем угодно ещё, но мы не стали бы тебя терпеть.
Том стиснул губы так, что они превратились в одну тонкую линию, а его кулаки были сжаты до побелевших костяшек. Он ещё какое-то время молчал и пристально смотрел на Флетчера, прекрасно понимая, что именно от него сейчас зависело окончательное решение. Хотел было что-то сказать, но потом только встал с места и, оттолкнув от себя стул так, что он едва не упал, с демонстративно поднятой головой вышел на улицу.
– Вот урод, – покачал головой Флетчер. – Ну что, позавтракаем?
Часть
IV
.
Глава 1.
1.
– Ну что у нас там? Есть желающие в наш гениальный коллектив? – спросил Флетчер.
Первые несколько недель после того, как Том перестал быть участником группы, оставшиеся музыканты, а с ними вместе Фрэнк и Бекки чувствовали изрядное облегчение. Но постепенно эйфория сходила на нет. Им опять нужно было начинать всё заново. И на этот раз к вопросу подбора нового вокалиста они подошли с куда большей ответственностью. Кандидатов было достаточно, но Флетчер, Честер и Джек не хотели больше кидаться на первый попавшийся приятный голос, чтобы спустя неделю, месяц или год понять, что им не по пути с обладателем этого голоса. Они искали человека, который хотел и мог остаться с ними навсегда.
– Трое, – ответила Бекки. Должность «помощника менеджера» затягивала её сильнее и сильнее, как болото, из которого было не выбраться в одиночку. Но Бекки это «болото» нравилось, и она проводила в компании музыкантов всё больше времени. – Как насчёт того, чтобы прослушать всех троих завтра?
– Почему бы и нет, – согласился Флетчер. – Скажешь им, чтобы приходили к пяти, шести и семи?
– Естественно, – кивнула Бекки.
Они забраковали уже полдюжины претендентов, но всякий раз перед прослушиванием были полны надежд, что уж на этот раз им точно повезёт!
2.
– Бекки хоть что-нибудь про них рассказала? – спросил Джек, настраивая гитару.
Репетировали они теперь в Лондонском Колледже Музыки, где учился Флетчер и где он не без помощи отца смог договориться с руководством, что будет собираться со своей группой в свободной учебной комнате, а иногда и в концертном зале.
– М–м…Одного из них зовут Ганс. И он немец, – сказал Флетчер. – Ещё один Сэм и он лет на пять нас младше, заканчивает школу. И третий…
В этот момент дверь в комнату осторожно приоткрылась и в неё заглянул высокий угловатый молодой человек со стрижкой под молодых битлов и носом, которому мог бы позавидовать Ринго Старр.
– Привет! На прослушивание сюда? – голос у молодого человека был зычный. Говорил он громко и с забавными скачущими по тембру от почти фальцета до баритона интонациями. Честер наклонил голову, чтобы скрыть расползающуюся на лице ухмылку.
– Сюда, – кивнул Флетчер. Он тоже старался спрятать улыбку, но перекинулся с Честером и Джеком лукавым взглядом, отчего Честер едва не рассмеялся в голос.
– Я – Энди, – сказал молодой человек, и Флетчер представил себя и друзей.
– Распеваться будешь? – спросил он.
– Да нет, давайте сразу! Что будем петь?
Честер снова опустил взгляд в пластик малого барабана, наклонив голову так, что волосы падали на лицо. Этот парень выглядел и говорил настолько чудаковато, что сдерживать смех было всё сложнее.
– А что ты готов спеть? – спросил Флетчер.
Энди предложил песню, не побоявшись выбрать один из хитов «Led Zeppelin», ребята переглянулись и начали играть. Энди покивал головой в такт и запел. Энтузиазма в нём было хоть отбавляй. Но голос звучал, как тромбон в руках неопытного новичка. Он не просто не попадал в ноты. Он даже приблизительно не мог держать интонационную линию – там, где мелодия должна была идти вниз, Энди делал визгливый скачок вверх, срываясь на истошный фальцет. Когда надо было петь высоко, он съезжал вниз неумелым глиссандо.
Честер, красный как рак, старался не встречаться взглядом с Флетчером и Джеком. Он из последних сил сдерживал смех и уже с трудом мог играть ровный ритм – его начинало трясти в беззвучных конвульсиях хохота. Он искренне надеялся, что парень шутил. Невозможно было поверить, что человек на полном серьёзе пришёл прослушиваться в рок-группу, совершенно не умея петь, не имея слуха и не представляя своих истинных возможностей.
Флетчер встал к Энди полубоком и бросал на Честера многозначительные взгляды, даже Джек сменил недоумевающую мину на улыбку. Он очень старался сделать вид, что эта улыбка – признак дружелюбия и хорошего настроения, а не насмешка, но на всякий случай тоже отворачивался от Энди.
Честеру деваться было некуда, его установка стояла так, что он сидел лицом к лицу с вокалистом. И те минуты, которые длилась песня, стали для Честера настоящей агонией. Он готов был вывалиться из-за барабанов и лежать на полу, корчась от смеха и подрыгивая в воздухе ногами, но приходилось продолжать играть. Хотя зачем?..
Энди или не замечал, какую реакцию он вызывал у музыкантов, или неправильно её трактовал. Так или иначе, он продолжал горланить, истошно и самозабвенно.
– Ну и что? – спросил Энди, когда песня наконец закончилась. – Попробуем что-нибудь ещё?
Ребята переглянулись. На лице Джека читалось недоумение, смешанное с растерянностью и виной. Отказывать он не любил и не очень умел, особенно в такой ситуации, когда человек, похоже, и не подозревал о своих недостатках.
Флетчер выглядел заинтригованным. Он начал сомневаться, что Энди на самом деле был так уж плох. Неужели притворялся? Зачем?
Честер продолжал прятать покрасневшее лицо за волосами. Он не знал, как смог пережить последние несколько минут, не лопнув от смеха, и ему по-прежнему всё ещё очень хотелось смеяться.
– Ты шутишь, да? – спросил Флетчер.
– В смысле? – удивился Энди, так искренне, что сложно было заподозрить его в притворстве.
– Ага. Ясно. Значит, не шутишь, – со вздохом кивнул головой Флетчер. Дальше предстояла самая неприятная часть: отказать человеку, объяснить причину отказа (почему-то все всегда хотели знать причину!) и при этом не обидеть (всех всегда почему-то очень задевало, если столь желанную причину им всё-таки сообщали).
– Извини, но ты нам не подходишь, – сказал Флетчер, Джек неловко опустил взгляд в пол, Честер делал вид, что изучает свои палки.
– Почему?
– То есть ты правда не понимаешь? – спросил Флетчер. Он ещё ни разу не встречал более неприспособленного к пению человека.
– Вам нужен тенор, а я баритон?
– Почти, – сдерживая смех, ответил Флетчер, пока Честер хрюкал за установкой, давясь хохотом. Парень был на редкость странный.
– Что же, ладно, спасибо! Было приятно познакомиться! Удачи! – Энди совсем не выглядел обиженным, он жизнерадостно пожимал ребятам руки на прощание и улыбался.
– И что это такое было? – спросил Честер, когда за Энди захлопнулась дверь.
– Какое-то недоразумение, – со смехом ответил Флетчер.
– Может, стоило сказать ему правду? – спросил Джек.
– Хочешь – догони его, – предложил Флетчер, но, как и следовало ожидать, Джек остался на месте.
– Надеюсь, остальные будут лучше, – усмехнулся Честер.
– Кто угодно будет лучше, чем это, – покачал головой Флетчер.
– Он правда на полном серьёзе пришёл на прослушивание. То есть он уверен, что умеет петь! – сокрушённо вздохнул Джек.
– Или он всё-таки придуривался, – с сомнением протянул Флетчер. – Ладно, это хотя бы было весело. Посмотрим, кто будет следующим.
Следующим пришёл немец Ганс. Это был невысокий смуглый мужчина с длинными чёрными вьющимися волосами, и внешне на немца совершенно не походил. Говорил он с едва уловимым акцентом, был старше ребят лет на десять и пел хотя и неплохо, но уверенности и экспрессии ему точно не хватало. Так что и ему ребята были вынуждены отказать.
Последним прослушивался совсем юный паренёк по имени Сэм. Он был полон энтузиазма и жизнерадостности и на сцене наверняка проявил бы себя просто превосходно. Однако он совсем не тянул верха. Впрочем, даже не это было основной проблемой. В парне чувствовался потенциал! Но в Лондоне он учился. А на всё лето уезжал обратно в пригород Труро, где помогал родителям на ферме. Группу он расценивал как хобби, а не как что-то серьёзное.
– Ну вот, ещё минус три, – констатировал Флетчер, когда Сэм ушёл.
Джек хмуро поглаживал струны гитары. Он заметно расстроился.
– Джеки, да брось, было же смешно, – Честер выбрался из-за установки и сел рядом с Джеком, толкнув его плечом.
Джек мрачно усмехнулся. Честеру пора было бы выучить, что возможность посмеяться не рассматривалась Джеком как приоритет.
– Это не первые и не последние вокалисты на нашем пути, – попытался подбодрить Джека Флетчер.
– Ага. Именно то, что они не последние, мне и не нравится, – хмуро сказал Джек.
– Но мы же не хотим брать кого попало? С Томом мы это уже проходили, – сказал Честер.
Джек кивнул, но слова Честера его, похоже, не обнадёжили.
– А если мы так никого и не найдём?
– Значит, будем петь сами, – пожал плечами Флетчер. – Раньше мы так и делали!
– И чего мы добились?
– А чего мы добились с Томом?
Джек снова кивнул. Но и этот аргумент его не убедил. Умом он понимал, что ребята были правы, но в душе испытывал тоску и разочарование. Время шло, а они по-прежнему не продвинулись ни на шаг…
3.
– Смотрите, что мы сделали! – Бекки и Сэнди зашли в квартиру, где ребята грустили после очередной репетиции за пивом и сигаретами – ещё одна неделя пролетела, а вместе с ней и ещё несколько безуспешных прослушиваний.
Девушки самодовольно улыбались и размахивали перед унылыми лицами музыкантов какими-то листовками.
– Что это? – спросил Джек.
– Это новые объявления, – провозгласила Бекки. – Мы составили текст, где указали все качества, которые должны быть у претендента, и, главное, каких у него быть не должно! Развесите их где-нибудь, по колледжам и клубам.
– Ну-ка, дай почитать, – Флетчер выхватил из рук Бекки один из листов. Сначала пробежал его взглядом, пока Честер и Джек заглядывали ему через плечо, Честер с любопытством, Джек без особой надежды.
Объявление гласило, что:
«Группа (гитара, бас и барабаны) ищет вокалиста для длительного и серьёзного сотрудничества.
Наши требования:
– Умение петь!
– Ответственность.
– Серьёзное желание заниматься музыкой, готовность к разъездам, фотосессиям и записям.
– Творческий потенциал приветствуется!
– Возраст 19–25 лет.
Нам нужен не просто участник коллектива, но человек, который будет разделять нашу страсть к музыке и станет нашим другом».
– А не слишком много пафоса? – спросил Флетчер.
– В самый раз! – ответила Бекки и показала ему кончик языка.
– Ну, что скажете? – спросила Сэнди. – Мы, конечно, могли сначала посоветоваться с вами, но вы бы начали спорить, вносить дурацкие предложения, вычеркнули бы половину важного…
– А так – всё уже готово! Деваться некуда! – подхватила Бекки.
– После таких требований к нам на прослушивание вообще никто приходить не будет, – вздохнул Джек.
– Каких таких? – удивилась Бекки. – По-моему, мы не требуем ничего запредельного! И потом, часть претендентов надо отсеивать ещё на предварительном этапе. Много вам пользы от всех этих ваших прослушиваний?
– Иногда бывает смешно, – Честер рассмеялся, вспоминая Энди.
– Без обид, Чес, но тебе для смеха много не надо, – покачала головой Бекки.
– Ладно, спасибо, девчонки, – Флетчер забрал у них всю стопку листовок. – Вы умницы и вы, разумеется, правы. Развесим ваши объявления, посмотрим, как они работают.
– А ещё можно дать такой же текст в газеты и музыкальные журналы, – предложила Сэнди.
– Это стоит денег, – сказал Джек.
С деньгами у них дела обстояли едва ли не хуже, чем с поисками вокалиста. Не то, чтобы они к этому не привыкли. Но это начинало надоедать.
– Ладно, как скажешь. Может быть, и этого будет достаточно.
4.
– С днём рождения, Честер! – раздался крик на всю квартиру, стоило только ребятам зайти домой. Они вернулись после выступления в небольшом пабе, где играли каждый четверг. Всю крохотную сцену там занимала скромная барабанная установка – бочка, малый, хэт и тарелка, а Флетчеру и Джеку приходилось стоять на полу рядом со сценой. Но зато там им неплохо платили и наливали за счёт заведения.
Честер предлагал ребятам остаться посидеть в пабе после концерта, но идею никто не поддержал. Флетчер заявил, что у них нет денег, а Джек начал ныть что-то про эссе, которое он просрочил сдать и которое надо было дописывать этой ночью. Теперь Честер знал истинную причину их отказа. Да и в самом-то деле, причём тут деньги? Им же наливали там бесплатно! И какое к чертям эссе? На дворе был июль месяц, каникулы! И вообще Джек вроде бы уже закончил учёбу?..
Честер не очень представлял, сколько усилий было потрачено на то, чтобы их скромное обиталище превратилось в такое уютное место, куда могло поместиться столько человек. Он не знал, советовались ли Бекки и Сэнди с Флетчером и Фрэнком, и уж тем более сомневался, что они спрашивали разрешение у арендодателя, но за несколько часов квартира полностью преобразилась.
Дивана в комнате больше не было. Там вообще больше не было мебели. Даже шкаф, в котором ребята хранили свой скудный гардероб, теперь теснился в прихожей. На полу были расстелены разноцветные яркие матрасы и ковры, поверх которых были разбросаны подушки. Стены были обклеены фотографиями рок-музыкантов.
Диван с кухни тоже куда-то исчез. Теперь это была просто кухня. Только чистая.
– Что здесь произошло? – рассмеялся Честер. По его персональным ощущениям, места на их жилплощади стало раза в два больше.
– Мы что, теперь хиппи? – Флетчер ухмыльнулся, не без нотки брезгливости.
– Не нравится? – спросила Бекки с тенью озабоченности на лице. Инициатива обновить ребятам обстановку и приурочить это ко дню рождения Честера принадлежала именно ей. С дизайном помогла Сэнди. Но основной груз ответственности Бекки чувствовала на себе, поэтому она очень переживала, что ребятам что-то может прийтись не по вкусу.
– Да что ты! Всё просто класс!
Честер неуклюже потоптался на месте, в раздумьях, как бы обнять девушек в знак благодарности, но Бекки стояла перед ним с огромным тортом в руках, а Сэнди размахивала большой бутылкой хорошего дорогого виски. Последний раз такую бутылку он видел в кабинете своего отца.
Последнее, о чём Честер хотел сейчас думать, так это о своём прошлом в родительском доме. И он поспешно отогнал от себя эти мысли – он не скучал ни по родителям, ни по роскоши. Он был здесь и сейчас, в этой маленькой убогой квартирке, где за подполом по ночам скреблись мыши, на кухне то и дело заводились тараканы и муравьи, а в ванной на кафеле росла ничем не выводимая плесень. Здесь он был свободен. И здесь были его друзья.
– Девочки, вы супер! – Честер улыбнулся ещё шире.
– Добро пожаловать и ещё раз с днём рождения! – Сэнди протянула ему бутылку.
– Кстати, у нас новость, – сказал Фрэнк. – Мы с Бекки женимся и будем жить вместе!
– Вот это да! Поздравляю! – присвистнул Честер. – Я что, один, дурак, не в курсе? – он посмотрел на Джека и Флетчера, которые не выказали признаков удивления.
– По всей видимости, да, – с улыбкой сказала Бекки. – Ты не обижаешься?
– С чего бы? – рассмеялся Честер. – Серьёзно, поздравляю вас! – он всё-таки обнял Бекки, которая оставила торт на столе, потом похлопал по плечу Фрэнка.
– Мы теперь тут вдвоём остаёмся, – сказал Флетчер.
– Да я уже привык спать с тобой на одном диване, – усмехнулся Честер.
– Придётся отвыкать. У вас теперь нет дивана, – хихикнула Бекки.
– Чес, я думал, ты любишь девушек, – коварно усмехнулся Эл.
– Иди ты к чёрту! – хором крикнули Честер и Флетчер, дружно оглянулись в поисках того, чем можно было бы швырнуть в Эла, схватили одно и то же полотенце и рассмеялись.
– Вам надо меньше времени проводить вместе, – хмыкнул Колин.
– Мы – ритм-секция! Нам положено делать всё вместе, – с видом знатока заявил Честер.
– Вы – придурки! – засмеялся Эл.