4.
– Хочешь, я провожу тебя домой? – спросил Честер.
Они уже несколько минут молча шли по тротуару. Шли медленно, потому что идти быстро Честер не мог. Он еле передвигал ногами, шаркая по асфальту рваными кедами.
– Нет, – Энни слабо улыбнулась.
– Не сочти мой вопрос за хамство, но зачем ты приходишь? В смысле, я рад тебя видеть, только ты производишь впечатление человека, которому все эти вечеринки не доставляют особого удовольствия.
– Правда? Нет, это не так, – ответила Энни и снова замолчала.
– Ладно, – кивнул Честер. Он ещё замедлил шаг, чувствуя, что ему всё больше не хватает дыхания.
Энни остановилась через несколько метров и оглянулась назад.
– Ты как?
– Всё хорошо… Видимо, в ближайшее время это будет самый популярный вопрос, – Честер усмехнулся. Он встал, прислонился к стене дома и достал сигарету.
Энни ничего не сказала.
– Значит, я неправильно оценил ситуацию и зря тебя оттуда увёл?
– Нет, не зря, – ответила Энни.
– Слушай, я не очень люблю говорить за спиной у людей, но наш вокалист может быть редкой свиньёй!
Энни покраснела и была рада, что в вечерних сумерках это вряд ли было заметно.
– В общем, если он будет вести себя по-свински, можешь смело жаловаться мне – и я врежу ему по носу.
– Не обижайся, но сейчас ты не производишь впечатление человека, который может врезать кому-то по носу и не упасть после этого в обморок, – Энни с робкой улыбкой покачала головой. Это была самая длинная фраза, которую услышал от неё Честер.
– Да, но врезать я успею, – рассмеялся он.
– Не надо, – уже серьёзно покачала головой Энни.
Честер передёрнул плечами. На его персональный взгляд Том уже давно заслуживал, чтобы кто-нибудь хорошенько съездил ему по физиономии.
Он докурил свою сигарету в тишине. Энни молчала и задумчиво смотрела себе под ноги. Она обнимала себя руками за плечи и чуть ёжилась от холода.
– Всё, – пошли домой, – Честер протянул ей ладонь. Энни с секунду сомневалась, но потом вложила свою руку в его.
Они вернулись в квартиру, где вечеринка была в полном разгаре, и их прихода, как и ухода, не заметил никто, кроме Тома и Джилл.
– Не садись больше рядом с ним, – шепнул Честер на ухо Энни. – А я пригляжу, чтобы он к тебе не приближался.
Энни едва заметно кивнула. Она ничего не сказала, но посмотрела на Честера с благодарностью.
5.
На следующий же день после шумной вечеринки, которая закончилась под утро, Честер принялся восстанавливать растерянную за время болезни форму. Работа была тяжёлая. В первую очередь, ему банально не хватало сил и дыхания – уже через несколько минут не самой интенсивной игры у него начиналась одышка. Скорость он почти не потерял, но выносливости у него не осталось совсем. Слабость в руках была такая, что непрерывно он мог играть не больше минуты.
Через час занятия Честер был мокрый насквозь от пота, тяжело дышал, а руки и ноги дрожали от напряжения. В его длительном вынужденном перерыве от барабанов был только один плюс – колено его пока что не беспокоило.
– Как дела? – Джек и Флетчер подтянулись на репетицию чуть позже, как они и договаривались, чтобы дать Честеру возможность позаниматься самостоятельно. Том приходить отказался, но никто не пытался его переубедить. Честеру требовалось восстановление, и вокалист ему для этого был не нужен. А по совместной игре с ребятами он скучал – да и они тоже.
– Могло быть и лучше, – Честер поморщился, потирая уставшие до боли запястья. На ладонях и пальцах, отвыкших от барабанных палок, уже вздулись болезненные волдыри. – Но я на другое и не надеялся, – добавил Честер, заметив обеспокоенные взгляды друзей.
– Сколько тебе нужно времени? – спросил Джек.
– А когда концерт? – со смехом отозвался Честер.
– Как только ты будешь готов, – ответил Флетчер. – Несколько клубов готовы нас видеть в любой момент.
– Прям даже готовы?
– Им нужны каверы, – передёрнул плечами Джек с долей пренебрежения. Играть каверы было неплохой практикой и приносило кое-какие деньги. Но они давно хотели большего.
– Надеюсь, за пару недель вернусь в форму, – сказал Честер, его слова попахивали бравадой.
– Попробуем поиграть? – предложил Флетчер.
– Только давайте начнём с чего-нибудь медленного, – попросил Честер.
В их репертуаре было не так много по-настоящему медленных песен, да и те во время живых выступлений порой заметно ускорялись. Так что Флетчер и Джек только пожали плечами, предоставляя Честеру самому задавать удобный ему темп. Собственно говоря, на то он и был барабанщиком.
– Раз, два, раз-два-три-четыре! – неторопливо отсчитал Честер, сопровождая каждый счёт ударом палок друг о друга. Свои силы он точно не переоценивал, а потому не просто играл медленно, но и не усложнял лишний раз бит. И хотя на этот раз он дышал почти спокойно, к концу песни всё равно ощущал слабость во всём теле.
– Чес? Перерыв? – предложил Флетчер. Наученный горьким опытом, что Честер мог сидеть за барабанами в буквальном смысле до потери сознания, он теперь предпочитал не доводить дело до таких ситуаций.
– Покурить бы, – согласился Честер.
– Не лучшая идея, – покачал головой Джек. – Врачи же…
– К чёрту врачей! Я хочу курить!
– Ну хочешь, мы все бросим? – предложил Джек.
– Я ценю твою заботу, но не надо таких жертв, – рассмеялся Честер. – Я не готов их принять. И я не готов бросать курить сам!
Флетчер промолчал и начал наигрывать на басу какую-то мелодию. Как обычно это означало, что он не согласен с собеседником, но не хочет вступать в спор. Джек вздохнул, всем своим видом показывая, что считает упрямство Честера глупым, но тоже ничего не сказал, а принялся подстраивать свою гитару. Вся эта психологическая атака не возымела на Честера должного эффекта. Он достал сигарету и закурил.
После перерыва они поиграли ещё около получаса – всё в таком же медленном темпе и делая паузы между песнями, чтобы Честер мог отдышаться.
– Всё, завязываем, – сказал Флетчер, заметив, что Честер начал бледнеть сильнее.
– Я могу играть ещё! – возразил Честер.
– Ага. Можешь, – кивнул Флетчер. – Но я не хочу потом вызывать «скорую». На представление «умирающий лучший друг» я насмотрелся, спасибо, с меня хватит.
– Да не собираюсь я умирать!
– Чес, если бы ты видел себя в тот момент, ты бы сейчас не улыбался, – покачал головой Джек.
– Он бы не улыбался, конечно. Он бы ржал в голос, – махнул рукой Флетчер.
– Мне чертовски жаль, что я вас перепугал. Но я уже здоров. И если вы хотите, чтобы мы начали выступать, мне надо репетировать! – сказал Честер – в нём сейчас боролись противоречивые эмоции. С одной стороны, он пытался не рассмеяться. С другой стороны, его раздражало, что друзья обращались с ним как с инвалидом.
– Без обид, Чес, но, слушай, вот эта вся фигня начала с тобой происходить до или после того, как ты взял себе этот дурацкий псевдоним? – с усмешкой покачал головой Флетчер.
– Что? В смысле?
– Мистер Анлаки Ченс, – хмыкнул Флетчер.
– Да нет, он всё–таки «Лаки», – возразил Джек, с таким серьёзным видом, как будто они обсуждали что-то очень важное. – Анлаки бы точно не выкарабкался…
– Или сломал бы себе шею, упав с лошади, – добавил Флетчер задумчиво. – Да, Чес, прости! Ты, пожалуй, и впрямь Счастливчик!
– Я просто живучий, – отозвался тот со смехом. – Всё, давайте репетировать!
6.
Восстановление заняло у Честера около месяца. Он занимался всё свободное время, сложнее всего было вернуть физическую форму и выносливость. Фрэнк стал его личным тренером и помогал ему заниматься дома.
Первые выступления прошли уже в начале марта, регулярная кавер-программа наладилась к его середине. Бекки, так и не оставив должность медсестры, с удовольствием выполняла обязанности «помощника мифического менеджера» группы, и, по обоюдному, за исключением мнения Тома, решению, они платили ей процент с гонораров.
Группа по-прежнему топталась на месте. Никто не замечал их, никто не предлагал ошеломительных контрактов. У них была небольшая собственная публика, которая с удовольствием приходила на концерты, но пока что это было пределом их популярности.
– Сколько времени мы уже вместе? – задумчиво спросил как-то вечером Джек. Сэнди сидела рядом, а он лениво обнимал её одной рукой и прихлёбывал пиво из бутылки.
– Года два? Три? – пожал плечами Флетчер.
– И чего мы за это время добились?
Это, конечно, был риторический вопрос. И Джек задавал его не первый раз.
Никто не ответил. Данная тема не улучшала настроения. Они все были достаточно амбициозны. Они все хотели быть популярными. И не понимали, что делали не так. Самым очевидным был вариант, что они играли не ту музыку. Или делали это недостаточно хорошо.
– Надо что-то менять, – сказал Джек.
Когда он впервые увидел по телевизору выступление «Beatles» и загорелся идеей взять в руки гитару, конечно, он не думал, что каждый мальчишка с гитарой может стать Джоном Ленноном. Но он ждал большего. Он хотел большего. И раз у них ничего не получалось – он хотел разобраться в причинах.
– Начните с вокалиста, – себе под нос пробормотала Бекки. Эту мысль она уже неоднократно пыталась внушить ребятам. И в глубине души они, пожалуй, были с ней согласны. У Тома был удивительно красивый голос. Но он совершенно не мог подать его публике. И не хотел пытаться. И, даже если не брать в расчёт его общечеловеческие качества – такие как высокомерие, у него был один огромный очевидный минус: он мог вогнать в тоску и сон самый бодрый и разогретый зал. Однако, формально у них не было поводов его выгнать. Или просто кишка была тонка открыто послать его ко всем чертям… Тем более, что Том упорно не хотел замечать намёков, что никто не расстроится его уходу.
Бекки тяжело вздохнула. Будь она настоящим менеджером, уже уволила бы этого напыщенного засранца к чертям собачьим!
– Вам надо что-то сделать с вашим имиджем, – сказала Сэнди. – Если слушатели по какой-то причине не ценят по достоинству звучание группы, значит, надо производить впечатление каким-то другим способом.
– И как именно? – с сомнением спросил Джек. – Музыканта должна характеризовать музыка, которую он играет. А не одежда, в которой он её исполняет… Вот, например, «Beatles»…
– Ну да, привёл пример! Четыре одинаково подстриженных мальчика в одинаковых костюмах! – хмыкнул Флетчер.
– Сэнди, продолжай, – перебил Флетчера Честер.
– Вам нужные запоминающиеся образы, – пожала плечами Сэнди.
– И какие же?
– Не знаю. Это уже решать вам.
7.
К идее обзавестись концертными образами ребята возвращались ещё не раз. Но если кому-то в голову приходила какая-то мысль, то кто-нибудь другой, и чаще всего, разумеется, это был Том, её забраковывал.
– Что, если мы оденемся в каких-нибудь животных? – спросил Джек.
– Я могу быть котиком! – отозвался Честер. Он был единственным, кого устраивали вообще все варианты.
– Ты не котик, ты – дятел! – заявил Флетчер.
– Чего это?
– Да потому что всё время стучишь!
– Мы рок-группа или группа детского сада на утреннике? – осадил всех Том.
– А как насчёт ковбоев? – предложил Честер.
– Ковбои – мне нравятся! – сказал Флетчер. – Шляпы–револьверы–все дела…
– Мы же не кантри играем, чтобы наряжаться ковбоями! – фыркнул Том.
– А что, если мы возьмём образы каких-нибудь богов? Древнегреческих или скандинавских? – подкинул идею Флетчер.
– Но мы не поём ничего про богов, – на этот раз Том промолчал, зато против выступил Джек.
Такие разговоры повторялись из репетиции в репетицию. А вместе с тем группа продолжала топтаться на месте, что несомненно портило им всем настроение.
– Всё это бессмысленно! – разочарованно воскликнул Джек. Он был готов устроить показательную сцену с хлопаньем дверью. Но его хватило только на то, чтобы аккуратно убрать свою гитару в чехол и тихо выйти из репетиционной комнаты. Честер и Флетчер переглянулись и расхохотались. Это мгновенно сняло напряжение между ними двумя, но ещё больше разозлило Тома.
– Ну и чего вы ржёте, идиоты?
– Да никуда он не уйдёт, – отмахнулся Флетчер. Он слишком хорошо знал, как сильно Джек любил группу и насколько ею дорожил. Это был жест бессилия и отчаяния, а не способ привлечь к себе внимание.
Как и следовало ожидать, Джек вернулся через несколько минут, взволнованный почти до испуга.
– Извините, – он виновато топтался в дверном проёме, как будто по-настоящему верил, что его могли не принять обратно.
– Ага, щаз, – фыркнул Флетчер. – Что мы, другого гитариста себе не найдём? Гитаристов – как крыс в доках! Вот, даже Чес справится!
Только последняя фраза окончательно убедила Джека в том, что Флетчер говорил не всерьёз.
8.
– Ребят, слушайте, ну и на кой чёрт тогда это всё надо, если никому ни черта не надо? Один не хочет нарядиться Зевсом, второй не хочет убрать постную мину с лица, третий, – Честер задумчиво посмотрел на Флетчера, которого нельзя было в чём-то упрекнуть, и замолк.
– Что-то не нравится – уходи, – сказал Том.
– Мне не нравится то, что у нас вокалист придурок, но мой уход это вряд ли изменит! – огрызнулся Честер.
Его и остальных ребят продолжало удивлять, почему Том так цеплялся за их группу, если он явно не испытывал симпатии к другим участникам и не вносил никакого творческого вклада в их работу. Но никто из них по-прежнему не решался поставить вопрос ребром.
– Нам надо было послушать Айзенштейна и поменять барабанщика, – сказал Том.
– Чего ты добиваешься? – спросил Флетчер. – Честер будет в группе, хочешь ты этого или нет.
– Да теперь всё равно уже поздно! Или вы думаете, что нас готовы в любой момент взять обратно?
– Мне наплевать! Айзенштейн – придурок. И заключать с ним контракт я бы не стал и за все деньги мира.
– А может придурок не Айзенштейн? А ты? Или ваш любимый Честер?
– Может быть, – откликнулся Честер.
– Так может надо перестать быть придурком?
– Тебе мы давно об этом говорим, но что-то не срабатывает!
– Прекратите, ребят. Давайте репетировать, – тихо подал голос Джек.
– А смысл? – вздохнул Честер. – От того, что мы в сотый раз сыграем всю нашу программу, ничего не изменится.
– Значит, давайте что-то менять, – сказал Джек.
– Барабанщика, – сказал Том.
– А может всё-таки вокалиста?
– Если вы собираетесь продолжать вот это вот всё, я лучше домой спать поеду, – сказал Флетчер.
– Ребят, правда, ну перестаньте вы. Давайте может над новыми песнями поработаем? – предложил Джек.
– Они всё равно такие же идиотские, как и старые.
– Ну да, ты-то всё только обещаешь выдавить из себя шедевр! – фыркнул Флетчер.
– Лучше написать один хит, чем дюжину посредственных песенок.
– Жду не дождусь твоего хита!
Джек тяжело вздохнул и молча отошёл с гитарой в дальний угол и принялся теребить струны, наигрывая бессвязные аккорды и мелодии.
– Давайте определимся – мы репетируем или ругаемся? Если ругаемся, то можно я просто скажу, что все придурки, и пойду? – спросил Честер. Он сегодня ради репетиции отменил свидание с одной симпатичной девушкой.
– Это в любом случае не репетиция, а пустая трата времени. Не понимаю, что я вообще здесь делаю, – сказал Том.
– И я не понимаю. Сценическое мастерство можешь и дома перед зеркалом отрабатывать, – сказал Флетчер. – А в остальном от тебя здесь толка никакого.
Честер усмехнулся.
– Мне кажется, что вокалист должен присутствовать на репетициях. Я во многом ориентируюсь на вокал, – сказал Джек.
– Так давайте запишем его на магнитофон, – предложил Честер.
– Ага. И на концертах тоже можно с магнитофоном выступать, – хмыкнул Флетчер. – По поведению на сцене магнитофон ещё подинамичнее будет!
– Твои шутки – просто вершина остроумия! Может, пойдёшь выступать в комедийное шоу? Это у тебя получится лучше, чем играть на басу!
– Так. Всё. Развлекайтесь, – сказал Честер и выбрался из-за ударной установки. – С вами весело, но я, пожалуй, пошёл.
– Чес? – испуганно окликнул его Джек. – Не уходи, не надо!
– Да пусть идёт. Он же не из группы. У него там сегодня рандеву с интересным финалом намечается, – отмахнулся Флетчер.
9.
Честер оставил друзей в репетиционной комнате. Пусть сами разбираются, чего они там хотят или не хотят. Ситуация была типичной и объяснимой. Они были разочарованы отсутствием прогресса. Они устали откладывать каждый пенни, чтобы поесть хотя бы раз в два дня. Они искали причины и обвиняли в неудачах друг друга. Но, как они ни пытались убедить Тома в том, что ему надо было работать над подачей материала, он только высокомерно задирал нос… А может, конечно, дело было вовсе не в Томе.
Однажды после концерта в каком-то небольшом городке к ребятам подошла девушка репортёр и попросила дать интервью. Тогда она сказала Тому, что у него был самый красивый голос, что она когда-либо слышала. Спорить с тем, что голос у Тома был хорош, никто бы и не стал. Однако после такого комплемента и без того раздутое самомнение Тома взлетело до небес, и делать ему конструктивные замечания стало бесполезно.
Честер устал от подобных разборок, которые случались всё чаще и чаще. Он не хотел ругаться с друзьями и не хотел обострять и без того натянутые отношения с Томом. Наверное, у них просто был сложный период, который надо было перетерпеть.
Он не стал возвращаться домой и поехал в клуб, где познакомился с Джессикой после их выступления и куда этим вечером она снова собиралась прийти. Надо было оказаться там раньше, чем она найдёт себе другого кавалера!
Джессика была очень миленькой. По крайней мере, на вкус Честера. У неё были удивительно длинные и стройные ножки, которые она не стеснялась показывать из-под вошедших в моду ультракоротких юбок. Но Честера в ней привлекали не ноги. Его взгляд притягивал чуть выступающий подбородок Джесс, который придавал ей индивидуальность и по которому так и хотелось провести кончиками пальцев.
Когда Честер приехал в клуб, Джессика танцевала с каким-то молодым мужчиной, который был одет куда приличнее, чем сам Честер. Он недовольно поморщился и пошёл к бару. Ревности он не испытывал, скорее – лёгкую досаду. Джесс нравилась ему не настолько, чтобы ревновать. Но всё-таки она ему нравилась. Может быть, у них даже мог случиться настоящий продолжительный роман. На пару месяцев… На более длительные периоды Честер не загадывал. Это с группой сразу можно понять – хочешь ли ты быть с ней навсегда. С девушками дела обстояли сложнее. Тем более, Честер вообще не был уверен, что его интересовало «навсегда». С кем бы то ни было.
Он потратил большую часть своих наличных на два бокала вина и неторопливо отпивал из одного, поглядывая на Джессику и её спутника. Как только песня начала приближаться к концу, Честер встал с места, подхватил оба бокала и, только каким-то чудом не разбив один из них по пути, направился в сторону Джессики.
– Привет, я не опоздал? – он возник перед Джесс в тот самый момент, когда прилично одетый мужчина собрался проводить её до столика.
– Привет, Чес, – Джессика улыбнулась, не выказав ни удивления, ни радости. – Это Сэм Стивенсон. Мы вместе работаем.
– Очень приятно, – кивнул Честер, хотя ему совершенно не было приятно. – Простите, что не могу пожать вам руку, – он кивком головы указал на бокалы.
– Спасибо, Сэм. Мы с Честером договаривались о встрече здесь, но…
– Я немного задержался, – встрял Честер. – А теперь я здесь!
– Что ж, тогда увидимся завтра, – Сэм оказался понимающим и предпочёл ретироваться, чтобы не делать ситуацию более неловкой.
– Ты спугнул потенциально выгодного жениха, – сказала Джессика, но по её выражению лица Честер понял, что она не возражала.
– Это тебе, – он протянул девушке бокал вина.
– Да? Спасибо, конечно, но кто-то уже успел хорошенько к нему приложиться!
– Ой, прости! – Честер рассмеялся, заметив, что пытался вручить ей свой бокал, в котором осталось уже куда меньше половины.
Они отошли от танцпола и сели за один из свободных столиков.
– Так что это за Сэм?
– Просто коллега. Сегодня здесь едва ли не весь наш офис, – отмахнулась Джессика.
Честер знал, что она работала в какой-то частной фирме, но не знал, чем именно она занималась. В любом случае, Джессика зарабатывала больше, чем он. И это било по его самолюбию. Но он старался делать вид, что денег у него намного больше, чем было на самом деле.
– Ты когда-нибудь снимаешь эти джинсы? – спросила Джесс.
– Да я просто не успел заехать домой после репетиции, – оправдался Честер.
– Ах, ну да, – кивнула она. Тот факт, что Честер играл в группе, не производил на неё особого впечатления. Это казалось ей скорее какой-то подростковой забавой, чем серьёзным делом. Но Честер ей нравился. На фоне всех её бывших кавалеров он определённо выделялся.
– У нас в субботу концерт. Не хочешь прийти?
– Да, хорошо, – кивнула Джессика без энтузиазма.
– Отлично, – Честер улыбнулся. – А потом я проведу тебя в гримёрку.
– Да? Это что, какая-то особая честь?
– Ну… Просто у нас не так часто бывают концерты, когда нам выделяют персональную гримёрку, – рассмеялся Честер. Честно говоря, ему было непривычно, что у девушки не вызывал восхищения тот факт, что он был барабанщиком. И, кстати, это в ней ему тоже нравилось.
– Может быть, потанцуем? – предложила Джессика. Она бы подождала приглашения от Честера, но тот, кажется, не планировал его делать.
– Да, конечно! – спохватился Честер и почувствовал, как краснеет. Флетчер сейчас непременно бы сказал что-нибудь вроде: «Тебе повезло, приятель, что тебе и гитару в руки брать не надо, все девицы и так твои! Иначе бы ты до сих пор ходил девственником!» – и подумав об этом, Честер не смог сдержать усмешку.
– Что? – спросила Джесс.
– Ничего. Не обращай внимания, – покачал головой Честер и вывел Джессику на танцпол.
Её стройные длинные ноги и короткая юбка вызывали восхищение едва ли не у всех мужчин в зале, и Честеру вдруг пришло в голову, что он, в своих единственных и уже неоднократно залатанных джинсах, вряд ли выглядел достойным кавалером. Не в этом обществе. И не в этом мире. Но ему было наплевать, и он позволил своим рукам сползти по её спине чуть ниже приличного уровня. Джессика не возражала, ни жестом, ни словом не пытаясь дать ему отпор и поставить на место. Для себя она уже решила, что не против интрижки с этим обаятельным оборванцем – просто ради разнообразия в череде взрослых и серьёзных мужчин, с которыми она обычно встречалась. Своего интереса Честер не скрывал. Жаль только, что он не мог привезти Джессику домой. Во-первых, он не хотел демонстрировать ей свой истинный социальный статус. Во-вторых, Джессика вряд ли стала бы с ним спать на кухонном диване, который он делил с Флетчером: сломанный диван в спальне они отдали Фрэнку, у которого всё чаще ночевала Бекки.
Они остались на танцах до конца вечера, а после, когда все начали расходиться, Честер предложил проводить её до дома. Они поймали такси на соседней улице и спустя четверть часа стояли у дома, где Джессика снимала квартиру. Честер ещё не бывал у неё в гостях, но знал, что Джесс жила вместе с подругой. Квартира была двухэтажной, Джессика занимала верхнюю спальню, её соседка жила внизу, а кухней и гостиной они пользовались вместе.
Честер мог только позавидовать такой роскоши. Его, впрочем, собственная жизнь устраивала. И он не променял бы своё нестабильное существование рок-музыканта на достойную работу, хороший заработок и приличное жильё.
– Хочешь чай или кофе? – предложила Джессика.
От предложения зайти он не отказался, и теперь они стояли в холле, рядом с дверью на кухню и лестницей на второй этаж.
– Нет, спасибо, – ответил Честер. Хотя мысль о чашке горячего чая, особенно с каким-нибудь печеньем, казалась ему очень привлекательной. Последний раз он ел вчера вечером.
– Точно? – переспросила Джессика. Она заметила, какой голодный взгляд Честер бросил в сторону кухни. Было, конечно, очень забавно, что он строил из себя человека, у которого не было проблем с деньгами. Но она не была полной дурой.
– Ты же наверняка и поесть не успел после своей репетиции? – ломать его образ она не торопилась. Ей было всё равно, насколько он обеспечен. Она могла сама о себе позаботиться и совершенно точно не собиралась за него замуж. А накормить голодного бедного барабанщика ей было не в тягость.
– Не успел, – признался Честер.
– Пойдём, сделаю тебе сэндвич, – сказала Джессика, и Честер не нашёл в себе сил отказаться.
После чая и сэндвичей он остался у неё на ночь и убедился, что провести кончиками пальцев по её подбородку перед поцелуем было и впрямь очень приятно.