9.
Честер открыл глаза и облизнул пересохшие губы. Это не помогло. Его язык, нёбо, весь рот изнутри были сухими, как растрескавшаяся бесплодная почва пустыни.
– Чёрт, – пробормотал он и не узнал свой охрипший голос.
В висках стучала и пульсировала боль. И, что ещё хуже, к горлу подкатывала тошнота.
Честер мало что помнил из того, что происходило этой ночью. В голове всплывали смутные обрывочные образы, основой которых составляли алкоголь, сигареты и обнажённые тела.
Честер сел на постели и не без удивления увидел, что был совершенно голый. Джек и Флетчер ещё спали. Оба на своих кроватях. И оба не в одиночестве.
Чёрт возьми, Честер совсем не был уверен, что он хотел вспоминать, что здесь происходило. С другой стороны, одно он помнил точно: этой ночью ему было очень и очень весело.
Взгляд Честера упал на пустую бутылку из-под виски. И ещё две… Видимо, они совершали повторный рейд к барному шкафчику. Сколько же он вчера выпил? Тошнота новой волной нахлынула к горлу, но Честер кое-как сдержался.
Он поднялся на ноги, не без труда оделся и вышел в коридор. Там по-прежнему было тихо, а отсутствие окон возвращало Честера в приятную темноту.
Его походка была шаткой. Голова словно в тумане, внутри и снаружи. Он шёл медленно, каждый шаг требовал существенных усилий. Кажется, он всё ещё был пьян, но одновременно с этим уже ощущал на себе все самые неприятные стороны похмелья.
Честер зашёл в туалетную комнату, умылся и сделал несколько глотков холодной воды из-под крана. Она бальзамом пролилась в его пересохшее горло. Но желудок, принявший на себя ударные дозы алкоголя, протестующе сжался. Честер снова с трудом подавил рвотный порыв. С детства он ненавидел, когда его тошнило, и был не готов расставаться с содержимым своих внутренностей, сколь бы сильно на том ни настаивал остальной организм.
Он посмотрел на себя в замызганное, покрытое тонкой паутиной трещин зеркало, и ухмыльнулся. Пожалуй, выглядел он хуже, чем себя чувствовал.
Когда Честер вернулся в комнату, то первым делом распахнул настежь окно. Здесь было не просто жарко или душно. Здесь было совершенно нечем дышать. Даже на фоне общего назойливого запаха перегара, сигарет, мочи и пота, который воцарился в этой не очень-то дешёвой, но мало пригодной для жизни ночлежке, в их комнате невыносимо смердело.
Джек нечленораздельно застонал, свесился с кровати, и его скудно вывернуло наизнанку – поесть им так и не довелось, так что Джек больше сотрясался от судорожных позывов, чем действительно опорожнял желудок.
– Ну твою мать, Джеки! Мог бы и до туалета добежать! – Честер покачал головой и усмехнулся.
– Иди к чёрту! – огрызнулся Джек. Кажется, Честер первый раз в жизни слышал, чтобы тот говорил с такими резкими интонациями. Впрочем, в его словах не было злости как таковой, скорее искреннее желание дать понять, чтобы его оставили в покое.
– Что, совсем хреново? – спросил Честер, вкладывая как можно больше сочувствия в свой охрипший голос, но идиотская ухмылка всё портила.
– А ты-то чего такой довольный? – хмуро и не без тени зависти спросил Джек.
– Я просто проснулся на полчаса раньше и уже перешёл к следующей стадии, – ответил Честер.
– Чёрт, никогда больше не буду пить, – простонал Джек.
– Да ну брось, глупости какие!
– Хочешь сказать, тебя не тошнит от одной мысли от… – Джек скривился и судорожно сглотнул.
– Ну так это же пройдёт! – беспечно передёрнул плечами Честер. – И потом, оно ведь того стоило, разве нет? – он подмигнул Джеку и кивнул головой на всё ещё спящую Тессу.
– О, чёрт, – Джек только снова простонал и покачал головой. – Ты хоть что-нибудь помнишь из того, что мы тут делали?
– Очень смутно, – ответил Честер, а его широченная улыбка свидетельствовала о том, что ему чертовски нравилось такое положение вещей – и жизнь рок-музыканта, которая подразумевала под собой не только репетиции и концерты, но и подобные вечера.
Джек опять покачал головой, глядя на Честера с лёгкой долей осуждения, но куда более значительной долей недоумения.
– О боже, – подала голос Мэг. Она села в постели, не очень стесняясь своего обнажённого тела и, морщась, огляделась по сторонам. – Господи, зачем только я вчера на это согласилась?
– Что? – хором переспросили Джек и Честер, на время позабыв о своём похмелье.
– Да нет же, мальчики! – Мэг оценила их лица и рассмеялась – настолько откровенно в их выражениях читались беспокойство и даже страх. – Я не о том, чем мы занимались. Я о том, что пообещала сегодня помочь бабушке с покупками на рынке! Знала бы я заранее, что в нашу дыру заглянут такие красавчики, придумала бы какую-нибудь отговорку.
– Бабушке? – переспросил Джек. В его глазах Мэг никак не вязалась с образом заботливой внучки. Если честно, он вообще не предполагал, что девушки могли быть настолько распущенными.
– Ты такой смешной! – Мэг рассмеялась и принялась одеваться. – Чёрт, мальчики, ну и бардак вы здесь устроили! – она поморщила носом, изучая взглядом следы безудержного ночного веселья и его последствий.
– Надо будить Флетчера и убираться отсюда, – кивнул Честер. На его губах играла не самая безобидная из улыбок: он не понаслышке знал, каково это было – выдраивать помещение за какими-нибудь пьянчугами. Но сочувствия к Ма он не испытывал. К чёрту! Ночёвка здесь не стоила тех денег, которые она с них взяла. Так что даже украв виски и оставив после себя жуткую грязь, они всё равно были в минусе!
Флетчер, мрачнее смертельно больного пациента, которого разбудили ради очередной бесполезной, но очень болезненной процедуры, хмуро огляделся по сторонам. Тесса тоже не излучала радости и восторга и, в отличие от Мэг, кажется, порастеряла всю свою уверенность и раскрепощённость. Она в основном молчала и старалась не встречаться ни с кем взглядом.
Все пятеро незамеченными пробрались по коридору и вышли на улицу. Солнце было слишком ярким для их раскрасневшихся глаз, а утренний шум города – слишком громким для и без того раскалывающихся от боли голов.
– Куда вас подвезти, девочки? – спросил Честер, забравшись за руль. О том, что сегодня им предстояло ещё играть концерт, он предпочитал не думать. Единственное, чего он сейчас хотел, это принять ванну и забраться с головой под одеяло – чтобы не видеть этого проклятого солнца и ничего не слышать.
10.
После того, как они отвезли Тессу и Мэг по домам, ребята припарковались на окраине города, съехав подальше от дороги. Всем троим было чертовски плохо. И все трое выглядели на редкость паршиво. Но даже на фоне Честера и Флетчера с их землистым цветом лица и тёмными кругами под глазами, Джек выделялся особенно нездоровым видом. Он никогда в жизни так не напивался. Он вообще до этого редко выпивал за раз больше кружки пива. И, в отличие от Честера, который пусть и не помнил почти ничего из минувшей ночи, но по умолчанию считал, что полученное, хоть и забытое, удовольствие стоило последующих страданий, Джек проклинал себя за то, что не смог вовремя остановиться. Он был твёрдо уверен, что больше никогда в жизни не притронется к алкоголю.
– Надо поспать, – сказал Честер.
– Меня сейчас стошнит, – мрачно отозвался Джек.
– Тогда иди в кусты, – сказал Флетчер.
Джек с сомнением посмотрел в окно, оценил собственные ощущения и решил остаться в машине.
– Пить хочется, – вздохнул он.
– Ну хватит ныть! – проворчал Флетчер.
Честер докурил сигарету и устроился на сиденьях, положив голову на водительское место, а ноги на пассажирское. Последовав его примеру, Джек и Флетчер улеглись на задних местах.
– А если мы проспим? – обеспокоенно спросил Джек.
– Не проспим, – хмуро отозвался Честер. Похоже, одним из его персональных симптомов похмелья была бессонница. Он проснулся раньше всех, проспав вряд ли больше двух-трёх часов. Теперь ему отчаянно хотелось спать, голова гудела, всё тело ломило… и он никак не мог заснуть.
Поворочавшись, Честер выбрался из минивэна и уселся рядом с ним в тени. Так он просидел несколько часов, пока, наряду с усиливающейся жаждой, в нём не начал просыпаться голод. Вот уж чего он точно не ожидал сегодня от собственного организма! Честер вернулся за руль, завёл двигатель и поехал обратно в город. Надо было найти какую–нибудь дешёвую забегаловку.
– Чес? Какого хрена? – Флетчер сонно потёр глаза.
– Скоро концерт. Надо перекусить.
– Ты можешь думать о еде? – с отвращением спросил Джек.
Честер передёрнул плечами. Пожалуй, его желудок точно не был готов принять ничего серьёзного. Но, наверное, он бы не отказался от порции жареной картошки.
Джек и Флетчер принимать участие в пиршестве отказались и с отвращением смотрели на то, как Честер осторожно клал в рот ломтики картофеля и вдумчиво их пережёвывал. Зато холодная кока-кола точно возымела на всех троих почти целебный эффект. Жизнь по-прежнему приносила мало удовольствия, но хотя бы стала терпимой.
11.
Второй раз отыскать дорогу к зданию театра оказалось несложно. Хотя Флетчер был уверен, что они всё же сделали несколько лишних кругов. Сегодня это место куда больше напоминало площадку для проведения рок-фестиваля: вдоль улицы стояло несколько фургончиков и грузовичков, туда-сюда сновали молодые ребята с гитарами.
– Слушайте, а если Том не придёт? – вдруг испуганно спросил Джек. – Вдруг он вчера вернулся в Лондон, а не пошёл искать приличный отель, как сказал нам?
– Тогда мы выгоним его из группы, – пожал плечами Флетчер.
– А петь кто будет?
– А кто пел до него? – фыркнул Честер. – Надо пойти узнать, куда нам идти и что делать.
– Я схожу, – кивнул Флетчер, по умолчанию принимая на себя должность менеджера, ведь он прекрасно знал, что из них троих только он имел какое-то представление о том, как обстояли дела в музыкальном бизнесе.
– Наш выход в шесть. То есть через полтора часа. Пятнадцать минут на настройку и сорок пять на выступление. Из оборудования там есть усилители и установка. Если хотим подключать своё, то время выступления сокращается на десять минут: сцену надо освободить в семь, – сообщил он, вернувшись.
– Идём внутрь? Там вообще есть, куда идти? – спросил Честер.
– Там театр, – усмехнулся Флетчер. – И там повсюду снуют такие же ничего не соображающие идиоты, как мы.
– А Тома там не было? – обеспокоенно спросил Джек.
– Нет, – покачал головой Флетчер.
– Тогда нам лучше остаться здесь и дождаться его.
– Я бы не отказался послушать других участников, – сказал Честер.
– Первый выход через полчаса, – сказал Флетчер. – Думаю, если Том не появится до этого времени, он уже вообще не появится.
Джек и Честер только кивнули в знак согласия. Если Том собирался прийти на концерт, то сейчас был самый подходящий для этого момент.
Время шло. Ребята сидели в минивэне и то и дело нервно поглядывали на часы. К зданию театра постепенно подходили люди – не очень много, в основном подростки, они шли по два-три человека, иногда компаниями побольше. Честер, Флетчер и Джек пристально рассматривали прохожих, надеясь узнать в одном из них Тома.
– Всё. Он не придёт, – сказал Флетчер. Его часы показывали четыре часа пятьдесят семь минут.
– Чёрт, – простонал Джек. Его снова начинало тошнить с прежней силой. И он не был уверен, что похмелье имело к этому какое-то отношение.
– Всё будет в порядке, – Честер ободряюще похлопал его по плечу.
– Но мы никогда не репетировали вокал в этих песнях!
– Концерт – лучшая репетиция! Идём! – Честер выбрался из машины, Флетчер и Джек последовали за ним.
– Вы неважно выглядите, – голос Тома был насквозь пропитан насмешкой и осуждением. – Я думал, этот концерт для вас важен!
– Я думал, концерт важен для НАС, – отозвался Флетчер. – Пошли. До нашего выхода час.
– Ты пришёл! Спасибо! – облегчённо выдохнул Джек и обнял Тома, тот лишь развёл руки в стороны почти в брезгливом жесте и возвёл глаза к небу.
– Пошли, Джеки! Не веди себя как девчонка! – рассмеялся Честер, схватил Джека за воротник рубашки и потащил за собой ко входу в театр. Чёрт, он не был готов признаться в этом Флетчеру и Джеку, но, кажется, был разочарован тем, что Том всё-таки объявился.
12.
Вовремя концерт не начался. Ребята, которые должны были первыми выйти на сцену, суетливо бегали за кулисами. Оказывается, у них порвалась струна на бас-гитаре, а запасных с собой не оказалось. Флетчер одолжил им свою, убедительно попросив вернуть её в целости и сохранности.
Зал был полупустой. И чем дальше продвигалось это мероприятие, тем больше у ребят возникало сомнений, что они смогут получить здесь что-то кроме возможности порепетировать на сцене в присутствии двух-трёх дюжин человек.
Первая группа откровенно нервничала. А по мнению Тома, и Честер был с ним солидарен, они попросту не умели играть. Их выступление было неуверенным, музыканты без конца делали помарки, а вокалист то и дело забывал текст.
– Зато после таких мы точно будем выглядеть на высоте, – ухмыльнулся Флетчер.
– Брось, может быть, это их первое выступление, – заступился за группу Джек.
– И лучше бы оно было последним, – сказал Том.
– Им можно начинать выступать с такой программой в каком-нибудь комическом музыкальном шоу, – Честер улыбался всё шире. Он не хотел смеяться над потенциальными коллегами по музыкальному цеху, но слушать это всерьёз было совершенно невозможно.
– Ваш выход через пять минут, – предупредил ребят Мартин, молодой человек, который за всё здесь отвечал – и приходился братом их новой знакомой Тессе.
– Серьёзно? – недоверчиво хмыкнул Флетчер. Судя по тому, что музыканты на сцене ещё и не думали завершать выступление, их выход никак не мог состояться по расписанию. Впрочем, он и так задерживался уже почти на сорок минут.
Мартин активно жестикулировал группе, показывая им, что давным-давно пора было закругляться. В итоге и без того нервничающие ребята даже не доиграли до конца начатую песню. За кулисы они возвращались в растрёпанных чувствах и ругались между собой скорее от отчаяния и разочарования, чем от злости.
– Всё было не так плохо, – ободряюще сказал Джек. Почему-то он очень сопереживал этим мало перспективным музыкантам.
– Ага, – с явным сарказмом огрызнулся гитарист.
– Спасибо, – басист отдал гитару Флетчеру и пожал ему руку. – Удачи.
Джек, Флетчер, Честер и Том вышли на сцену. Зрителей в зале несколько прибавилось, но почти половина мест по-прежнему пустовала. Шансы встретить здесь серьёзных представителей мира музыкального шоу-бизнеса были равны нулю.
Том подошёл к микрофону, повернулся к товарищам по группе, всем своим видом показывая скепсис и недовольство. Он не просто не перестал осуждать эту затею, но теперь у него появились веские аргументы в пользу своей правоты.
Честер торопливо настраивал барабаны, хотя и понимал, что это выступление ничего не решает. Но он всё равно хотел, чтобы они звучали хорошо. Он был бы рад, если бы их песни произвели достойное впечатление, пусть и всего лишь на несколько десятков человек. Пожалуй, ведь именно с этого начиналась большая настоящая популярность!
Мартин дал отмашку, что пора было начинать, и Том, не скрывая своего высокосветского акцента, чем вызвал в зале волну перешёптывания, представил группу. В его манерах была вальяжная важность, чувство собственного достоинства и изрядная доля самолюбования, так что Честер мысленно хотел отвесить Тому подзатыльник, чтобы сбить с него лишнюю спесь. Вряд ли зрителям могло понравиться, что музыкант ставил себя выше них и выступал с таким видом, как будто делал всем присутствующим огромное одолжение.
Пожалуй, именно в тот момент, когда Том лениво поприветствовал публику, Честер окончательно понял, что этот концерт не был предначертан им судьбой, чтобы открыть дорогу к музыкальному Олимпу. Тем не менее, он выкладывался по максимуму и, главное, получал удовольствие от выступления – ведь именно в этом и был весь смысл рок-н-ролла!
Джек нервничал. Он старался погрузиться в музыку, чтобы подавить волнение. К третьей по счёту песне ему это удалось, хотя нельзя было сказать, что зал принимал их с теплотой. Все сидели на ладошках и по окончании песен раздавались лишь одинокие хлопки. Честер мог их понять. Том не был способен разжечь в зрителях огонь. Он вызывал если не лёгкое раздражение, то скуку. И Честеру, глядя на него, хотелось или заснуть, или играть похоронный марш.
В какой-то момент кто-то выкрикнул «А вы своё-то играть будете?», что слегка оживило толпу, если можно было считать несколько дюжин зрителей толпой, а Джека вновь заставило нервничать.
Честер не знал, стоило ли расценивать то, что их собственные песни были восприняты за каверы, хорошим знаком. Но он точно знал, что вокалист с такой подачей, как у Тома, не мог заставить продаваться даже стопроцентный хит.
13.
В Лондон ребята возвращались молча и явно не в самом лучшем расположении духа. Доволен был лишь Том. «А я вас предупреждал, что этот фестиваль – полная лажа!», – ехидно сказал он, удобнее устраиваясь на своём месте в фургоне.
Джек переживал больше всех. Эта группа много для него значила. И он очень хотел добиться успеха. А каждый провал заставлял его опасаться, что Флетчер или Честер бросят затею и найдут себе более перспективную команду.
Честер отчаянно зевал. Похмелье, про которое он почти позабыл на сцене (удивительно, но когда он барабанил, голова моментально переставала болеть!), вновь напоминало о себе. Он очень жалел, что они решили ехать домой сразу же после выступления, а не остались переночевать в городе. Да, дорога предстояла недолгая, час-полтора. Но бессонная ночь давала о себе знать. Глаза слипались. Какого чёрта он не мог заснуть днём, когда у него были для этого и время, и какая-никакая возможность? Какого чёрта сейчас, когда ему надо было доставить домой друзей в целости и сохранности, единственное, о чём он мог думать – это не дорожные знаки и скоростной лимит, а мягкая подушка?
Честер встряхнул головой и изо всех сил вытаращил глаза. Этого хватило на несколько минут. А потом он снова начал клевать носом.
– Эй-эй, Чес! – Флетчер потряс его за плечо. – Не спи!
Честер распахнул глаза и нервно рассмеялся. Да, он по-настоящему заснул. Даже видел какой-то сон. И только что едва избежал столкновения со встречной машиной.
– Придурок! Хочешь нас угробить? – нервно спросил Том. – Останови машину, я выйду!
Честер съехал на обочину и остановился.
– Ты как? – обеспокоенно спросил Джек.
– Ребят, да я вас чуть не убил! – Честер потёр ладонями лицо и положил руки на руль. Он нервничал, и это было слышно в его голосе.
– Вот именно! – рявкнул Том.
– Но не угробил же, – спокойно сказал Джек. – По-моему, надо посадить за руль кого-то другого.
– Видимо, не тебя, – едко отозвался Том.
– У меня нет прав, – сказал Флетчер.
– А я не сяду за руль этого мусорного бака!
– Значит, сяду я, – пожал плечами Флетчер.
– Я не поеду с человеком, у которого нет прав!..
– Слушай, Том, ты можешь хоть раз в жизни не вести себя, как засранец? – Флетчер поднял на Тома взгляд. – Не хочешь ехать с нами – иди и найди способ получше. Видишь же, Чес засыпает на ходу.
– А кто вы этом виноват? Чем вы занимались всю ночь, что теперь он засыпает?
– А с каких пор ты заделался моралистом? – фыркнул Честер. Ещё учась в школе Том был любителем шумных вечеринок и в красках рассказывал своим прихвостням, где и как он проводил время.
– Я не моралист. Но всему своё время и место!
– Ребят, прекратите, – примирительно сказал Джек.
– Нет, я не прекращу! Вы пили всю ночь, чтобы выползти на сцену тремя сонными мухами!
– Том, без обид. Я не знаю, что ты делал этой ночью, но самой сонной из всех мух был именно ты, – сказал Флетчер. Честер рассмеялся, вспомнив, как большую часть выступления думал, что их вокалист умеет разве что вгонять в тоску, и не только зрителей, но и напарников по сцене.
– Я не собирался выкладываться перед этими плебеями!
– Плебеями? А перед кем ты планируешь выступать? Перед королевской семьёй? – фыркнул Флетчер. – Может быть, ты не совсем понимаешь, какую музыку мы играем? Ты уж прости, но выкладываться надо на любом концерте!
– Ребят, может мы поедем? – робко встрял Джек.
– А то что, тебе завтра рано вставать? – рявкнул Том.
– Заткнитесь все, пожалуйста, – негромко, но твёрдо произнёс Честер.
Все мгновенно замолчали, не привыкнув слышать таких суровых интонаций от Честера.
– Том, во-первых, давай обсудим это раз и навсегда. Или ты выкладываешься на каждом нашем выступлении, или мы ищем нового вокалиста. Во-вторых, засунь свои снобские замашки в свою высокомерную задницу. Мы играем не для плебеев или аристократов. Мы играем для всех. И для себя. Потому что смысл рок-музыки в том, чтобы получать удовольствие. А если тебе для этого надо непременно выступать перед высшим обществом, так лучше иди в оперные певцы, там у тебя больше шансов произвести впечатление на Королеву. В-третьих, или садись за руль, или пусть туда сядет Флетчер. Потому что я не обещаю, что смогу довезти вас до Лондона без происшествий.
Том явно хотел что-то возразить по некоторым, а скорее всего по всем пунктам, но Флетчер и Джек смотрели на него так хмуро, что он сдался.
– Вылезай, – сказал он Честеру, чтобы поменяться с ним местами.