5.
Ребята были увлечены процессом. Куплет уже казался им достаточно отработанным, тем более для песни, которую они начали сочинять полтора часа назад, и они перешли к припеву. Они не замечали времени. Они практически не разговаривали друг с другом. Всё общение им заменяла музыка. Они действительно удивительным образом друг друга чувствовали. И Честер не переставал поражаться, насколько хорошо Джек и Флетчер уловили характер и настроение его песни, так что ему ничего не приходилось им объяснять. Рифы Джека звучали дерзко и агрессивно. Что касается Флетчера – Честер не мог поверить, насколько точно тот подстраивал свою партию под рисунок барабанов, обыгрывая нужные гармонии.
– Мальчики? Школа закрывается, – наставнику пришлось несколько раз постучать тростью по деревянному помосту сцены, прежде чем ребята перестали играть и обратили на него внимание.
Магия была нарушена. Они оторопело переглянулись, и выражения лиц каждого из них в этот момент напоминали вид только что очнувшихся от лёгкой дрёмы.
– Мистер Салливан? – наконец нарушил молчание Джек. – Простите, мы немного увлеклись.
– Я это заметил, – кивнул мистер Салливан. – Школа закрывается. Сейчас начало восьмого. И вы давно должны были разойтись по домам.
– Да, конечно, – сказал Джек. К нему вновь вернулись привычные виноватые интонации. Флетчер терпеть не мог такие моменты. Джек порой бывал невыносимым занудой. Но хуже всего был этот забитый взгляд запуганного ребёнка.
– Но мы же не нарушили никаких правил, – Флетчер поспешил встрять в разговор.
Мистер Салливан окинул его пренебрежительным взглядом. Так он смотрел на большинство учеников. Особенно на тех, кто решался ему возражать.
– Если это повторится, я поставлю перед директором вопрос о том, чтобы запретить вам пользоваться залом. И, кстати, вы, – он кивнул на Честера, который тихонько сидел за установкой, стараясь не привлекать к себе внимания, – вы же вообще не являетесь учеником нашей школы. А значит, не имеете права здесь находиться.
– Это мой двоюродный брат, – заступился за Честера Флетчер.
– И что? Родственникам позволено посещать школу только во время специальных мероприятий, – сухо сказал мистер Салливан. – Я не уверен, что ваши жалкие попытки музицировать можно отнести к таковым.
Никто из ребят не нашёлся, что на это возразить. Флетчер смотрел на мистера Салливана с вызовом и неприязнью, но, к сожалению, он ничем не мог подкрепить этот взгляд. Джек понуро и виновато смотрел в пол. До сегодняшнего дня единственными взрослыми, кому он попытался дать отпор, были его собственные родители – да и это давалось ему с большим трудом. Честер продолжал тихо сидеть за установкой, но вовсе не от скромности. Его раздражали такие люди, как Салливан – высокомерный, заносчивый и наслаждающийся своей властью над теми, кто по умолчанию был слабее. Но Честер не считал себя в праве вмешиваться, хотя, может быть, именно ему и стоило это сделать.
– Собирайтесь, и чтобы через минуту вас здесь не было, – холодно приказал мистер Салливан. Напоследок он пристально посмотрел на Честера, словно бы старался запомнить или пытался вспомнить, где мог видеть его лицо, после чего развернулся и вышел из зала, чеканя тростью каждый свой шаг.
– Чёрт! Вот ведь козёл! – сказал Флетчер с искренним возмущением. Честер посмотрел на него и вдруг рассмеялся. Спустя несколько секунд к его смеху присоединились и его новые друзья.
Глава 3.
1.
– Как тут холодно! – Честер поёжился. Даже в подвале клуба в декабре было теплее, чем в крохотной квартире, куда они с Флетчером только что переехали.
– Привыкай! – усмехнулся в ответ Флетчер.
У него, в отличие от Джека и Честера, не было никаких проблем во взаимоотношениях с родителями, и, тем не менее, Флетчер был рад и горд обзавестись собственным жильём. Это казалось ему шагом в настоящую взрослую самостоятельную жизнь. И подумаешь, что на захолустной Гроув-стрит. И подумаешь, что спальня всего одна, а гостиная совмещена с кухней. И подумаешь, что без центрального отопления, а электричество работает только если бросить в счётчик монетку. Окна здесь, кажется, не мыли с тех самых пор, когда дом был построен, и выходили на мусорные баки в закоулке. Через щели в рамах сквозил холодный осенний воздух, так что температура внутри примерно соответствовала таковой снаружи. Зато здесь была собственная ванная – почти непозволительная роскошь! В спальне вместо кровати стоял раскладной диван, который, впрочем, уже не складывался и был перекошен на одну сторону. Ещё один диван, только меньше, но вполне рабочий, стоял на кухне, занимая большую часть пространства.
– Ты предпочитаешь спать здесь или там? – спросил Флетчер.
– Без разницы, – пожал плечами Честер. После нескольких месяцев жизни в гримёрке клуба ему действительно было всё равно. Есть крыша над головой – и на том спасибо!
У Миллсов ему нравилось. Но он тоже был рад съехать. Сколько можно было пользоваться чужим гостеприимством?
– Тогда я на кухне, – решил Флетчер. – Мне с утра на учёбу. Буду тут ходить, посудой греметь…
– Греметь посудой? – расхохотался Честер. – То есть ты хочешь сказать, что будешь готовить?
– Ну… Жрать-то нам что-то надо…
– Какой ты оптимист! По моим подсчётам, вся моя зарплата будет уходить на аренду и новые палки. Какая к чёрту еда?
– А палки ты свои разве не грызёшь? – спросил Флетчер. Невозможно было поверить, что такой вопрос задавался на полном серьёзе, но Флетчер умел быть убедительным.
– Грызу, конечно! Только занозы в горле застревают.
– Придурок! – со смехом покачал головой Флетчер. – Как насчёт того, чтобы устроить новоселье?
– Ты про просто напиться или прям солидно? С гостями и всё такое прочее?
– С гостями, естественно! Просто напиться мы с тобой можем теперь каждый день.
Честер скептически хмыкнул – с финансовой точки зрения вряд ли они могли позволить себе «напиваться каждый день». Но против вечеринки с гостями он ничего не имел.
– И когда отмечаем? – спросил он.
– Сегодня! Мы же сегодня въехали в эту дыру. Так что надо добраться до телефона и всем позвонить.
2.
– С новосельем! – Бекки была первой из гостей.
Честер по-прежнему не знал её фамилии. И не знал, где она живёт. Свой номер телефона она тоже ему не оставила. Но он держал с ней связь через больницу. Если у неё был выходной, то кто-нибудь из других медсестёр непременно передавал ей сообщение, но ни одна из них не поддалась на уговоры Честера и не выдала ему никакой информации.
– Привет, Бекки, – Честер чмокнул её в губы и принял у неё из рук завёрнутый в полотенце поднос, на котором лежало что-то тёплое и ароматное.
– Я подумала, что у вас тут в лучшем случае будет только выпивка, так что лишняя еда не помешает, – она подмигнула и прошла вслед за ребятами на тесную кухню.
С пирогом Бекки определённо угадала. Вся закуска была представлена дюжиной неаккуратно нарезанных бутербродов да несколькими пакетиками с орешками. На последние деньги Честер и Флетчер закупились пивом и колой – Джек смущённо пробубнил в телефон, что Джилл вместе со своей одноклассницей тоже очень хотели пойти на настоящую взрослую вечеринку рок-музыкантов, а значит, нужно было купить что-то безалкогольное, потому что иначе родители его убьют.
– А вы неплохо устроились! – Бекки иронично изогнула одну бровь и рассмеялась.
– Издеваешься? – рассмеялся в ответ Честер.
– Вовсе нет, – Бекки покачала головой. – Думаю, что для двух нищих обормотов вы и впрямь неплохо устроились.
– Нищих обормотов? – с наигранным возмущением переспросил Флетчер.
– Хочешь сказать, что мы не обормоты и не нищие? – Честер достал из холодильника банку пива и протянул её Бекки. – Предлагаю начать отмечать!
– А мы больше никого не ждём?
– Мы никого не ждём. Те, кто опаздывает, сами виноваты, – сказал Флетчер.
– Джек с сестрой должны прийти. Ещё Эл и Колин, но они будут чуть позже.
– Разве они работают не по очереди? – удивилась Бекки.
– Работали, – сказал Честер. – Колин уволился. Нашёл себе местечко получше. Ходят слухи, что наш клуб хотят закрыть.
– Да? Почему это? – спросила Бекки, как всегда она живо реагировала на всё, что касалось жизни Честера, но ему всё чаще казалось, что их отношения двигались в сторону «давай останемся друзьями». Правда, он не сомневался, что в их случае они действительно имели все шансы остаться настоящими друзьями.
– Ну… – Честер пожал плечами. – Скажем так, я – не единственный человек, кого там полоснули ножом. И последний раз без скорой и полиции не обошлось. Хотя кто его знает. Может, дело вовсе не в этом. Может, магазины просто больше не окупаются. И Мотаун уже не так популярен…
– Ясно, – Бекки кивнула и улыбнулась. – Ну, чтобы мыши не сильно шуршали в подполе и тараканы не заползали ночью в уши! – в знак тоста она подняла свою банку с пивом и подмигнула ребятам, не без ехидства.
Флетчер и Честер несколько опешили и уставились на неё, пытаясь понять, насколько серьёзными были её слова – особенно та часть, которая касалась заползающих в уши тараканов.
Глядя на их вытянувшиеся лица Бекки не выдержала и рассмеялась.
– Может, музыку? – предложил Флетчер.
Проигрыватель вместе со всей коллекцией пластинок он забрал на новую квартиру, как и многочисленные плакаты с любимыми группами. Часть из них они с Честером уже успели развесить по стенам, что несомненно добавляло ветхому жилищу уюта, не только за счёт самих фотографий, но и тем, что они загораживали дыры в обоях.
– Давай, – согласилась Бекки.
Флетчер поставил дебютный альбом «The Doors», гордость его коллекции: пластинку он заказал из Америки и получил только на прошлой неделе. Они слушали внимательно, почти не отвлекаясь на разговоры, пока кто-то не постучал в дверь.
На пороге стоял мрачный Джек. Из-за его спины выглядывала Джилл, о её существовании Честер знал, но никогда ещё не видел лично. Рядом с Джилл, скромно потупив взгляд в пол, стояла симпатичная, хотя и невзрачная блондинка.
3.
– Джеки, заходи, – Честер обнял Джека за плечи и завёл в квартиру. – Девочки, привет, вы тоже проходите!
– Это Джилл и её подруга Энни, – представил своих спутниц Джек.
– Ты чего такой хмурый? Держи пиво! – Флетчер бросил Джеку банку, и тот поймал её, весьма ловко для такого щуплого парнишки.
– Ты только Честеру так не кидай, – сказал Джек без тени юмора.
Честер, впрочем, всё равно рассмеялся.
– Да ты чего? – удивлённо спросил Флетчер.
Джек, конечно, был склонен к периодам уныния. И в последнее время они случались с ним всё чаще. Но не на вечеринке же!
Причин для плохого настроения у Джека было достаточно. Во-первых, их группа по-прежнему топталась на уровне «детских утренников», как называл их концерты Флетчер. И они по-прежнему не могли найти себе вокалиста. Пока на музыкальном небосклоне светили и вовсю купались в заслуженной славе музыканты, которые были ненамного старше Джека и его друзей, сами они перебивались короткими сетами в кофе-шопах да исполнением каверов на днях рождения девочек-подростков. К тому же, Джек и Флетчер закончили школу и теперь не могли пользоваться школьным залом для репетиций.
Джек чувствовал, как время и возможности уплывали сквозь пальцы. И с досадой понимал, как много сил уходит у него на учёбу – а ведь он даже не хотел становиться врачом! Он завидовал Флетчеру, который учился в музыкальном колледже. И Честеру, у которого хватило смелости и решимости вырваться из-под отцовского влияния.
Вот и сейчас, глядя на весёлых друзей, Джек не столько радовался за них, сколько хотел жить так же – без родителей, без их бесконечных упрёков и контроля… Он вдруг с ужасом представил себе, как может сложиться его будущее, если он оставит всё как есть. Если не осуществит свою мечту. Он увидел себя с седеющими волосами и бороздами морщин на уставшем лице, на нелюбимой работе, которая не приносит удовлетворения; с располневшей и непременно склочной женой и двумя-тремя непослушными детишками. Он увидел, как однажды они собираются вечером в гостиной перед телевизором, по которому показывают выступление какой-нибудь популярной группы. И Джек узнаёт в барабанщике Честера: он такой же взъерошенный, весёлый и беспечный, словно ему по-прежнему не исполнилось ещё и двадцати… И Джек с тоской вспоминает, как когда-то у него тоже была группа. Возможно, расскажет об этом детям, а они, конечно, не поверят, что их скучный папа мог быть знаком с ныне знаменитым рок-музыкантом, и спросят, почему же он бросил заниматься музыкой…
«Потому что родители мне запрещали», – подумал Джек и содрогнулся, как никогда остро осознавая, что больше всего на свете он боялся для себя такого будущего. Именно в этот момент к нему пришла решимость наконец открыто пойти наперекор родителям.
4.
– Джек? – Честер взъерошил его чёрные волосы. – Мы тут новоселье отмечаем, а не похороны!
Джек вяло улыбнулся и покачал головой.
– Извините, ребят. Просто…
– Просто ты завидуешь, – хмыкнул Флетчер и показал Джеку язык.
Джек побледнел сильнее обычного и испуганно уставился на друзей.
– Нет, ребят! Я рад за вас и…
– Да брось ты извиняться! – перебил его Флетчер. – Пей своё пиво. И забудь о своих родителях хоть на один вечер!
Джек вздохнул. Легко было сказать «забудь», когда твои собственные родители не пытались каждую минуту твоей жизни навязывать тебе своё мнение по любому вопросу.
– А можно мне тоже пива? – спросила Джилл.
– Ты хочешь, чтобы родители меня убили? – покачал головой Джек.
– Да брось, от одной банки ничего не будет, – вступился за Джилл Честер. В конце концов, им самим тоже когда-то было по шестнадцать лет. И что такого, если девушка немного выпьет?
Джек неодобрительно покачал головой, но возражать больше не стал.
Пока Честер ходил за пивом для Джилл и колой для Энни, Флетчер поменял пластинку. Пожалуй, настало время повеселиться, и он поставил Элвиса. Сам же, впрочем, вместо того, чтобы веселиться, вдруг молча уселся в углу на сломанном диване.
– Она тебе нравится что ли? – Честер толкнул Флетчера плечом. Даже с его рассеянностью невозможно было не заметить, как Флетчер во все глаза таращился на младшую сестру Джека.
– Кто? Энни? – Флетчер нервно вздрогнул.
– При чём тут Энни? Я про сестричку Джеки.
– С чего ты это взял? – Флетчер ощетинился.
Честер никогда ещё не видел его в таком состоянии.
– Ты глаз с неё не сводишь весь вечер, – усмехнулся Честер.
– Это так заметно?
– Не знаю. Может, и не очень. Может, мне просто показалось.
– Чёрт!
Если бы Флетчер стал всё отрицать, Честер, вполне вероятно, поверил бы ему. Но своей реакцией Флетчер выдал свои чувства с потрохами.
Джилл он знал примерно столько же, сколько знал Джека. И никогда не воспринимал её всерьёз. Просто младшая сестра лучшего друга. Они с ней и не общались почти. А теперь вдруг выяснилось, что Джилл – не просто маленькая девочка, за которой надо было следить, когда дома не было родителей Джека. Джилл выросла в настоящую красавицу.
– Не хочешь с ней поговорить? – спросил Честер.
– Ты что, смеёшься?
– А почему нет?
– Ты думаешь, это будет нормально? Если я вот так вот запросто подойду к девчонке на два года меня младше, ещё и сестре…
– А что в этом такого?
Флетчер неуверенно передёрнул плечами и промолчал.
– Флетч, слушай, извини за нескромный вопрос… Но у тебя же была девушка?
Флетчер поднял на Честера растерянный взгляд. Это выражение лица было так для него нехарактерно, что Честер только в удивлении покачал головой.
– Секс был. Девушки не было, – пробормотал себе под нос Флетчер, уставившись на банку пива.
– Эм… Тогда я вообще не понимаю, в чём проблема! По-моему, пригласить девушку выпить кофе проще, чем затащить её в постель! – рассмеялся Честер.
– На собственном опыте это знаешь? – спросила Бекки. За разговором Честер и Флетчер не заметили, как она тихонько подошла и присела на краешек дивана, а теперь хитро щурилась и лукаво улыбалась.
– А разве я не прав? – Честер снова рассмеялся и обнял её за талию.
– Зависит от девушки, – пожала плечами Бекки. – И от того, как она к тебе относится.
– Так, ладно, идите к чёрту, я не готов с вами это обсуждать! – Флетчер допил своё пиво и пошёл открывать дверь, воспользовавшись прозвеневшим звонком как прекрасным поводом прервать разговор.
5.
– Честер? – Джилл, хлопая ресницами и глядя на него своими большими карими глазами, перехватила Честера, когда тот возвращался из туалета.
Честер отпрянул и посмотрел через плечо Джилл, на Флетчера, который сидел на подоконнике с сигаретой в зубах.
– Что? – спросил он осторожно. Джилл и впрямь была красавицей. Но, даже если бы она нравилась Честеру и даже если бы он сам не продолжал встречаться с Бекки, он не стал бы ничего предпринимать, зная о чувствах друга.
– Не хочешь потанцевать? – Джилл опять похлопала ресницами. Она, судя по всему, прекрасно знала, как пользоваться своей красотой.
– Эм… – Честер снова посмотрел через её плечо. Флетчер наблюдал за сценой молча и без видимого раздражения. Бекки же о чём-то болтала с Энни, но Честера куда больше заботила реакция друга, чем подружки.
– М? Песня такая красивая… Моя любимая, – Джилл смотрела на него снизу-вверх, заискивающе и определённо обворожительно.
– Ну… ладно, – согласился наконец Честер. Разве можно было сказать девушке «нет, извини, иди потанцуй с кем-нибудь другим»?!». Тем не менее, он чувствовал себя очень неловко по отношению к Флетчеру, который продолжал молча следить за происходящим.
– Здорово! – Джилл сцапала Честера за руку, а он только виновато развёл второй рукой и передёрнул плечами, без слов шевеля губами в сторону Флетчера «Я НЕ ВИНОВАТ! ОНА САМА!!!».
– Что-то не так? – Джилл нахмурилась.
– Да нет, всё… нормально. Песня и впрямь отличная, – ответил Честер, всё ещё бросая на Флетчера виноватый взгляд.
Джилл улыбнулась и без стеснения обвила Честера за шею руками. От её дыхания едва уловимо пахло пивом, и Честер подумал, что, возможно, было не такой уж хорошей идеей разрешать ей пить. Он снова беспомощно развёл руки в стороны, сигнализируя тем самым Флетчеру, что у него нет другого выбора, и обнял Джилл за талию.
Танцор из него был никудышный и несколько раз Честер наступил Джилл на ногу, но она, похоже, совсем не сердилась. Однако ещё ни разу в жизни Честеру танец не казался таким невыносимо долгим. И дело было даже не в том, что он в принципе не слишком любил и не слишком умел танцевать. Медленно перетаптываться с ноги на ногу в обнимку с красивой девушкой – тут не надо быть Фредом Астером. Но Честер чувствовал на себе взгляд Флетчера. И он ощущал себя настоящим предателем…
6.
Джек сидел на кровати в своей комнате, подтянув к себе согнутые в коленях ноги и подперев ладонью подбородок. Учебники по биологии и химии, неопрятно раскрытые на случайных страницах, лежали на полу рядом с кроватью. Джек сбросил их не столько потому, что они занимали место на постели и мешали сидеть, сколько от раздражения и чувства протеста. Он не хотел их читать. Он не хотел становиться врачом. Картинка из возможного будущего, которую он сам вообразил себе вчера вечером, снова всплыла перед его глазами. И снова Джек мысленно содрогнулся от того, что всё это могло стать правдой.
Джек завидовал Флетчеру и Джеку. Их возможности заниматься любимым делом. Их независимости от родителей. Их отдельной, пусть холодной и грязной квартире.
Он знал, что ему надо было сделать. Но смелости на этот шаг пока что не хватало.
«Джеки, это твоя жизнь. Не их. Ты не должен делать что-то только потому, что твои родители считают, что так надо!» – кричал его внутренний голос, надрывно и в отчаянии.
«Они думают, что так лучше. Лучше для меня», – отвечал первому второй голос – голос забитого и затравленного маленького мальчика.
«Чёрта с два! Отец хочет реализовать за счёт тебя свои собственные мечты! А мать больше всего волнует, чтобы про тебя не стыдно было рассказывать подругам! Джеки учится на врача – это ведь звучит куда престижнее, чем Джеки играет на гитаре в рок-группе!»
«И всё равно это желание держать тебя под контролем – всего лишь от того, что они о тебе заботятся…»
«Чёрта с два! – агрессивнее, чем прежде, перебил первый голос. – Их желание держать всё под контролем – это всего лишь желание держать всё под контролем и сохранить репутацию!»
«Может быть, ты не совсем прав…»
– Прав я или нет, но они никогда этого не поймут. Не поймут, что это моя жизнь и мне решать, чем зарабатывать себе на хлеб, – эти слова Джек произнёс вслух, хотя вряд ли отдавал себе в этом отчёт.
Джек и до этого всё сильнее склонялся к тому, чтобы бросить учёбу. А уж после вечеринки у Флетчера и Честера окончательно убедился в правильности такого решения. Но как же сообщить об этом родителям?
Его тактика в отношениях с отцом и матерью в большинстве своём была построена на том, чтобы покладисто соглашаться, но исподтишка делать всё по-своему. Джек и сейчас был бы готов поступать так же. Был бы. Если бы не два «но». Во-первых, учёба на медицинском факультете отнимала у него слишком много времени. К тому же, биология с химией никогда не были его любимыми предметами. И даже если он не собирался в конечном счёте становиться врачом, чтобы усыпить бдительность родителей ему всё равно приходилось заниматься очень усердно. Во-вторых, он не знал, как долго ещё сможет скрывать от родителей свои ночные репетиции. До сих пор ни они, ни Джилл не замечали его вылазок из дома два-три раза в неделю. Но если они вдруг обо всём узнают, то Джек даже предположить боялся, какой тогда разразится скандал.
Чем больше Джек размышлял на эти темы, тем больше думал о том, что ему надо было раз и навсегда поставить родителей перед фактом, что он не собирался больше потакать их желаниям. При этом он прекрасно понимал, что с того момента, как он заявит маме с папой о своём намерении бросить университет, его жизнь превратится в настоящий ад. Он буквально слышал визгливые причитания матери – каким никчёмным и неблагодарным вырос её сын и как правы были её драгоценные матушка и сестрица, которые едва ли не с рождения Джека твердили, что мальчика следовало отдать в школу-интернат. Это, в свою очередь, повлекло бы за собой стенания на тему, что Джек никогда не был достаточно толков, чтобы сдать вступительные экзамены в подобную школу, а его никчёмный отец – недостаточно богат, чтобы оплачивать там обучение.
Джека начинало трясти от одной только мысли обо всём этом, и он просил у бога, в существование которого не очень-то верил, если не понимающих родителей, как у Флетчера, то сил вырваться из-под власти своих, как это сделал Честер.