Мелодия Бесконечности. Книга первая: «Первый аккорд». Том первый

Мужчины прошли в кабинет доктора, обставленный строго и лаконично, где большую часть пространства занимали огромные стеллажи с медицинской литературой и справочниками.

– Итак, заботливый брат устроит мне сейчас допрос с пристрастием? – дерзким тоном поинтересовался Джон, расслабленно облокотившись о книжный шкаф и скрестив руки на груди. – Весьма и весьма похвально. У меня ведь тоже сестра есть – я бы точно так же поступил, появись у неё подозрительный кавалер.

– Буду откровенен, – начал доктор. – Если решил поиграть в героя и заморочить моей сестре голову, то этот номер не пройдёт, парень. Она ещё не оправилась от потери – своими глазами видела смерть. Не пожелаю никому пережить подобное, такое не забывается.

– Да-да, я же страшный и ужасный тип, – ухмыльнувшись, саркастически заметил тот, – не плачу налоги, имею многочисленный гарем и несколько судимостей, я алкоголик и наркоман, а ещё у меня прабабка ведьма, и отец невидимка. И не мне рассказывайте о её потере, я видел Маргариту в тот день.

– А вот хамить не надо, молодой человек, – сдержанно ответил мужчина, смерив собеседника пристальным взглядом.

– Тебя ещё и в проекте не было, когда я был молодым, мистер, – в мгновение от улыбки на загорелом лице собеседника не осталось и следа. – За все свои поступки я привык отвечать только перед своей совестью. И не надо лезть мне в душу. Если Маргарита захочет знать обо мне, я расскажу всё. Я же не задаю неуместных вопросов, например, о твоём лице – это ты так печёшься о чести сестры или отваживаешь лишних воздыхателей от Даниэллы?

Джек схватил нахала за воротник рубашки:

– Заруби себе на носу, кретин: никто, слышишь, никто не имеет права шутить о моём лице! Усёк? Иначе я за себя не отвечаю. Ясно?

– Псих! Пусти меня. У тебя что, совсем нет чувства юмора? – прохрипел Джон, понимая, что шутка зашла слишком далеко.

– Ты у меня сейчас зубами плеваться будешь, остряк, – прошипел мужчина.

– Смотри, док, сам нарываешься! – огрызнулся Красный.

Сила, которой он наделён, связана была с его эмоциями, а ему, подверженному переживаниям, трудно порой совладать с собственными чувствами.

Доктор начал медленно оседать под смертельным взглядом Джона, опустившись на стул и всё ещё тяжело дыша:

– Чёрт возьми, да кто ты такой? Или ЧТО ты такое? – еле выговорил он, с трудом переводя дыхание. – Мне было шесть лет, а я помню всё так отчётливо, точно это случилось вчера – взрыв и агония, повсюду пламя, словно разверзлись врата ада. И пустота. Меня собрали буквально по кусочкам. Они называли меня счастливчиком, а я не знал, зачем мне продолжать жить. Моих родителей спасти не смогли. Тогда я поклялся себе овладеть медицинскими знаниями в совершенстве и спасти столько жизней, сколько смогу. Друзья семьи усыновили меня, а спустя ещё четыре года родилась Маргарита. Они стали для меня самыми близкими. И только попробуй причинить зло Маргарите, Даниэлле, Рози или кому-либо из них – я не посмотрю на твои фокусы.

Джон слушал и одновременно ощупывал шею – всё ли цело.

– Прости, приятель, я не хотел… – виновато выдавил смуглый, испытав острое чувство вины за собственные необдуманные слова в адрес этого достойного человека. – Не знал, что это вызовет такие болезненные воспоминания.

– Что-то не верю я твоей хитрой физиономии, – доктор выдохнул и беззлобно усмехнулся. – Ну да ладно, проехали… Мог бы уже перестать строить из себя неизвестно кого, с нами можешь не выпендриваться. Что ж, хоть ты и наглец, но мне нравишься – чувствую, что мы подружимся.

Смуглокожий подозрительно покосился на молодого хирурга:

– Не сомневаюсь, – и они оба непринуждённо рассмеялись.

– Пожмём руки, приятель? – снисходительно предложил брат Маргариты. – Надеюсь, что могу теперь тебя так называть, молодой человек?

– Сочту за честь, док, – Джон первым протянул руку. Он в самом деле проникся уважением и симпатией к этому человеку.

– И смотри, парень, не обижай мою сестру – по стенке размажу. Я предупредил, и мне всё равно, демон ты или смертный, – прошептал мужчина, обнимая молодого человека.

– Не переживай – я сам размажу по стенке любого, кто посмеет обидеть Маргариту, – ответил тот.

Доктор поймал горящий взгляд темных глаз Джона и… поверил словам этого мужчины и его чувствам. В душе он не сомневался в особом отношении Джона к Маргарите, поскольку сам был влюблён, но всё же сестра недавно пережила большую утрату – погиб её первый любимый человек, и не хотелось бы ускорять события и ранить её чувства.

Молодые люди спустились в столовую.

– Мэг, ты знаешь, что мы всегда будем переживать за тебя, – доктор отвел сестру в сторону. – Главное, чтобы ты была уверена в том, чего сама хочешь…

– Я знаю, и благодарна за это, – кивнула в ответ Маргарита, убеждённо продолжив. – Сейчас я чувствую, что он – тот человек, в котором я нуждаюсь. Я верю ему, и вас прошу поверить. Не для того же он спас меня, чтобы потом причинить зло, верно? – обескуражила она его своей непоколебимой уверенностью, на которую способна только влюблённая душа.

Доктор был так возбуждён, что единственным способом его успокоить был поцелуй Даниэллы, чем та незамедлительно воспользовалась, не дав ему закончить напутствие.

– Дэни… – только и успел он прошептать.

– Ну, хватит уже, – девушка поднесла палец к его губам. – Оставим в покое Маргариту и Джона и вспомним о нас с тобой. У них всё будет хорошо, а я так скучаю без тебя – ты много времени проводишь на работе, и каждый раз я просто схожу с ума, волнуясь за тебя и бесконечно тоскуя.

– Вы меня соблазняете, мисс Кешью? – игриво усмехнулся Джек.

– Всегда, мистер! – она вызывающе тряхнула златокудрой головой.

– А ты права. Прости, родная, – Джек обнял девушку за талию и привлёк к себе, запечатлев на её губах нежный поцелуй. В её объятиях молодой хирург забывал обо всём. – Запомни, я слежу за тобой, парень, – козырнул напоследок доктор, когда они со златокудрой удалялись в комнату.

Когда настало время ложиться спать, Джонни, взяв Маргариту и Розалинду под руки, поднялся вместе с ними в детскую, которая больше походила на музей кукол.

Согласно уговору, Джон присел на край кровати, начав свое повествование:

– Это сказ об истории одного мира. Мира, где, в начале начал люди сражались с демонами за существование. Мира, где люди, победив демонов и обретя небывалое могущество, стали Богами. Мира, где Боги, бывшие когда-то людьми, забыли, кем они были и за что сражались.

Скрытый от любопытных глаз, жил народ, над которым стоял юный князь, правивший чудесным городом, окружённым высокими крепостными стенами, за которыми были величественные дворцы с мраморной резьбой и огромными залами, украшенными изящными орнаментами, инкрустациями из драгоценных камней и зеркал и яркими росписями – словно застывшие кружева. Дворцы, павильоны и храмы утопали в зелени многочисленных садов с дивными сладкоголосыми птицами, прудами и фонтанами. Счастливой и безмятежной была жизнь владыки тех земель: правил он справедливо и мудро, прислушиваясь к наставлениям своих верных советников. Не чужд он был и работе – занимался ювелирным и плотницким делом, слыл славным воином и справедливым судьёй.

Однажды решил князь сам убедиться в том, что его народ ни в чём не испытывает нужды. Переоделся простолюдином и тайно вышел из дворца. Увиденное за пределами привычной обстановки наполнило его сердце радостью, ибо народ его действительно не испытывал нужды. А возле фонтана на центральной площади заметил он прекрасную деву с томными глазами, бархатной кожей и шёлком сияющих волос. И потерял князь голову от любви – часто теперь покидал он дворец ночной порой, пока не оказалось, что девушка беременна. Князь предвкушал грандиозное торжество, на котором он сможет разделить счастье со своим народом. Но советники, с которыми у князя всегда были прекрасные отношения, быстро отрезвили его и вернули с небес на землю: они единогласно осудили князя и запретили и думать о женитьбе на простой смертной. Во дворец уже спешила невеста из соседнего княжества – этот союз был заключён родителями парня и девушки ещё при их рождении.

Сердце правителя охватила великая печаль: он всегда старался жить и править достойно, но не смог противостоять страсти, и теперь по его горячности пострадает женщина, которую он полюбил и которой ничего не сможет дать. Как он теперь посмотрит ей в глаза? Князь готов был проклинать себя.

Скрепя сердце, он исполнил свой долг правителя и женился на благородной принцессе.

Свою возлюбленную владыка сумел устроить фрейлиной к новой княгине – так он хоть как-то мог позаботиться о ней и её детях – близнецах, мальчике и девочке, которых князь взял на воспитание как приёмных детей.

Вскоре появился на свет законный наследник.

Старшего сына отец отправил постигать науки.

Но князя ждало жестокое разочарование: после смерти слабой здоровьем супруги законный его сын замкнулся в себе, отгородился от всего и всех. Он вырос человеком не просто нелюдимым, а заносчивым, упрямым и жестоким. И открыл тогда владыка народу своему, что есть у него ещё один наследник – это был настоящий скандал.

Жизнь юноши, не знавшего своего отца, отдававшего предпочтение наукам и ремёслам, вдруг изменилась. Однако его, полукровку и бастарда, презирали как выскочку за трудный характер, нестандартное мировоззрение и боялись из-за его опасных способностей, дававших ему власть как над смертными, так и над Богами. Даже отец побаивался своего сына. А тот замкнулся в себе, с головой окунулся в науку – изобретал и конструировал орудия труда и оружие, и так было, пока он не встретил женщину – одну из прекраснейших. Обоим льстило внимание друг друга, а влечение затуманило разум. Когда стало ясно, что она ждёт ребёнка, они сыграли свадьбу, равной которой ещё не бывало в Небесном граде. Но страсть ушла, а чувство так и не возникло… Даже родившийся сын больше не сближал их. Расставание было болезненным, хотя со стороны казалось вполне цивилизованным, без взаимных обид и упрёков. И была тьма… Словно омут поглотил разум и душу – и была череда таких заведений, о которых не упоминают при столь юных особах; и сотни женщин, и много выпивки. Но ничто не могло заглушить эту боль, она не проходила… лишь сильнее затягивая в бездну. И был свет… Спасительный Свет чистой души, что не подвластна Тьме.

– Ну, это совсем не похоже на сказку, – недовольно поморщилась Розалинда.

– Да, принцесса, но я же не говорил, что это будет сказка, я сказал – история, – спокойно заметил Джон и выразительно посмотрел на Маргариту. Он уже собрался укрыть девочку одеялом, но, зевая и гоня от себя сон, Рози отчаянно сопротивлялась:

– Джонни, а ты споёшь мне колыбельную? – спросила она. – Тогда я обязательно засну!

– Истории тебе уже мало? Обещаешь, маленькая мисс Жадина? – в ответ девочка утвердительно закивала.

– Хорошо. Эту песню пела моя мать, когда мы с сестрой были маленькими. Я помню её наизусть, – улыбнулся он, поправив подушки.

Эта колыбельная могла бы стать лидером любого хит-парада. Чистый и мягкий голос исполнителя придавал ей особый лирический оттенок, и от этого она становилась ещё лучше. Казалось, что в песню он вложил всю свою душу.

Маленькая слушательница уже мирно посапывала, положив руки под голову. На её лице застыла улыбка – значит, все старания были не напрасны.

Джон и Маргарита тихонько выключили ночники и вышли из комнаты.

Мастер для Маргариты

Вот так стоять вместе на веранде, вдыхая ароматы вечерней прохлады, – впервые за долгое время Маргарита была по-настоящему счастлива. В её голове звучал радостный перезвон тысячи колоколов, древний, как сама Земля…

Ей снова хотелось жить, любить и быть любимой.

Мужчина нежно обнял Маргариту за плечи. Они любовались закатом. Девушка посмотрела в его глаза, и в душе появилось такое ощущение, словно она может смотреть в них вечно.

– Твоя рука… – тонкие женские пальцы легко коснулись мужского плеча. – Очень болит?

– Пустяки! – нарочито небрежно отмахнулся Джон, а по телу от нежного прикосновения разлилось приятное тепло. – Повздорили с братом, бывает.

Мужчина намеренно приуменьшил. Едва он закончил говорить, а отец ещё не успел и слова сказать в ответ, младший брат резко высказался, что смертная будет достойной парой бастарду, и пусть убираются на все четыре стороны, подальше от Небесного града, не мозолят глаза. Джанъян потребовал извинений – Рафаэль отказался. Слово за слово, оба не сдержались. Больно было не столько физически, сколько от того, что они совсем перестали понимать друг друга.

– Господи, а ведь я эти три месяца всё строила догадки – уж не приснился ли ты мне. Как это, наверно, глупо: каждую ночь я, засыпая, просила Бога дать мне знак, что ты был на самом деле и что мы увидимся вновь. Жан, ты знаешь, как ты много значишь для меня? Тогда, после смерти Алессио, будто бы и я сама умерла… Но появился ты… Вернул мне веру и надежду, смысл жизни… Ты спас мне не только жизнь, но и душу. Мне не важно, кто ты – смертный или нет. С тобой мне хорошо и спокойно. С тобой я чувствую, как утихает моя боль. Я обожаю тебя… Нет, даже, вернее… Если это не любовь, то я тогда не знаю, что это. Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ! – сказала Маргарита и сама испугалась своих слов, своих чувств, своей смелости.

Его реакция заставила девичье сердце биться сильнее от радостного предчувствия, что не обманулась, и этот удивительный мужчина из всего множества женщин мира предпочёл её – нескладную простушку, главным из достоинств которой было большое сердце.

– Веришь, я могу сказать практически то же самое! – тепло улыбнулся молодой человек. – А мир изменился. И девушки в нём не пасуют. Мне это даже нравится.

– И как же ты отнесёшься к девушке, которая первой признаётся в своих чувствах? – спросив, Маргарита подняла глаза на мужчину, а в душе её надежда боролась со страхом: страхом, что всё это не реально, а плод разыгравшейся фантазии, что душевные порывы останутся без ответа.

– Я её люблю, – ответил он, наблюдая, как расцвела от радости на милом личике несмелая улыбка, – а как ты отнесёшься к мужчине, который отвечает взаимностью? – спросил он шёпотом, наклонившись к её уху.

– Я его обожаю, – услышал тихий ответ.

– Знаешь, ты ведь тоже согрела моё разбитое сердце, мой маленький ангел. После развода оно разрывалось на части. Это грустная история, но как-нибудь я обязательно расскажу тебе её. Не знаю, как бы я выжил, если бы не встретил тебя. Уже и не думал, что смогу снова испытать это чувство, а увидел тебя, и всё случилось само собой – вот так легко и просто. Я искал всю жизнь – тебя. Я любил только тебя – всегда. Ты – мой свет. Свет во тьме. Яркий, настоящий, единственный. Свет. Закрываю глаза – и вижу тебя. Ты даёшь мне силу. Бессмертный демон, любящий девушку с чистой душой – столь прекрасную и светлую, безумно красивую и нежную, как роза, и такую же хрупкую и уязвимую. Я искал – тебя. Только тебя. Всю вечность. И тот эскиз, помнишь? Ты словно дала мне силы, точно нарисовала мою жизнь заново, воскресила из небытия. Лишь с тобой я могу снять маску и быть самим собой. Чувствую, что могу обо всём тебе рассказать, и ты примешь меня всегда, примешь таким, какой я есть.

– Это ведь не сон, правда? – тихо спросила Маргарита и провела рукой по его щеке.

– Это не сон. И я докажу тебе, – он склонился к ней и поцеловал. – Любимая! Счастье моё! Как же я долго искал тебя.

Его жаркие поцелуи сводили с ума:

– Не отпускай меня, – прошептала она, понимая, что именно для этого человека была рождена.

Всё, что было до него, было как в тумане, и только он сейчас – её реальность, её макрокосм и её Галактика.

– Никогда, – понизив голос, ответил Джон и сильнее обнял. – Я лишь прошу дать мне шанс. Этот мальчик… Ал… думаю, он был славным парнем и хотел бы, чтобы ты была счастлива. И я… я тоже хочу, чтобы ты была счастлива. Клянусь, я сделаю для этого всё возможное. Я знал многих женщин, но теперь для меня существуешь только ты, я хочу только тебя, хочу всю, без остатка. Я так же готов принадлежать тебе. Принадлежать и телом, и душой, готов измениться для тебя…

– Алессио… Господи, Жан, прошу, не надо… – губы девушки задрожали, и от этого сладкого помешательства сердце колотилось как безумное, и она сама сейчас, наверное, была такой же безумной.

Джон прижал её к себе и осыпал лицо поцелуями:

– Зови его. Зови громче, пока горе не отпустит тебя. А я буду рядом.

У Маргариты закружилась голова, тело горело, руки и ноги ослабели – никто ещё прежде не говорил ей таких речей, таких будоражащих и откровенных, таких нежных и страстных в то же время, и только его крепкие объятия удерживали её сейчас от падения из-за слабости в ногах. Волна новых, непередаваемых ощущений накрыла девушку сверх всего её существа независимо от её желания. Она полностью вверяла себя этому человеку и не боялась раствориться в нём. Сейчас он рядом, и пусть не навсегда – Маргарита не сможет забыть его поцелуев, его объятий, его голос, его глаза, его улыбку. Она нашла своего Мастера.

Он поднёс к лицу прядь женских волос, вдохнул запах тонких духов, которыми она благоухала в этот вечер, и крепче обнял, потом взял изящную руку и поцеловал:

– Ты вся дрожишь. Замёрзла? – точно трепещущая свеча на ветру, она не боялась сгореть и не боялась погаснуть.

Маргарита подняла глаза, на щеках заблестели слезинки. Джон вытер их, обнял девушку и зарылся лицом в её волосы.

– Ну, чего ты, глупышка? Я обещаю любить тебя до последнего удара своего сердца, до последнего вздоха, обещаю быть всегда откровенным с тобой. И поверь мне, счастье моё, я всегда отвечаю за свои слова и свои действия.

– Я безгранично верю тебе, – улыбнулась девушка. – «Любить душой, и телом, и судьбой… Превыше истины любой», – прошептала она слова любимой композиции из мюзикла «Дон Жуан».

– «Любить, желая власти над собой… За ложно прожитые дни… оправдан Богом и людьми… дыханьем истинной любви…» – вторил он ей.

– Тебе разве известна эта песня? – удивилась девушка.

– Я действительно пока ещё мало знаю о вашем мире, но ваша музыка меня приятно поразила.

Мужчина снял с шеи кулон и надел его Маргарите:

– Это самая дорогая для меня вещь – она принадлежала моей матери. Думаю, она не будет возражать, если я подарю его любимой женщине. Я всего лишь бастард, но клянусь – постараюсь, чтобы ты ни в чём не нуждалась, найду работу и ещё стану знаменитым – ты мной будешь гордиться, – подмигнул он. – И я буду ждать тебя, сколько потребуется.

Он проводил девушку до её спальни, но в эту ночь Маргарита не могла уснуть…

Мысли, словно гонщики на трассе «Формулы-1», проносились на бешеной скорости в её голове.

И благонравие во плоти, и послушания тихий свет —

той Маргариты не найти, той Маргариты больше нет.

Но есть узнавшая любовь – сильная и прекрасная,

возрождаясь вновь и вновь, живая сердцем и умом,

и это было – великое преображение любви.

И эхо имени «любовь» звучит ей в имени его —

навек объявшего её.

Ноги сами привели её к двери комнаты, выделенной Джону, у которой она и остановилась, и замерла в ожидании. Чего? Что она собирается сделать? Что она может знать об этом? Аллесио поначалу серьёзно не воспринимал попытки юного создания обратить на себя его внимание и лишь вежливо-снисходительно продолжал держать дистанцию, но потом вынужден был признаться, и прежде всего самому себе, что эта девочка его очаровала – милая, добрая и наивная. И надо же было, именно в тот трагический день, за несколько минут до катастрофы он первый раз позволил себе поцеловать её, не говоря уже о том, что до интима у них так и не дошло. Потому-то Маргариту так и накрыло от поцелуев другого, потому она и дрожала сейчас как тоненькое деревце на сильном ветру, разрываемая страхом перед этим этапом отношений между мужчиной и женщиной, стыдом за свою смелость, стеснением совершенной неопытности в данном вопросе и влечением к этому мужчине, бесконечным доверием его признаниям. Она всегда старалась быть хорошей и послушной дочерью, но сегодня её не удержали бы никакие запреты. Девушке, не знавшей ещё мужчину, не должно приходить в мужскую спальню, но она не представляла уже себя без этого мужчины и желала познать его любовь до конца. Он не сможет сделать с ней чего-то, чего бы ей не хотелось и о чем бы ей прищлось потом сожалеть. Набрав побольше воздуха в грудь и перестав дрожать, она решительно тряхнула головой.

В дверь постучали. Джон покинул душ, наскоро обмотавшись полотенцем и на ходу растирая ушибленную руку. На пороге стояла Маргарита:

– Прости за вторжение… – она подняла на Джона глаза, слегка краснея от вида его обнажённого мокрого торса.

– Какой приятный сюрприз, mademoiselle! Проходи, дорогая, ты же знаешь – двери моей комнаты для тебя открыты в любое время, – улыбнулся Джон, приглашая пройти.

И верилось, и не верилось, что он видит перед собой самую желанную сейчас женщину. Мужчина даже хотел протереть глаза, чтобы убедиться, что всё это не приснилось ему.

– Обещай, что будешь нежен со мной, – лицо девушки было серьёзным. – Я ещё не… в смысле, я не была ещё с мужчиной… ты понимаешь, о чём я?

Он вдруг осознал, что сам давно не был с женщиной. Пытался раз забыться в известном заведении госпожи Ратри. Да вот только не почувствовал ничего, а мыслями был где-то очень далеко – там, где остались большие медово-карие глаза, которые он не мог забыть, к обладательнице которых его влекло без всякого желания сопротивляться. И повторять эксперимент не решился, не желая лгать самому себе и оскорблять случайную любовницу.

Какой-то миг он стоял застывший, ошеломлённый, от неожиданности закашлявшись, потом подошёл к Маргарите:

– Стоп-стоп, задержи эту мысль, – шутливо произнёс Джон. – Скажи, что ты не пошутила? Ущипни меня. Я сплю, и мне снится прекрасный сон? – Маргарита его легонько ущипнула, и уже оба заразительно смеялись.

Он замер, любуясь застывшим выражением растерянности на её лице, потом сказал всерьёз, целуя тонкую девичью руку, при этом от его тела исходили пьянящий жар и терпкий аромат парфюма:

– Ты знаешь, о чём просишь? Ты точно этого хочешь? Я ведь не святой, Марго, могу и не сдержаться, – мужчина силой подавил рвущийся из груди собственный стон, готовый сорваться с приоткрытых губ.

Он произносил это приглушённо, вполголоса, и его близкое горячее дыхание ощутимо было на её коже:

– Что же ты со мной делаешь? Что же ты… Что же… – он медленно протянул руку, дотронувшись кончиками пальцев, пропахших ароматическими маслами, которыми он воспользовался после душа, до её щеки.

– Ты, говорил, что знал женщин, научи меня – я быстро учусь, – эти слова прозвучали словно вызов. – Ты помнишь их? Тех женщин, что делили с тобой постель?

Джон подвёл Маргариту к зеркалу:

– Я их уже давно забыл, да и они меня, скорее всего, тоже. Это было только удовлетворение наших физических потребностей. Целуя их, я хотел понять, способен ли ещё испытывать сильные чувства в своём сердце, и теперь я знаю ответ. С ними я надеялся заглушить свою боль, в них искал утешение, но сердце продолжало молчать – пока я не встретил тебя. Но я благодарен им за те эмоции, что они отдавали мне, за науку дарить удовольствие той женщине, которую я искренне и всем сердцем полюбил. Посмотри внимательно – что ты видишь? Сперва нужно возлюбить себя и своё тело. Скоро ты станешь прекрасной молодой женщиной – это самый восхитительный период перехода от детства к юности. Твоя кожа нежнее шёлка и гладкая, как шёлк. Твои глаза сияют ярче бриллиантов. Ты прекрасна и будешь ещё прекраснее. Истинная любовь – это не только страсть и желания плоти, но и духовная близость. Чтобы научиться получать наслаждение, нужно не стесняться говорить о своих желаниях и своих страхах. Любовь – это игра на двоих, магия двоих, и нужно уметь вести не только диалог тел, но и диалог словесный, ибо в этом великом таинстве недосказанность – хуже всего, – прошептал он, но, положа руку на сердце, сомневался, что уже сможет остановить себя. – Ты абсолютно уверена? Я не хочу, чтобы ты делала это в угоду моему желанию, – только если это желание будет обоюдным.

Маргарита покраснела от смущения и удовольствия, что несли его слова и его согревающий взгляд.

Мужчина был ещё достаточно молод, а уж до чего хорош собой – в том идеальном сочетании, когда юность была не столь давно, но благородные черты мудрости и опыта уже придали его образу глубину и особую притягательность. И ценим женщинами он был не столько по физическим данным, коими природа щедро наградила его. И как любовник был хорош не только потому – а более оттого, что умел понимать женскую душу.

Прежде он не мог думать о том, чтобы снова довериться женщине, но сейчас эта девушка сама доверилась ему.

– Да, – невольно вздрогнув, только и смогла выдохнуть она, бледными дрожащими губами прошептав его имя подобно мантре, и поселившаяся было в её душе ревность ко всем тем женщинам, что успели познать его раньше… так же скоро угасла. – Я ведь сама пришла, – они поддержали его, когда он в этом нуждался больше всего, подарив тот бесценный опыт обхождения с дамой, что будет теперь принадлежать только ей одной.

Вслед за сердцем сейчас она без страха доверяла этому мужчине и свою душу, и своё тело.

От этих слов у него подкосились ноги – она пришла… пришла к нему… Даже в самых смелых мечтах не мог он представить, что так скоро… Это было гораздо больше, чем он мог просить у Мироздания, – но кто он такой, чтобы спорить с ним.

Маргарита ещё не понимала, что сейчас имеет над ним власть не меньшую, если не большую, чем он над ней, с радостью принимая эту счастливую реальность, в которой рядом с ней был мужчина её грез – настоящий, из плоти и крови, и его признания и поцелуи были подлинным проявлением чувств. И Маргарита совершенно и окончательно потерялась и запуталась, не понимая, день сейчас или ночь, где правая сторона, а где левая, где верх, а где низ.

А он всё не мог поверить, что сейчас она стоит перед ним – настоящая, такая живая, такая тёплая и такая желанная, оказывая ему честь быть её первым мужчиной, первым сорвать цветок её тайны. О! Уж свой первый опыт он будет помнить до самого смертного одра: прекрасной рыжеволосой пришлось проявить немало терпения, чтобы направить пылкий нрав влюблённого мальчишки. Но даже тогда у него так не тряслись колени, как теперь. И несмотря на печальный опыт первого брака, он не перестал преклоняться перед самим образом женщины как таковой. А девочка была хороша, как восхитительный не распустившийся ещё бутон, обещавший сладкий нектар. Он задыхался от томительного предвкушения, и всё внутри разрывалось от двойственного чувства – такого до одури болезненного и сладостного затмения от одного вида и запаха любимой женщины, и он готов в полной мере принять ответственность за то, что сейчас произойдёт – он снова чувствует и ощущает, живёт и дышит полной грудью, и за это благо он не пожалеет отдать всего себя. Давно он не испытывал такого – с тех пор, как был влюблённым юношей, которому жизнь успела преподнести свой суровый урок. И рядом с ней его защитная маска, которую он так тщательно создавал и исправно носил последние годы, раскололась, обнажив его настоящего – такого, которого она сумела разглядеть за всей показной веселостью и удалой бравадой, без богатств и громких титулов. И показалось, что его ресницы совсем не по-мужски увлажнились. «Господи, ну что же он собирается сделать? Что будет с этой девочкой?» – с настойчивостью сверлили мозг мысли, но он тут же сам себе отвечал, что ни за что не допустит, чтобы с ней случилось что-нибудь плохое, и непременно защитит её от всего дурного и негативного, что может встретиться в её жизни. Вопреки рассудку, стоило её маленьким пальцам прикоснуться к его щеке, мужчина остро отреагировал сбившимся дыханием и учащённым пульсом, целуя горячо и нежно, трепетно и вместе с тем откровенно смело, со всем пылом, теряя контроль и не скрывая своего желания. Целовал так, словно она была глотком свежего воздуха, и он никак не мог надышаться. Они взаимно открылись друг перед другом в своих чувствах, и к своей радости, он мог не опасаться, что девушка оттолкнёт его. Два начала в нём продолжали яростно бороться. Разум безуспешно призывал остановиться, но совладать с влечением уже было выше его сил. Ещё немного – и он просто перестанет владеть собой, что не делает ему чести: Джон это отлично понимал. Ему уже давно не семнадцать, когда вот так же, опьянённый страстью, не устоял перед чарами прекрасной рыжеволосой с глазами цвета чистых изумрудов. Насколько же они разнились: спокойная и уверенная в своей неотразимости истинная дива и эта хрупкая маленькая девочка, не достигшая ещё расцвета своей красоты и не осознавшая ещё до конца всей силы своей женской прелести и притягательности. Ещё немного, и пути назад не будет.

– Понимаю… Как пожелает моя госпожа, слушаюсь и повинуюсь, сочту за честь сегодня быть вашим рабом, – одной рукой обхватив девушку за талию, он увлек её к постели, оставив бесплодные попытки не думать о её невинном теле. – Взгляни на меня, подойди, не бойся.

А она и не боялась.

У Маргариты перехватило дыхание: на фоне белоснежных простыней его хорошо сложенное загорелое тело казалось ещё смуглее и ещё роскошнее, маня и подчиняя себе её волю; настолько безупречное, что она невольно застеснялась себя (Маргарита спортом особо не увлекалась, и глядя на него, задумалась, что, вероятно, стоило бы начать, если она хочет иметь такое же подтянутое и натренированное тело). Но в его взгляде было столько обожания, а в его ласках – столько нежности и чувственности, и о не было ни сил, ни желания сопротивляться. Джон поймал себя на мысли, что даже попроси она его сейчас остановиться, он уже не в силах будет этого сделать. С бесконечной осторожностью и нежностью, медленно он освобождал девушку от одежды, покрывая её тело поцелуями, доводя до безумия, распаляя и успокаивая одновременно, пока оба не предстали в своей первозданной наготе.

От ночной прохлады дрожь прошла по обнажённым телам, но его тёплые ладони и губы, что блуждали по девичьему телу, согревали, окутывая своим теплом и чувством защищённости.

Маргарите было тяжело дышать – словно волны захлёстывали и не давали вздохнуть, она судорожно ловила ртом воздух, все мысли выветрились из головы, тело охватило онемение, периодически сменяясь приятным покалыванием. Она ощущала себя крошечной песчинкой в бесконечной Вселенной, и только маяком сияли в темноте его глаза, он чувствовал то же самое и видел только её глаза и губы, и для него они были слаще щербета и хмельнее вина. Весь мир был создан только для них двоих – как первородные Адам и Ева, они уже не помнили, кто они, как их зовут, всё, что было до – потеряло значение, всё, что будет после – обретало смысл, только когда они были вместе. К тому времени, как его плоть погрузилась в её тело, оно уже было готово принять его. Когда он вошёл, Маргарита тихонько вскрикнула, а её глаза раскрылись ещё шире от удивления – боль была не настолько сильной, как она себе представляла, а потом и вовсе исчезла, сменившись новыми, странными и непознанными ощущениями. Неопытность девушки с лихвой компенсировалась её энтузиазмом в стремлении доставить ему ответное удовольствие, доверившись ему – и от этого напрочь сносило крышу и отнимало остатки здравого смысла.