Песнь сгоревшего солнца

Глава 2

Сделав несколько шагов вперед, она отчетливо разглядела небольшую избушку, находящуюся на небольшой возвышении, рядом с которой, как маяк, дарующий надежду на спасение, посреди заснеженной бескрайней пустыни, росло дерево с крупными красными ягодами на нем. Это …вишня? Она смутно помнила картинки из детских книжек. Как такое возможно? Сильный сладковато-горький запах с очередным порывом ветра достиг ее носа, пробуждая в ней и так зверский аппетит. Но сил пробираться к дереву сейчас у нее совсем не было.

Принцесса залезла на сугроб возле двери и дрожащими руками очень тихо постучала. Но не было никаких признаков присутствия кого-либо живого внутри. Она постаралась постучать чуть громче, хоть это и доставило ее обмороженным рукам неимоверные страдания. Но ответа опять не последовало. Расчистка заметенного снаружи входа в избушку стоило Ван Ли Янь последних сил. Поэтому добравшись до ручки, она навалилась на дверь всем телом и рухнула вовнутрь вместе с порывом сильного ветра. Жар обдал ее лицо, обжигая кожу.

“Я спасена” – первое, что пронеслось у нее в голове, лежа на соломенном полу укрытия. Кое-как расчистив глаза от налипших на ресницы и брови льдинок, она с большим трудом поднялась и, приложив немалые усилия, закрыла дверь.

Оперевшись спиной о которую, теперь она могла отдышаться и осмотреться вокруг. Помещение было небольшим, но зона у входа была отделена от основной комнаты ширмой, сделанной из бумаги высочайшего качества и расписанной всевозможными диковинными зверями и птицами. Некоторых из которых она даже в книгах никогда прежде не видывала. Такую ширму могла позволить себе только очень влиятельная особа, ведь даже она, дочь императора смертных, не обладала таким сокровищем.

Боль, которую она испытывала снаружи избушки, сейчас, по мере отогревания ее конечностей, казалась детской шалостью. Разогревшаяся кровь начала приливать к кончикам пальцев на руках и ногах, причиняя девушке нестерпимые страдания, отдавая резью в само сердце. Ли Янь еле сдерживалась от всхлипываний, зажмурив глаза, слезы из которых все же полились теплыми солеными струйками. Некоторое время спустя, немного придя в себя, она открыла глаза, промокнула их мокрым рукавом и продолжила разглядывать комнату.

Перед ширмой располагалась небольшая деревянная скамья с резными узорами. Таких иероглифов она не знала. Какой это язык? И небольшой столик с чайными принадлежностями. Как же хочется горячего чая! Она сбросила с себя промокшую до нитки меховую накидку на пол и бросилась к столику, судорожно наливая содержимое из небольшого глиняного чайничка, стоявшего на небольшом огне, в красивую, тоже глиняную, чашку.

О боги! Или демоны! Кто помог ей в этой ситуации ей было все равно, Ли Янь лишь хотела пить этот чудесный горячий напиток, который при первом же глотке нестерпимо обжег ее губы и горло. Отчего она закашлялась и чуть не выплеснула такое драгоценное содержимое. Следующий глоток она уже сделала более обдуманно, крепко держа трясущимися руками маленькую миску.

В порыве желания хоть немного согреться и утолить свою жажду, она даже не обратила внимания на свет, который просвечивал через бумагу ширмы. Сейчас же, немного придя в себя, она поставила пустую чашку на столик и направилась по другую сторону от перегородки. И каково же было ее изумление, когда принцесса увидела…

Нет, не очаг, наполненный дровами, которые никогда не поджигали, не кровать с шелковыми простынями и одеялами и пуховыми перинами, на которых никто не ложился. А человека, сидящего на круглом подиуме посреди комнаты в позе лотоса, с закрытыми глазами, погруженного в глубокую медитацию и излучающего свет и тепло, которые и привели ее к этому домику.

От его тела исходили такие сильные свечение и жар, как будто прям посреди комнаты был разожжен большой костер не меньше двух метров в высоту и такого же размера в диаметре. Как человек мог обладать такой мощной внутренней силой? Кто он?

Ее некогда великолепная свадебная одежда, расшитая золотом, соответствующая статусу принцессы, теперь такая холодная и мокрая, уже почти оттаявшая ото льда, неприятно облепляла тело и представляла собой печальное зрелище. Ханьфу же этого странного мужчины выглядело хоть и очень просто, но было видно, что сшито оно из дорогостоящей ткани оттенка ледяной стали. На поясе серебром вышиты те же незнакомые ей символы, что были выгравированы на деревянной лавочке по ту сторону перегородки.

Обратив внимание на аккуратно прибранные наверх и скрученные в высокую шишку волосы мужчины, подколотую заколкой из серебра с …рубинами? Ли Янь непроизвольно провела рукой по своим распущенным и слипшимся волосам, пытаясь хоть немного их расчесать, используя пальцы свои как гребень.

– Господин, приветствую вас! Я Ван Ли Янь, принцесса мира смертных. На нашу свадебную процессию внезапно налетела снежная буря и я заблудилась в этой бескрайней пустыне. Разрешите остаться у вас в гостях на некоторое время? – в последнюю фразу она вложила все испытываемые ей сейчас чувства. Но мужчина никак не отреагировал на ее слова, продолжая находится в глубоком трансе совершенствования. – Господин! Господин? – она подошла ближе и помахала перед его лицом рукой.

“Что ж, он мне не отказал, поэтому останусь здесь хотя бы до его пробуждения. Уже кое-что”. Придя к такому единственно верному по ее взгляду мнению, Ли Янь стала озираться в поисках чего-нибудь съестного. “Да кто он такой?!” – воскликнула про себя принцесса, увидев чуть позади мужчины невысокий стол квадратной формы, заставленный разнообразными яствами, от некоторых из которых шел пар.

Усевшись на одну из шелковых подушек, разбросанных вокруг стола, и подумав при этом, что даже во дворце императора в это время настоящего шелка днем с огнем не сыщешь, схватила одну из пустых глиняных мисок и начала с бешенной скоростью накладывать в нее еду без разбора. А наполнив миску с горкой, начала запихивать ее себе в рот, глотая, даже тщательно не пережевывая.

Еда, которую она с детства ела во дворце, состояла преимущественно из каш и хлеба, с небольшим добавлением зелени и корнеплодов. Фрукты за свою восемнадцатилетнюю жизнь она пробовала лишь однажды. Это были, как она сейчас помнит, персики. Точнее, один персик. А если уж быть совсем точной, его половинка. И какой же кислый он был на вкус. От воспоминания о том опыте она невольно скривила лицо в гримасе. И дело было даже не в том, что они с матерью всегда были изгоями в