– Очнулась-таки, – проговорил он, совладав с кашлем.
– Вы лекарь, – догадалась Милия.
– Он самый, – подтвердила Касандани, выглядывая из-за тари.
– Какой я вам лекарь, безмозглые девчонки! – возмутился старик с таким пафосом, что девушка едва удержалась от смеха. – Я, Даас гоа Саттмах, магистр медицины Высшей школы Ксанта, был удостоен самой высокой награды – ордена Лилового априса, который мне вручал лично их величество Фабиа Гар V Ксантийский. А вы – лекарь.
Почтенный Даас гоа Саттмах набрал было воздуха, чтобы продолжить тираду, но снова раскашлялся, потом вздохнул и с затаенной грустью в глазах добавил:
– Это все в прошлом. Мое первое и последнее путешествие закончилось в этих песках несколько лет назад, и теперь я просто жалкий раб Хоэ Ксандхара, да к тому же еще и старый.
Старик вздохнул, подошел вплотную к повозке, дотронулся до лба Милии сухой шершавой ладонью, пощупал пульс, заглянул в глаза, побурчал что-то себе в усы, потом порылся в своей сумке, достал какой-то пузырек с темной жидкостью, капнул из нее себе на пальцы и растер снадобьем виски девушки. В воздухе ощутимо запахло лесной мятой, самой обыкновенной земной мятой, и как-то горько защемило в груди.
– Что это? Что это? – вырвалось у Милии, и она едва не вывалилась из повозки, потянувшись за пузырьком.
– Это экстракт менха, невежественная девчонка, – высокомерно ответил лекарь и предусмотрительно запихал бутылочку поглубже в сумку: кто их знает, этих сойлиек? – Менх улучшает кровообращение, придает бодрость, снимает головную боль и… много чего еще. Не положено тебе это знать. О! А вот и хозяин пожаловал.
Хоэ Ксандхар еще не подъехал, а спина старого магистра уже привычно согнулась крючком. Когда пустынник приблизился, лекарь согнулся еще ниже, подобострастно улыбнулся, приподняв голову, заблаговременно освобожденную от шляпы, и поспешил убраться подальше как от копыт кротта, на котором восседал Демон Пустыни, так и от сапог шейта с длинными шпорами. Еще издали, увидев кротта, Милия обрадовалась, решив, что это ее Вихрь, живой и невредимый, но при ближайшем рассмотрении морда лошади оказалась совершенно чужой. Словно материализовавшись из тени, из-за кротта вынырнул гибкий варл, черный, с огненно-рыжими подпалинами на боках. Во всаднике Милия узнала хозяина шатра. Теперь ей представилась возможность рассмотреть его как следует: далеко не красавец, но высокий и широкоплечий. Лицо скуластое, с волевым подбородком и острым прямым носом, тонкие губы и черные глаза с тяжелыми монгольскими веками, шрам на высоком лбу и длинные темные волосы неопределенного оттенка. В пустыннике чувствовалась необузданная сила и стремительность, как у кротта. Взгляд был тяжелым и подавлял. Знакомый голос велел:
– Подойди.
Милия послушно выбралась из повозки, стараясь не очень тревожить вновь занывшее плечо. Горячий песок обжег ноги, с которых какой-то «благодетель» позаботился стащить сапоги. Хорошо хоть плащ оставили, и было чем прикрыть то, что осталось от амазонки. И в глаза Ксандхару смотреть не хотелось, поэтому Милия тщательно исследовала свои ноги, присыпанные песком (а жегся он просто убийственно), стоя возле головы кротта и чувствуя макушкой тяжелый взгляд пустынника.
– Назови свое имя.
Милия молчала. В данный момент ее беспокоило то, что если в течение нескольких минут она не уберет с песка свои ноги, то к утру они просто покроются волдырями.
– Назови свое имя, – повторил Демон Пустыни.
Девушка подняла голову и наткнулась на каменный, не предвещающий ничего хорошего взгляд Хоэ Ксандхара. Пустынник шевельнулся, кротт беспокойно переступил копытами, а варл, что сидел неподалеку, опустив тощий зад в песок и, никак не реагируя на его температуру, бросил на Милию косой взгляд, задрал морду и словно спросил у хозяина, не вцепиться ли зубами в голые ноги строптивой рабыни?
– Почему молчишь? – лишенным эмоций голосом осведомился Ксандхар.
– Думаешь, приятно стоять босиком на горячем песке? – спросила девушка, переступая с ноги на ногу.
Не говоря ни слова, пустынник нагнулся, обхватил девушку чуть пониже груди своей ручищей, легко, как перышко, поднял и усадил на кротта впереди себя. Милия и моргнуть не успела. По крайней мере, горячий песок остался внизу.
– Поговорим в моем шатре, – сообщил Хоэ Ксандхар, и последнее, что видела девушка перед тем, как оказаться у шатра пустынника, был сочувственный взгляд Касандани.
Демон Пустыни резко осадил кротта, выскользнул из седла, едва не наступив на бросившегося ему под ноги варла. Пнул животное носком сапога и скрылся в шатре. Милия осталась сидеть.
Вокруг разрастался целый городок из пестрых шатров. Вероятно, в один из тех дней, когда девушка была без памяти, к воинам-пустынникам присоединился обоз с женщинами, детьми, низкорослыми, похожими на коз животными и всяческим хозяйским скарбом. Женщины устанавливали шатры из разобранных на части фургонов, разводили костры и что-то готовили на огне.
«А дрова они что, с собой возят?» – подумала Милия и сглотнула вязкую слюну, которой наполнился рот от запахов, доносящихся из парящих котелков.
У костров кучками сидели воины, отложив оружие и мирно беседуя, прикрикивая иногда на носящихся по лагерю ребятишек или кокетничая с проходящими мимо женщинами и девушками. Вполне мирная картина, если не считать нескольких десятков пленных кочевников-мужчин, скованных по четверо цепями, концы которых были вделаны в бревно громадных размеров. Рядом с ними сгрудились женщины со связанными веревкой руками, прижимая к себе измученных детей. Все они сидели на песке и жадно вдыхали запах пищи. На них никто не обращал внимания, да и могли ли эти голодные и уставшие от долгого перехода люди думать о побеге?
Держась за луку седла, Милия перекинула левую ногу и села по-мужски. Огляделась. Никому не было до нее дела. Когда девушка взяла поводья, кротт заволновался, раздувая ноздри, заплясал, но быстро успокоился, почувствовав опытного наездника. Милия обняла шею животного погладила жесткую гриву, заплетенную в косы, и прошептала несколько слов на саффском, которым ее научил дан Глисса во время первого урока верховой езды. Выпрямилась, бросила беглый взгляд вокруг себя и, не жалея обожженных пяток, ударила в бока лошади.
Кротт взвился на дыбы и рванул вперед. Он легко перемахнул через костер, попавшийся на пути, как кегли разметав бросившихся к нему пустынников. Остальные кинулись врассыпную, но быстро опомнились и пустили вслед несколько стрел. Может, стрелки попались неважные, а может, в спешке не смогли прицелиться, но эти первые беспорядочные выстрелы не причинили никакого вреда, повтыкавшись в попавшийся поблизости шатер. Лавируя между коническими строениями под градом стрел, одна из которых оцарапала Милии щеку, а другая, пропоров полу плаща, так и осталась висеть, кротт опрокинул размахивающего головней пустынника, выскочившего наперерез, перемахнул через телегу и вырвался на простор.
Радость была недолгой. Боло со свистом рассекло воздух и обвило задние ноги кротта, тот упал, громко хрипя и пытаясь встать, а девушка лежала в пыли в метре от него и стонала от дикой боли в плече и бессильной злобы.
Спустя некоторое время Милия стояла на коленях перед Хоэ Ксандхаром. Руки были связаны за спиной, боль тупыми толчками отдавалась в плече, затуманивая сознание. На этот раз девушка смотрела в глаза пустынника. Его лицо было перекошено от ярости.
– Имя!
– Соноран.
Обжигающий удар. Из разбитой губы потекла кровь. Хотелось закрыть глаза, чтобы не видеть Ксандхара, но они не закрывались, продолжали смотреть. Нагло. С вызовом.
«Где же твоя Священная сила, братец Шеам?»
– Имя!
«Какое имя, гад, которое из них? Я ведь даже не знаю, кто я на самом деле».
Снова удар. Голова гудела, как колокол.
– Имя! – в который раз повторил пустынник хлестким, как пощечина, тоном.
– Милия Стейл Альдо, – одними губами произнесла девушка, пустынника это устроило, и он слегка поостыл.
– Едешь из Роккиаты? – спросил Демон Пустыни.
Милия кивнула, и растрепанные волосы прилипли к мокрым от слез щекам. Не стоило показывать слабость перед Ксандхаром, но девушка ничего не могла с собой поделать. Единственным, что ей удавалось, это держаться в вертикальном положении. И смотреть в глаза шейта.
– В Сойл? – в голосе ехидные нотки, а на лице полуулыбка, как будто что-то знает.
– Нет, – тихо сказала Милия, потому что на большее не было сил, – не в Сойл. Пока. А у тебя кишка тонка меня туда отвезти, – и сжалась в ожидании нового удара, но его не последовало. Вместо этого к ее коленям упал сверток, нет, не сверток, одна из ее седельных сумок. От удара она раскрылась, но Хоэ Ксандхар не поленился нагнуться и вывернуть содержимое на пол так, чтобы Милии было лучше видно. В куче лежало кое-что из одежды и туалетных принадлежностей, пояс-амасаи с выпотрошенными карманами, драгоценности, немного денег, а сверху вестал и книга Наставника Кирима. Пустынник снова нагнулся и поднял вестал.
– Что это? – спросил он.
– Вестал. Это подарок. Может, вернешь?
Наверное, легче было уговорить лису расстаться с Колобком. Хоэ Ксандхар даже не прореагировал на просьбу.
– А книга? – поинтересовался он. – Ты знаешь знаки письма?
– Эти? Немного, – честно ответила девушка.
Демон Пустыни намотал цепочку вестала на пальцы и поднял книгу. Ему было любопытно, и хотя читать он не умел, всегда испытывал трепет перед книгами. Они казались Ксандхару живыми, потому что могли говорить с теми, кто их понимал.
– Что в ней? – спросил шейт почти доброжелательно, продолжая вертеть книгу, разглядывая со всех сторон.
– Магия разума, – вырвалось у девушки.
Пустынник отшвырнул книгу, словно вместо нее в его руках оказалась раскаленная болванка. Его глаза гневно сверкнули, он шагнул к Милии, рывком поднял ее на ноги, схватил за волосы и, глядя на нее сверху вниз, медленно произнес:
– Я продам тебя на рынке, как скотину, сойлийская шлюха. За большие деньги и… Я знаю кому.
Потом он кликнул стоящего снаружи воина, а когда тот вошел, швырнул девушку к нему и коротко приказал:
– Заклеймить.
Проявление слабости такого человека, как Хоэ Ксандхар, стоит дорого, особенно если ее видят чужие глаза. Теперь Милия это знала.
Последние четыре дня перед приездом в Сор-О прошли как в тумане. Это время Милия провела в наглухо закрытом фургоне вместе с несколькими другими женщинами, которые шарахались от нее как от чумы и не разговаривали с ней. Два раза в сутки пленниц выпускали по нужде, один раз приносили воду, хлеб и немного сыра. Вместе с едой приходил старый лекарь, возился с плечом Милии и синяками на лице, оставленными тяжелой рукой пустынника, и мазал какими-то мазями воспалившийся ожог клейма. Закончив с лечением, старик брал в руки кожаную чашку с водой, хлеб и долго уговаривал поесть, потому что иначе все его врачевание варлу под хвост. А уходя, качал головой и что-то бормотал себе в усы.
В Сор-О приехали рано утром, было еще темно. Женщин куда-то увели, и Милия осталась одна. Потом пришла толстая женщина вместе с гоа Саттмахом, сменившим свои лохмотья на приличную одежду. Они забрали ее из фургона и отвели в какой-то низкий дом, пахнущий баней. В небольшой комнатке, пока женщина снимала одежду с безучастной к происходящему Милии, лекарь смешал что-то в стакане и заставил девушку выпить это отвратное зелье, а перед тем, как уйти, нисколько не смущаясь вида совершенно голой Милии, долго давал наставления толстой тетке, тыча пальцем в стоящие на столе баночки.
В последующие несколько часов девушку мыли, парили, растирали, вытирали, расчесывали, втирали в кожу ароматные масла и кремы, потом одевали, делали прическу и макияж, красили ногти – товар должен быть представлен в лучшем виде. В довершение всего, полная тетка, руководившая процессом, смазала кожу вокруг клейма мазью из баночки, оставленной магистром, и дала еще того кошмарного питья. После всех процедур и второй порции зелья Милия окончательно пришла в себя и даже стала с интересом поглядывать на очаровательное создание в легком струящемся платье цвета зари, взирающее на нее из огромного зеркала.
«Господи, да это же я!»
Хлопнула дверь. Девушка повернулась и увидела пустынника. Служанок и толстую женщину как ветром сдуло. Хоэ Ксандхар какое-то время просто смотрел, потом подошел, взял за подбородок и повернул ее лицо к свету – синяков не было. С его стороны было крайне неосмотрительно так неосторожно обращаться со своей самой ценной рабыней. Впрочем, ее могли купить и так, за один лишь цвет кожи, но Хоэ Ксандхар любил красивые вещи, даже если приходилось их продавать. Листы-перечни с указанным товаром были вывешены еще накануне, пустынник специально выслал вперед человека, чтобы тот от его имени подал заявку и уплатил налог, поэтому на сегодняшних торгах ожидался небывалый ажиотаж. Однако всякий необычный товар должен дождаться своего, особого, покупателя, и у Хоэ Ксандхара был один такой на примете. Он отпустил лицо девушки и отступил. В другой руке пустынник держал свернутый плащ, внутри которого что-то лежало.
«Неужели решил вещи вернуть? Совесть проснулась?»
Милию так и подмывало сказать какую-нибудь гадость, но она этого не сделала, поскольку глаза на бесстрастном лице Демона Пустыни ожили, и в них на долю секунды отразились сожаление и нерешительность. Словно испугавшись своих чувств, Хоэ Ксандхар швырнул сверток на кушетку, резко повернулся и ушел.
Вычищенный, выглаженный и подшитый плащ выглядел как новый, и Милия тут же набросила его на плечи, потерлась щекой о мягкий бархат… Странное чувство, как будто прикоснулась к чьей-то коже… А внутри были завернуты книга Наставника, вестал и золотой браслет с рубинами.
«Что ж, и на этом спасибо».
Вестал – на шею, книгу – под руку, браслет… Подарок лорда отчего-то казался тяжелее, чем был на самом деле, и неприятно холодил запястье. Милия шевельнула рукой, чтобы избавиться от этого ощущения – свет заискрился и заиграл в кровавых каплях камней. Дан Глисса, едва не ставший ее мужем, как-то сказал, что женщина не может быть свободна по своей природе. Возможно, он был прав. Касандани, гадая по руке, говорила, что не стоит идти против судьбы. Возможно, и она права. А может, действительно попробовать не сопротивляться, и пусть будет что будет, даже если будет иначе?
В комнату вошел худой тип, богато одетый, показал Милии какую-то круглую эмблему, висящую у него на поясе, цепко ухватил девушку за запястье костистой, похожей на птичью лапу рукой и повел за собой. У выхода на улицу на Милию надели что-то вроде паранджи с узкой полоской для глаз, затянутой полупрозрачной тканью, поэтому смотреть по сторонам во время короткого путешествия по людной улочке, ведущей к одному из «служебных» входов на площадь для торгов, не было никакой возможности. У входа сопровождающий показал эмблему охранникам, те кивнули и распахнули дверь.
Огромная площадь, обнесенная высоченной стеной, была залита ярким светом громадных коэнов и полупрозрачного, похожего на мыльный пузырь купола, поэтому, когда тощий тип сдернул с Милии покрывало, девушка на мгновение просто ослепла. Она стояла и хлопала глазами, как сова, попавшая в свет автомобильных фар, а сопровождающий, назвавшийся распорядителем Зантаном, не выпуская руки Милии, справлялся у старшего распорядителя Роллана, где он может найти торговое место шейта Ксандхара. Зашелестели листы бумаги, распорядитель Зантан получил нужные сведения и, сверяясь с внутренним компасом, направился туда, где должен был ждать Демон Пустыни. По пути к Милии вернулась способность видеть, но особого толку от этого не было, поскольку вокруг толпилось столько народа, что девушка удивлялась, как она до сих пор никому не отдавила ноги. А ведь торги еще не начинались. До начала оставалось еще около часа, о чем свидетельствовали большие водяные часы, установленные над главным входом.
Наконец толпа расступилась, и Милия увидела перед собой профиль Хоэ Ксандхара, с равнодушием взирающего на то, как другой распорядитель расставляет на возвышении женщин, тех самых, с которыми она ехала в фургоне. Стало вдруг гадко до омерзения от того, что их, как помидоры на лотке, поворачивают то так, то этак, чтоб товар выглядел привлекательнее. До боли захотелось сделать что-нибудь такое, чтобы разрушить эту тошнотворно-обыденную базарную суету, озабоченность, предвкушение удачных торгов… Милия резко выдернула свою руку из пальцев распорядителя и шагнула к пустыннику.
– И почем нынче живой товар? – холодно осведомилась она.
– Зависит от характера товара и спроса на белый цвет, – в тон ответил Ксандхар и кивнул распорядителю.
Милию водрузили на возвышение, на ноге защелкнули до нелепого изящный браслет, соединенный с кольцом в полу тонкой прочной цепочкой. Девушка даже ногой подергала для верности.
«Все это было бы смешно, если бы не было так печально. Придется последовать совету Касандани, потому что на этот раз у меня действительно нет выбора».
Девушка подняла голову и огляделась. Народа стало чуть ли не в два раза меньше, возвышения, подобные тому, на котором стояла она, были заполнены, во всяком случае те, что она видела. У каждого из них остались лишь хозяева… товара и один-два распорядителя. Верхняя чаша клепсидры над главным входом опустела, часы перевернулись, и над притихшей площадью раздался удар гонга. В открывшиеся двери потекла, разливаясь по сторонам, река плеч и голов, и сердце, замедлив удары, остановилось – там был человек с белым лицом.
17
Кайл, едва не потея, сидел за столом и поэтапно моделировал в воздухе сложную многоуровневую светоиллюзию, точную копию той, что показал ему Мастер Света около часа назад. Что-то не клеилось. Кайл злился, но постепенно продвигался к завершению. В сотворенную из света и кажущуюся почти реальной тонконогую антилопу оставалось лишь вдохнуть на короткий промежуток времени псевдожизнь.
– Хочешь сбежать? – вдруг спросил Сарон.
Антилопа задрожала, свернулась в небольшой вихрь, из которого высунулись чьи-то зубастые челюсти, звучно клацнули, вихрь сжался и лопнул, рассыпая брызги света. В шкафу у Мастера что-то разбилось, зазвенели, посыпавшись, осколки. Кайл беспомощно откинулся на спинку стула, сжав зубы, чтобы изо рта не вырвалось пляшущее на языке ругательство.
– Слишком много агрессии. Твой фантом это подтвердил.
– Но я почти…
– Не почти. Думаешь о другом. Хочешь сбежать? Не прячь глаза. И закрываться нет смысла, у тебя все на лице написано. Не вздумай, не то посажу под замок. До Совета всего ничего, а у тебя на уме одни ребячества.
– Вы так уверены в результате?
– Более чем, – Мастер Света подошел к столу, обходя разбросанные высвободившейся Силой по полу учебники, и сел напротив Солара. – Ты знаешь, как проходит Испытание для Хранителей?
– Думаю, как и все предыдущие.
– Хорошо, – Сказал Сарон и задумался, глядя куда-то поверх головы Кайла.
«Что-то не так. Что-то очень сильно не так».
Солар посмотрел в лицо Наставнику – нахмуренные брови выдавали напряженную внутреннюю борьбу. Зачем Мастер Света прервал занятие? Только для того, чтобы сделать выволочку нерадивому Ученику, который мечтает улизнуть, не дождавшись решения Совета? И что-то подозрительно легко Наставник согласился с тем, каким, по мнению оного Ученика, трудом дается степень Хранителя. Создавалось впечатление, что ответ был бы тем же, вздумай Кайл сказать что-нибудь другое. В этом был подвох. Причем столь явный, что у Солара возникла мысль, не пытался ли Мастер таким образом дать понять, что это Испытание совсем не то, что рассказывали ему знакомые Хранители, и Дейн в том числе. Ждать чего-то неординарного? Что ж, подложить свинью ничего не подозревающему человеку вполне в духе Совета. А что касается побега, то Кайл давно передумал делать это до решения вопроса о его Испытании на степень Хранителя. Это было бы подло по отношению к Сарону и Солту.
– Мне начать заново? – спросил Солар, хотя его тело, пребывающее в расслабленном состоянии, взбунтовалось от одной мысли об этом.
– Нет, просто поговорим.
Кайл подавил вздох облегчения и выжидающе посмотрел на Мастера. Выражение лица Сарона оставалось тем же, так что предугадать, о чем пойдет разговор, было невозможно. Но даже несмотря на это, Солар и представить не мог, что…
– Что ты знаешь о Кристаллах Преобразования?
– Кристаллы Преобразования, – после минутного замешательства ответил Кайл, – это естественный нейтральный источник Силы. Их еще называют Черными Кристаллами из-за их цвета. Говорят, они с Сойла, настоящего. И если известны Точки Соприкосновения, то расположив Кристаллы в определенном порядке и в определенное время, можно открыть новую Дверь-Между-Мирами.
Мастер Света встал, походил по комнате, потом повернулся к Солару и, решившись, сказал:
– Пойдешь со мной.
– Куда? – спросил Кайл.
– Вниз, – ответил Сарон и посмотрел на своего Ученика так, словно готовил ему что-то похлеще, чем Испытание.
После того как Кайл собрал разбросанные по лаборатории учебники и вышел вслед за Наставником, Сарон запер дверь, и они, пройдя немного по коридору, остановились перед камерами Ливита. Пришлось подождать, прежде чем одна из них открылась.
– Странно, – сказал Солар, когда подъемник, вздрогнув, плавно пошел вниз.
– Что странно? – спросил Мастер Света, отвлекшись от своих тяжелых раздумий.
– То, что Мастер Зейт тоже спрашивал у меня о Кристаллах и… возможно, это не имеет значения, но он предложил мне дать свою рекомендацию для получения степени Хранителя и спросил, не хотел бы я взять несколько уроков у Мастера Координатора, пока тот… пока тот не Ушел.
– Так и сказал?
– Именно. Меня это смутило, и я ответил, что подумаю.
– Подумай.
– Но я не понимаю…
– Если мои опасения подтвердятся, – перебил Сарон, – то очень скоро ты все поймешь.
Камера Ливита остановилась, открылись двери, и вместе с едва ощутимым запахом сырости внутрь из коридора, стелясь у самых ног, поползла бледно-розовая дымка. Почти тут же Кайл ощутил между лопаток пристальный взгляд. Неприятный. Пришлось шевельнуться, чтобы стряхнуть невидимого соглядатая. Мастер Света тоже передернул плечами, пробормотал что-то вроде «Давно я здесь не был» и, сотворив чуть впереди над своей головой небольшой, но достаточно яркий коэн, шагнул в коридор.
Нижних уровней, обжитых, было пять. На первых двух располагались кухня, мастерские и жилые помещения для Служащих, тех из них, кто не имел семьи и постоянно жил в Сойл-горе, а не в городе. Служащие были под началом Мастеров Техников и почти не общались с теми, кто жил, учился и работал на Средних и Высших уровнях, хотя многие ходили в одни и те же классы в школе I-й и II-й ступеней. Это потом учеников делили, исходя из их способностей, и одни отправлялись постигать высшие науки в Младшую школу Сойла, а другие – в Школу Техников, которая располагалась на третьем Нижнем уровне. На четвертом были различные склады. Самые старые хранилища, доступ в которые имели далеко не все, находились на пятом. В одно из них и направлялись сейчас Мастер Света и Кайл.
Было еще два уровня, в которых когда-то располагались школа для девочек и школа с интернатом для несойлийцев, имеющих способности и деньги, чтобы учиться здесь. Потом, когда снизу, из-под горы, где имелись естественные пустоты, стал подниматься туман, школы, одну за другой, перенесли в Иллай, а после и вовсе упразднили. Учеников-несойлийцев с каждым годом становилось все меньше, то ли из-за тумана, внушающего «чужакам» панический ужас, то ли из-за трений между Сойлом и королевским домом Леантара, то ли потому, что учеба в Роккиате, Юме, Шахтане и других столицах Союза Шести обходилась куда дешевле. А сойлийских девчонок, которых всегда рождалось меньше, чем мальчиков, успешно учили дома.
Чтобы пустующие помещения не вызывали неприятных чувств и не угнетали глаз своей заброшенностью, для выхода из горы на каждом жилом уровне были поставлены порталы, неизменно выводящие к подножию огромных каменных Врат, которые открывались в последний раз добрых две сотни лет назад. Давно потерявшие свой первоначальный величественный облик, они медленно разрушались, разъедаемые туманом. А чтобы вернуться, нужно было лишь подойти к еще одному, стоящему перед Вратами, порталу и нажать на соответствующий нужному уровню символ.
«Может, Всезнающий и Мастера, по обыкновению, просто скрывают что-то?» – подумал Кайл и, даже не из любопытства, а скорее из чувства протеста, сосредоточившись, вызвал из памяти стандартную формулу дальновидения и мысленно посмотрел себе под ноги. Каменные перекрытия сделались прозрачными, но ничего, кроме красной мути, он так и не увидел. Только голова разболелась.
Мастер Света поглядел на Кайла через плечо, но ничего не сказал. Знал, что там не на что смотреть или что таким способом ничего не увидишь? Как говориться, не ищи тайны в чужом дворе, коли в своем наступаешь на грабли. Не слишком ли много граблей для собственного двора? Сначала Тень, потом Мастер Иллюзий и… Милия, Всезнающий и Сфера, теперь вот Кристаллы… Интуиция подсказывала, что это еще не все.
– Кайл, нам сюда, – сказал Сарон, остановившись перед весьма прозаичной деревянной дверью с массивным кованым кольцом, точной копией тех, что остались позади.
Солар почувствовал легкое дуновение Силы, исходящее от Наставника, помимо той, что питала висящий над ним коэн. Похоже, Мастер снял замок, которого Кайл, к своему стыду, вообще не почувствовал. Осталось только толкнуть дверь и войти.
Хранилище представляло собой довольно большое помещение, широкое у входа и постепенно сужающееся, в котором без малейшего намека на порядок было навалено столько всякой всячины в коробках и ящиках, склянках и прочем, как будто все это сложили в спешке, а разобрать забыли. Ни пыли, ни затхлого подвального запаха, только та же, что в коридоре, красноватая дымка, ровным слоем устилающая пол. Настоящий ватный ковер. Только ощущение такое, словно ноги опустили в колодец – до воды еще далеко, но холод чувствуется даже сквозь подошвы. А воздух неподвижный, мертвый какой-то, и тишина, мягкая, как вата, как дымка под ногами, обволакивает…
Пройдя в самый конец помещения, Мастер Света остановился и подозвал глазевшего по сторонам Кайла. На первой и единственной в хранилище небрежно сколоченной этажерке, прильнувшей к каменной стене, лежали те самые Кристаллы Преобразования такого глубокого черного цвета, что полностью поглощали падающий на них свет. Кристаллы различались величиной, формой и количеством граней и казались обычными камнями. Но если бы это было так, они не лежали бы здесь едва ли не со Дня Сотворения. Однако же Кайл, как не пытался, не мог нащупать в камнях ни малейшей искры Силы. Это было то же, что и у двери, или что-то другое, но ощутить собственное бессилие второй раз за такой короткий промежуток времени? Случившееся, по меньшей мере, настораживало.
Переводя взгляд с одного камня на другой, Солар чисто механически стал их считать.
«Тридцать один, тридцать два… Но разве…»
– Совершенно верно, – ответил Мастер Света на еще не успевший воплотиться в слова мысленный вопрос Кайла, – их должно быть тридцать восемь. Честно говоря, до сего момента я считал это провокацией, чтобы мне захотелось спуститься и проверить. Жаль, что это не так.
Сарон подошел ближе, нагнулся, небрежно махнул рукой, и красная дымка, удобно расположившаяся на пустующей нижней полке, трусливо отползла в стороны и назад. Открывшееся потрясло не только Солара, но и Мастера Света, второго – даже в большей степени. В ячейках вместо камней, которые априори невозможно уничтожить, лежало лишь по горстке черного песка.
– Один ведущий, три фокусирующих, семь формирующих, одинадцать направляющих, пятнадцать удерживающих… – бормотал Мастер Света, закрыв лицо ладонями, – которые из них?
И словно очнувшись:
– Кайл!
– Да?
– Сегодня же пойдешь к Мастеру Калону и попросишься к нему в Ученики, – Сарон повертел головой, подошел к какому-то ящику со стершейся надписью, открыл его, запустил руку, порылся и вынул плоскую жестяную коробочку, заглянул в нее, принюхался и вытряхнул содержимое на пол. Осмелевшая было туманная мгла вновь отпрянула в стороны, когда высыпанная из коробочки синяя пыль, вопреки всем законам, вместо того, чтобы упасть, поднялась вверх. Воздух наэлектризовался, и вокруг Сарона и Кайла образовалось искрящее синее облако. Не обращая на это внимания, Мастер сыпнул в коробочку горсть черного песка.
– А если откажется? – спросил Кайл, сражаясь с лезущими в лицо волосами.
– Покажешь ему вот это, – Мастер Света кивнул на коробку с песком, тоже пригладил ладонью торчащие во все стороны седые волосы и добавил: – Идем.
– А что там было внутри? – Кайл шел за Сароном и безуспешно пытался вернуть своей голове первоначальный вид.
– В коробке? Порошок для фейерверка.
Волосы улеглись, только когда дверь в хранилище была закрыта. Мастер Света отдал коробочку с песком Кайлу и восстановил замок. Солар сунул жестянку за пояс, повернулся и… замер. Это было глупо и смешно, но он не знал, куда идти. Коридор, изгибаясь, одинаково тянулся в обе стороны, постепенно теряясь в темноте, по полу так же стелилась красная дымка, сделавшаяся как будто плотнее. Впечатление было такое, словно смотришь в огромное, упирающееся в стены и потолок зеркало, в котором отражается все, кроме тебя самого. И ощущение холодной влажной ладони на затылке.
– Наставник…
– Вижу.
– Вы что-нибудь понимаете?
– Не уверен, – ответил Сарон и погрузился в раздумья.
Было неуютно, если не сказать отвратительно. Солар осторожно сделал несколько шагов влево – ничего не изменилось. Отошел еще дальше – снова ничего. Он по-прежнему видел бесконечно однообразный коридор, как будто «зеркало» передвигалось вместе с ним. Только чем дальше он отходил, тем больше фигура Сарона теряла четкие очертания, словно размываясь.
«Интересно, он видит меня также?»
– Наставник, – позвал Кайл
Сарон даже не пошевелился. Сгустившийся воздух всосал звуки голоса, как губка воду. Но неожиданно они вернулись к Солару от стены, усиленные трехкратно. Словно сам себе в ухо крикнул. Громче звать не стал, просто пошел обратно, однако, вопреки ожиданиям, фигура Мастера четче не становилась, как будто Солар, вместо того, чтобы приблизиться, все больше удалялся от него. Молотками застучало в виски беспокойство, Кайл побежал… И с разгону влетел в столб тумана. Бордово-красная взвесь, потеряв человеческие очертания, сползла вниз, оставив на лице и руках холодную липкую морось. Невидимая ладонь опустилась с затылка на шею, обхватив ее ледяными пальцами, растеклась по позвоночнику… Усилием воли отогнав назойливый морок и стряхнув с пальцев остатки тумана, Солар обернулся и увидел смазанный силуэт Наставника, машущего руками. Только стоял он почему-то спиной к Кайлу.