– Забей, зачем тебе это надо? – говорил я ему.
– Это интересно, тебе всё равно, а мне интересно, – объяснял Матроскин.
– Ну постепенно научишься, – ободрял я кота.
На следующий день я шёл, совсем выздоровевший, соскучившийся по игре, и вдруг увидел страшное. Коля Чудотворец прижал Матроскина к земле и занёс над ним топор. Я сошёл с ума. Я видел, как Матроскину отрубили задние лапы. Видел, как сквозь парней пробилась бешено орущая Катя, как к ней подскочил ошалелый пятнадцатилетний, взял Матроскина, хлещущего кровью и вытащил его с поля. Другой какой-то, морщась, выкинул обрубки за трибуны. Пацаны шумели, этот не знаю как сказать кто «Колян» уже возмущался и громко говорил: «Он сам меня попросил, вы не слышали что ли, …ки? Вы кого из меня делаете на…? Это его причуда, при….да была новая …., он сказал, что ему вообще ни… не будет с этого, вот посмотрим. Всё, пока это не высохнет, пойдём …. отсюда».
Я ушёл, рыдая до судорог и дома сидел, иногда пугаясь, что не смогу перестать плакать, не смогу нормально дышать, боясь и за себя, и стараясь отогнать мысли о Матроскине. «Друга у меня больше нет, это понятно. А жить-то как?» – думал я. «А этому у…ку жить как? Ему по-любому конец. Сейчас такое будет, всё, нет, жизнь начинается. Буду жить вместо Матроскина».
Но я был в таком состоянии, что меня увезли в другой город, к дяде и тёте. Там тётя сделала вид, что не испугалась, и развлекала меня, как совсем маленького. Мне читали, со мной рисовали. Доктор иногда приходила. Давали одно сладкое лекарство. И правда, как будто жизнь опять начиналась с детства. Мне стало противно от этого, как только подошло выздоровление. Я сначала громко собирался домой, потом успокоился, говорил спасибо, с мамой решили, когда еду домой. О Матроскине не вспоминать, конечно, не получалось, но я о нём нарочно ничего не говорил.
Скоро я был дома и всё делал осторожнее, медленнее. Я готовился пресечь истерику, если она подкрадётся. Но я уже нормально пришёл в себя, так что никаких пугающих импульсов не случилось. Я попрощался с котом. Решил, что, наверное, надо ему сделать могилку. И портрет нарисовать ему. А потом серьёзно заняться рисованием и поиском хорошего института. И всё-таки заняться Коляном. Обсудить это с Васей и с Катей.
Я решился пойти на поле. Был очень хороший вечер, небо хоть и серенькое, как всегда, но такое, прямо светящееся, и рыжие полосы прямо по-королевски рыжие, как в кино со спецэффектами. Они стелились по асфальту, отражаясь от окон. А я не удержался и заплакал по пути. Сопел и всхлипывал опять как маленький, стараясь прятать лицо от людей. Прежде чем подойти к полю, я остановился, протёр глаза, даже сел на скамейку, решив подождать, пока не стану спокойным. Приводил мысли в порядок, обещая себе, что решу эту историю как могу, и что мы с Васей и Катей вообще уберём отсюда этих сволочей, и никогда такого больше не будет. И тут из подъезда вышла Катя в весёленькой розовой кофте.