Сквозь время. Вода и песок

Хрустнули кости, из раны вырвались языки пламени, жрец захрипел, рванулся вперёд и повернулся к Дегобу лицом.

Поначалу Дегобу показалось, что жрец сейчас рухнет на пол, или пламя охватит его, или он бросится на него в порыве лютой ненависти, но произошло нечто совершенно иное. Жрец зашёлся холодным смехом, да так громко, что задрожали стены.

– Неужели ты думаешь, что сможешь так просто победить меня? Глупец!

Жрец выбросил вперёд руку, и Дегоб почувствовал, как невидимые холодные пальцы схватили его за шею. Ноги оторвало от земли, и он повис в воздухе, задыхаясь.

– О, как сладка вытекающая из тела жизнь…тебе никогда не понять этого, смертный…– прошептал жрец.

Понимая, что долго так не продержится, Дегоб сжал ладони в кулаки, накопил энергию и бросил во врага заклинание. Жреца с силой ударило в грудь. Он хрипло вскрикнул и отшатнулся. Хватка моментально ослабла, и Дегоб снова оказался на полу. Ноги плохо держали его, в глазах двоилось.

– Эти фокусы тебе не помогут! Крикнул жрец. Он взмахнул искрящейся изумрудным пламенем рукой и бросил в Дегоба огромный огненный шар.

Дегоб слился с тенью, оказался рядом со жрецом, нанёс три быстрых удара, стараясь разбить жрецу грудную клетку, чтобы разрушить прогнивший скелет и прекратить его существование, но всё, что ему удалось – это расцарапать ему кости, только и всего.

Он снова слился с тенью, появился в другом конце залы, сжал руку в кулак, раскрыл ладонь и выпустил из неё шар пурпурного пламени, который врезался в стену там, где только что парил жрец. Мертвец успел исчезнуть за мгновение до того, как его коснулись пылающие пурпуром языки.

Дегоб в несколько прыжков оказался в середине залы и крутанулся на месте, глядя по сторонам и вслушиваясь в каждый шорох. Жреца нигде не было, но он чувствовал, как накапливалась сила, готовая в любой момент взорваться. Вибрации невидимой энергии стали мощнее, и это говорило о том, что противник готовит новый удар, который обещал оказаться куда разрушительнее предыдущих.

Ушей Дегоба коснулся негромкий стук. Сначала стук этот не сильно его беспокоил, но не прошло и минуты, как звук начал нарастать. К стуку прибавились другие, невпопад, образуя собой жуткую мелодию. Дегоб посмотрел себе под ноги и понял, что происходит.

Кости стражей гробницы, как и оставивших в храме душу искателей сокровищ, начали подниматься с пола и собираться в скелеты. Дегоб уже видел нескольких гончих, человека без рёбер и руки. Видел, как появляются другие, и сообразил, что ждёт его дальше. Целая армия костяных стражей, которую жрец был готов противопоставить ему и справиться с этим так просто, как хотелось бы, не получится. Но он уже знал, что делать.

Взмахнув мечом, косым ударом Дегоб срубил голову с плеч подступающему к нему мертвецу и с размаху ударил его ногой. Мертвец отлетел в сторону, ударился о стену и рассыпался, но не прошло и нескольких секунд, как кости начали собираться вновь.

Понимая, что чем дольше он тянет, тем победить жреца становится труднее и тем больше шансов уйти ни с чем, Дегоб в несколько прыжков оказался у гробницы, распинав по пути двух скелетов и раздавив сапогом череп одной из гончих, запрыгнул на пыльную крышку, встал на колено и начал ждать.

Стражей уже была целая армия. Десятки гончих, навостривших на него пустые провалы мёртвых глазниц, цокающие редкими зубами изувеченные скелеты, кривой походкой шествующие в его сторону. Будь он простым человеком, таким же, как десятки, а то и сотни искателей сокровищ, побывавших здесь до него, он бы проиграл. Более того, он бы струсил и даже не сунулся сюда, ведь в письменах было сказано ясно: каждый, кто переступит порог испытания, живым не вернётся.

Но так уж вышло, что простым смертным, как предполагал жрец, Дегоб не был. Он не был даже волшебником одной из школ магии Лоритина – эти времена были давно позади. Он был проклятым тенью одиночкой. Отравленным ядом смерти человеком, в котором человеческого ничего давно уже не осталось. Он был тем, кого жрецы никогда не ожидали здесь увидеть, и всё же он оказался здесь, и раз судьба привела его сюда, то настало время положить конец этим бессмысленным испытаниям, кровавым ритуалам и жертвоприношениям, устроенным жрецами, чтобы питать свою пустую мёртвую жизнь.

Дегоб вытянул перед собой согнутые в локтях руки и плотно сжал их. Знак Вольсетта на тыльной стороне запястий соединился воедино и засиял, образуя светящийся круг, который в мгновение ока охватило пурпурное пламя.

Дегоб начал произносить слова, смысл которых был давно забыт даже самыми мудрыми волшебниками Лоритина. Его окружила прозрачная сфера, которая была призвана защищать его на время чтения заклинания, требующего больших усилий и концентрации. Дегобу приходилось представлять себе каждое слово и символ настолько ярко, насколько это было возможно, прежде чем он запечатлевался в сознании, и только потом он переходил к следующему. С обычными заклинаниями было проще – их достаточно было представить или мысленно начертить символ, как ты уже мог ими воспользоваться. Подобные действа были доведены у многих волшебников до автоматизма, но здесь всё было куда сложнее.

Созданная жрецом армия подступала ближе, и защитной сферы коснулась первая костлявая рука. Сверкнула яркая вспышка, оживший скелет отбросило в сторону, и он пролетел через весь зал, сбивая с ног других восставших. Не прошло и минуты, как он снова стоял в строю вместе с другими.

Жрец хохотал. Его сила нарастала, вибрации усиливались.

Дегоб понял, что времени у него куда меньше, чем ему хотелось бы. Сколько ударов выдержит сфера? Как долго он сможет удерживать её, концентрируясь на другом заклинании? Минуту? Две? Кровь в жилах стыла, заклинание высасывало из него силы.

Сразу несколько гончих бросились на Дегоба, и на мгновение ему показалось, что он не сможет удержать их. Не сможет сдерживать сферу, и они прорвутся через неё, набросятся на него, искусают своими гнилыми чёрными клыками, разрывая в клочья, но сфера уберегла его и на этот раз, разбросав гончих в разные стороны.

– Умри! Умри! Умри! Закричал жрец, и стены затряслись, зажглись изумрудным пламенем, которое, вспыхнув, с каждой секундой разрасталось, приближаясь к Дегобу. Он уже чувствовал его жар.

Дегоб знал, что сил отразить заклинание такой мощи, удерживая сферу и читая своё, ему не хватит.

Момент настал.

Сфера растворилась, один из мертвецов, стуча зубами и похрустывая костьми, схватил его за ногу и потянул к себе. Дегоб выпрямился, поднял руки и закрыл глаза. Костяная гончая накинулась на него, вцепилась зубами ему в ногу, ещё одна бросилась на него сзади, скребя острыми когтями спину, силясь добраться до кожи, порвать ее в клочья, впиться зубами в мясо. Дегоб открыл глаза, размахнулся и саданул кулаком по укрывающей усыпальницу плите.

Прогремел взрыв. Волна разрушительного пламени пронеслась во все стороны, сжигая стражей, превращая их кости в пепел. Охватившее стены изумрудное пламя погасло, оголяя обожжённый камень, многолетняя пыль сгорела вместе с костьми восставших мертвецов.

Наступила тишина. Голос жреца потонул в пустоте, стук костей восставших стих, замолчал шорох пламени и треск искр. Даже одинокая лучина погасла, погружая залу в кромешную тьму. Плита гробницы разбилась на мелкие осколки, и сейчас Дегоб стоял ногами внутри. Как и было сказано в письменах, спрятанной наградой оказалась часть ключа, которая поможет им попасть в сокровищницу. Он наклонился, поднял её и положил в карман, довольный результатом проделанной им работы. Это заклинание всегда работало безотказно, хоть и применять его ему приходилось нечасто, но оно и к лучшему. Оно отнимало много сил и читалось слишком долго, а в разгар боя, как правило, времени на подобные вольности нет.

Дегоб выбрался из гробницы и направился к выходу, желая убраться из этого гиблого места как можно скорее.

Зашелестело, воздух окрасился изумрудом. Дегоб едва успел повернуться и увидел взявшегося из ниоткуда жреца. Он вытянул руку, чтобы выбросить заклинание, но не успел. Жрец замахнулся и вонзил острие посоха ему в грудь.

Лезвие с неприятным хрустом проткнуло плоть и сломало рёбра. Дегоб охнул и обеими руками схватился за древко.

– Люди не меняются! Такие же самонадеянные, такие же самодовольные и гордые! Думал, тебе удалось обмануть меня? Думал, тебе под силу победить жреца Абу-ван-Халлима? Ты недостоин, чтобы даже стоять рядом со мной! Прими же свою смерть и отдай мне душу!

Жрец рассмеялся, и смех его ударил по ушам. Дегоб судорожно хватал ртом воздух, пытаясь сделать хотя бы глоток, ощущая, как лезвие продолжает разрывать плоть, как ноют кости от рези заточенной стали. Закружилась голова, хлынувшая из раны кровь пропитала одежду, покатилась тонкими струйками вниз, спадая густыми тёмными каплями на пол.

– Твоя жизнь моя! Крикнул жрец, пододвинув голову к Дегобу и заглянув ему в глаза.

Глядя в пылающие изумрудом прогалины, Дегоб одной рукой выхватил меч, другой схватился за посох и с силой рванул его на себя. Лезвие прорезало внутренности дикой болью и вышло со спины. Дегоб закричал от разрывающей его боли, но не сдался, а сделал очередное усилие и пододвинулся ещё ближе. Жрец продолжал смеяться, не в силах нарадоваться своей победе, предвкушая энергию пойманной им души, которую он уже готов был впитать. Это ощущение пьянило его, дурманило, словно хмель, и он не обращал ни малейшего внимания на предсмертные потуги умирающего волшебника.

Дегоб сделал очередное усилие, подобравшись почти вплотную к жрецу, поднял руку, размахнулся и ударил. Лезвие со свистом прорезало воздух, громко хрустнуло, и смех прекратился. Хватка ослабла, посох, как и Дегоб вместе с ним, рухнули на пол, а костлявое тело рассыпалось в прах, присоединяясь к пеплу сотен костяных стражей.

Дегоб нашёл в себе силы и выпустил из ладони тусклый светящийся шарик, осветивший горстку пепла и бледную черепушку некогда могущественного жреца. Череп глядел на него пустыми чёрными глазами, в которых больше не играли искры изумрудного пламени, а зубы больше не стучали в безумном ледяном смехе. Дегоб подобрался к черепу и сжал его в кулаке. Боль становилась просто невыносимой, разрывая ниточки нервных окончаний и вспыхивая по всему телу с каждым движением.

– Вот…и всё…жрец. Вот и всё, – прошептал Дегоб, глядя в глаза жрецу, а потом замахнулся и, насколько хватало сил, швырнул череп в стену. Нижняя челюсть отвалилась, зубы полетели во все стороны, и осколки черепа с громким стуком рухнули на пол.

Несмотря на победу, легче Дегобу не стало, ведь теперь предстояло самое сложное. То, что он никогда не любил, а ведь подобное уже не раз случалось. Может даже не один десяток раз. За всё-то время. Пожалуй, случались с ним вещи и похуже, а ранения бывали серьёзнее, но каждый раз, когда он оказывался в подобной ситуации, он одинаково ненавидел то, что ему предстояло сделать. Боль расползалась по телу, и ощущения оставались в воспоминаниях, каждый раз отзываясь неприятным жжением на кончиках нервов.

Он схватился руками за посох, закрыл глаза, сделал глубокий вдох, выдохнул, сжал пальцы на древке и вырвал из себя лезвие. Тело парализовало дикой болью. Дегоб не мог даже кричать, а только заскрипел зубами, пытаясь унять вспыхнувшую огнём дрожь. Он завалился на бок, прижав руки к ране, и закрыл глаза. Он знал, что это ненадолго, но это самое “ненадолго” нужно перетерпеть.

Две свинцовые гири опустились на веки, под их тяжестью закрылись глаза. Дегоб сделал ещё несколько глубоких вдохов и выдохов, и сердце его остановилось.

3. Иллюзия времени

Кай шёл по длинному тёмному коридору, водя руками по холодным стенам, касаясь кончиками пальцев шершавых камней. Он брёл в темноте довольно долго, прежде чем дверь перед ним опустилась и пространство озарилось ярким светом. Кай закрылся руками от непривычных глазу цветов, переступил порог и оказался в огромном зале, в котором не было абсолютно ничего. Только голый пол и стены, которые состояли из странного молочно-белого водянистого вещества, о происхождении которого можно было только гадать.

Кай как следует осмотрелся, убедившись, что глаза его не обманывают и вокруг него действительно только пустота, оторвал ногу от пола и посмотрел на подошву – она была сухой. Получалось, что оное вещество, из которого состояло здешнее бытие, было хоть и водянистым, но к ногам не прилипало и следов не оставляло. При этом при всём оно ещё было способно удерживать вес его тела, которое при этом не оказывало на него никакого давления.

Кай наклонился и ткнул пальцем в пол. Пол чуть прогнулся под подушечкой пальца и тут же вернулся в первоначальную форму. Каю в голову пришло сравнение, всплывшее в памяти из детства: желе. Густое такое, затвердевшее желе. Только желе это было куда более упругое, чем то, которое дрожало куском в отголосках воспоминаний.

Ушей коснулся непривычный звук. То ли шорох, то ли свист, то ли шипение. Кай долго прислушивался и даже посмотрел по сторонам, чтобы понять, откуда доносится звук. Внимание его привлекла образовавшаяся в центре залы вспенившаяся лужа. Лужа кипела, вздуваясь пузырями, вырастая прямо на глазах. Пузыри надувались, заполнялись белой жидкостью и приобретали форму, раздуваясь и растягиваясь.

Не прошло и минуты, как перед Каем выросла высокая, упирающаяся в потолок башня. Кое-где ещё побулькивали неровные пузырики, но форма уже выглядела законченной и последней деталью была дверь, которая едва приняла форму, вспузырившись, раскрылась настежь, легонько скрипнув, будто бы приглашая Кая войти.

Кай долго стоял на месте и диву давался от увиденного, не в силах шелохнуться. Было так тихо, что ему даже показалось, что он слишком громко дышит. Он умерил своё удивление и постарался взять себя в руки. Желе, которое принимает любую форму? В данном случае башня. Почему? Зачем? Как? Гадать можно было целую вечность, но сей вечности у него не было, и нужно было действовать немедленно. Кай сделал шаг вперёд и направился в сторону башни быстрым шагом, стараясь не терять бдительность, ожидая, что в любой момент желе на его пути может вспениться, запузыриться и принять форму совсем недружелюбную.

Вдруг Каю в голову вкралась страшенная мысль: а что, если желе живое?! Он моментально выбросил эту идею из головы. Ещё чего не хватало! Наделённое сознанием желе в испытании древних жрецов на затерянном острове!

Когда до башни оставалось шагов десять, желе забурлило, запузырилось, и прямо перед ним (пришлось отступить на несколько шагов назад) выросла стена метров пять высотой. Так же, как и в случае с башней, последней появилась дверь. Каю оставалось только радоваться тому, что она хотя бы была, и ему не придётся перелазить через стену.

Кай сделал шаг по направлению к двери, как вдруг замер. Только что она была закрыта, как вдруг распахнулась настежь, и он увидел, как по траектории движения двери сверкают всеми цветами радуги бесцветные, растянувшиеся во все стороны невидимые пузыри. Всё это выглядело примерно так, будто уже принявшая форму дверь отслоилась от своей основной формы, меняя положение, и произошло всё это за долю секунды.

Кай было оторвал ногу от желейного пола, как вдруг поставил её обратно. Ему привиделась ужасная картина, в которой он пытался перемахнуть через порог мелькающей двери, но не успел, и дверь прошла сквозь него, а он застрял в ней. Он брыкался, кричал, тщетно пытался выбраться, но ничего не помогало, а густое желе медленно обволакивало его, лопаясь огромными пузырями, поглощая его, и вот, когда Кай уже выбился из сил и перестал бороться, желе полностью окутало его, превратив в такую же белую густую жижу, как и оно само. Разум его смешался с разумом густого желе, и их чувства сплелись воедино, и теперь он, вернее они…

Кай тряхнул головой, и пустившиеся галопом по мостовой разума мысли остановили свой бег, прекратив демонстрировать ему замысловатые образы.

Нужно было что-то придумать.

Дверь открылась. Закрылась. Прошло несколько секунд, как она открылась снова и ещё меньше, прежде чем снова закрылась. Каю в голову пришёл единственный вариант, но он был рискованным. На всякий случай, в поисках других идей Кай прошёлся взад-вперёд вдоль стены, высматривая проход или что-то, что помогло бы ему зацепиться и перемахнуть на другую сторону. Как назло, стена была абсолютно гладкой, на ней не было не единой щёлочки и ни единого выступа.

Понимая, что выбор у него не велик, Кай встал перед дверью, выдохнул, сосредоточился. Дверь открылась, закрылась. Снова открылась, закрылась и…

…он замедлил время, подошёл к двери и встал рядом в ожидании. В замедлении он видел бесцветные полупрозрачные пузыри куда лучше. Отчётливо. Вот они исчезли, и дверь распахнулась, пузыри снова появились, и в этот момент Кай рывком перескочил за порог и вернул времени привычный ход. Дверь за спиной захлопнулась, а потом вместе со стеной рухнула огромными каплями вниз, сливаясь с полом.

Когда Кай вошёл в башню (благо, здесь фокусов с дверью не было), то увидел уходящую спиралью вверх лестницу, теряющуюся у самого потолка, который отсюда казался недосягаемым. Всё бы ничего, но лестница эта была не простой (а вот это уже удивления у Кая не вызвало), а под стать испытанию. Дело было в том, что некоторые её ступеньки исчезали и появлялись, как было с дверью в стене, но если там была только дверь, и было достаточно переступить её порог, и препятствие пройдено, то здесь ступеней была далеко не одна сотня, если не тысяча, а то и больше. Подниматься по такой лестнице было сущим самоубийством, ведь встань ты не на ту ступеньку, как она исчезнет, а тогда пиши пропало.

Кай долго наблюдал за происходящим и приметил одну странность. Ступеньки исчезали в определённом порядке, который чередовался, но не менялся, а ещё на помощь пришли точь такие же, как были снаружи, полупрозрачные бесформенные пузыри. Замедлив время, Кай мог видеть их достаточно ясно для того, чтобы понять, когда очередная ступенька появится, а когда исчезнет. Он стоял, изучая препятствие, довольно долго, никак не решаясь поставить ногу на первую ступень и начать подъём. Кай напомнил себе о том, что стоять здесь он может целую вечность, но ему нужно двигаться дальше. Его ждут Дегоб и Квентин, которые, возможно, уже закончили со своими испытаниями и ждут его.

Кай долго набирался смелости, но когда, наконец, начал подъём, то не останавливался до тех самых пор, пока не добрался до самого верха и не упёрся в закрытую дверь. Подъём изрядно вымотал его. Уследить за всеми исчезающими ступеньками, попадающимися на пути, было невероятно трудно. Он даже сбился со счёта, сколько раз прибегал к помощи своих способностей, и от этого усталость давала о себе знать ещё сильнее. Стоя наверху и глядя вниз, Кай удивился тому, как ему удалось забраться так высоко. Он даже не стал гадать, сколько времени это заняло, да и в мире, в котором ничего не происходило, где единственным источником бытия было белое желе, было трудно считать минуты.

Как следует отдохнув, Кай подошёл к двери и толкнул её. На его удивление, дверь поддалась легко, и он оказался в маленькой круглой комнатушке, посреди которой стоял окружённый стеклянным куполом пьедестал. Внутри пьедестала блестели полупрозрачные пузыри, переливаясь, а среди этих пузырей виднелись песочные часы, внутри которых из одной чаши в другую пересыпался песок.

Кай подошёл к стеклу и посмотрел на часы. Ничего необычного в этих часах, кроме того, что они были куда больше обычных, не было. Кроме одной маленькой детали. Внутри одной из чаш покоился осколок неведомого Каю артефакта, который, как он понял, и был той частью ключа, спрятанной в каждом из испытаний, а это означало, что пришёл он сюда именно за этим маленьким осколком.

Долго не думая, Кай выхватил меч, размахнулся и ударил по стеклу. Слух резануло ножом, да так громко, что Кай вскрикнул, выронил оружие и зажал уши руками. Скрежет пробрал его до мозга костей.

Отняв руки от ушей, Кай вернул меч в ножны и поклялся себе в том, что больше так не сделает, но раз такой метод не работал, должен был быть другой. Раз есть испытание и есть ключ, который можно получить, значит, испытание можно пройти. Всё, что оставалось сделать, это найти способ добраться до ключа и заполучить его.

Кай тяжело вздохнул, наклонился и прислонился лицом к пьедесталу, разглядывая часы и едва видимые пузыри. От удара мечом на стекле не осталось даже царапины.

– Удивительно, не правда ли?

Кай вздрогнул, отскочил от стекла, стукнулся спиной о стену и потерял равновесие, но оголить клинок успел.

У двери стоял невысокий лысый мужчина в золотистом одеянии, который горящими глазами глядел на то, как в песочных чесах из одной чаши в другую пересыпается песок. Мужчина медленно подошёл к пьедесталу и коснулся его длинными худыми пальцами.

– Ход времени завораживает. Жаль, что начинаешь это замечать только тогда, когда становишься неподвластен ему. Даже самая маленькая клетка может вырасти до размеров огромного древа, но и оно когда-нибудь умрёт, как стираются с лица земли поколения людей, как сменяется мораль, как стареют твои дети и умираешь ты сам. Время есть необратимый процесс, который движет вперёд эволюцию и является своего рода процессом обучения для пришедших в этот мир. Несмотря на то, как быстро они уходят.

– Кто ты? Спросил Кай. Он пригляделся и заметил, что у мужчины на шее висел медальон. Точно такой же, какой был у его двойника. – Откуда это у тебя? Кай кивнул на медальон.

Мужчина вопросительно поднял правую бровь, потом лицо его приняло расслабленный, чуть ли не блаженный вид, он потянулся рукой к цепочке на шее и взял в руку медальон.

– Ах, это? Это подарок. От, хм-м, старого друга. Когда-то давно мы вместе стояли у истоков этого мира и сотворяли такое, что тебе даже не снилось. Жаль, что эти времена давно прошли. Всё поглотило время. Мужчина грустно улыбнулся, посмотрел на песочные часы внутри пьедестала, обошёл его, пройдя мимо Кая, и встал у стены.

– Так кто же ты? Спросил Кай снова, всё ещё сжимая в руках меч.

– О, так ты ещё не понял?

Мужчина повернулся к стене лицом, и она запузырилась, начала таять. Не прошло и минуты, как вместо стены появилось большое окно, сквозь которое было видно огромное, заполненное желе помещение.

– Я тот, кто создал это испытание. Тот, кому ведомы секреты времени. Тот, чья жизнь ему не подвластна.

– Ты один из них? Один из тех жрецов, которые…

– И сейчас ты находишься в моём испытании, которое тебе никогда не пройти. Ты останешься здесь навечно, а я, питаясь твоей жалкой жизнью, стану сильнее и верну себе человеческое обличье. Я снова выйду в мир и обрету такую власть, которая не снилась никому из ныне живущих.

Кай подскочил к жрецу и попытался схватить его за шею, чтобы не дать ему уйти, выяснить, как получить ключ! Руки его прошли сквозь тело жреца, словно сквозь пустоту, оставляя его ни с чем. Жрец громко рассмеялся и исчез. Его смех ещё долго висел в воздухе, прежде чем стих, оставляя Кая наедине с собой и неразрешимой загадкой. Кай ругнулся, проклиная жреца и его испытание на чём свет стоит, а потом начал ходить по комнате из стороны в сторону. Жрец, стеклянный купол, часы. В чём загвоздка? Не может быть, чтобы купол невозможно было разбить. Время, испытание временем…время…время…время…

Кай обошёл комнату вдоль и поперек, осматривая всё, что попадалось на глаза. Купол, каждую песчинку в часах, каждое маленькое углубление и неровность на шероховатом камне пьедестала, но ничего не смог найти. Ни единой царапинки или чего-то такого, что можно было бы использовать.

После неудачных поисков Кай сел на пол, прислонившись спиной к стене, размышляя о том, как достать часы. Безделье удручало его. Он наблюдал за тем, как из одной чаши в другую пересыпается песок, слышал его шелест, чувствовал, как идёт время, но ничего не мог с этим поделать. Он застрял в этом дурацком испытании, совершенно не понимая, как его пройти.

Когда ждать надоело, Кай вскочил на ноги, выхватил меч и снова с размаху шибанул по стеклу, нарушая данное себе обещание больше этого не делать. Результат не заставил себя ждать – протяжный скрежет снова ударил по ушам, но и только. Кай с криком взялся рубить, колоть и царапать стекло, вконец остекленев от жуткого скрипа, изрезав купол вдоль и поперёк. Он убрал меч, осмотрел стекло и, снова не обнаружив ни царапины, заорал от злости и пнул его ногой. Стекло не разбилось, но было больно. Схватившись за ногу, Кай попрыгал на месте, дожидаясь, пока боль утихнет, а потом подошёл к стеклу и ударил по нему робо-рукой. Холодный металл отскочил от стекла, словно от надутого шарика, и снова на стекле не было ни царапины.

Кай опять сел, запрокинул голову назад и закрыл глаза. Это конец, – думал он. Я не пройду испытание и тогда останусь здесь навечно. Сидя на полу, размышляя о том, как разить небьющееся стекло. Буду сидеть до тех пор, пока не иссохну и не начну молить жреца о пощаде, чтобы он дал мне умереть и забрал мою душу, лишь бы этот кошмар прекратился. Кай открыл глаза, глядя на белую стену, разглядывая неровности камня, мелкие трещинки, маленький узор…узор? Кай встал и пригляделся. На одном из камней был выцарапан символ в виде песочных часов. Он был настолько незаметен, что Кай не увидел бы его, если бы не отвлёкся от размышлений, уставившись на стену без единой мысли. Кто-то оставил его здесь и этим кто-то был либо сам жрец, либо тот, кто однажды пытался пройти испытание и, раз часы были по-прежнему здесь, не прошёл.

Кай провёл рукой по символу, дотронулся до него пальцами и нажал на него. Камень въехал в стену и выехал обратно. У Кая глаза поползли на лоб. Он нажал ещё раз, и снова произошло то же самое.

Есть! Думал Кай. Наверняка, это здесь не просто так! Он жал на камень снова и снова, как заведённый, глядя на то, как он въезжает в стену и выезжает, въезжает и выезжает, и всё же смысла в этом действии было немного. Кай отвлёкся от камня и посмотрел на стеклянный купол. Он выглядел точно так же, и ничего не изменилось. Он ударил рукой по стене, задев камень, и только сейчас заметил, что купол исчез, превратившись в полупрозрачное ничто. Кай было обрадовался, но купол снова появился, не прошло и нескольких секунд. Он снова нажал на камень и снова купол исчез, и снова появился.

Ага, всё понятно – подумал Кай. Он замедлил время вместе с нажатием на камень и, когда купол исчез, засунул руку в полупрозрачное вязкое ничто, схватил часы и дёрнул рукой, боясь, как бы купол не появился раньше времени и рука не застряла в стекле.

Он вернул времени привычный ход, сжимая в руках часы, не в силах нарадоваться тому, что у него получилось. Купол появился, но на этот раз внутри него было пусто. Радуясь своей победе, Кай повернулся и пошёл в сторону двери, но проход ему загородил жрец.

– Куда ты собрался? Прошипел он, надвинув на глаза кустистые брови.

– Я прошёл твое испытание! Сказал Кай, покрутив часами перед лицом жреца. – Теперь выпусти меня.

Кай сделал шаг, но жрец не спешил освобождать ему дорогу.

– Испытания не создавались для того, чтобы их проходили, глупец. Они создавались для того, чтобы никто и никогда не смог их пройти! Жрец выхватил из-за пояса длинный изогнутый кинжал, но Кай опередил его. Он знал, что жрец не выпустит его просто так, поэтому уже держал ладонь на рукояти меча. Он с размаху вонзил клинок жрецу в живот. На этот раз лезвие не прошло сквозь тело, а с шипящим свистом застряло в нём. Жрец охнул, выронил кинжал и повис на клинке, что-то тихо нашёптывая себе под нос, но Кай не мог разобрать, что. Он выдернул меч из раны, отодвинул жреца в сторону, и тот, хватаясь за стену руками, оставляя на ней кровавые следы, осел на пол.

Кай не удостоил даже взглядом предсмертные потуги жреца. Он вышел за дверь и посмотрел вниз. Впереди его ждала исчезающая лестница, но теперь он не боялся. Он прошёл испытание и чувствовал себя победителем, и если уж он справился со жрецом и достал часы, то лестницу он и вовсе уже проходил, а значит, пройдет ещё раз.

Пол под ногами задрожал, грохотнуло, и громкий голос жреца прорезал пространство. – Думал, сможешь убить меня, смертный? Но как можно убить то, чего нет? Ты поплатишься за то, что совершил. Живым тебе отсюда не выйти!

Что-то взорвалось, дверь позади раскрылась, и из неё вылетело облако пыли. В комнате, где стоял пьедестал, вместо потолка зияла огромная дыра, открывающая вид на молочно-белое желе, всего в нескольких метрах над головой. Кай понял, что, если хочет покинуть испытание живым, нужно немедленно убираться отсюда. Он сорвался с места и поскакал вниз по исчезающим ступеням. Затрещало, и он увидел, как по стене слева от него пошла трещина и из ниоткуда появилось лицо жреца, собираясь из белого вещества.

– Тебе не уйти! Даже не пытайся! Говорил жрец плотным глухим голосом. Его молочно-белая голова кривила рот в усмешке.

С потолка посыпались камни, и один из них угодил жрецу в голову. Белое желе раскисло, спадая мутными белыми каплями вниз. Кай мчался наперегонки с временем, едва успевая в самый последний момент перепрыгивать с одной ступеньки на другую. Позади ударило хлыстом и взвыл ураган, смешивая в себе осколки камней и пыль. Внутри урагана Кай увидел ухмыляющееся лицо жреца и побежал ещё быстрее. Вихрь понёсся вслед за ним, ломая ступени, разрушая стены, утопая в огромном пыльном облаке. Кай замедлил время и длинными прыжками рванул вниз.

Спрыгнув с последних десяти ступеней, Кай упал и прокатился по полу. Оглянувшись, он увидел огромное разросшееся лицо жреца позади, вскочил и побежал к маленькой, спрятавшейся в молочно-белой стене чёрной точке – выходу.

Успеть, успеть, успеть! Быстрее! Давай же! Быстрее! Вертелось у Кая в голове, когда ноги несли его к двери на всех парах. Башня за спиной взорвалась, осколки камней окропили белое желе и утонули в нём, сливаясь с ним воедино. Вихрь нагонял, и Кай слышал смех жреца. В ушах стучало, мышцы ныли, и тело изнывало от усталости. Кай бежал, как вдруг споткнулся и полетел вперёд.

Рухнув лицом в желе, Кай вскочил и рванулся к двери, но жрец схватил его за ногу собранной из потоков ветра рукой и потянул внутрь вихря, который обещал переломать ему все кости, а вращающиеся в нём камни и пыль содрать с него кожу живьём. Кай в ужасе закричал, цепляясь за желе, зарываясь в него пальцами, но жрец продолжал тянуть его к себе, заливаясь диким хохотом, разинув пасть.

Кай выхватил меч и ударил жреца по руке. На его удивление, сотканная из стихии кисть разжалась, с громким свистом отлетев от руки. Жрец закричал от боли и понёсся на Кая. Кай поднялся на ноги и рванул к выходу, но тут случилось то, чего он боялся – на его глазах дверь начала подниматься. Он замедлил время и рванул что было мочи вперёд, в самый последний момент затяжным прыжком проскочив в образовавшуюся щель. Упав на пол, он прокатился по нему. Часы, которые он сжимал в руке, разбились, и из них выпал маленький камень в форме полумесяца. Время вернулось в привычный ход, и дверь на глазах у Кая коснулась потолка, скрывая от него искажённое гневом лицо жреца, которое он надеялся больше никогда не увидеть. Кай перевернулся на спину и уставился на теряющийся во тьме потолок. Проведя рукой по полу, он нашарил в песке камень и сжал его в ладони.