– Ну и что ты мне тут тычешь своей пукалкой? Я, меж прочим, не дурак! Слышал, что разряжен. Ты патроны-то не жалел, вовсю палил, а твари всё ни почём. Зря потратил.

– Кто ты? Что ты здесь делаешь? Почему спас меня? Спросил я, не опуская автомат.

– Значит, вот как мы поступим, – сказал мужчина. Он поднял правую руку и ткнул указательным пальцем в мою сторону. – Ты сейчас вот это дело опустишь и перестанешь смотреть на меня, как на врага народа, а потом мы с тобой, может, и поговорим. Может даже что-то друг о друге узнаем. Как тебе идея, а? Несложно же для твоего ума, служивый?

Я не стал отвечать незнакомцу на колкость, а опустил оружие. Всё равно он был прав. Автомат не заряжен. Пока я поменяю магазин, он успеет выкинуть чего.

В руках мужчина держал неизвестное мне устройство, похожее на магнитную пушку для передвижения груза и контейнеров на складе. Именно с помощью неё он и уничтожил тварь.

– Что это? Спросил я, кивнув в сторону пушки, меняя магазин в автомате. Ещё один спрятан про запас и всё.

– Пушка.

– Пушка?

– Ага.

– И где ты взял эту пушку?

– Да дело-то это не твоё, а? Ты лучше скажи, как тебя звать и чего тут делаешь. В это дерьмовое место, – мужчина помотал головой, – просто так и кто попало не заходит.

– Сержант Дмитрий Рут. Отряд Альфа из ОСН[1].

– Ха, ни хрена ж себе! Знал, что муть та ещё будет и кого-нибудь из вас пришлют или этих…как его, правительственных. Ну ладно, Рут, а меня Алексеем зовут. Без всяких там сержантов и прочих условностей. Просто Лёша.

Мужчина осмотрел меня с головы до ног, потом цыкнул зубом и кивнул.

– Ну ладно, сержант Рут, давай. Я пошёл.

Мужчина развернулся и пошёл по тоннелю.

– Стой, ты куда?

– Туда, где и был. Нечего мне здесь делать. Я и так обратно двигался, а ты просто по пути попался, и то, – мужчина остановился и посмотрел на меня через плечо, – напомню, так и не поблагодарил.

– Спасибо, – выдавил я. Не любил слов благодарности. Трудно они мне давались. Не знаю, почему. Может, с детства осталось. Когда благодарить было некого и не за что.

Алексей пошёл дальше.

– Подожди! Крикнул я ему в спину.

Мужчина снова остановился, тяжело вздохнул и повернулся.

– Ну чего тебе? Не видишь, что ли, что за ахинея вокруг творится? Ты бы лучше выбирался бы отсюда и возвращался ну-у…откуда ты там пришёл? Здесь делать нечего. Если будем стоять, ещё одна ящерица припрётся или ещё чего хуже – снова крысы. Скажу честно, не уверен я, что на этот раз пушка нам снова поможет. Через раз работает.

– Что ты здесь делаешь?

– Я-то? Работаю. Ассенизатором.

Я в недоумении смотрел на Лёшу.

– Что уставился? Небось, думал, что всё это дерьмо само отсюда, – Алексей поднял глаза кверху и чпокнул губами, – выкачивается, а? Да хрен там. Кто-то его убирать должен, вот я и убираю. Ты бы знал, сколько люди срут, ни за что бы не поверил. Они срут, срут, а потом прихожу я и всё это дерьмо откачиваю, так что крысы и ящеры эти мутировавшие не самое худшее, что здесь можно увидеть. Автоматическую систему пока что, увы, не придумали, так что приходится следить за процессом, да в испражнениях ковыряться. Обслуживать ещё всё это дело. Лет через десять оно может само себя чистить будет и детали менять, да вывозить всё это пахучее дело, но пока ещё такие, как я, нужны. Вот я и работал, пока всё не случилось.

Чего вылупился? Я, видите ли, не борец с неонацизмом и антиколониализмом, или как вас там называют, а в дерьме руками копаюсь. Что, не ожидал?

– Я просто солдат и всё, – коротко ответил я.

– Хрен с тобой, просто солдат. Пусть так. В тоннель ты на кой ляд поплёлся?

– Пытался до центрального добраться. Мне нужно выйти с отрядом на связь.

– О как! Целый отряд! Так вы сюда, стало быть, с какой-то целью пожаловали?

Я промолчал.

– Молчишь, а то как же! Знаю-знаю. Ладно, что уж там. Не говори. Скажу тебе только, что до центрального ты по тоннелю этому хрен доберёшься. Обвалился он, как всё случилось.

Алексей развернулся и пошёл по тоннелю. Я последовал за ним.

– Что здесь произошло? Спросил я прямо в лоб.

– Именно то, из-за чего ты здесь, – уклончиво ответил Алексей.

Меня начинала раздражать эта его манера разговора.

– А конкретнее? Спросил я. Если он расскажет мне, что случилось, то я готов его весь день терпеть. Мне нужна была информация, хоть какая-нибудь зацепка.

Ну что ж, ладно, Алексей. Попробуем по-другому.

– Как только мы прибыли на остров, на нас напали. Огромная ящерица. Чёрт его знает, как их у вас называют, но она убила двоих и обрушила мост. Пришлось разделиться. Почему пошёл через тоннель и зачем, я уже сказал. По пути видел тело в диспетчерской и ещё двоих на грузовике сервисного обслуживания.

– Ага, этих я знал, – тихим низким голосом сказал Алексей.

– М-м? Промычал я.

– Работали, говорю, вместе. Нормальные ребята были, хоть и работу мою не любили. Они мне, конечно, об этом в глаза не говорили, но я же видел. Знаешь, как это бывает? Чувствовал, что не нравится им форма моя вот эта, вонь, которая от меня идёт, даже если я ещё работу не начинал. Оно, знаешь, будто прилипает к телу, но оно и понятно всё это, да? Кто любит ассенизаторов? Никто, ха!

Алексей подошёл к маленькому складскому погрузчику и при своей комплекции, а надо сказать, парень он был упитанный, с трудом уселся за руль, положил пушку себе на колени и нажал на кнопку. Батарейка заработала, у погрузчика загорелась фара и опознавательные маячки.

– Чего встал, солдат? Прыгай.

Алексей согнул правую руку в локте и большим пальцем указал себе за спину. У погрузчика сзади было что-то типа багажника. Маленькая узкая панель, на которой с трудом можно было разместиться, но выбирать не приходилось. Я вскочил на багажник, одну руку с автоматом положил на колени, другой схватился за борта на крыше.

Алексей нажал на педаль газа, и машина медленно двинулась с места с противным свистящим звуком маленького, спрятанного под сиденьем электромотора.

Двигались мы со скоростью не больше тридцатки, но всё было лучше, чем пешком. В тоннеле было тихо, ни следов ящериц, ни крыс. Всё выглядело так, будто это был обычный рабочий день, и мы просто ехали по тоннелю. Только жутко было как-то. Дико. Пусто.

Алексей прокашлялся и засвистел какую-то песенку на знакомый мотив, который я почему-то не мог вспомнить.

– Не боишься? Спросил я, поглядывая по сторонам.

– Боюсь? Я? Чего это?

– Свистеть.

– А с какого такого хрена я должен бояться?

– Крысы.

– Я с этими тварями до недавнего времени, считай, дружбу вёл. Приходишь на работу, здороваешься со всеми, одеваешься, спускаешься вниз, а там они по углам трутся. Стайками по двое, по трое, будто им так общаться проще. Нам же, людям, не понять, как у них устроено и чего, скажи, а? Ну так вот они ползают там, хрен знает что жрут, лучше об этом даже не думать, сам понимаешь, там внизу жрать, кроме отходов, особо нечего. Но после случившегося ну их на хрен! Выросли до размеров собак и дикие стали! На меня как две набросились, так я пушку врубил и их на части порвало! Если ещё придут, я тож самое сделаю, чес слово!

Но открою тебе один маленький секрет. Они охренительно боятся ящериц. Вот как только где-то неподалёку эта тварь появится, крысы сразу всем скопом валят подальше и не появляются потом долго. Вот где не пройдёшь, ни одной не увидишь. Потом возвращаются, конечно, но один хрен легче без них становится. Даже вонищи этой помойной меньше стало, чуешь, а?

Вообще странно всё это. Крыс много, а ящерица одна. Я в толк взять не могу, чего они её не сожрут? Когти у них острые, зубы огромные стали. Взяли бы, набросились и дело с концом, ан нет, бегут. Может, запах им их не нравится, может, панцирь у них жёсткий, а может мясо невкусное, ха! Но ящерицу лично мне убить проще. Один раз нажал и хоп! Готово, а вот с крысами тяжелее. Они ж стайками двигаются. Сожрут раньше, пока всех перебьёшь.

Кстати говоря, пушка эта, которой ты так настырно интересовался, нехило так действует им не нервы.

– Боятся?

– Ещё как боятся. Буквально обсираются от страха, когда видят меня с ней. Стоит только на кнопку нажать, мотор включается, молнии начинают трещать, и те разбегаются во все стороны. Красота! Только, как я и говорил, когда их много…ну, короче, ты понял.

Минуту мы ехали в молчании.

– Чего молчишь, сержант? Признайся, хочешь себе такую, а?

– Мне твоё оружие ни к чему, у меня своё есть.

– Ага, вижу. Ликёр. Думаешь, один такой умный? Я тоже служил когда-то. Дерьма хватанул. К чёрту ваш обосранный патриотизм и веру в идеалы, вот что я скажу.

– Ты бы поаккуратней с выражениями.

– А не то что, пристрелишь? Хрен ты без меня куда доберёшься, да и сдохнуть от пули не самый плохой вариант. Я ж понимаю, что мне отсюда не выбраться, так что ты мне ещё и задачу облегчишь. Давай, стреляй, если что не нравится, да не тяни. Сдохну и дело с концом.

Когда Алексей коснулся службы, внутри меня чуть ли не вспыхнуло пламя, но я промолчал. Мне армия дала всё. Крышу над головой, подарила цель в жизни. Наградила дисциплиной, ясным умом и верой в лучшее будущее. Если бы не армия, я бы либо сдох от голода и холода, либо спился, как отец, либо доживал последние деньки в исхудалом доме под дырявой крышей, без надежды на лучшее. Без веры. Без цели. Был бы ходячим трупом.

Армия научила меня любить Родину. Любить необъятные просторы, любить людей, землю, леса и поля. Любить жизнь. Нет, не мог я терпеть, когда плохое про армию говорили и это несмотря на всё то, что я видел, а видел я коррупцию, чванство высших чинов, разгульную жизнь детей генералов и их вседозволенность. Но не всё было так плохо. Были и те, кто с верой в сердце отдавался делу до последнего. Те, кто делал всё для тех, кто в нас верил, кто ждал. Для тех, кто искал помощи и помощь эту получал. Такие люди заражали своей верой и энтузиазмом, стремлением сделать всё для того, чтобы помочь. Глядя на них, я понимал, что выбрал для себя лучшее место, потому что всегда буду там, где во мне нуждаются больше всего, а кто мы такие, если никому не нужны и жизнь наша полна пустого безделья? Жалкие черви, копошащиеся в грязной земле на потеху Всевышнему.

Я добился, чего хотел, и гордился этим. Но были и те, кто армию не любил. Кто считал это бесполезной тратой своей ценной жизни, всячески презирая военную жизнь и её порядки. Жалуясь на то, что армия им ничего не дала, а только отняла. Алексей, видимо, был одним из них.

Армия, говоришь, ничего тебе не дала и ничему не научила? И чем ты занят теперь? Копаешься в дерьме? Этого ты хотел? К этому стремился?

– Хочешь знать, где я пушку эту взял, а? Нашёл. Здесь, в тоннеле.

– М-м? Что? Где? Спросил я, выплывая из воспоминаний о своей жизни в учебке, когда мне было не сладко. Ох, как не сладко. Как и всем остальным.

– Короче, когда всё это случилось, я знай сидел себе под землёй у сортира. Там люк есть, я туда спустился по лестнице, через дверь прошёл к оборудованию. На лице противогаз, руки в перчатках, то сё.

Потом выхожу, значит, как полагается, весь при наряде, в дерьме, воняю соответственно. Думаю, пойду сейчас скину с себя всё это, обработаю растворчиком, да в душ, а тут на тебе, и ни одного человека вокруг. Все будто вымерли.

– Хочешь сказать, люди просто исчезли?

– Ты не перебивай меня, что ли, служивый. Рассказ-то я ещё не закончил.

Я замолчал.

– Ну так вот. Нет никого, не единой живой души. Я подумал, что того, короче, кукухой поехал. Пошёл, значит, в диспетчерскую, а там тоже никого. Ну, подумал я, перерыв или типа того. Подождал двадцать минут, тридцать, гляжу, час уже прошёл, и дерьмо на одежде подсыхать начало. Понял, что что-то не так и, а-а-а, забыл сказать! Свет ещё вырубило.

Короче, пошёл я по тоннелю и вижу поезд лежит. Ты его, надо думать, видал. Подхожу, заглядываю внутрь и вижу эту вот пушку. Лежит там себе, светится. Ну я и подумал, чего добру пропадать? Взял и тут на меня эти мохнатые твари как накинулись! Пищат громче двигателя поезда, чтоб их! Глаза горят, хвостами жирными по полу дробь отбивают. Понимаю, что попал я, всё. Сделал я, что первое в голову пришло. Выкрутил на пушке рычажок и на курок нажал. Как этим тварям досталось! Оттуда шар этот, плазма или что это такое, понятия не имею, ка-а-ак выскочит! Ну я с одного выстрела целую ораву и положил. Их, конечно, целая куча осталась, но чего-то струхнули, разбежались все. С тех пор меня стороной обходят. Такая вот история.

Вернулся на станцию, заперся в диспетчерской, там и сидел. Если что, всегда в колодец могу залезть, пережду там. К запаху за столько лет привык. Вот и станция, почти на месте.

Я пригляделся и различил во тьме платформу с электромагнитными линиями поездов, диспетчерскую, а чуть вдали, метрах в шестистах, виднелся огромный завал.

– Что здесь случилось? Спросил я, разглядывая груду камней.

– Да хрен бы знал. Грохотнуло тогда сильно. Думал, землетрясение, ан нет. Взорвал кто-то, похоже. Не знаю, в общем. Не спрашивай меня об этом.

– Понял.

Когда мы подъехали к платформе, Алексей нажал на кнопку, и погрузчик стих. Ассенизатор крякнул и вылез с тесного места водителя, сжимая в руках пушку.

– Пойдём, покажу тебе, где выход, а то сам-то, небось, не найдёшь.

По лестнице мы поднялись на дорожку для пешеходов, по ней вышли на платформу и прошли мимо диспетчерской к дверям. Пока мы шли, я краем глаза заглянул в диспетчерскую, просветив её фонариком.

– Трупы ищешь, а, солдат? Думаешь, обманываю тебя? Ещё бы ты так не думал. Все исчезли, всюду крысы, а я выжил. Ты хочешь верь, а хочешь нет, но я тебе правду сказал. Про пушку тоже.

Мы подошли к открытым дверям, и Алексей встал у стены, отодвигаясь с прохода.

– Там на поверхности парковка есть. Вот, возьми.

Алексей пошарил в кармане рукой, достал оттуда чип-ключ и протянул его мне. Я долго смотрел на него, не решаясь брать.

– Чего встал? Бери. Не бойся, в дерьме я его не купал. Чёрный “Армор”. Не смотри так, от отца достался. Он у меня американские тачки любил. Мне лично вообще срать, на чём ездить, хоть на погрузчике, а этот проходимый, надёжный, высокий. Мне он всё равно больше не понадобится. Сядешь и по дороге можешь хоть до центрального ехать. Правда, я бы не советовал.

– Почему?

– Ящериц там много. Если крысы ещё что-то как-то, то ящерицы…с этими справиться труднее. Там вроде как дело к ночи идёт, но я бы не рассчитывал на то, что эти твари спят.

– Ты идёшь?

Алексей мотанул головой так, что щёки затряслись.

– Нет, тут останусь.

Я подозрительно сощурился, глядя на ассенизатора. Он это заметил.

– Слушай, ты солдат, я всё понимаю. У тебя задание есть, честь, долг, патриотизм, всё такое, но я…меня все эти твари до чёртиков пугают. Ладно у меня сейчас пушка есть, а когда патроны кончатся? Не знаю уж, есть ли у неё…да и там, на поверхности…видишь ли, мне там делать нечего. Мы же с тобой оба понимаем, да? Даже если ты и этот твой отряд выживете, меня спасать никто не будет. Вас заберут, это да, но не меня. Так что я тут останусь…в дерьме покопаюсь, хе. Работу свою буду делать. Всё равно кроме неё в жизни у меня больше ни хрена не было.

В общем, помощник из меня никакой, так что ты это, один давай. Один. Успехов тебе. Может и правда докопаетесь вы до того, что случилось. Изменится, может, чего, а если нет…ну и хрен с ним.

– Я поговорю с командованием. Сделаю всё, что в моих силах, чтобы тебя не оставили.

Алексей крякнул.

– Ну сделай-сделай. Сам знаешь, что хрен там меня заберут, а если и заберут, то пытать будут, вынюхивать. Выяснять что-то. Доведут меня до того, что я под себя ходить начну и слюни пускать. Ты, это, в общем, сержант, не дави на больное. Некуда мне отсюда уже деваться. Не-ку-да. Всё, закрыли тему.

Я долго смотрел на Алексея, потом подошёл к стене, наклонился и провёл пальцем по штукатурке, после чего выпрямился и нарисовал на стене последовательность цифр.

– Рация у тебя есть? Я кивнул в сторону цифр. – Запиши себе. Мы будем на этой частоте. Если вдруг передумаешь, выйди на связь. Может ты и прав, но шанс всегда есть. Если связаться не получится, поднимайся наверх и как только услышишь шум лопастей вертолёта, выбегай наружу и маши руками. Другого шанса не будет.

– Угу, – недовольно промычал Алексей.

– Запиши, – снова сказал я, указав пальцем на стену и переступил порог.

Когда я поднялся по лестнице, то оказался в бункере. Точь таком же однотипном, как и все остальные. Я быстро осмотрел помещения на предмет наличия крыс, следов борьбы или ещё чего-то, что помогло бы пролить свет на происходящее, но ничего не нашёл. Ключи от машины у меня были, а значит, надо ехать – решил я. Чем быстрее доберусь до центрального комплекса, тем быстрее выйду на связь, найду Дага и Майко и, кто его знает, быстрее уберусь с этого острова. Не нравилось мне здесь, ох как не нравилось. Прям нутро противилось этому месту.

Взявшись за вентиль, я открыл дверь и выглянул наружу. Вспоминая жутких ящериц, я выключил фонарик и, ступив за порог, быстро огляделся. Тишина полнейшая. На затянутом тучами небе виднеются огоньки редких звёзд, а перед бункером импровизированная парковка со шлагбаумом. На парковке стоит четыре автомобиля. Армор я заметил сразу. Американский внедорожник, которому уже лет двадцать, не меньше. На первый взгляд даже не ржавый.

Я подошёл к автомобилю, нажал кнопку на брелоке, и джип приветственно моргнул поворотниками. Запрыгнув на водительское сиденье, я положил на соседнее кресло автомат, вставил чип в разъём и нажал на кнопку. Двигатель завёлся с пол-оборота и приятно затарахтел.

Ну, – подумал я, – хоть тут повезло. Переключив рычаг на руле, я сдал назад, вывернул руль, поставил передачу в положение “D” и, набирая скорость, рванул в сторону шлагбаума. Понятное дело, что мне его никто не откроет, а объехать варианта не было. Тяжёлый укреплённый бампер протаранил шлагбаум, и тот с треском разлетелся в клочья.

Я выехал на дорогу и помчался в сторону центрального комплекса. Сам комплекс – устремлённая ввысь башня с куполом наверху, несмотря на тёмное время суток, виден был издалека. На изголовье башни ярко светились проблесковые маячки. Это хорошо. Это значит, что там с энергоснабжением всё в порядке. Понятия не имею, сколько до него ехать, но если на глаз, то не больше десяти километров. Если обойдётся без приключений, доберусь быстро.

Сидя за рулём, я не преминул воспользоваться рацией.

– Даг, Майко, это Рут. Как слышно?

В ответ одни помехи.

– Даг, Майко! Это Рут! Меня слышно?

Снова то же самое.

– Ага, хрен там меня слышно, – прошептал я самому себе, качая головой. – Ну ничего, скоро доберусь до центрального, там и свяжемся.

– Рут? Рут, это ты? Послышалось в наушнике.

Я настолько удивился услышанному, что резко крутанул руль и чуть не въехал в бетонный забор, отделяющий дорогу от обочины. Я вдарил по тормозам, и машина остановилась.

– Даг? Даг, это ты? Вы с Майко? Вы живы?

– Мы…как…вы…но…ты…

– Даг? Даг, слышишь меня?

–…ном…се. Встретимся там!

– Даг? Даг!

Сплошные помехи.

– Чёрт! Выругался я и стукнул кулаком по рулю.

Я ни слова не понял из того, что говорил командир. Ни где они, ни жива ли Майко, или он остался один, ни куда он держит путь. Неважно – подумал я. Нужно действовать согласно плану – сначала в центральный комплекс, а оттуда уже выйду на связь.

Я надавил на педаль газа сильнее обычного, двигатель взревел, и колёса, поймав сцепление с мокрой дорогой, громко засвистели.

Через несколько минут я был у моста, который вёл с одного островка на другой, где как раз-таки располагался центральный комплекс. Опасность я заметил ещё издалека и сбавил скорость. Поперёк моста замерла ящерица. Огромная, толстая. Куда больше тех, которых я видел до этого. По сравнению с той, которую я встретил в тоннеле, эта была просто гигант. Я нажал на тормоз, и внедорожник остановился.

Значит, твари ещё и мутируют по-разному – подумал я, скрипнув зубами. Я положил одну руку на руль сверху, сжал её в кулак и крутанул им, глядя на тварь. Нога была готова вжать педаль газа в пол, вторая рука легла на автомат, хоть я и прекрасно знал, что это мне здесь не поможет, но ничего не мог с собой поделать – привычка.

Путь к комплексу был только один – через мост. Тоннель был завален, а следующая станция была как раз под мостом и то не факт, что я смогу попасть вниз. Я помнил о своей миссии, помнил о том, что Даг жив и Майко наверняка тоже. Помнил, что должен выйти с ними на связь, встретиться и доложить о том, что я узнал. Должен рассказать, что в тоннеле ждёт ассенизатор по имени Алексей, которого мы должны спасти, несмотря на все его заверения о том, что, мол, терять ему нечего, и он останется здесь. Хрен там, Алексей. Если тебя не вызволим, тебя ждёт только смерть, и я бы на твоём месте не был бы так уверен в том, что ты будешь ей рад. Нужно как можно быстрее сделать всё необходимое и свалить с этого долбаного острова. Для первого боевого задания всего случившегося более чем достаточно. Потом ещё месяцами буду просыпаться посреди ночи в холодном поту, видя перед мысленным взором этих мутировавших тварей и зубастых крыс. Их глаза мне по углам будут мерещиться.

Я наклонил голову, буравя врага глазами, почувствовал, как внутри меня всё напружинилось, напряглось, в кровь, словно по заказу, впрыснуло дозу адреналина, я вдавил педаль газа в пол и с пробуксовкой сорвался с места.

Тварь на моё движение никак не отреагировала. Она продолжала стоять на мосту, не двигаясь. Я сжал руль крепче, отпустил автомат и потянулся к ремню безопасности. От столкновения мне явно не поздоровится, так что следовало подумать о собственной жизни. Вряд ли я убью тварь, протаранив её, но я намеревался нанести ей как можно больше урона. Чтобы помучалась. Чтобы страдала. Чтобы, чёрт побери, сдохла!

Стрелка спидометра, подрагивая, добралась до отметки в пятьдесят миль, шестьдесят, подползла к семидесяти. До твари оставалось всего ничего, каких-нибудь пятьсот метров. Продолжая давить тапку в пол, я бешено заорал, готовясь к столкновению. В голове у меня мелькнула мысль, что в этом старом хламье наверняка нет подушек безопасности. Значит, будет больно. Спасёт только ремень и толщина металла здоровенного кузова. Оставалось надеяться на предсказуемость твари и на то, что теория вероятности окажется на моей стороне. Я либо выживу, либо нет. Либо протараню тварь, либо нет, либо…

В самый последний момент тварь напрягла задние лапы, отскочила и, крутанув шипастым хвостом, шибанула им в левый бок автомобиля, выбив стекло. Пришлось зажмуриться, чтобы осколки не попали в глаза. Заднюю часть внедорожника бросило в сторону, машина полетела боком и, подскочив на яме, подпрыгнула и бочкой поскакала по дороге.

Сработали подушки (они здесь всё-таки были), стёкла с громким лязгом разбились и повылетали. Послышался хруст мнущегося металла и скрип механизмов. Машина крутанулась раз, два, три и на четвёртый раз встала на колёса. Я больно стукнулся лбом и баранку и, застонав, поднял голову.

В глазах всё размылось, в ушах стучало сердце, дыхание стало тяжёлым и хриплым. Фары перестали светить, и я, пытаясь согнать пелену с глаз, вглядывался в мутное тёмное пространство перед собой.

Послышались тяжёлые грузные шаги, от которых затрясся мост. Я повернул голову и в разбитом окне увидел ряд уродливых глаз. Схватился за автомат, но было уже поздно. Тварь размахнулась и ударила автомобиль головой. Внедорожник бросило в сторону и развернуло. Теперь сзади меня был металлический забор, а спереди тварь. Глядя на уродливую ящерицу, я потянулся к кнопке запуска двигателя и нажал на неё. Стартер закрутил, но искры не было. Я снова нажал на кнопку, потом ещё раз, а всё это время тварь смотрела на меня.

– Давай же, падла! Заводись! Заводись, сказал!

Двигатель взревел, я нажал на педаль газа, и машина сорвалась с места. Расстояние до твари было небольшим, и удар не нанёс ей особого вреда. Зато меня бросило вперёд, и я снова стукнулся о руль лбом.

Промычав что-то нечленораздельное, я уставился на тварь. Та опустила голову, упёрлась мордой в капот и начала толкать машину. Я надавил на газ, и все четыре колеса бешено закрутились, оставляя на асфальте густые чёрные следы. Запахло жжёной резиной, но всей мощи американского мотора не хватало для того, чтобы противостоять твари. Я орал, как бешеный, вдавливая педаль газа в пол, но это не помогало.

Машина стукнулась задним бампером и встала на месте. Забор – понял я. Нужно было выбираться. Я схватил автомат, потянулся к замку, дёрнул ручку, но дверь плотно впилась в корпус и не хотела открываться.

– Чтоб тебя! Крикнул я.

Наблюдая за моими бессмысленными потугами, тварь отошла на несколько шагов назад, наклонила голову, набычилась и бросилась на меня.

– Чёрт, чёрт, чёрт! Крикнул я и начал пинать дверь ногой, пытаясь выбить её, но это не помогало. В самый последний момент я повернул голову, замер, глядя на несущуюся на меня тварь, а секунду спустя на кузов автомобиля обрушился удар такой силы, что машина перевернулась и, заскочив на забор, легла на крышу. Сила тяжести взяла своё, и внедорожник полетел вниз.

– А-а-а-а-а-а-а-а! Заорал я, глядя через покрытое паутиной маленьких трещинок лобовое стекло. Громко бабахнуло, я ударился головой и потерял сознание.

– Шевелись! Давай, плыви! Ну же! Давай! Спасать тебя никто не будет! Плыви! Шевелись или сдохнешь!

Отец смотрел на меня злобно. Он закричал, махнул указательным пальцем правой руки в воздухе с такой силой, что запросто мог оставить кому-нибудь шишку, если бы кто-то вдруг решил нырнуть ему под руку.

– Давай, Дима! Твою мать, плыви! Плыви!

Я барахтался в грязном вонючем пруду, пытаясь двигать руками и ногами так, чтобы доплыть до берега. Знал, что если не доплыву, отец бросит меня, и я утону. Задохнусь в этой болотине.

– Плыви, Димка! Заорал отец, поднял с земли бутылку пива и сделал два больших глотка. Громко рыгнув, он бросил бутылку в кусты и хлопнул в ладоши.

– Хрена ты встал? Плыви, я сказал! Шевелись или сдохнешь!

Шевелись или сдохнешь!

Я открыл глаза и вынырнул из тьмы небытия в мутную пелену мира. Всё двоилось, вокруг какой-то шум. Почему всё вверх ногами? Почему всё…

Глаза мои широко раскрылись от ужаса, я понял, что мне не хватает воздуха, чтобы дышать.

Нож! Быстро!

Я начал водить руками по телу, непонятно что и как собираясь сделать. Я понимал, что мне нужен нож, но сознание ещё только выплывало из небытия, не отдавая отчёт действиям тела.

Нож! Нож! Давай, Рут! Шевелись или сдохнешь!

Я попытался успокоиться, на мгновение прикрыл глаза, потом открыл их и вспомнил, где у меня нож. Я потянулся к поясу, выхватил его и разрезал ремень. Тело моё упало на крышу автомобиля, уйдя полностью под воду. Я кое-как повернулся в тесном пространстве и вынырнул, сделав глоток сладкого воздуха. Нужно было найти автомат, выбить дверь и как можно скорее убраться отсюда!

В темноте мутной воды я начал выискивать автомат, но не мог его найти. Я задержал дыхание, нырнул и начал шарить по крыше. Автомат лежал чуть позади, ближе к задним сиденьям. Я набросил его на плечо и повернул за спину, после чего снова вынырнул. Вода почти достигла дна. Ещё чуть-чуть и машину полностью затопит. Я понимал, что сейчас я сделаю вдох, и если не выберусь, он будет для меня последним. Пойду ко дну вместе с машиной, а моё тело станет деликатесом для местной фауны.

Я сделал глубокий вдох, выдохнул, снова вдохнул и ушёл с головой под воду. Подплыв к двери, я попытался её открыть, но ничего не вышло. Я оттолкнулся, развернулся, упёрся одной ногой в стойку с пассажирской стороны, схватился рукой за рычаг под сиденьем и пнул дверь. Проскрежетало, но дверь оставалась закрытой. Я пнул её снова, потом зарычал, выпуская изо рта пузыри, и пнул ещё раз. Смятый ломкой бумагой металл поддался, и дверь раскрылась. Я развернулся, выбрался из машины и начал грести руками, устремляясь к поверхности.

Вынырнув из воды, я жадно хватанул ртом воздуха, пытаясь как следует отдышаться. Отплёвываясь и кашляя, я погрёб к берегу острова, на котором находился центральный комплекс. Выбравшись на поверхность, я сделал несколько тяжелых шагов и развалился на спине, коснувшись затылком холодного песка. Над головой тёмное небо, звёзды и луна, от остывающего костюма поднимается пар.

На голову надавило и в висках застучало. В глазах снова помутнело, и я почувствовал, как мне сжало горло. Что-то было не так. С трудом сев, я понял, что погано себя чувствую. По телу слабость, мышцы ноют, а с левой стороны лица онемела челюсть. Всё это, конечно, могло быть последствием погружения под воду или недостатка активности при высокой дозе адреналина, но скорее всего тут было что-то другое. Вероятно, я сильно ударился головой, когда машина коснулась воды. Сотрясение мозга? Тогда почему сводит мышцы?

Я качнул головой, наклонил её сначала налево – стало очень больно, потом направо – вроде полегче, но боль никуда не делась. Я прислонил руку к шее слева и тут же почувствовал острую, рвущую боль, как будто в шею вставили сверло и прокрутили.

– А-а-а-а, чёрт! Ругнулся я. От места прикосновения по нервным окончаниям пронеслась волна боли.

Я посмотрел на свои пальцы, но не увидел крови. Снова потянувшись рукой к шее, я осторожно коснулся пальцами того же самого места, но чуть ниже. По ощущениям ничего. Только немного опухло. Я начал медленно подбираться пальцами к источнику боли, и снова шею прожгло так, что мне пришлось одёрнуть руку. Тело напряглось от боли и задрожало. Я понятия не имел, что со мной происходит, и не знал, что с этим делать. Пока всё было нормально, и я решил оставить инъектор с раствором Кудрина на потом, пока мне не станет хуже. Инъектор у меня всё-таки один и предназначен на околосмертельный случай, а я пока не чувствовал смертельной опасности.

Сейчас мне предстояло самое сложное. Нужно было подняться наверх по мокрым скалам, с которых запросто можно было соскользнуть и сломать себе что-нибудь или и вовсе разбить голову. Не сама лучшая идея – подумалось мне, но был ли у меня выбор?

Я встал на ноги, отряхнулся от песка, поднял автомат, щёлкнул кнопкой фонарика и понял, что тот не работает. Ну вот, а говорили, что не подведёт. Я постучал по фонарику, но к результату это не привело. Махнув на это рукой, я достал химсвет, сломал его и встряхнул. Палочка засветилась, освещая пространство под ногами. Не то чтобы панацея, но сойдёт.

Пройдя по берегу с одной стороны в другую, я понял, что осуществить задуманное не так-то просто. Склоны были крутые, тропы не было вообще нигде, и лучший участок для того, чтобы попытаться забраться наверх, располагался рядом с местом, где я выбрался на берег. Нужно было подняться наверх по камням над широким гротом. Если удастся зацепиться за выступы, я смогу забраться на уступ, а там склон уже не такой крутой и виднеется тропка. Видимо, сотрудники комплекса иногда спускались, чтобы полюбоваться открывающимся видом и побыть наедине с собой.