Дочь Обратной Стороны

Часть 2

Мы всегда встречались с Сэмом в этой забегаловке. Мне здесь нравилось. Неброско, тихо, малолюдно, кормят сносно. Ресторан как ресторан, работающий с раннего утра до самого позднего часа. Приглушенный мягкий свет, не раздражающий глаза, спокойная, не режущая слух музыка. И большие стеклянные витражи, заменяющие в одной из стен окна. Я всегда садился за столик напротив, и мог наблюдать за происходящим на улице, на тротуаре и на проезжей части. Так же мне открывался прекрасный вид на подпирающие дорогу с противоположной стороны дома.

Было четыре часа пополудни, за стеклом торопливо сновали спешащие по своим делам люди, сверху на них капал начинающийся дождик. В обеденном зале ресторана было тепло и уютно. Я сидел, свободно откинувшись на спинку стула, и цедил свой обычный молочный коктейль. Помимо меня, в зале находилась стайка взъерошенных студентиков, с шутками-прибаутками поглощающих бюджетные хот-доги, да почтенная пожилая пара, с важным и деловым видом пролистывающая меню. Я бросил косой взгляд на наручные часы. Сэм не имел привычки опаздывать. Оставалось надеяться, что маленький проныра застрял в пробке.

Отставив стакан, я развернул сегодняшнюю газету, пробегая глазами по сводкам последних новостей. Не жалую жёлтую прессу, но в силу особенностей моей профессии вынужден иногда совать нос во всю эту развесистую клюкву. Бывает, что и на страницах подобного мусора иногда выуживаешь крупицы неожиданно ценной информации. Но в этом номере было совсем негусто. Поживиться особо и нечем. Статья «Массовый побег мертвецов—зомби из городского морга» за милю отдавал какой-то дешёвой театральностью. На заголовки типа «Дьявольская Оргия девственниц—христианок на центральном кладбище» и вовсе обращать внимание было глупо.

Свернув газету в трубочку, я посмотрел на жующих за соседним столиком студентов. Три одетых по последней молодёжной моде юнца с невообразимой хренью на голове, гордо именуемой в определенных кругах стильной стрижкой, и две симпатичные смешливые девчонки. Девчонки в заведённом порядке бурно реагировали на каждую остроту сокурсников, не забывая макать хот-доги в соус. Я похлопал газетой по ноге. Довольно шумное соседство, но нашей беседе с Сэмюелем они помешать никак не могли. Шепнуть парочку нужных слов, и никто из посторонних ничего не услышит. Одна из девчонок на секунду отвлеклась от своей тарелки и, слизывая с пальцев кетчуп, скользнула по мне рассеянным взглядом. На краткий миг наши глаза встретились, и она едва уловимо улыбнулась мне. Хорошая девчонка. И мордашка хорошенькая и улыбка очень милая. Я по-джентельменски улыбнулся в ответ. Задержав на мне взгляд чуть дольше, чем позволяли приличия в цивилизованном обществе, она повернулась к друзьям.

Я вздохнул и вновь присосался к стакану. Я знал, что произвожу неплохое впечатление на окружающих. Собранные в хвост длинные чёрные волосы, пристальный взгляд тёмных глаз, дорогие часы на запястье, чёрное пальто из чистой шерсти. Видный и серьёзный мужчина, одним словом. Знала бы эта девочка, чем я зарабатываю на хлеб…

Сэм как всегда появился неожиданно. Вот его не было, а вот он уже с широченной улыбкой на холеной физиономии усаживается напротив меня.

– Здравствуй, Эрик! – во рту Сэма блеснули белоснежные зубы. – Я взял на себя смелость заказать свежего чаю.

– Всегда завидовал твоей пунктуальности. Что произошло? Я уже начал думать, что тебя похитили с целью выкупа.

– Ты волновался за меня?

– Ничуть. За твою жизнь я бы не дал и ломаного гроша.

– Ты как всегда сама любезность, Кроу, – сразу помрачнел Сэм. Его улыбку как ветром сдуло. Он протянул мне через стол конверт. – Держи. Тебе заказное письмо от бабушки.

Не распечатывая, я сунул конверт во внутренний карман пальто. Я знал, что в этом конверте. И на девяносто девять процентов доверял Сэму. На все сто я не доверяю никому. Но облокотившийся локтями о столешницу маленький человечек в дорогущем костюме, с напомаженными, зачесанными назад светлыми волосами и золотым перстнем – печаткой на среднем пальце правой руки знал, что пытаться меня надуть – себе дороже. Мы не первый год работали вместе. Сэм был хорошим агентом. Одним из лучших. И ещё никогда меня не подводил. Впрочем, как и я его.

Обернувшись, Сэм изучил добивающую хот-доги группу студентов и продемонстрировал мне наглую ухмылочку.

– Смотрю, ожидая меня, ты не скучал? Охмуряешь молоденьких цыпочек, Эрик?

– Хотел бы я знать, когда ТЫ занимался этим в последнее время, Сэм, – я допил коктейль и, вытерев губы платком, вернул ему ухмылку.

– Ха-ха, очень смешно, – тут же поскучнел Сэм. О прекрасно понял мой намёк. Мой агент только выглядел как человек. Заявись он в ресторан в своём истинном облике и перед хозяином сего заведения встал бы вопрос, кого вызывать в первую очередь – полицию, психиатра или ловцов бродячих животных. Сэм был представителем немногочисленной расы обманников, славящихся своим мастерством маскировки и мимикрии. Обманники могли принять вид практически любого человека, будучи при этом похожи на людей, как слон на овчарку.

– Как всё прошло – гладко? – перешёл к делу Сэм, наливая себе ароматного дымящегося чаю из принесенного официанткой чайника. Чай был известной слабостью обманников. Иные из этих существ сидели на чайных листиках, как торчки на героине.

– Гладко…. Не считая того, что мне пришлось столкнуться с Бесноватой и убить маленькую девочку. И заодно парочку низших оборотней.

– Бесноватой? – эхом отозвался Сэм, размешивая в чашке сахар. – Уровень?

– Не из самых слабых, – уклончиво ответил я. – Пришлось повозиться.

– Девочку, говоришь, убил…

– Я тебе толкую о Бесноватой ведьме, – не опасаясь, что нас услышат, я повысил голос. – Ты не хуже меня знаешь, что это за тварь! В контракте и слова не было о том, что это будет не обычная ведьма!

Сэм пригубил чай, глядя на меня кроткими голубыми глазами.

– Мне жаль, что так вышло, Ходящий. Это плохо. Это очень плохо, что у тебя складываются не самые лучшие отношения с детьми. С маленькими девочками, знаешь ли, надо вести себя соответственно…

– Да что за чушь ты несёшь? – рассвирепел я, сжимая кулаки. – При чём тут вообще мои отношения с маленькими девочками? У меня никогда не было с ними никаких отношений, и тебе это…

– Будут, – как отрубил Сэм и вновь расплылся в ухмылке.

Я проводил взглядом расплатившихся и двинувших в сторону выхода студентов. Давешняя девчонка, откинув со лба чёлку золотистых волос, на прощанье бросила на меня ещё один взгляд и одарила чуть более открытой и смелой улыбкой. Я машинально растянул губы и, стараясь не смотреть на её длинные стройные ноги, едва прикрытые короткой юбчонкой, сказал, уже глядя на Сэма:

– Приятель, у меня создалось впечатление, что мы говорим о странных и непонятных вещах. Если честно, я ни черта не понял. Но зная, что ты слов на ветер не бросаешь, я пока воздержусь от выдёргивания твоего наглого языка и соизволю тебя выслушать до конца.

– Наклёвывается выгодное дельце, дружище, – причмокнул Сэм, отхлёбывая из чашки. – Чтобы ты всё уяснил раз и навсегда, скажу, что…. М-м…. Замечательный чай, кстати. Так вот…. Это сделка жизни, одним словом.

– Ну-ну, сделаю вид, что тебе удалось меня заинтриговать, – я демонстративно посмотрел на часы. – Только не впадай в ненужную патетику, пожалуйста. Уже половина пятого, а мне до дома почти час езды на маршрутке. Я бы хотел успеть на вечерний матч.

– Нужно перебросить на Обратную Сторону одного человечка.

– Живая контрабанда? Ты же знаешь, что меньше всего я люблю работать проводником.

– Но кроме тебя никто не способен выполнить эту работу, Эрик! А с другими Ходящими я не сотрудничаю!

– Обычно происходит наоборот, – хмыкнул я. – Нет отбоя от желающих прорваться к нам…

– Ты же знаешь, как это бывает, Эрик. Политика, бизнес, разборки, кто-то узнал или услышал больше, чем нужно…. Но в данном случае всё обстоит совершенно иначе, гарантирую.

Я начал скучать и повернул голову к витражу. На улице стало смеркаться, зажигались первые уличные фонари, включался свет в окнах домов. В зале ресторана сменилась музыка. Полилась размеренная убаюкивающая песенка, в надрывных тонах рассказывающая о потерянной любви. Подобные опусы меня всегда укачивали.

– Заказчик платит очень большие деньги. Больше, чем мы с тобой заработали за последние пять лет.

– Мне нравится, как ты об этом говоришь, Сэм. «Мы с тобой» … Я же не знаю, какие аферы ты проворачиваешь за моей спиной в свободное от сотрудничества со мной время.

Агент чуть не подавился чаем и возмущённо фыркнул:

– Кроу, ты ранишь моё разбитое сердце!

– Ладно, не пучь глаза, тебе не идёт. Хорошо…. Кто заказчик? Кому захотелось покинуть наш благословенный в своём неведении мир?

– Клиент и заказчик – это два разных человека.

– Вот как? – удивился я.

– Именно. Один богатый человек платит, подчеркну, ХОРОШИЕ деньги, чтобы ты провёл на Обратную Сторону другого человека, доставил по месту назначения, получил расчет и вернулся домой! И всё просто отлично. Все счастливы! Цветы, овации!

– И всё? – недоверчиво покрутил я головой.

– Абсолютно. Никакого криминала и подводных камней. Эрик, ну право слово, что ты как неразумное сомневающееся дитя? Мы же не первый год вместе. Право, ты своим поведением очень обижаешь меня…

– Сроки?

– Чем быстрее, тем лучше.

Я задумчиво поскрёб щёку. Темнит, ох темнит маленький Сэм. По его наивным и чересчур честным глазкам вижу. Конечно, он мне ВСЁ расскажет, но почему-то не спешит этого делать.

– Имена клиента и заказчика?

– Заказчик – Джулиус Стормвуд, клиент – его дочь Вита Волкова, живущая в этом городе, – трогательной улыбке Сэма могла позавидовать мать Тереза.

Хорошо, что у меня крепкие нервы, и я ничем не выдал своего изумления. Хотя, по правде говоря, я просто-напросто обалдел, и некоторое время сидел, тупо глядя на невозмутимо подливающего себе чаю Сэма.

– Пожалуйста, с этого места поподробнее, – хрипло пробормотал я, отбирая у возмущённо пискнувшего обманника чайник. – И постарайся НИЧЕГО более не упускать, Сэмюель.

______________________________________________________________

Сунув руки в карманы пальто и подняв воротник, я медленно брёл по улице, изредка задевая локтями прохожих. Мужчины, женщины, дети, десятки незнакомых, разных, и в чём-то одновременно похожих друга на друга лиц. Мимо проносились, гудя клаксонами и ослепляя светом фар, рычащие автомобили, по обе стороны высились подпирающие ночное небо дома. На моё счастье дождь прекратился, оставив после себя приятный бодрящий запах озона, хоть как-то перебивающий сплавленные из гари, пота и выхлопных газов ароматы Большого города.

Я сознательно пропустил уже две остановки. Мне хотелось пройтись, наслаждаясь условным одиночеством и не спеша пораскинуть мозгами. Я не обращал ни малейшего внимания на обтекающих меня людей. Равно как и они на меня. Вот за что я люблю город. За то, что здесь никому ни до кого нет никакого дела. За это люблю и за это же ненавижу.

Признаться, Сэму удалось меня здорово удивить. Тут и впрямь стоило крепко призадуматься. Честно, более необычного и чудного задания у меня ещё не было. А я в своё время чем только не занимался! Но ЭТО…. Одно могу сказать точно и наверняка: при всей своей напускной лёгкости, работёнка предстояла повышенной сложности. С виду никакого риска, смертельных схваток, погонь, кровопролития. Всего-то и требовалось поработать несколько дней проводником. Но. В это пустяковом, по мнению Сэма, дельце присутствовало огромное НО. НО в виде несовершеннолетней обычной городской девчонки, которую мне предстояло выкрасть из родного дома и любыми способами доставить на Обратную Сторону, не считаясь с её личным мнением по поводу всей этой истории. Каково, а?

Полная задница, как говаривают в таких случаях. И что самое интересное, и не отвертишься! На кону деньги, репутация, деловые связи и прочая – прочая. Короче, настроение у меня было не ахти. По шкале Цельсия на отметке, где замерзает вода. Может, пора завязывать со всем этим? Не пора ли мне на покой, братцы?

Дело ясно, что дело тёмное…. За версту несёт запахом большой политики. А я, к слову сказать, всегда старался держаться от этой вонючки как можно дальше и желательно с подветренной стороны.

Я остановился на перекрестке, подчиняясь налившемуся красным глазу светофора. Я крепко «сидел на умняках» и со стороны казалось, что я пытаюсь на ходу решить теорему Ферма. Но мне было абсолютно начхать на мнения окружающих. Рядом со мной застыл долговязый юнец с воткнутыми в уши наушниками и пожилая тётка, поносящая по сотовому телефону какого-то Кирилла, безуспешно взывая к его совести. Я машинально отсчитывал последние секунды, дожидаясь жёлтого и…. Ну наконец-то! Светофор подмигнул нам зелёным цветом, и мы дружно ступили на «зебру».

Влившись в человеческую толкучку на другой стороне улицы, я замечтавшейся сомнамбулой двинул дальше. Вообще-то я не собирался всю дорогу топать пешком, и планировал на следующей остановке всё-таки сесть в автобус, ну а пока мне хотелось пройтись, наслаждаясь последними вздохами отшумевшего вечернего дождя.

Итак, Вита Волкова, четырнадцатилетняя дочь члена Союза Четырёх Джулиуса Стормвуда. Этот Стормвуд был не последним человеком в Союзе. Об этом было известно даже такому далекому от политики профану как я. Поговаривали, что при удачном раскладе ему в скором будущем светит кресло одного из Баронов. Большая шишка одним словом, мать бы его так…. Тем более что почтенный Керк Азарик в последнее время что-то не на шутку расхворался, да и возраст сказывается…. Так что молодым у нас дорога, старикам у нас почёт! Что мы в итоге имеем? Птичка по имени Сэм принесла на своём ухоженном хвостике много интересного. И не являющегося достоянием широкой общественности, как вы уже наверняка догадались.

Когда Стормвуд был ещё совсем молод и зелен, и плохо соображал, что значит быть настоящим политиком, он имел неосторожность завести во Внешнем Мире, то бишь у нас, грешных, непродолжительный, но пламенный роман с одной очаровательной и юной особой. Страсть влюблённых кипела и била ключом, не удивительно, что через девять месяцев охмурённая Джулиусом девушка принесла ему в подоле ребёночка. К сожалению, тяжёлые, с осложнениями роды подорвали и без того хрупкое здоровье возлюбленной Стормвуда. И спустя несколько дней бедняжка скоропостижно скончалась. Умерла, как гласит легенда на руках у безутешного молодого отца. Ну а дальше было самое интересное. Стормвуда повысили в должности, и его карьера стратегической ракетой рванула прямиком в стратосферу. Амбициозный и подающий надежды политик был удостоен высочайшей чести. Его приняли в Союз Четырёх.

Казалось бы, у грустной сказки должно быть счастливое, смягчающее горечь утраты продолжение. Ан нет. Не всё так просто и радужно, как в сказках. Чтобы соответствовать своему новому высокому положению, Джулиус просто был обязан стать образцом для подражания. Чистым и непорочным. Порядочным и законопослушным. И прижитая на стороне маленькая дочурка ну совершенно не вписывалась в новую жизнь ставшего в одночасье серьезным дядей Стормвуда. Член Союза обязан иметь кристальную репутацию без единого грязного пятнышка. И детей полукровок никто не потерпел бы в высшем свете. Оговорюсь, что с чистотой крови в Городе Павших Королей носились, как толпа законченных дураков с торбами. И как вы думаете, что сделал, ну, или был вынужден (проявлю чуток снисходительности) мастер Стормвуд? Учитывая, что нынче он уже почти без пяти минут как один из Баронов, несложно догадаться…

Джулиус, не мудрствуя лукаво, пристроил родное чадо в надёжные руки и с головой окунулся в работу. Забыв о дочери на долгих четырнадцать лет…. Из дома ребёнка Виту (так захотела назвать девочку мать) забрали в два годика. Состоятельная бездетная супружеская пара была покорена смышлеными глазками крохотной баронессы (почти) и удочерила малютку. Так у Виты появилась фамилия – Волкова. Теперь ей четырнадцать, он учится в престижном лицее, у неё есть любящие мама и папа, хорошие перспективы, на горизонте маячит грядущая любовь типа принца на чём-нибудь белом и тут…. И тут в её жизнь в очередной раз должен вмешаться случай. Форс-мажор в лице вашего покорного слуги. Я взялся за деньги вырвать девочку из привычного образа жизни, из семьи, и тайком увезти к чёрту на рога. Обратная Сторона – это отнюдь не Диснейленд. Я скрипнул зубами. Мерзкое чувство. Очень мерзкое.

Чёрт возьми, и чего это Стормвуду приспичило именно сейчас вспомнить о своей незаконнорожденной дочери – полукровке? Именно тогда, когда под рукой оказался я? Других, что ли, Ходящих он не мог найти? Наш брат, конечно, зверь нынче редкостный, но при должной настойчивости найти проводника вполне по силам. Тем более Стормвуду, с его-то деньгами, влиянием, и связями! Так почему именно я?! И почему ему вздумалось ни с того ни с сего поиграть в доброго папочку?

Неужели Джулиус настолько крепко стоит на ногах, что готов наплевать на предрассудки и представить всем свою выросшую дочь? А что? Если он уже видит себя в кресле Барона, то что ему мешает немного поиграть в самостоятельность? Интересно, очень интересно…. А может и вправду совесть замучила? Ведь даже у прожженного интригана должно быть хоть что-то святое за душой! Ну, это я так думаю. Или же? Я замедлил шаг. Или же…. Я лихорадочно вспоминал. Я давненько не бывал в Больших Городах и несколько отстал от жизни. Последними новостями политической арены Обратной Стороны я совершенно не владел, но что-то такое в памяти заворочалось, отзываясь на обострившийся умственный процесс. Ага! Я торжествующе заулыбался. Вспомнил.

Из воспоминаний меня вырвало одно крайне неприятное обстоятельство. Точнее, три обстоятельства. ИХ я встретил на ступеньках задёрнутого ночной полумглой подземного перехода, в который я собирался нырнуть, чтобы выйти к долгожданной автобусной остановке.

ИХ было трое. Многовато на одну жертву. Это я не о себе, разумеется. А о милой симпатичной девушке, показавшейся мне смутно знакомой. Ах ты, чёрт, да это же та молоденькая студенточка, что приветливо мне улыбалась в ресторане.

Помимо прочих талантов, о коих я пока распространяться не буду, Ходящие наделены способностью распознавать маскирующихся под людей выходцев с Обратной Стороны. В нашем мире я насквозь вижу каждую Тёмную тварь, какую бы личину она не носила. Так и три молодых, прилично одетых человека, выглядевших для стороннего наблюдателя вполне благонадёжно и респектабельно, на деле являлись изголодавшимися по свежему девичьему мясцу упырями. Станции метро, подземные переходы, туннели – излюбленные места обитания этих ублюдков. Они здесь живут, здесь же и предпочитают охотиться. Обычно стараются не борзеть и сворами по трое-четверо не собираться. Но эти, так неожиданно встретившиеся мне, похоже, вконец обнаглели.

Подонки щемили несчастную девчушку на нижних ступеньках подземного перехода. Они не любили подниматься наверх. В случае чего, можно было сразу быстро смыться под землёй. Повторюсь, со стороны всё это напоминало целомудренную прелюдию к групповушке. Трое молодых гламурных парней прижимали к холодной бетонной стене нетрезвую девушку. Потные ладони жадно шарят по её разгорячённому телу, губы настойчиво льнут к шее, кистям, незакрытым одеждой участкам тела. Затуманенные глаза девушки почти закатились. Она уже далеко отсюда и не соображает, что происходит. Она в нирване. Похоже, перебрала со спиртным на дружеской вечеринке, чем решили воспользоваться расторопные приятели-кавалеры. Да, со стороны всё так и казалось, и никто не стал бы вмешиваться. Сейчас столько всякой пошлости происходит на улицах городов, что порой и не поймёшь, что к чему.

Однако мне было достаточно бросить одного взгляда на её покрытое испариной милое лицо и дёргавшиеся в нервном тике полуприкрытых веки, чтобы констатировать настоящий диагноз – дурман. Девушка находилась под действием простейших, одурманивающих сознание обычного человека чар. А присосавшиеся к ней молодые люди в истинном свете выглядели на редкость отвратительно. Грязно-пепельная кожа, синие прожилки пульсирующих вен, синюшные губы, мерцающие во мраке желтые глаза с вертикальными кошачьими зрачками, царапающие гладкую девичью кожу неровные слюнявые клыки. Низшие вампиры, упыри во всей красе.

Я бы мог пройти мимо, сделав вид, что ничего не вижу. Они бы не стали убивать девушку прямо здесь. И не похоже, что они собирались тащить её к себе в нору. Скорее всего, немного позабавятся, попьют на дурнину свежей крови, и уберутся восвояси. А девчонка очнётся через часик-другой с сильнейшей головной болью, слабостью во всём теле и множеством непонятных быстрозаживающих ранок. Она ничего не будет помнить и никогда не узнает, что стала жертвой упырей. Не самый плачевный итог после встречи с этими тварями. Правда, пока она будет валяться на обшарпанных ступеньках, вполне возможно, что её карманы и сумочку обнесут мелкие воришки, постоянно отирающиеся в подземных переходах. Что ещё? Девочка могла застудить себе кое-что интересное, продуваемая сквозняком на сыром бетоне. Девчонку могли изнасиловать, пользуясь её бессознательным положением. Могли загрести появившиеся как всегда «вовремя» доблестные полицейские для выяснения личности, ошибочно приняв её за проститутку…. Да мало ли что могло произойти за два часа!

В общем, я резко тормознул, вместо того, чтобы прикинуться рядовым трудягой, и подошёл к томящимся от страсти низшим.

– Добрый вечер, – поздоровался я, не вынимая рук из карманов пальто. – Вы не подскажите, который час?

А что я, по-вашему, должен был у них спрашивать? Как пройти в библиотеку, в шестом часу позднего осеннего вечера? Сразу же бить в морду я посчитал излишне прямолинейно и невежливо.

Два упыря никак не отреагировали на мой невинный вопрос, продолжая плотоядно облизывать слегка постанывающую девчонку. Третий нехотя повернулся ко мне. Так – обычный парнишка лет двадцати, а на деле иная Тёмная тварь с перекошенной от жажды крови страшной рожей.

– Вали отсюда, мужик, – сразу же посоветовал мне он, отворачиваясь. Его правая ладонь была засунута между ног девушки, у бесстыдно задранного подола короткой юбочки. Похоже, я отвлекал его от важного занятия. Скотина…

– Я спросил, который час, – я позволил себе улыбнуться этому уроду.

Отняв губы от ушка зачарованной девушки, упырь окинул меня раздражённым взглядом. Он, видимо, посчитал, что меня уже и след простыл.

– Я сказал тебе валить отсюда! – отрывисто пролаял «паренёк». Его жёлтые глаза злобно светились. Ещё бы, ему не терпится вонзить в девочку клыки, а тут я никак не желаю «отваливать». Наверно, то же самое чувствует и возбуждённый насильник, когда его сгоняют с беспомощной жертвы.

Мимо нас, торопливо стуча каблуками по ступенькам, пробежали две девчонки, вряд ли старше моей мимолётно знакомой студентки. Они старательно не смотрели в нашу сторону и преувеличенно громко разговаривали. Видимо, догадались, что мы тут не погоду обсуждать собрались.

Сгустившийся вокруг нас сумрак выделял белое, как мел, взбешённое лицо низшего. Он никак не мог понять, что мне нужно и почему я всё еще стою перед ними.

– Я спрашиваю, не слишком ли рано вы вышли на охоту, ребята? – я был сама корректность. – Сильно проголодались, да?

Теперь уже три пары настороженных, налившихся подозрительностью глаз неотрывно смотрели на меня. Похоже, до них наконец-то стало доходить.

– Здесь не Обратная Сторона. И если вы чувствуете себя в нашем мире хозяевами, то это самое большое заблуждение в вашей жизни.

Безвольное, обмякшее тело девушки глухо шлёпнулось на ступеньки. Угрожающе заворчав, упыри двинулись на меня. Они поняли, что я ВИЖУ их, но ещё не осознали, кто я такой на самом деле.

– Ты суёшься, куда не просят, человек, – процедил первый упырь, пытаясь рассмотреть моё скрытое тенью лицо. – Кто ты?

– Неважно. Достаточно того, что я знаю, кто вы, – сказал я. – Вы жалкие низшие, убогие пародии на истинных вампиров. Трусливые шакалы, подбирающие крохи и вылизывающие ИХ сапоги.

Вот уж чего упыри не любят больше всего, так это сравнения со своими старшими братьями. Будучи им дальними родичами, они во всём уступали Истинным. И это неимоверно бесило их. И я это, разумеется, знал.

– Кто ты? – вожак остановился в шаге от меня, тщетно пытаясь заглянуть мне в глаза и прочитать мои мысли. Пустая трата времени. В моих глазах не было ничего.

– Я тот, кто умеет ходить.

Иногда во мне просыпается чувство юмора, пусть и сомнительного пошиба.

Однако в соображалке этой троице отказать было нельзя. Зашипев, как кубло рассерженных котов, упыри с проклятьями отпрянули от меня, как от прокажённого. Я, не давая им ни малейшего шанса, шагнул следом.

Шайка обозлённых и алчущих крови низших Тёмных опасна, как свора голодных одичавших псов. Для обычных людей. Не для таких, как я. Рванув руки из карманов пальто, я уже сжимал в кулаках по заточенному до игольной остроты серебряному штырю. Один из штырей тут же вонзился под подбородок говорившей со мной твари. Хрустнули, ломаясь, кости нижней челюсти. Наконечник штыря с хлюпаньем вошёл в мозг, и голова низшего взорвалась, лопнув презревшей тыквой. Ошмётки мозга и костей забрызгали стены подземного перехода. Часть попала на меня, что нисколько не улучшило моего настроения.

Оставшаяся парочка, не мешкая, прыгнула на меня, горя жаждой мести. Я поймал первого за ворот рубахи, вбил штырь под рёбра и, сместив корпус, швырнул его под своды подземного перехода. В туннеле раздался громкий хлопок, когда грудная клетка упыря вспучилась пузырём, а сердце взорвалось не хуже гранаты. Я не раз видел, как это происходит, поэтому знаю, о чём говорю.

Последний из шайки, скумекав, что дело пахнет керосином, вознамерился задать стрекача, оставив месть на потом. Я нагнал его в переходе, когда он почти добежал до открытого канализационного люка, откуда, видимо, они и выбрались на охоту. Туда же я его и отправил вниз головой с переломанной шеей. Установив на место люк, я спецмаркером нанёс на чугунную поверхность Запрещающие руны и с чувством выполненного долга вернулся к постанывающей на ступеньках девушке. Теперь этот ход упырям заказан. Руны им нипочём не преодолеть.

В подземном переходе о низших напоминали две кучки гниющей и истлевающей прямо на глазах плоти. В ноздри ударил смрадный запах разложения, и я машинально задержал дыхание. Некоторые Тёмные после смерти воняют ещё хуже, чем при жизни.

Я нащупал у девушки пульс, оттянул дёргавшееся веко и, удовлетворённо кивнув, поднял её на руки. Очнётся даже раньше, чем я думал. Мне придётся понянчить её всего-то каких-то тридцать минут. С девушкой на руках я опустился под своды подземного перехода. Над головой тускло горели лампочки. Вокруг испускающих желтоватое сияние колб вились вездесущие мошки и прочая гнусь. И что теперь? Тащить её на автобусную остановку? Или лучше переждать здесь, в компании подозрительной ворочающейся под стеной груды тряпья неопределимого цвета? Я сморщил нос. Нет уж. Лучше подняться наверх, на свежий воздух. И плевать я хотел, если кто-нибудь, увидев меня с бесчувственной девушкой на руках, навоображает себе невесть что. Им то всем какое дело, а? Это же город. Населённый людьми. В таком городе никому ни до кого нет дела.

_____________________________________________________

Вита Волкова лежала на постели поверх покрывала, зарывшись вихрастой головой в подушку, и мечтала. Мечтала о том, что, когда она вырастет, то ВСЁ, абсолютно ВСЁ будет по-другому. Не так, как сейчас. Взрослой, она сможет изменить свою жизнь. Осталось только немножко обождать. Вита страстно желала поскорее вырасти. Это стремление было её мечтой и навязчивой идеей. Разумеется, девочка мечтала и о других, более приземлённых и свойственных в её юном возрасте вещах. Она мечтала о том, какой у неё будет муж, о том, сколько у них родится красивых чудесных детей…. Девочка мечтала о своём доме, где она будет жить вместе с мужем и детьми. Когда-нибудь. Когда она повзрослеет. Её мечта обязательно осуществится.

Она знала, что юность – это недостаток, который очень быстро проходит и все рано или поздно становятся равны. Но в детстве особенно сильно и остро чувствуешь, что на данном этапе жизни никаких-то прав у тебя, собственно говоря, и нет. Ты зависишь от других, слушаешь других, подчиняешься другим. Даже если это твои собственные родители. Особенно, если это твои родители.

Вита приподнялась на локте и посмотрела в задёрнутое узорчатым прозрачным тюлем окно. Воскресный пасмурный день катился к своему завершению, а невидимое за саваном серых туч солнце – к закату. Отвратительная погода. Мерзкая, холодная и сырая. И настроение у Виты было под стать неприветливой осени. Девочка испустила мучительный стон и упала на спину, глядя широко распахнутыми глазами в потолок. Скорей бы начались каникулы. На каникулах можно подольше валяться по утрам в постели, ничего не делать и не ходить в школу. Последний пункт был, пожалуй, наиглавнейшим положительным моментом школьных каникул.

В школе у неё как-то не складывалось…. Что? Да всё. Начиная от учёбы и заканчивая отношениями с одноклассниками, точнее с одноклассницами. Вита угрюмо закусила пухлую нижнюю губку. Училась она не шатко не валко. Преподаватели отмечали, что Вита смышленая и умная девочка, и при желании могла бы стать одной из лучших не только в классе, но и в лицее. Но при желании. А такового у Виты никогда не наблюдалось. Потенциальная золотая медалистка с трудом вытягивала четвёрки и то лишь благодаря тому, что родители ежемесячно платили за её обучение в лицее весьма кругленькую сумму. Вита давно поняла, что этим миром правят деньги. Может, где и по-другому, но только не здесь, и не в её жизни.

Вита перевернулась на живот и, положив острый подбородок на сплетённые кисти рук, стала наблюдать, как по застеленному тёмно-коричневым паласом полу ползёт, шевеля крохотными усиками, маленький жучок с блестящим, отдающим синевой панцирем. Откуда он взялся в её комнате? Так или иначе, девочка здорово завидовала ему. Этот мелкий короед был, по крайней мере, свободным. Он сам распоряжался своей жизнью и мог ползти, куда ему вздумается.

Повторно (или уже в который раз за вечер?) вздохнув, Вита перекатилась на спину и раскинула руки в стороны. Чёрт, и почему выходные всегда так быстро проходят? Почему за воскресеньем всегда наступает понедельник? В её случае этот день был особенно тяжёлым.

В понедельник нужно было снова идти в школу, сидеть сонной мухой за партой под нескончаемый нудный бубнёж преподавателей, и создавать видимость некой заинтересованности происходящим. А на переменах получить очередную порцию шлепков по заднице и настойчивых предложений «пойти сегодня вечером куда-нибудь погулять». Оставалось лишь загадать, кто это будет на сей раз. Многие мальчики весьма многозначительно посматривали на Виту. Некоторые предлагали дружить. Некоторые что «погорячее». Вита стоически игнорировала все предложения до единого. За что её и, мягко сказать, недолюбливали одноклассницы и кое-кто из девчонок постарше. Считали её высокомерной ханжой и стрёмной занудой. А она просто хотела быть самой собой.