– Не волнуйся за него. Нам нужно просто сбить со следа охотников. А точнее, нужен правильный рентгеновский снимок.
– А с ним ничего не случится?
– При такой-то бабушке? Ну что ты. Она поставит на ноги всех врачей, но своего добьется: ему наложат гипс и всё у него будет хорошо. А пока, давай-ка потренируемся.
Аркадий Матвеевич помог Максиму выйти из машины.
– Держи.
Учитель положил ему на ладонь лёг зелёный теннисный мячик.
– Потом он тебе уже не понадобится, но сейчас катни его в сторону этого паренька. Ты привык видеть ситуацию, только если тебя бьют по голове, но столкновение человеческих судеб может происходить даже если вы никогда и в глаза друг друга не видели. Катни мячик в его сторону и внимательно следи за ним.
Максим опустил мячик на асфальт и легонько толкнул его.
– Смотри. – услышал он голос учителя совсем рядом. – Ваши судьбы уже столкнулись, и ты можешь видеть его следы. Не беги за событием. Остановись и ты увидишь откуда прикатился мячик.
Максим почувствовал, как его сердце учащённо забилось, а потом его удары стали затихать, пока оно совсем не остановилось.
"Сейчас тебе захочется идти дальше, но ты не делай этого. Не касайся картин с фигурами. Это сечение времени, оно тебе сейчас не нужно. Посмотри на бетонный пол и пусть он станет мягче." – голос Аркадия Матвеевича звучал в голове. Он направлял и подталкивал, сдерживал и приободрял.
Максим почувствовал, как из воздуха соткалось стекло с нарисованным мальчиком, но он не дал ему наклониться и аккуратно вернул на место.
"Следи за мячиком на бетонном полу" – продолжал подсказывать голос учителя. -: "Бетон должен стать рыхлым, как земля"
– Я вижу только серый пол под ногами – прошептал Максим. – Он становится только твёрже.
– Ты боишься, ты споришь с ситуацией. А её надо просто принять. Ты как маленький ребёнок, который начинает спорить с учителем, не дав ему раскрыть рта. Дай им построить замок. А потом уже будешь решать разрушить его или остаться в нём жить.
– Я не понимаю! – в отчаяние Максим почти кричал.
Но голос учителя успокаивал и продолжал терпеливо объяснять
– Ты торопишься, боишься не успеть. А у тебя впереди вечность. Остановился не ты, а только время. Твоё сердце не остановилось, оно по-прежнему бьётся, но ты можешь его обогнать. Посмотри, он тоже замер – ты быстрее его.
И наконец максим увидел: под ним был не серый бетонный пол, а чернота космоса и в ней, в этой черноте, проступили синие линии. Они оживали и сплетались в рисунки, в которых угадывались фигуры людей, их лица, эмоции и поступки.
Глава восьмая.
– Что ты видел? – спросил Аркадий Матвеевич.
– Он споткнулся на лестнице. У него, просто родители уехали на юг отдыхать, а ему сказали, что в командировку и оставили его с бабушкой. Та боится за него, и никуда не хочет пускать одного. Он её уговорил, сказал, что чуть-чуть погуляет… И так бежал, что споткнулся. Теперь она вообще его от себя не отпустит. – расстроился Максим.
– А дальше. Что у него в будущем?
– Она отведёт Кирилла на рентген. Ой, я знаю, что его зовут Кирилл! Снимок потеряют, но она будет настаивать и в больнице ногу сфотографируют ещё раз. А дальше не видел.
– Хорошо. Теперь нам пора идти.
Они вошли в полутёмный и прохладный коридор травмпункта. Линолеум на полу был влажный, пахнущий хлоркой, а воздух внутри был пропитан страхом, болью и любопытством.
– Кто на приём, первый? – из кабинета выглянула вышла молодая женщина, в манере разговора которой, угадывалась медсестра.
– Мы! – шофер Володя видимо отходил в уборную, потому что руки у него были мокрые и теперь спешил к ним из дальнего конца коридора. – Аркадий Матвеевич, я занял вам очередь. На секунду отошёл просто.
– Я ничего не знаю. – заволновалась бабушка Кирилла. – Мы пришли и вас тут не было! Что значит, вы заняли? Если заняли, так сидите в очереди. Откуда я могу знать: занимали вы, или нет? Пришли, так ждите, как все люди. А то я тоже могу сказать, что ещё со вчерашнего дня занимала. Я мальчика на себе считай несла. Он измучался бедный.
И она недоверчиво сжала губы, показывая, что своей позиции в данном вопросе, менять не собирается. Володя растерянно развел руками и уже собирался было вступит в спор, и апеллировать к медсестре, с которой уже успел перемолвится парой слов и даже сделать комплимент, но Аркадий Матвеевич с улыбкой замахал на него руками.
– Конечно, – сказал он, преувеличенно добродушно. – Идите вы первыми. Мы подождём. – и обернулся к Максиму. – Ты же потерпишь, ничего ведь?
Спорить Максим и не собирался, терпеть ему было не сложно, потому что нога и не сильно-то и болела, и он только кивнул головой.
– Бабка – огонь! – рассмеялся Володя, провожая взглядом медсестру и бабушку с внуком. – На соседку мою похожа. С такими лучше не связываться – все-равно не переспоришь. Правда, Максим? Будешь жениться, не на невесту смотри, а на тёщу, или выбирай жену с отдельной квартирой, а то вот у меня товарищ …
И он стал рассказывать историю своего друга, у которого гулял недавно на свадьбе.
А Максим, решил попробовать мысленно кинуть мячик в его сторону. Сердце у него опять забухало, а потом удары стали всё реже и реже, появились синие линии, которые сплелись в фигуру водителя, его улыбчивое лицо, сигарету которую он закуривает. Проступили контуры машины, здания травмпункта, и деревья. А потом он увидел Любу.
– Аркадий Матвеевич, – зашептал Максим, дергая за рукав начальника лагеря. – Я только что … – он был растерян и не знал как объяснить, что именно он только что увидел.
– Это была Люба? – спросил тот, ненормально спокойным и тихим голосом.
– Да, но я уверен, что смотрел вперёд. А ведь она… Её там не может быть. Люба не может приехать сюда. Или может?
Это было так страшно представить, что медсестра Люба, которую он видел лежащей на мокрой траве, может оказаться здесь. Что она может ходить, разговаривать с их водителем.
– Она теперь охотник? – Максим встал, собираясь бежать.
– Не бойся, она – не охотник.
Начальник лагеря остался сидеть и потянул Максима назад на банкетку.
– Хранители не могут позволить себе убивать любого без разбора иначе во времени начнётся кавардак. Прерывая чью-то судьбу, они изменяют будущее, которое охраняют. То будущее, в котором они могут появиться и существовать, поэтому они могут исправлять прошлое, но не разрушать его. Каждая смерть, каждое рождение, ведёт к точки их появления. Нарушь хотя бы одну линию, пресеки её и последствия могут быть таковыми, что разрушат их далёкое будущее. Это не значит, что они не могут стереть человека из истории, но прежде чем это сделать, надо быть уверенным, что сможешь исправить структуру времени. Можно уничтожить миллионы и всё равно прийти к нужной точке, а можно убить одного и потеря будет непоправима.
– Я так важен? Я так много значу?
– Уверен, что это так. Но они этого не знают. Потому что не знают тебя. Когда ты оказался во времени и смотрел свою карту, они не могли увидеть твоей судьбы, не знали твоей роли в истории, но знали точку в пространстве и во времени откуда ты пришел. Они послали туда охотников, чтобы те нашли тебя. Для Хранителей, ты был один, потому что перед этим ты твердо решил сбежать и не связывать свою судьбу ни с чьей другой – им не за что было зацепиться. Они знали только место и время. И вот в эту точку они и отправили охотников. Сами охотники твоего следа видеть не могли, не имея своей судьбы он и не видят и ничьей другой, их направляют хранители. Но след человека спящего, или находящегося без сознания, может уводить так далеко, что хранители теряют его в бесконечных вариантах времени. Для них твой след начинался с того момента, как ты потерял сознание и прервался твоим сном. Они надеялись разглядеть тебя уже на месте. Задача же охотников была такая: найти тебя, напугать и заставить совершать поступки, и тогда бы твой след был бы виден так же ярко, как дорога, освещённая огнями с из кабины самолёта. Но ты сбежал и заснул уже после появления охотников, зато к твоей судьбе потянулась линия медсестры Любы…
Аркадий Матвеевич, тяжело вздохнул.
– Но она оказалась им не по зубам. Я видел, что у нее сильный характер, но надеялся, что охотники вас не найдут. Они нашли…
– Так кто же она теперь?
– Просто человек, которого убили и вернули к жизни. Но её связь с прошлым прервана. Всё что она накопила за свою жизнь: её планы, мечты, привязанности – не имеют для неё значения. Она как сорванный лист, которому предстоит пустить корни в земле. Если она должна сыграть роль в истории её заставят это сделать, но это будет не её выбор. И она не испытает ни радости ни огорчения, а просто будет жить той жизнью, которую не будет считать своей. Так часто бывает. Просто люди не понимают почему это происходит именно так.
Дверь кабинета врача открылась и оттуда вышла бабушка.
– Как он пойдёт, у него нога? Я пожилой человек, мне его не донести. Где у вас каталки? Или что ему положено? Тогда на руках его несите.
Хотя она и жаловалась на старость и немощь, было видно, что если её внуку сейчас же не предоставят инвалидное кресло, то на рентген придётся идти медицинскому персоналу. Выручил всех водитель Володя. Он уже с улыбкой катил из угла кресло-каталку и предлагал свою помощь в перевозке мальчика. Но бабушка уже отталкивала его.
– Ребёнку помогите сесть! На руки возьмите и посадите. Я сама довезу уж.
Володя со смехом посадил мальчика на кресло-каталку и ушёл курить.
– Сейчас Володя и Люба встретятся. – Сказал Аркадий Матвеевич. – Мальчику сделают рентген и отправят на машине скорой помощи в больницу. Наша задача, чтобы туда же поехала Люба. Тогда охотники отправятся за ней. Хорошо, что Володя столкнулся с этой пожилой женщиной. Это очень хорошо!
Максим опять сделал попытку вскочить и опять был посажен на банкетку твёрдой рукой начальника лагеря.
– Они здесь? Надо же бежать!
– Нет. Вот этого мы делать. Как раз и не будем. Да и куда тебе бежать с твоим больным коленом? Охотники мастерски поглощают пространство, они невероятно быстрые. Мы пустим их по ложному следу. Они идут за Любой и пусть себе идут. А наш водитель им ещё и поможет с этим. Его след пересёкся со следом этого Мальчика Кирилла, со следом Любы, вот по этим следам мы их и отправим. К тому времени, когда Хранители поймут, что ошиблись, ты должен быть уже далеко.
– А вы?
– А моего следа они видеть не могут. Но это долгая история, потом расскажу. Сейчас скачи в кабинет ко врачу и не высовывайся, некоторое время. Хочешь жалуйся, хочешь притворяйся умирающим, а хочешь стихи читай. Но постарайся там пробыть, как можно дольше.
Аркадий Матвеевич помог Максиму подняться и войти в кабинет ко врачу.
– Здравствуйте. Вот сына к вам привёз. Играл с ребятами в футбол во дворе и вот упал неудачно. А может и не в футбол, он разве признается, чем они там на самом деле занимались.
Максим смотрел на начальника лагеря с восхищением и испугом. Он представить не мог, что взрослые могут так мастерски врать.
– Фамилия? Имя?
Медсестра принялась записывать данные в карту, а врач посмотрел на сидящего на стуле Максима и его рваную штанину.
– Ну, показывай ногу, футболист. Как звать-то?
– Кирилл. – Подсказал Аркадий Матвеевич из -за спины.
Потом он наклонился к Максиму помогая снять штаны и шёпотом, почти не разжимая губ, прошептал.
– Запомни.
– Тоже Кирилл? – врач обернулся к медсестре. – А до этого паренёк был с переломом, его как звали?
Та оторвалась от медицинской карты и недовольно осмотрела стол, в поисках карты ушедшего мальчика.
– Я не помню, Игорь Валентинович. Давайте я потом посмотрю. Их за день столько проходит… Каникулы летние начались, они каждый день: кто с ушибом, кто с переломом… Фамилия?
Врач недовольно выдохнул и покачал головой в сторону своей помощницы. А Аркадий Матвеевич сделав вид, что заслушался, часто заморгал глазами, как спросонья, и переспросил:
– Чья?
– Его. – раздраженно сказала медицинская сестра – У вас, что разные фамилии?
– Почему разные? У нас одна фамилия. С матерью его разные. Мы, когда женились, она мою фамилию взять не захотела, чтобы в документах ничего не менять. А то у неё диплом о высшем образовании томского политеха… там вроде чего-то менять надо, если паспорт теперь на другую фамилию. Это хлопотно и всё такое. Ну, обидно, но я спорить не стал. Чего думаю… А то опять начнёт: " Ты не понимаешь. Сам без диплома. Столько мороки" – у неё вечно так. Хотя она по профессии не работает. Чего ей этот диплом? Какая разница что там написано? Если дома сидишь, то хоть за ребёнком смотри. Нет, она так-то работает, но не инженером. А Кирилл-то вон ногу как себе ухайдакал. А я ей говорил: " Давай его в секцию какую отдадим. Пацана-то". Но его же водить надо? А ей всё некогда. Я-то водителем, график ненормированный, а она до шести. И работа рядом. А Кирюха-то без присмотра, получается. Поиграл в футбол…
Максим поражался той перемене, которая произошла с его учителем. Он стал похож на электрика из их пионерского лагеря: основательного, немного бестолкового и любящего поговорить о себе и своих проблемах. Ещё он заметил, что трескотня Аркадия Матвеевича раздражает и врача, и медсестру, и она уже забыла, что хотела записать его Максима фамилию. Наконец, доктор прервал этот бессмысленный монолог:
– Когда он в футбол играл? Нога уже распухла и ссадина не сегодняшняя.
– Так я же говорю: я водителем работаю, вон товарища попросил помочь к вам сына привезти. Вчера в ночную смену был, пришел с утра домой, а у него уже вон чего. Ну, я коллеге позвонил, он и помог. Он ещё железкой, говорит, поранился. Я боюсь, как бы столбняка не было. Я железку-то сходил нашёл на их поле. Может вы захотите посмотреть – вдруг на ней столбняк. Сейчас я принесу. Володь! Володька!
И с этим возгласом начальник лагеря вышел из кабинета. Было заметно, что провожали его с облегчением. Медсестра сделала специальное выражение лица, показывая свое отношение к таким родителям, а врач продолжил осматривать Максиму ногу.
– Тут болит?
Максим поморщился, но вспомнив что сказал Аркадий Матвеевич, решил немножечко покричать и поойкать.
– Терпи, спортсмен. – оборвал его доктор. И обернувшись к медсестре, сказал – Пиши направление на рентген. Проверим на всякий случай, но перелома вроде нет.
– А ещё мне спать больно было – продолжил канючить Максим, пытаясь выиграть время.
Но доктора было не так легко провести, он делал свое дело не слушая Максимова лепетания и велел тому одеваться и идти на рентген.
– Сам дойдёшь? – спросил он напоследок. – Или тоже кресло-каталку?
От помощи Максим отказался и похромал искать рентген кабинет.
Глава девятая
– Вообще не проблема! – громко доказывал Володя. – Я, Сашка с Русланом, это вожатые из второго отряда, Тимур, который повар – вот вам и музыкальная группа. Гитары у нас есть, аппаратура есть, барабаны возьмём пионерские и можем играть. Вы, Аркадий Матвеевич, просто придите и послушайте, как мы репетируем. Я нормально отношусь к Песнярам, Земляне – тоже ничего. Но если у нас дети занимаются самодеятельностью, то почему работники пионер лагеря не могут. Лагерь, он же – для всех.
Максим аккуратно выглянул в открытое окошко туалета, и смотрел на площадку перед входом в травмпункт, где стоял их синий рафик. Неподалёку от машины разговаривали: шофер Володя, начальник лагеря и медсестра Люба. Вернее было бы сказать, что разговаривал один Володя, а Аркадий Матвеевич, лишь поддерживал разговор, вставляя иногда короткие замечания. Медсестра же и вовсе молчала. Казалось, что Люба не совсем понимает, почему она здесь находится. У неё был Максимов чемодан, который она зачем-то держала в руках и несмотря на предложения начальника лагеря, отказывалась положить в машину или хотя бы поставить на землю.
– Да чего ты его в руках-то держишь? – не переставал удивляться Володя. – Кинь в машину.
Он прикурил очередную сигарету и с удовольствием пускал колечки из дыма.
– Действительно, Люба, поставьте его на землю. – поддержал шофера, Аркадий Матвеевич. – Зачем вы его с собой привезли?
– Зачем она вообще приехала, не понимаю. – добавил от себя Володя. – Это же надо, семь километров пешком отшагать. И для чего? – он ещё раз пустил кольцо дыма и с удовольствием наблюдал за ним. А начальник лагеря, напротив, смотрел только на медсестру.
– Вы так волновались за Максима? – поинтересовался он. Глядя на Любу с каким-то особенным вниманием.
"Она же заметит!" – вертелось в голове у Максима, наблюдающего всю эту сцену из окна. – "Она поймет, что мы все знаем!"
Но его учителя, это почему-то не беспокоило. Он пытался вывести медсестру на разговор заходя то с одной, то с другой стороны.
– Нам, наверное, не стоило уезжать без вас? Но вы так сладко спали, что я не решился вас разбудить.
"Спала? Что он такое говорит?" – недоумевал Максим: – "Её же убили! Она не может этого не знать!"
Но Люба не знала. Она терла складку между бровей, растерянно смотрела по сторонам, но никак не могла объяснить самой себе, что же с ней происходит и зачем она тащилась семь километров по пыльной дороге с чемоданом в руках.
– Я не знаю. – сказала она, наконец. – Пионервожатые тоже спросили, зачем. Не хотели отдавать чемодан. Я сказала, что начальник пионерлагеря приказал.
В глазах у неё появилось, какое-то равнодушие. Ей было абсолютно наплевать что о ней думают, и самой не хотелось искать никакого объяснения своим поступкам.
– Пионервожатые? Это Вика с Наташкой что ли? – изумился Володя. – Чегой – то ты их так официально? Вы ж вроде подруги с Викой. Поссорились что ли?
– Конечно, Люба. Вы все сделали правильно. Ну, мало ли, придётся сейчас Максима в больницу в Москву везти, чемодан заодно прихватим, родителям его отдадим. Вы не выспались. Может вам отдохнуть в машине? – предложил Аркадий Матвеевич.
И Люба, не говоря ни слова, развернулась и пошла к рафику.
– Странная она какая-то, Аркадий Матвеевич. Как не в себе – заметил Володя.
Но начальник лагеря уже не слушал его, он рванул ко входу в медпункт, а озадаченный Володя, недоумённо покачал головой и закурил следующую сигарету.
Аркадий Матвеевич же зашёл медпункт и не делая остановки, направился прямо к рентген кабинету и через несколько секунд вышел оттуда, держа в руках ещё мокрый снимок. Потом он взял с подоконника забытую кем-то газету и аккуратно вложил снимок в эту газету. Проделав эти странные манипуляции, начальник лагеря направился в туалет к спрятавшемуся там Максиму.
– Идём, – сказал он ему, и помог слезть с подоконника. – Я отведу тебя на рентген. Когда тебе сделают снимок, возвращайся назад в туалет и жди меня. Можешь спрятаться в кабинке, чтобы вопросов не задавали.
Уже в кабинете, когда Максим забрался на специальную кушетку и приготовился к тому что его ногу будут фотографировать, а врач всё искала потерянный снимок, который в коридоре ждала бабушка с внуком, начальник лагеря тихонечко сунул ему в руки какое-то письмо и тихо сказал.
–Возьми. Прочтёшь после. Отдаю сейчас, потому что потом, могу забыть.
И так же стремительно вышел.
Когда женщина-рентгенолог, сказала, что можно уже двигаться и разрешила Максиму слезть, делать это ему пришлось уже самому. Он докывалял до коридора и пошел в туалет ждать Аркадия Матвеевича. В кабинке сидеть ему было неинтересно и кряхтя, он снова взобрался на подоконник, чтобы наблюдать за тем, что происходило перед входом. Там на небольшой площадке, уже стояла машина скорой помощи, чтобы везти настоящего Кирилла и его бабушку в больницу.
– Володя, – услышал Максим голос Аркадия Матвеевича. – У тебя сигареты не найдется? Что-то курить захотелось.
– Вы же не курите. – весело отозвался водитель.
– Ну иногда -то. Смотрю на тебя и завидую – вкусно ты так это делаешь. Я бросил давно, но порой тянет.
– Вот, Аркадий Матвеевич, а я говорил, что бывших курильщиков не бывает.
Володя похлопал себя по карманам и протянул пачку начальнику лагеря.
– Нет, Володь, не возьму – последняя у тебя.
– Я вас умоляю. Сейчас ещё купим, по дороге. Там магазин перед поворотом, приторможу и куплю себе пару пачек.
– А мы не в лагерь едем.
– Как? – удивился шофер.
– Сейчас Максима в больницу на скорой повезут. Перелом у него. Надо будет за ним ехать с чемоданом. Я матери позвонил, там её будем дожидаться. Так что лучше сейчас иди за сигаретами, а то это надолго.
– Ох елки! Как же он со сломанной ногой ходил-то? Бедный парень. А нам зачем? Из-за чемодана, что ли? Значит правильно его Люба притащила. – он обернулся к машине – Ты знала что у него перелом? – он покачал головой глядя на медсестру – Надо тебе на врача идти учиться. У тебя глаза, как рентген. – и он заулыбался, довольный собственной шуткой.
Но медсестра не улыбнулась в ответ. Она, казалось, совсем разучилась это делать. Максиму было её плохо видно через небольшую щелку открытого окна, но он пытался себе представить, что должен чувствовать человек у которого украли прошлое.
– Володя, – прервал шофера Аркадий Матвеевич. – Ты поторопись. Дело не в чемодане. Кто-то должен из работников пионер лагеря в больнице быть, потому что он пока под нашей ответственностью. Я в скорой поеду, а вы на рафике за нами.