Время

– Вам детей доверять нельзя. – продолжала Вика. – Вы вон со своими часами возитесь, потому что железки вам ближе и роднее живых людей. – выпалив это она вскочила и выбежала с веранды.

Какое-то время Наташа и Аркадий Матвеевич молчали. Потом начальник лагеря вспомнил, что Максим по-прежнему стоит тут же и вежливо попросил его идти к себе в палату. Разумеется Максим и не подумал идти туда, а напротив прошмыгнул на улицу и встал под открытым окном, с неблаговидной, но вполне понятной целью, послушать чем кончится разговор.

– Извините её Аркадий Матвеевич, – заговорила наконец Наташа. – Она плохо себя чувствует и устала. Максим аккуратно заглянул в окошко веранды: Наташа сидела к нему спиной и не могла его видеть, а взгляд начальника лагеря скользил вокруг головы пионервожатой, как будто над ней витала мошкара. "Он видит время": пронеслось в голове у Максима.

Аркадий Матвеевич перевёл глаза на дверь в которую ушла Вика.

– Я понимаю. Думаю, что всё будет хорошо. – он встал. – До встречи, Наташа. Увидимся на планёрке.

Максим решил обежать корпус и залезть в свою палату через окно, чтобы не попасться на глаза Аркадию Матвеевичу. Уже пробежав половину пути, он остановился и задумался о том, что зря он пытается обмануть своего учителя, ведь если он посмотрит на него и увидит его время, то наверняка узнает, что Максим всё слышал. "С другой стороны, он и так всё узнает, так что изменить теперь ничего уже нельзя и можно расслабиться": решил он и остановился, чтобы перевести дыхание.

– Вика, какая муха тебя укусила? Про глаза приплела, зачем-то. Нормальные у него глаза. Лысый только, а так ничего. И как начальник тоже.

– Лысый? Он же специально на голо стрижётся.

– Зачем?

– Затем, чтобы показать, что ему всё равно. Думайте, мол, обо мне что хотите – мне плевать.

Максим сообразил, что стоит под окнами комнаты пионервожатых и подслушивает их разговор. Он понимал, что это нехорошо, но очень уж интересно было. И потом, разговор касался его учителя, а значит и его тоже. Вот упрётся Вика и не пустит его на занятия к Аркадию Матвеевичу – пиши пропало. Как он всему научится? Как разберётся сам? Он ведь только один раз всего и взглянул на время, а больше не получалось. Несколько раз попробовал, даже к стене этой подошёл после ужина – ничего не выходило. У него правда с собой мячика не было. Может в нём всё дело? Хорошо хоть Аркадия Матвеевича встретил и успел ему все рассказать. Завтра занятия, а Вика пускать не хочет. Это же надо, такого начальнику лагеря наговорила. Глаза у них какие-то не такие. Нормальные глаза – права Наташа. Хотя, то что Вика сравнила его, Максимовы, глаза с глазами Аркадия Матвеевича, было очень приятно. Он даже подумал, а не постричься ли ему налысо: "Вот все удивятся!" – заулыбался Максим.

– Слушай, он просто старый, потому и лысый. А стрижётся так, чтобы плешь не отсвечивала. – захихикала Наташа.

– Не старый он. Ему ещё пятидесяти нет. Просто одевается по-дурацки и ведёт себя как старый дед.

– Он тебе нравится, что ли? Ты серьёзно? Ну ты, мать, даёшь!

Вика молчала и это молчание Максиму категорически не понравилось. "Что это значит, что ей нравится Аркадий Матвеевич?" – встревожился он: " В каком это, извините. смысле?".

Аркадий Матвеевич – это его, Максима, друг и Вика тут совершенно не при чём. А то только он нашёл себе наставника, только дело у него появилось интересное, какого ни у кого нет, как тут же появляется, какая-то Вика и хочет всё испортить. Мало того, что а занятия отпускать не хочет, так ещё и на его учителя виды имеет. Дальше разговор пионервожатых Максим слушать не стал и направился к окну свое палаты. Скоро прозвучит отбой и Вика с Наташей пройдут по корпусу проверяя, все ли ребята и девчонки в своих кроватях. А сами ребята уже готовятся ко сну и планируют приключения на сегодняшнюю ночь: мазать друг друга пастой, рассказывать страшные истории, вызывать чёрную руку с помощью зеркала или просто обещают друг-другу не спать всю ночь и дождаться рассвета. Окно их палаты было открыто и Максим залез внутрь.

– О, смотрите кто пришёл?

Максим оглядел палату: все пять его соседей были одеты и ждали его. Он почувствовал недоброе, но ещё не понимал, что произошло.

– Привет ябеда! – Стас стоял напротив его тумбочки и смотрел на Максима. – Все к начальнику лагеря ходишь?

"Ого!" – пронеслось в голове у Максима: "Это что-то новенькое"

Он посмотрел на Стаса. Тот в ответ прищурился и глаз не отводил. Они у него были злые, и значит сегодня он явно решил довести расправу над Максимом до конца. Слишком долго тому везло. Но в пионерлагере всё решают не вожатые и не начальник лагеря. Всё должен решать коллектив, а сам коллектив должен идти за лидером. Стас верил в это и у него получилось стать главным в отряде, с этим должны были считаться даже вожатые. Только Максим всё портил. казалось бы всего один человек, что он может значить? Но такое независимое существование одного из отряда портило репутацию лидера: сначала из подчинения вышла Ксюша, и даже Юлька, лучшая подруга и опора в палатах девочек, не смогла ничего сделать – у девчонок отношения строятся по-своему. За Ксюшей потянулись другие девочки и уже сама Юля рисковала стать изгоем. А после того, как Максим его, Стаса, на землю уронил, факт его лидерства становился вовсе не бесспорным и надо было принимать меры. Он подговорил ребят из второго отряда побить Макса у столовой, сказав им, что Максим ябедничает директору про то что они курят за клубом. Это было враньём, но кто будет разбираться. И всё прошло чудесно: Максима побили на глазах у всего лагеря, самым унизительным, казалось бы, образом. И то что вмешалась Наташа, особой роли не играла для Стаса. Но для Семёнова и его друзей из второго отряда ещё как играло. Им-то как раз совсем не понравилось, что женщина пионервожатая, как котят, трепала у всех на виду. Ей они отомстить не могли, а вот на Стасе хотели бы отыграться. Они подкараулили его у корпуса восьмого отряда, собираясь хорошенько поиздеваться. И самое обидное, что не дала им этого сделать та же самая Наташа. В этот раз она так сильно разозлилась, что за шкирку отволокла их к вожатым второго отряда. Двое молодых мужчин – пионервожатых, явно испытывали к ней самые приязненные чувства и наказали своих подопечных пионеров показательно-демонстративно. Но дело было даже не в том, что ребята из второго отряда могут повторить попытку отквитаться. Дело было в том, что весь отряд видел, как Стас испугался. И по его авторитету был нанесён очередной удар. И удар был страшен не тем, что его пару раз стукнули – это ерунда. А тем, что буквально недавно он всем расписывал в красках, как унизительно выглядел Максим, как позорно, что за тебя заступается девушка-пионервожатый, и что он, Стас, повел бы себя в такой ситуации геройски. Он был так убедителен, что некоторые ему поверили. А теперь получается, что он сам попал в такую же историю. Попал почти сразу же, и никто, конечно, не забыл как он бахвалился на ужине и по дороге с него. Надо было что-то делать и Стас делал. – У меня в чемодане лежали деньги, все это видели. – сказал Стас, обращаясь к ребятам.

Это было правда и ребята закивали в ответ. Эти деньги, пятнадцатикопеечные монеты, лежали в мягком пакете из под молока, завязанном резинкой.

– Теперь у меня их в чемодане нет. – он показал на свой раскрытый чемодан. – Что будем делать?

Все молчали и смотрели растерянно друг на друга. И только Стас смотрел на Максима.

– Я не брал. – сказал, наконец, один из мальчиков. – Могу показать свой чемодан.

За ним и все остальные стали открывать свои чемоданы, и показывать их всем, предлагая, если надо, перевернуть вещи и покопаться в них. Оставался только чемодан Максима. Он уже понял чего от него ждут и со страхом полез за своим чемоданом.

Он хранил его, как и все под кроватью, не закрывая на замок, а просто захлопывая крышку. И ключи он давно потерял и прятать там было нечего – сладости лежали в тумбочке. Максим положил чемодан на кровать и раскрыл его. Кто-то сзади шумно выдохнул. Прямо поверх вещей небрежно лежал пакет из-под молока.

– Значит ты не только ябеда, ты еще и вор. – торжествующе выговорил Стас.

Все ребята смотрели на Максима, и он почувствовал, как его сердце колотиться всё сильнее и сильнее. Он оказался не готов к этой ситуации: всё последнее время он занимался с Аркадием Матвеевичем, общался в основном с Ксюшей и редко вспоминал про главного своего врага.

А теперь ситуация складывалась – хуже некуда. Обвинение в воровстве – это пятно от которого не отмыться и очень трудно оправдаться. И деньги эти были Максиму не нужны. И было -то их всего десять монеток. Стасу их дали родители, чтобы он мог звонить домой, но в лагере телефонных автоматов для междугородних звонков не было, а за территорию их не пускали. Да и вообще в лагере не на что было тратить деньги, у Стаса они так и валялись в чемодане без дела. Но теперь они лежат в его, Максима, чемодане и лежат уж очень небрежно. Если бы он хотел их спрятать, то хотя бы на самое дно положил, под вещи. Так нет же, лежат так, как будто их второпях кинули.

"Что же делать?" – крутилась у него в голове одна только мысль: "Что же делать?"

– Ну, вот и мои деньги. Я, честно говоря, не думал, что это ты. Надеялся, может потерял или положил куда-то.

Стас чувствовал себя в своей стихии: он ужас как любил произносить длинные поучительные монологи, в которых рассказывал, как должны себя вести все остальные. И если ему пытались указать, что сам он порой совершает те же проступки в которых упрекает других, то он легко менял правила и объяснял, что его поступки надо оценивать иначе и он-то, как раз, поступил правильно, просто есть большая разница между тем, что делает он и тем как ведут себя другие. Короче, врал он в такие моменты вдохновенно и со знанием дела.

– Самое страшное, когда в отряде появляется вор, который тырит у своих. Если бы ты, Макс, украл в другом отряде или у начальника лагеря, то это было бы ещё ничего. Но в своей же палате… Так делать нельзя. Ну чего, ребята, как поступим?

Четверо мальчиков пожимали плечами – им в этой ситуации ничего не грозило и можно было расслабиться. Но Стаса такое отношение не устраивало. Он лидер, а значит должен заставить всех высказать свое мнение. Главное, чтобы мнение палаты, а дальше всего отряда, было правильным. То есть таким же, как и у него.

– Нет ребята, – продолжал Стас. – Чего я один за вас буду решать? Это ведь всех касается: сегодня у меня украл, а завтра у кого-нибудь ещё.

– У меня красть нечего. – отрезал Олег. Он был старше остальных и попал в восьмой отряд случайно. В седьмом не хватило мест и ему предложили выбрать между восьмым и шестым. Но в результате направили туда, где было больше свободных кроватей.

– Нет, Олег, так не годится – мы же один отряд. Мы все вместе должны решить.

– Скажем Вике? – неуверенно предложил Женя. Самый маленький из них.

– Ты что, хочешь быть такой же ябедой, как и этот? – Стас махнул рукой в сторону Максима. – Мы должны его сами наказать.

Он двинулся к Максиму.

Ситуация становилась невыносимой, душной и нестерпимо тоскливой. Из неё хотелось вырваться или растоптать её ногами.

"Я должен увидеть время" – подумал Максим.

Он сосредоточился и начал считать удары сердца. Эти удары стали напоминать тиканье часового механизма, только очень большого.

"Не беги за событием." – повторял он слова учителя: "Остановись и ты увидишь откуда прикатился мячик"

Стас, стоящий перед ним, вдруг стал превращаться в рисунок на стекле и это стекло стало медленно наклоняться вперёд. Казалось ещё чуть-чуть и это стекло с нарисованным на нём человеком упадёт к ногам Максима и разобьётся. Но этого не произошло, оно как лист перекидного календаря, просто перелистнулось и рисунок оказался у Максима за спиной. За ним падал ещё один и ещё…

Максим перелистывал эти картины. надеясь найти ту, которая ему поможет.

"Вот! То что мне нужно." – промелькнуло у него в голове. Он увидел как Стас заходит в палату, оглядывается по сторонам и направляется к его, Максима, кровати. Потом достает чемодан, открывает крышку и торопливо бросает в чемодан пакет из-под молока.

Это было важно, но никак не могло помочь. Даже если он всем расскажет, что видел как было на самом деле, то никто ему не поверит. Да и рассказывать такое нельзя. Максим перелистнул страницы времени назад. И вот он снова видит Стаса, стоящего перед ним. По его телу прошла сильная дрожь. Он находился на самом стыке настоящего, в какой-нибудь секундочке от реальности и время выталкивало его назад, в пространство, где он сможет перемещаться только в нём, а по времени лишь плыть вслед за секундной стрелкой часов.

"Нельзя!" – сказал он себе: "Ещё рано. Надо удержаться совсем чуточку, и я увижу решение. Должен увидеть"

Максим развернулся в другую сторону и стал смотреть в будущее. Это было гораздо сложнее: картин стало так много, что у него зарябило в глазах от невыносимого блеска и он вынужден был зажмурится. Тошнило его все сильнее.

"Что будет, если меня вырвет прямо здесь?" – промелькнула у Максима в голове, совершенно неподходящая мысль: "Мне надо увидеть траекторию мячика"

Он приоткрыл слегка веки и стал смотреть себе под ноги. Там, под ногами, появились синие контуры, которые вели к одной единственной картине. На ней Стас замахивался на него кулаком и этот кулак был направлен точно ему в лицо.

Максим пригнулся, сделал шаг на встречу и выбросил руку вперёд.

Глава пятая

Когда он пришёл в себя, то понял что стоит в своей палате, а ребята смотрят на него с изумлением. На полу с закрытыми глазами и раскинув руки, лежал Стас.

– Ничего себе! – протянул Женя на выдохе.

Все остальные молча продолжали наблюдать, переводя взгляд с Максима на Стаса.

Произошло нечто неординарное и пока они не знали как реагировать. Не знал этого и сам Максим: видеть лежащего на полу Стаса было приятно, но немного непривычно и боязно. Несмотря на то что он был в нокдауне, он может захотеть продолжить драку когда встанет, а если не встанет … При таком раскладе у Максима будут очень серьезные проблемы.

"А вдруг я его убил" – испугался он: "Тогда меня посадят в тюрьму"

Максим почувствовал, что его по-прежнему тошнит. И с каждой секундой сдерживать эти порывы становилось сложнее и сложнее. Надо было немедленно куда-то бежать, туда где никого нет, где никто не увидит как…

До окна было ближе чем до туалета и он ступив на свою кровать, практически вывалился на улицу. У ближайших кустов его вырвало.

На улице уже темнело, из клуба доносилась музыка, а за спиной были окна его корпуса, где лежал убитый им человек.

Каким бы он ни был плохим этот мальчик, лежащий на полу с закрытыми глазами, но убийство – это очень серьёзный проступок и наказание за него будет нешуточное. У ворот лагеря дежурит милиционер на мотоцикле с коляской, так что если не убежать прямо сейчас, то арестуют его очень быстро.

"Куда мне теперь?" – пытался найти какой-то выход Максим: "К маме? Сразу в милицию? В лес?"

Ни один из этих вариантов ему не нравился. Оставался только начальник лагеря. Но захочет ли Аркадий Матвеевич ему помогать, после того что он натворил? Ведь если узнают, что он совершил убийство напав из времени, то и самому начальнику лагеря достанется. Это же он доверил семилетнему ребёнку такую тайну, это же он научил его пользоваться этими сверхспособностями.

Значит пришло время бежать: не важно куда – там разберется. Максим направился к бетонному забору, окружающему лагерь. Там, за футбольным полем есть небольшая калитка, которой давно никто не пользуется. Там невысоко и он легко сможет через неё перелезть. Первое время он станет скрываться в лесу, а потом, когда наступит осень сядет в какой-нибудь товарный вагон и поедет на юг. И где-нибудь, далеко-далеко от Москвы, попросится в детский дом.

Хорошо, что на Максиме были длинные штаны, потому что трава была мокрой, после короткого вечернего дождя, а ещё перед забором было полно крапивы. Залезть на калитку оказалось довольно легко. Сидя на верху, он осмотрел место для приземления и уже перекидывал левую ногу, собираясь спрыгнуть на землю за территорией лагеря, когда именно штаны и подвели его. Максим потянул было ногу на себя, но почувствовал, что зацепился за что-то штаниной. Надо было бы спуститься назад и освободить её, но он так волновался, так торопился как можно быстрее сбежать из лагеря, пока его не схватила милиция, что только изо всех сил дергал ногой, надеясь, если не отцепиться, то хотя бы вырвать кусок штанины. Во время очередного такого рывка, он не удержал равновесия и сорвался с калитки, повиснув вниз головой, потому штанина по-прежнему держала его ногу с той стороны. Колено неприятно хрустнуло и Максим закричал от боли. Уже теряя сознание, он наконец услышал долгожданный треск разрываемой джинсовой ткани и благополучно упал на мокрую траву.

Где-то неподалёку раздавалось тиканье часового механизма и что-то летало над ним с неприятным жужжанием. Максим открыл глаза и увидел звёзды. Они были везде: сверху, снизу, по сторонам. Неподалёку от него, кажется можно протянуть руку и коснуться рукой, плавала в черноте космоса голубая планета.

"Это же земля!" – обрадовался Максим.

Ему было легко и приятно плавать в невесомости. И нога ни капельки не болела. Он подтянул правую штанину, увидев порванные дырку на ней и почему-то засмеялся.

"А что это жужжало у меня над ухом?" – он оглянулся в поисках космической мухи.

"Как, интересно, она тут летает, если в космосе нет воздуха?" – Максим повертел головой но мухи нигде не было видно: "А как я тут дышу?" – подумал он.

Но было ни чуточки не страшно – наоборот, ему было невероятно спокойно в этой огромной черной пустоте.

– Я лечу! Я космонавт!!! – и его крик понёсся через всю в вселенную прямо к звёздам. – А ещё говорят, что в космосе нельзя разговаривать.

"Вжжик.., вжжик…" – раздался неподалёку, всё тот же звук.

Максим повертел головой, но опять ничего не увидел. Только какие-то оранжевые полосы, толщиной с бельевую верёвку, появились справа и слева и тут же исчезли.

– Вжжик…, вжжик…

– Странно, – сказал Максим сам себе. – Что бы это могло быть? Я, наверное, сплю. Или всё еще без сознания. Я же упал и наверное сломал ногу. И штанина у меня рваная.

Он ещё раз посмотрел на свою ногу. Она была, несомненно, ушиблена. Вот и ссадина от ржавой калитки, и синяк на коленке. Только не болит – что уже не плохо. А синяк и ссадина пройдут, конечно.

Опять появились оранжевые верёвки и закружились вокруг Максима. Он протянул руку и попробовал схватить одну из них, но рука просто скользнула сквозь, а верёвка продолжала виться вокруг.

– Здравствуйте, уважаемые верёвки! Простите не знаю ваших имен. Или мне называть вас шнурками?

Максим захохотал от собственной шутки.

– Позвольте представиться, меня зовут Максим. А вас? Не хотите ли поиграть или побеседовать? Но хочу вас предупредить, милые шнурки, что я говорю только по-русски, а иностранный начну учить только во втором классе, с первого сентября, если конечно начну. Впрочем, у нас в школе преподают французский язык, а вы наверное общаетесь на марсианском? Или может вы с Венеры? Нет, у нас такого не изучают. А я с земли. Вон она внизу. Понятия не имею, как я оказался в космосе и как мне вернуться назад, но скорее всего, вы мне просто снитесь. Я что-то, в последнее время, стал слишком часто терять сознание. Такое мерещится – закачаешься. Ну ладно, если вы не настроены на разговор или поиграть, то я поплыл – столько ещё хочется посмотреть.

И Максим решил прогуляться по космосу – раз выпал такой случай. Он попробовал махать руками, как будто он летит, но не смог сдвинуться ни на сантиметр.

– Что же, я так и буду тут болтаться и не смогу слетать никуда?

Это было обидно. В кои-то веки оказаться в космическом пространстве, а под рукой ни звездолёта, ни ракеты. С другой стороны, и отсюда было на что посмотреть, а где находится Венера или Марс, он всё равно не знал.

– Вжжик…, вжжик… – запели опять верёвки.

Они кружились вокруг все быстрее и быстрее, пока не закрыли собой вид на землю, звезды и вообще на всё, что мог видеть Максим.

И вдруг, сквозь жужжание, он начал различать голоса. Голоса были мужские и женские, старые и молодые. О чем они говорили было непонятно, но в них угадывалось удивление, и удивление это было связано с именно с его, Максима, присутствием в космосе. Голоса приближались вместе с оранжевыми верёвками, а сами верёвки летали все ближе и ближе.

– Эй, вы чего? – испугался Максим. – Эдак вы меня задушите. Не толкайтесь – это же космос, тут всем места хватит.

Но верёвки не желали слушать или не понимали его. Тогда он стал изо всех сил махать руками и ногами, чтобы не дать оранжевым линиям его опутать. И в этот момент, он стал отчётливо различать человеческую речь.

– Смотрите, оно двигается.

– Я не оно! – прокричал Максим во весь голос. – Я – Максим. Я – житель земли…