– Герцог Альбрехт не самый добрый господин, но к нему мы уже привыкли, и нам нет нужды менять одно ярмо на другое, еще более тяжелое. – подвел итог Каспар.
– Скоро наступит рассвет. – сказала Эльза.
Ночь уже вступила в свои права, но как известно, что время перед рассветом – это самые темные ночные часы.
– Мы заболтались, Игнак. Скоро наступит рассвет.
Герцог молча бросил в камин несколько поленьев и сам стал разводить огонь.
– Ты отдашь мне то, что обещал? – спросил юноша.
– Я обещал тебе твою жизнь, пока она была в моих руках и уже вернул тебе ее. Я обещал тебе свободу, но ты уже сам взял ее. Осталась Франкиска, но я не могу дать тебе то, что мне не принадлежит. Если ты хочешь забрать свою сестру и уйти, я не стану тебе мешать.
– Мне этого довольно.
Сказал Игнак и хотел было уйти, но герцог остановил его:
– Подожди. Кое чем, но я все же смогу тебе помочь.
Он хлопнул в ладоши и в комнату вошли несколько стражников в полных боевых доспехах. Герцог с усмешкой осмотрел их и махнул рукой капитану стражи, чтобы тот подошел ближе.
– Завтра мой кузен пошлет часть своих людей на приступ со стороны главных ворот.
– Мы встретим их. – спокойно ответил капитан.
– Не стоит.
Капитан молчал, показывая, что он выполнит любое распоряжение герцога, хотя и не понимает его.
– Мне стало известно, что это будет отвлекающий маневр и его солдаты не станут рваться в бой. Их задача приставить лестницы и лишь сделать вид, что они собираются штурмовать, поэтому оставь несколько человек, чтобы они отгоняли особенно ретивых, если такие найдутся. А тот сюрприз, который мы приготовили кузену, перенеси на западную сторону.
– Поднять пушки на стену? – уточнил капитан.
– Нет, дружочек, поставь их во дворе, там, где бьет ключ святого Лаврентия. Но не близко к стене, чтобы если она вдруг рухнет, вас не засыпало обломками. Укройте их лучше в кузне – ее крыша защитит вас.
Капитан кивнул головой и не говоря не слова вышел из зала. Двое его подчиненных остались, ожидая приказаний от герцога.
– А вы, мои храбрецы. – сказал тот с насмешкой. – Приведите ко мне моего верного слугу, Корбла. Да так приведите, чтобы он не сбился с пути и ничто бы не отвлекало его по дороге. Только будьте аккуратнее, слишком уж он задумчив, и никто никогда не знает, что именно у него на уме. Даже я этого не знаю, поэтому и прошу вас, дети мои, быть с ним аккуратнее.
Это затейливое приказание было понято стражниками абсолютно правильно и через несколько минут в залу втолкнули Корбла. Ножа при нем уже не было, как не было на нем черной, застегнутой на все пуговицы куртки, которую немцы называют вамс, а французы пурпуэн. Зато под глазом у него был знатный кровоподтек, а руки были связаны крепкой веревкой. Внимательно смотрел на своего слугу герцог Альбрехт, и так же внимательно смотрел на своего господина Корбл. Слишком давно они знали друг друга, так давно, что может и не было смысла в словах, но проститься совсем без слов не получилось.
– Источник святого Лаврентия, Корбл. Когда-то ключ бил на смоляной горке, и горожане ходили к нему за водой. Мой далекий предок отнял его у города и прокопал тоннель в замковой двор. С тех пор в замок потекла чистая свежая вода. Она текла от смоляной горки, под западной стеной, размывая фундамент. Мы давно знаем друг друга, Корбл, так давно, что мне стало казаться будто ты читаешь мои мысли. Но этого ты в моей голове прочитать не мог, потому что я сам давно забыл про это. Значит кто-то еще знал секрет источника святого Лаврентия.
– И ты хотел бы знать кто именно рассказал мне это? – спросил слуга, с издевкой.
Он уже знал свою судьбу и не боялся ее. Он вообще мало чего боялся, но близость смерти лишила его последних страхов.
– Нет, мой старый друг. Мы так давно знаем друг друга, что мне стало казаться, будто ты читаешь мои мысли. И тогда я научился читать твои. Да, я был невнимателен к тебе в последнее время, но теперь я смотрю на тебя и вижу все, о чем ты думаешь. Ты ни за что не признаешься, кто рассказал тебе секрет ключа святого Лаврентия, сколь бы мастер Ян не спрашивал бы тебя, да это и не так уж важно, я узнаю это сам. Но зато я вижу, как страстно ты хочешь эту девчонку Франкиску.... – герцог вздохнул. – Ты не верил, что я отдам ее тебе.
– Я знал, что ты этого не сделаешь. – усмехнулся Корбл.
– Что же, ты умрешь сегодня, мой верный Корбл, но напоследок я хочу отблагодарить тебя, за твою верную службу. Я хочу, чтобы ты увидел на лице своей избранницы истинное счастье. Не этого ли хочет каждый влюбленный. Эй, мальчишка! – закричал Альбрехт.
И в залу вошел молодой венгр со своей сестрой.
– Я сказал тебе, что не могу отдать то, что мне не принадлежит.
Герцог поднялся со своего стула.
– Но тот, кому она принадлежала, оказался должен мне больше, чем я ему. Поэтому завтра, как только рухнет западная стена, ты и твоя сестра уйдете из замка через подземный ход.
Он обернулся на своего слугу и увидев муку в его глазах добавил.
– Теперь мы квиты, Корбл.
Глава девятнадцатая
Едва рассвело как Теофил фон Вальдбург был уже на ногах. А еще он был одет, доспехи его были, как положено затянуты ремнями, шпага висела на боку, и весь целиком он был готов отправиться в путь. Единственное что мешало ему, это то что рядом не было детей. Не было Лукаса, не было Каспара, и даже красавицы Эльзы нигде поблизости не было. Также исчез мул и ржавый гросс-мессер, который Каспар ухитрился-таки таскать все это время с собой. Какое-то время бывший лейтенант кирасиров думал, что дети играют, потом, что они заблудились играючи, но довольно скоро он вынужден был признать, что те просто ушли. А сопоставив некоторые факты, и вспомнив вчерашний разговор, он немедленно сообразил, куда именно они отправились и зачем.
– Будь ты неладен, Каспар. – ругался молодой дворянин, меряя шагами поляну, которую они вчера выбрали для остановки и ночлега. – Я лично спущу с тебя штаны и выпорю, как только ты мне попадешься.
Беда была в том, что чтобы поймать Каспара и остальных, молодой Теофил фон Вальдберг, должен был отправиться туда, где и сам мог попасться в руки солдатам курфюрста Ансельма, которые ни в коем случае не стали бы пороть своего бывшего лейтенанта, но непременно повесили бы его, как дезертира. Был конечно шанс, что дети не успели еще дойти до города, но судя по давно погасшему костру, они ушли еще ночью, когда молодой человек уснул и значит передвигаясь, где пешком, а где верхом на муле, они должны были уже оказаться в городе. Мысль о том, что дети виноваты сами и поправить уже ничего нельзя, Тео отверг, как недостойную дворянина и офицера, поэтому он вздохнул, пожал плечами и бодрым шагом отправился в сторону города.
Одно его огорчало, что вчера он легкомысленно отказался от коня, предложенного сеньором Бьянки, но каково же было его удивление, когда он вдруг услышал знакомый посвист флейты и увидел на старой императорской дороге тучи пыли.
–О, я идиот! – хлопнул он себя по голове и безжалостно выругал впридачу. – Конечно же я могу догнать их. Более того, я непременно должен это сделать. В их компании мне будет гораздо проще попасть в город.
И Тефил перешел на бег, чтобы успеть присоединиться к обозу, до того, как он окажется в городе.
Надо сказать, что его заметили его издалека и сеньор Джованни выслал верхового с еще одной лошадью для молодого человека.
– Слава Богу, что я заметил вас! – вскрикнул он, когда Тео поравнялся с обозом. – Простите, что не лично поехал к вам на встречу, но честное слово, если я оставлю обоз хоть на одну секунду, то непременно что-нибудь случится.
Тео принялся было объяснять почему он опоздал, но итальянец замахал на него руками.
– Ни слова больше! Во всем виновата местная кухня. Ни один благородный человек не может ее выдержать без ущерба для своего желудка. В какой-то момент я и сам чуть было н остался жить в лесу под кустом, понимая, что не могу приподняться из под куста больше чем на минуту. Но не будем про это. Когда эта дурацкая война закончится, я приглашаю вас к себе в гости. Бывали ли вы в Милане?
Так за приятной беседой Тео и синьор Бьянки въехали в город. По мере приближении к месту назначения, итальянец все чаще сетовал, как не хочется ему встречаться с курфюрстом Ансельмом, и как тяжело ему будет объяснить их высочеству, причины по которым из двух пушек, пригодна к стрельбе только одна.
– Ведь я же его предупреждал! – вздыхал сеньор Джованни. – Видит Бог, что предупреждал. Вы-то мне верите, мой друг?
И Тео энергично кивал головой в знак согласия, озираясь при этом и выискивая способы, как не попасться на глаза своим бывшим сослуживцам.
– Один выстрел и: Бах! – огорченно повторял итальянец. – Всех, кто будет рядом разорвет. Просто разорвет…
В городе царила невероятная суматоха: наемники приходили в себя после вчерашнего разгула, командиры собирали своих подчиненных по-ротно и как-нибудь. Посланцы фюрста высекали подковами искры из мостовой, горожан не было видно совсем. Только множество мертвых тел напоминало, о том, что здесь когда-то кипела жизнь.
– Наконец-то! – к обозу подлетел граф Квитцов. – Сколько вам нужно времени, чтобы подготовить свои пушки?
Сеньор Джованни начал было объяснять все особенности порученного ему дела и сложности, которые уже возникли и которые могли бы возникнуть, но был он так многоречив, так взволнован, что граф только замахал на него руками.
– Делайте свое дело. – крикнул он Джованни. – Делайте его быстро и вот вам мой добрый совет: не попадайтесь на глаза его высочеству! Поверьте, что сегодня многие могут оказаться на виселице. Подумайте – надо ли вам это.
Сеньор Бьянки, хотел было объяснить, что встреча с курфюрстом ему просто необходима, но граф даже не стал его слушать и ускакал прочь.
– Что же мне делать, друг мой? – растерянно спросил итальянец Тео.
Но тот лишь указал пальцем на виселицу, на которой уже качался свежеповешенный.
– Не стоит. – кивнул молодой человек.
– Но ведь погибнут люди! – не сдавался сеньор Бьянки.
– Что же, – пожал плечами Тео. – на то и война.
И он еще раз показал на виселицу. Приглядевшись Тео понял, что она не единственная: чем ближе приближались они к рыночной площади, тем больше повешенных видели они. Мертвые висели под крышами домов, на деревьях, и даже не оградах церквей. В городе пахло смертью и запах этот был настолько сильный, что даже привыкшие ко всему наемники то и дело морщились.
– Что же это? – прошептал итальянец. – Ведь город не сопротивлялся.
– Их высочество скор на руку. – угрюмо ответил молодой человек.
Он украдкой вертел головой: с одной стороны он боялся, что его узнают, с другой он пытался найти Лукаса, Каспара и Эльзу. Он и сам не знал, чего он хотел больше: увидеть их или нет. Потому что картины, которые ему рисовало воображение и то, что он видел в реальности не оставляло место надежде. Он понимал, что дети, окажись они здесь, были бы уже пойманы или даже мертвы. Из задумчивости его вывело появление его бывших сослуживцев: отряд кирасиров пресек им путь. Глядя на их доспехи, Тео подумал, что неплохо бы ему избавиться от своих, чтобы не привлекать лишнего внимания.
– Я вынужден вас ненадолго покинуть. – сказал он сеньору Джованни. – Но уверяю вас, ненадолго.
– О! – вздохнул тот. – Бедный мальчик. Будь неладна эта ваша местная кухня… Возвращайтесь скорее, я уже привык к вам. Наше место будет у западной стены, и если дела службы позволят вам, то я буду рад вас видеть.
На этом они попрощались, а Тео, оставив коня пушкарям быстрым шагом пошел по улице подыскивая место, где он мог бы снять с себя столь приметные доспехи, пока кирасиры курфюрста не обратили внимание на своего бывшего лейтенанта. Самым подходящим местом оказалась церковь святого Варфоломея, которая возвышалась неподалеку. Тем более, что она была совершенно пуста.
Войдя туда, он стал стаскивать с себя доспехи и не таясь кидать их на пол. Грохот разнесся под сводами храма. Пораженный этим грохотом молодой человек замер, оглядывая купол и стены, от которых звук отражался. Все было расписано сценами из святого писания и все это так страшно противоречило тому, что он видел на улице, что ему захотелось плакать.
– Да, сын мой, отрекись от греха и царствие небесное уготовано тебе.
Тео оглянулся и увидел в полумраке монаха, которого он, видимо, не заметил входя в церковь. Монах был в капюшоне и невозможно было разглядеть его лица, но голос его показался Теофилу очень знакомым.
– Простите святой отец, что я нарушил ваше уединение.
– Не ты один, сын мой. Всякий нуждается теперь в утешении, всякий ищет спасения своей души.
Из-за спины монаха показались еще несколько его братьев. Все они были в капюшонах и рясах. Разве что на ногах у них виднелись крепки кожаные ботинки, а под одеждой угадывались клинки мечей и даже арбалеты.
– Только путь этот тернист и полон слез и боли.
– Я не боюсь боли. – усмехнулся Теофил и вынул шпагу. – И моих слез, святой отец, вы не увидите.
Монахи двинулись в его сторону доставая из-под одежды ножи, шестоперы, цепы и прочее оружие так любимое проходимцами с большой дороги. Нападающих было больше, но не это пугало Тео. Главную опасность для себя он видел в том, чтобы ненароком не привлечь внимания солдат курфюрста, но он не мог знать, что того же опасались и монахи, которые, в свою очередь, не знали опасений Тео. В этом противостоянии, каждый был и жертвой, и охотником, и никто не чувствовал себя хозяином положения, зато каждый боялся появления третьей заинтересованной стороны.
Долго так продолжаться, конечно же не могло и когда разбойники в рясах подошли достаточно близко, молодой человек решил сделать первый выпад. Он выбрал самого здорового монаха, перенес вес тела на левую ногу, приготовился оттолкнуться ей и ударить шпагой прямо в горло…
– Напрасно вы пришли сюда, мой господин. – сказал предводитель разбойников.
Какая-то тень мелькнула за спиной и Теофил фон Вальдбург почувствовал сильный удар по голове.
Глава двадцатая
– Мой господин!
Какой-то знатный рыцарь подъехал к курфюрсту и что-то почтительно ему докладывал.
– Эдак мы весь день тут просидим. – недовольно буркнул Каспар.
– Дело оказалось сложнее чем мы предполагали. – ответил ему Лукас.
Мальчики старались говорить потише, чтобы не разбудить Эльзу, которая так измучалась, за эти дни, что заснула, положив голову на обгоревшее покрывало. В доме судьи страшно воняло гарью, но зато из него было хорошо видно рыночную площадь, а одним окном дом смотрел на улочку Зеленщиков, на которой теперь расположился курфюрст со своими приближенными. Тут их защищали стены домов и можно было не бояться случайного выстрела со стороны осажденного замка.
– Жалко только не слышно ничего. – вздохнул Лукас.
Он не имел ни малейшего представления, что им делать дальше, да и страшно ему было невероятно. Вчера ночью они чудом пробрались в центр города и сумели спрятаться в доме судьи.
– Как этот дом не сгорел дотла и весь город с ним заодно. – вздохнул Лукас еще раз.
– Не вздыхай ты!
Каспар сердито толкнул его в плечо.
– Или ты боишься? – спросил он с подозрением.
– Я-то? – Лукас опять вздохнул. – Нет конечно, но все же мне боязно. Видел ли ты сколько мертвецов развешано теперь по улицам. Ох, не хотелось бы мне оказаться на их месте.
– Так ведь мы рискуем за правое дело. Разве можно бояться, если рискуешь за правое дело.
– Наверное нельзя, но мне все же не по себе.
Так они переговаривались уже очень давно, но ничего придумать при этом не смогли.
– Мне бы Аркебузу. – мечтательно протянул Каспар.
– Разве ты умеешь стрелять из аркебузы? И потом от ее выстрела нас сразу же найдут и повесят.
– Тогда арбалет…
– Но и его у нас нет.
– Надо признать, – раздался голос у них за спиной. – Что мы зря пришли сюда. Нам стоило оставаться с господином фон Вльдбургом. – Ребята обернулись и увидели, что Эльза стоит на коленях и шепчет молитвы.
– Неужели мы теперь все бросим и уйдем? – спросил недовольно Каспер.
Какое-то время Эльза продолжала молиться, а когда закончила сказала:
– Я бы ответила тебе, что именно так нам и следует поступить, если бы не солдаты на улицах. И это значит, что мы можем лишь мечтать, что уйдем отсюда.
– Смотрите-ка! – позвал друзей Лукас.
Он аккуратно выглядывал в окошко, выходящее на улицу Зеленщиков и махал друзьям рукой.
– Да смотрите же! – повторил он снова. – Какой-то мальчик бежит по улице. Он бежит совершенно свободно, и никто не смеет его остановить.
Каспар тоже подполз к этому окну и стал выглядывать вниз.
– По-моему, он принес курфюрсту воды. – сказал он с удивлением.
– Конечно, Каспар, их высочество хочет пить. И все его придворные хотят пить. И солдаты хотят пить. Вчера большинство из них крепко выпили и сейчас их мучает жажда.
– Шустро он ее приносит: только отбежит и через несколько минут уже возвращается с кувшином. Где же он ее берет? Их высочество не станет пить грязную воду из замкового рва или, что еще хуже, из лужи, а до ближайшего колодца неблизко.
– На смоляной горке! – хлопнул себя по лбу Лукас. – Хотя воду из родника и отвели в замок, но там по-прежнему течет небольшой ручей из под черного камня. Неужели ты не помнишь, Каспар? Ведь мы не раз пили воду оттуда.
– Значит мы можем притворится, что бежим за водой. – радостно вскрикнула Эльза. – И наконец уйти отсюда. Мы вернемся в горелую рощу и отыщем доброго господина фон Вальдберга. Мы извинимся перед ним и пообещаем, что впредь будем его слушаться.
Она захлопала в ладоши и тут же принялась молиться и благодарить деву Марию, что она снова спасла их из страшной опасности.
– Или мы можем попробовать подобраться к курфюрсту поближе. – сказал Каспар и похлопал ладонью по ржавому мечу.
Суетно становилось в городе: солдаты их высочества все еще бегали по улицам, в поисках своих отрядов, но теперь уже это скопище людей все больше напоминало армию.
– Я надеюсь, что с помощью этого кирасира, мы сможем подобраться к фюрсту Ансельму поближе.
В голове у Тео шумело, но сквозь этот шум он уже явственно различал человеческую речь. Вот этот голос над своей головой, он уже где-то сегодня слышал и говорил этот голос, кажется о нем, о Тефиле фон Вальдбурге. Прошло какое-то время, прежде чем молодой человек смог вспомнить все что с ним произошло.
– Он приходит в себя, Гантрам. – прозвучал над ухом еще один голос.
Его Тео слышал впервые.
– Плесни на него водой, Куно. Побольше плесни, нам надо бы поторопиться. Если пушки Ансельма сломают стену, то никто нам уже ничего не заплатит: ни чёртов Корбл ни герцог, так что лей на него воду, чтобы он пришел в себя, а уж я заставлю его говорить.
– Не надо.
Теофил был очень сильно раздосадован и в первую очередь на самого себя: проявив неосторожность он погубил и себя, и детей. Но теперь ему терять было уже нечего, значит настало самое время рисковать. Его голова работала неожиданно быстро и идеи в ней рождались так быстро, что оставалось только подхватывать их пускать в дело.
– Вам нет нужды пытать меня. Если вы ищете способ расправится с курфюрстом, то я – тот, кто вам нужен. Я хочу его смерти не меньше, чем вы.
– На тебе была форма его кирасира. – сказал с сомнением тот, кто был судя по всему предводителем всей этой шайки. – С чего бы тебе хотеть его смерти.
– Разве ты не видел, Гантрам, что он скидывал с себя доспехи, когда вошел в церковь. Наверняка он решил дезертировать.
Тот кого назвали Гантромом недовольно поморщился, но решил, что эта мысль здравая и хотя она пришла не в его голову, нет нужды с ней спорить.
– Может и так, но если он дезертир, то, стало быть, от него сейчас нет никакого толка и стоит его прирезать. – добавил он мстительно.
– Прирежьте меня и вы не только не получите денег от герцога, но и сами скоро окажетесь на виселице.
Разбойники которые стояли поодаль недовольно зашумели, уж очень им не понравилась эта мысль.
– Почему это? – спросил Гантрам недоверчиво.
– Такие как вы редко бывают в церкви. – весело заметил Тео. – Вы не боитесь Бога, вы убиваете священнослужителей, и конечно же слыхом не слыхивали, что курфюрст Ансельм считает святого Варфоломея своим покровителем. Он относится к нему с величайшим почтением. Вам-то, конечно, на это наплевать, но как вы думаете, куда он захочет зайти перед штурмом?
– Куда? – растерянно переспросил Гантрам.
– Сюда, конечно!
Несмотря на ту опасность, которая ему грозила, Тео уже с трудом сдерживал смех.
– Зачем это ему идти сюда? – все еще не понимал предводитель разбойников.
В этот момент один из его товарищей тронул Гантрама за плечо.
– Кажется, что это церковь святого Варфоломея. Мы сейчас в ней, Гантрам.
И разбойник показал пальцем в сторону алтаря.
Глава двадцать первая
– Не время молиться! – покрикивал капитан замковой стажи на своих подчиненных, а также на портомоек, слуг и поваров, проходя по стенам и коридорам замка.
Наступило утро и каждый готовился участвовать в обороне: стражники таскали пушки к западной стене, лакеям раздали арбалеты и даже поваров отправили на стены, чтобы они скидывали на головы наступающих камни и ли кипящее масло. И за каждым теперь нужен был догляд, чтобы даже последний мусорщик, даже поваренок на герцогской кухне чувствовали, что капитан видит его и помнит о нем.
– Мы почти готовы, ваша светлость. – докладывал капитан стражников герцогу Альбрехту. – Гантрам прислал весточку, что свои пушки курфюрст ставит как раз у смоляной горки и собирается стрелять по западной стене.
– Что же, – усмехнулся герцог, – значит и мы свои серпантины поставили там, где и следовало.
– Да, мой герцог, мы встретим их у самого пролома и успеем дать несколько залпов.
– Прекрасно! Я буду там вместе с вами, когда дело дойдет до рукопашной.
Альбрехт оглядел рыцарский зал и остановил свой взгляд на стене с гербами своих предков. Их было много: гербы Хеннебергов, Изенбургов, Бурхардингов, боевые знамена Лейнингенов и Луитпольдингов – самых знатных родов империи. Все они были ему роднёй, но ни к одному из них он не мог обратиться за помощью.
– Я буду там с вами. – повторил твердо. – Пусть твои люди знают, что их герцог будет сражаться с ними наравне.
– Они знают это.
Капитан распрямил спину и поправил перевязь с мечом, показываю, что герцогу нет необходимости подбадривать его или его подчиненных.
– И будут драться отчаянно.
– Ну-ну, мой славный Руперт. – засмеялся Альбрехт. – Я вижу, что ты по-прежнему, все тот же славный вояка с которым я штурмовал когда-то стены Вельзхаузена. Но вот что ты должен мне сказать, мой Руперт: кто из замковой челяди в последние дни выходил в город особенно часто?
– Это мне неизвестно, ваша светлость, но об этом должен знать мой помощник Курт, который разводит стражу у подъемного моста.
– Пусть он придет сюда, Руперт, и мы поспрашиваем его.
Капитан замковой стражи давно уже не задавал себе вопросов, почему его господин поступает так или иначе, он лишь выполнял его приказания и такой порядок казался ему удобным и справедливым. Поэтому, как только он послал за своим помощником, он тут же перестал про это думать, не допуская и мысли, что приказание может быть не выполнено. За долгие годы мирной жизни он потолстел, размяк и завел себе кучу приятных, но ненужных солдату привычек, но стоило только прозвучать первым выстрелам, стоило только где-то звякнуть металлу о металл, как капитан Руперт тут же превратился в того справного солдата, каким он был двадцать лет назад. И перемены эти радовали капитана. Он с удовольствием прикидывал, сколько зарядов пороха для пушек, есть в замке, сколько арбалетных болтов поднято на стены, сколько клинков и аркебуз роздано защитникам замка. А вот смерти он не думал совсем, единственное, что его интересовало, сколько человек он успеет укокошить перед тем, как его отправят к праотцам.
– Быстрее! Быстрее! Шевели ногами, Курт, когда тебя призывает к себе его светлость! – оторвался он от своих подсчетов, когда в рыцарском зале показалась испуганная физиономия его помощника.
– Не стоит поторапливать этого доброго солдата, мой храбрый Руперт. – самым наирадушнейшим тоном, заговорил герцог. – Разве ты не видишь, что твой помощник так и рвется в бой и все его мысли теперь только о предстоящей драке и ни про что другое он и думать не может.
Такая постановка вопроса скорее напугала перепуганного Курта, но тем не менее он энергично закивал головой, в знак согласия.
– Вот видишь, Руперт, я еще не разучился разбираться в людях. Но думаю не будет большой беды, если он расскажет нам, кто из замковой челяди в последнее время, особенно часто проходил через ворота?
– Ты слышал, о чем тебя спрашивает их светлость. – прикрикнул капитан, на своего растерянного помощника.
Тот отчаянно закивал головой, показывая, что вопрос он конечно же слышал.
– Все было как всегда!
Курт неуверенно поглядывал то на герцога, а то на капитана, не зная, кого он теперь боится больше, но на всякий случай соглашался с обеими.
– Вся прислуга, возвращалась в замок в обычное время, да по-другому и быть не могло – я сам запираю ворота после вечерней молитвы. Разве что мусорщик один раз припозднился, да ведь он был так пьян, что захрапел прямо на подъемном мосту. Повара вечно ругаются со стражниками, поскольку торопятся по утрам на рынок и требуют открывать ворота раньше положенного срока, а во всем остальном было, как всегда, ваша светлость. Если бы я что-то такое заметил, то я бы…
– А не мог ли кто-то прошмыгнуть мимо тебя незамеченным, мой верный Курт? – спросил герцог как-то особенно вкрадчиво.
– Что вы, ваша светлость! Господин наш герцог! – всполошился Курт, чуя что вопрос этот может обернуться для него неприятностями. – Да ни одна живая душа мимо меня не проскользнет незамеченной. Даже вот взять этого сорванца Ганса, поваренка с нашей кухни, он ведь песий сын сквозь прутья решетки умудряется пролезать, и то я подмечаю, как он шастает в город по несколько раз в день. Я и господину Майеру докладывал, чтобы он дал укорот сорванцу, и сам ему прописывал промеж спины. Так что от меня мышь не ускользнет. А мальчишке бы я и сам дал укорот, но больно заступалась за него наша портомойка Марта. Я и не решался его пороть, раз личная прачка герцогини…
– Спасибо, дружочек! – улыбнулся герцог Альбрехт. -
Теперь он знал все что хотел.
– А не позавтракать ли нам, мой славный капитан? – спросил герцог самым безмятежным тоном. – Это только трусы, Руперт, теряют аппетит перед сражением, а мы с тобой ведь никогда не боялись драки.
– Так и есть ваша светлость. Хорошо было бы теперь перекусит, да только поваров я уже отправил на стены.
– Это ты верно поступил, Руперт., очень верно. Но ведь нам с тобой не так много и надо. Давай ка попросим того поваренка принести нам хлеба и вина. Уж с этим-то он наверняка справится без главного повара.
– Не надо, Альбрехт. Я сама буду служить тебе за столом, как положено покорной жене.
Голос герцогини прозвучал так спокойно и столько в нем было покорности и смирения, что герцог не сразу поверил своим ушам.
– Ты ли это Альбертина? – спросил герцог.
– Я мой герцог. Не надо больше никого звать. Ты ведь и так теперь все знаешь. Не надо больше проливать крови, ее прольется сегодня очень много. Проведи это время со мной, и через час наши счеты будут сведены. А пока позволь мне стоять за твоим столом и подливать вино в твой кубок. Не зови больше никого мой господин, я твоя покорная жена прошу тебя об этом.
Наверное, об этой минуте, о такой жене, и о таком завтраке, мечтал герцог Альбрехт. Но он так и не успел принять хлеба из рук своей любимой Альбертины и выпить вина из налитого ею кубка – боевая труба прозвучала где-то в городе. Такая же труба ответила ей из замка. Солдаты курфюрста Ансельма пошли на приступ и ожили стены цитадели готовясь встречать гостей.
– Пора ваша, светлость! – спокойно сказал капитан замковой стражи.
– Пора, Альбертина. – сказал герцог глядя на свою жену.
– Пора, Альбрехт.– согласилась герцогиня и лицо ее было спокойно и возвышенно.
Глава двадцать вторая.
– Поздно! – яростно выругался Гантрам.
Его подручные растерянно замерли, ожидая что им прикажет их предводитель.
– Не поздно. Еще не поздно.
Тео говорил быстро, понимая, что еще чуть-чуть и его могут просто-напросто прирезать прямо тут в церкви, если разбойники сочтут, что он им больше не нужен.
– Итальянец еще не развернул свои пушки! А раз прозвучал приказ к наступлению, то скорее всего сеньор Бьянки не успел поговорить с герцогом. Иначе тот для начала захотел его повесить, а на это нужно время.
И Тео стал рассказывать предводителю все что он успел узнать за это время. Когда он закончил у Гантрама еще остались вопросы, но избавляться от молодого человека он уже не торопился.
– Я сильно сомневаюсь, что из этого что-то получится. – сказал он глядя на Теофила недоверчиво.
– А разве у тебя есть выбор? – спросил тот.
Гантрам обернулся на своих товарищей.
– Он прав. – сказал один из них.
– Стоит рискнуть. – согласились остальные.
– Что же, – вздохнул Гантрам. – Шансы невелики, но уж такое наше ремесло – рисковать своей шкурой, за золото. Говори, что делать. Мы готовы слушать тебя.
Этого Тео ждал.
– Немедленно скидывайте ваши рясы и хватайте все что попадется вам под руку, ломайте скамьи и исповедальни. В руках у вас должно быть столько бесполезного хлама, чтобы у каждого встречного и мысли не возникло, что можно тащить эдакое барахло по своей воле. Всякий должен понимать, что вы выполняете приказ начальства.
Споро закипела работа, они разламывали скамьи на доски. в доски и мусор разбойники попрятали свое оружие, а Теофил напротив снова облачился в свои кирасирские доспехи и даже натянул сверху накидку с цветами курфюрста.
Когда все было готово, то из церкви святого Варфоломея вышел молодой лейтенант кирасиров и несколько горожан, которые под его окрики и понукания тащили по улицам города всякий хлам, который, очевидно, понадобился там, где передовые отряды готовились штурмовать замок.
– Ты обманул меня – фюрст так и не пришел помолиться перед наступлением. – недовольно пробурчал Гантрам, который тащил больше всех.
– Стало быть, в этом вы похожи. Вы оба мало верите в Бога. – улыбнулся Тео. И прикрикнул на предводителя разбойников. – Поторапливайся ленивый боров. Не то я сам сяду на тебя верхом и дам тебе шпор.
И под одобрительный хохот снующих повсюду наемников Ансельма, маленький отряд двинулся в сторону смоляной горки.
Когда подошли наконец к орудиям, Тео увидел, что обе картауны уже развернуты в сторону замка и орудийная прислуга рассыпает по картузам порох и раскладывает пирамидами ядра.
– О мой друг! – закричал сеньор Бьянки, завидев молодого лейтенанта. – Как я рад вас видеть, как нужен мне ваш совет.