Сэлмен

Майк подозрительно взглянул на водителя, но на этот раз не решился заговорить, чтобы не подвергаться новым оскорблениям. Майк совсем не знал Сэлмена, и, по его же словам, лучше бы оно так и оставалось. Но Майка все же беспокоило его состояние, и не потому лишь, что жизнь пассажиров фактически зависела от водителя, а просто как человека. И не важно, кто он, какой расы или вероисповедания.

– Я тоже люблю тебя, – ответила девочка. – Мы поедем сегодня в зоопарк? Я очень хочу увидеть большого-большого слона!

– Я не знаю, – ответил Сэлмен и погладил ее по голове. Ее золотистые волосы струились между пальцами, и Сэлмена охватили чувства боли и отчаяния. Он пытался сдержать слезу, но жгучая капля скатилась по щеке и упала ей на волосы.

– Разбуди меня на рассвете, – пробормотал Сэлмен, поцеловав ее в теплую щеку и совершенно не понимая, с чего вдруг сказал это, слова сами сорвались с его уст.

– Хорошо… – Ответила она и тотчас рассеялась в воздухе, как исчезал пар, исходивший от его дыхания.

Сэлмен прекрасно понимал, что она всего-навсего плод его воображения, что, скорее, свидетельствовало о его проблемах с головой, но все равно был счастлив ее видеть. Будучи психологом, хоть и лишенным лицензии, он все еще мог распознать признаки шизофрении, но не решался начать лечение. Ему нравилось видеть свою семью, несмотря на то, что это была всего лишь иллюзия, но чертовски приятная иллюзия. Может, все от того, что для Сэлмена реальный мир, в котором приходилось существовать, был пропитан фальшью, он был ему противен и одновременно безразличен. И теперь, вернувшись в материальный мир, он почувствовал слабость. Сильный никотиновый голод душил и иссушал горло, легкие умоляли наполнить их горьким, острым, но таким приятным дымом. И это чувство было даже сильнее того, что испытывал Майк, чем желудок жаждал сочного стейка. Сэлмен не курил уже более суток, что заставляло его сильно нервничать. Чертов Дрейк с его спешкой! Из-за него я забыл сигареты, поморщился Сэлмен и повернулся к Майку, рисовавшему слоников на окне.

– Прости, пожалуйста, я забыл… Так как ты сказал, тебя зовут? – Он постарался изобразить максимально вежливый тон

– Кого? Меня? – не поверил своим ушам Майк.

Как ни хотелось Сэлмену сказать бедняге что-нибудь колкое, но на этот раз он все-таки сдержался и процедил сквозь зубы:

– Да, тебя.

– А… так это… Майк.

– Хорошо, Майк. Скажи мне, пожалуйста, нет ли при тебе случайно сигарет?

– Эм… Простите, но я не курю, – Майк почему-то покраснел.

– Понятно, – разочарованно протянул Сэлмен и устремил взгляд на дорогу.

Какое-то время Майк смотрел на него, ожидая, что тот снова к нему обратится, но, так и не дождавшись, отвернулся к окну. – Так… – Майк все-таки рискнул продолжить разговор, но вопрос, куда держим путь, показался ему слишком глупым, ему не хотелось в очередной раз выставлять себя дураком. И он сменил тему:

– Так сколько ты уже работаешь здесь водителем?

– Слишком долго, – ответил Сэлмен, не спуская глаз с дороги.

– Наверняка у тебя была и другая работа, до этой? – продолжил Майк. – Ты же наверняка, как и я, жене ничего не рассказываешь, а?!

– Нет у меня никакой жены! – рявкнул Сэлмен.

Майк немного испугался.

– Прости, – почти прошептал он, – я лишь пытаюсь поддержать разговор, вот и все.

– Ясно, – успокоился тот. – Просто не надо личных вопросов, особенно о семье.

– Карл! Сейчас же прекрати! – раздался крик жены. Лицо ее было мокрым от слез, а светлые волосы всклокочены, будто она только что встала с постели. – Зачем ты это делаешь? – Ее умоляющий голос звучал взволнованно. – Я же люблю тебя… Почему… Почему же ты меня стыдишься?

– Тебя нет! Тебя не существует!!! – Воскликнул Сэлмен и изо всех сил ударил кулаком по рулю, заставив гудок протяжно застонать.

Майк окончательно запутался в происходящем и решил просто переждать очередную странность в поведении водителя.

В светло-голубых глазах жены читались упрек и страх.

– Да чего ты хочешь от меня?! – Взмолился Сэлмен со слезами в голосе. – Зачем ты меня преследуешь? Я и так внутри уже мертв, я не могу так больше жить, хватит… Хватит! Оставь меня в покое! Что, скажи мне, что ты от меня хочешь? Хочешь, чтоб я тоже сдох, а?! Ответь мне наконец!!!

– Нет… – она плакала вместе с ним. – Я люблю тебя и желаю только добра.

– Ты не настоящая… – Придя в себя, он понял, что может помочь ему в эту минуту. И направил машину к ближайшему знакомому бару.

– Что, черт возьми, это было? – Пробурчал Майк себе под нос. – Черт-черт-черт…

Но мысли Сэлмена были заняты только предстоящей остановкой и поэтому он не слышал ничего из того, что бормотал Майк, уткнувшись носом в дверь.

06

Сэлмен припарковал фургон рядом с баром, над его входом светилась надпись «У Боба», а ярко-красные огни создавали вокруг некую ауру.

– Очень оригинально, – усмехнулся Сэлмен, заглушил мотор и потянул на себя ручник, издавший громкий скрежет. В отсутствие шума двигателя был отчетливо слышен непрерывный стук дождя по крыше. Казалось, он и не намерен прекращаться, а только лишь больше усилился, когда Сэлмен открыл дверь.

– Жди здесь, – приказал он Майку. – Следи хорошенько за заключенными… И, главное, держи рот на замке насчет этой остановки, ее не было. Узнаю, что проболтался, лично отрежу тебе язык и заставлю его съесть! – Майк и рта не успел раскрыть, как Сэлмен уже бежал в сторону кабака, громко захлопнув дверь кабины.

Майк остался в полном одиночестве. Холод нежеланным гостем проник в кабину, через пару минут Майка била дрожь, озноб пробирал его до костей. Кажется, незваный гость здесь надолго, подумал Майк, так как водитель предусмотрительно захватил с собой ключи от машины, и возможность согреться вернется лишь с ними. От скуки Майк вытащил из кобуры свой маленький барабанный пистолет с коротким дулом, – Фридман называл его «пукалка», – и прицелился в темноту, держа оружие двумя руками. Он представлял себя спецагентом на секретном задании, но чем больше он входил в роль, тем нелепее это выглядело со стороны. Между тем как он безуспешно пытался унять дрожь, – а от холода у Майка уже зуб на зуб не попадал, – он пристально рассматривал каждого, кто торопился укрыться в баре от дождя или, наоборот, покидал заведение, вновь оказываясь во власти стихии. Всякий раз, когда дверь распахивалась, изнутри доносился пьяный шум толпы – дальнобойщиков и местных гуляк, – который смешивался с приятной джазовой музыкой. Но как только дверь закрывалась, Майк вновь оставался в тишине. Мимо прошли, дружески обнявшись двое гуляк и быстро исчезли в темноте. Вдруг из задней части автомобиля послышался шепот. Голоса сидящих в фургоне заключенных напугали Майка.

– Так, вы, там в кузове! Сейчас же замолчите! – Крикнул он хриплым голосом. И шепот вмиг умолк.

Майк улыбнулся, наслаждаясь своей маленькой победой. Молодец, Майк. Так держать…

07

Когда-то же должен быть конец этим ужасным мучениям, думал Сэлмен, чувствуя огромную тяжесть на сердце. Он присел на стул, обитый потрескавшейся темно-зеленой кожей, та заскрипела. Сэлмен облокотился на барную стойку и крикнул небрежно:

– Бармен!

Лысый мужчина в возрасте, с зелеными глазами и серьезным выражением лица подошел к Сэлмену.

– К вашим услугам. Чего желаете? – Поинтересовался бармен, протирая белоснежной салфеткой пивной бокал.

Сэлмен взглянул исподлобья:

– Стакан вашего самого дешевого вискаря.

– Со льдом?

– Без.

– Вот уроды! – Со злостью воскликнул один из сидящих за барной стойкой. Очевидно, его взволновала информация из выпуска новостей, который передавали по телевизору:

– Вновь совершен теракт в посольстве Великобритании, – драматичным голосом вещал диктор. – На данный момент подозревается еврейская ультраправая террористическая группировка, называющая себя «Шива». За неделю до теракта участники группировки угрожали британским властям, требуя остановить реформу новой белой книги…

– Ничего не меняется… – проворчал Сэлмен, следя взглядом за стаканом, наполненным жидкостью дубового оттенка, который проскользил по барной стойке прямо в его открытую ладонь.

– Вы выглядите бледным, – подметил бармен. – С вами все в порядке?

– Да… – прохрипел тот сквозь зубы и опрокинул в себя весь стакан горького напитка.

Сухая пустыня в горле жадно впитывала живительную влагу, жгучий спирт растекся до самого желудка, оставляя за собой следы пылающего тепла.

У другого конца барной стойки, в темном углу, вдали от любопытных глаз, там где дым сигарет образовал плотное туманное облако, сидел стройный, элегантно одетый мужчина. Он выделялся из толпы местных работяг дорогим серым костюмом с голубой рубашкой, которую дополнял утонченный светло-серый галстук. Мужчина приглаживал свои светлые волосы, когда к нему приблизился бармен – он видел собственное отражение в круглых очках посетителя. Закурив очередную сигарету от зажженной спички, мужчина обратился к бармену с ярко выраженным ирландским акцентом:

– Ну что, ты готов?

Тот недоверчиво оглянулся по сторонам, чтобы убедиться, что их никто не слышит:

– Я уже не слишком уверен насчет всего этого…

– Не понимаю, в чем тут надо быть уверенным? – Удивился ирландец, приподняв бровь. – Я плачу тебе уйму денег, просто чтоб ты выполнил простейшею работу в своей жизни, а ты тут вдруг в чем-то не уверен! Не желаешь поделиться, откуда вдруг возникла эта твоя неуверенность?

Бармен, еще раз окинув взглядом зал и мельком посмотрев на Сэлмена, нервно произнес:

– Я не знаю… Просто… не знаю…

– Что, совесть заиграла? – Поинтересовался ирландец, выдохнув дым и приблизил свои тонкие губы к уху бармена. – Интересно, когда ты нас просил избавиться от трупа той невинной шлюхи, что-то твоя совесть была чище снега.

– Просто я не думал…

Ирландец резко схватил его за затылок и прижал его щеку к своей, гладко выбритой:

– Ты не думал… – выговорил он четко, почти без акцента. – Ты думал выйти сухим из воды? Надеялся, что за это не надо будет платить?

– Хорошо, хорошо… Я понял. Я все сделаю, клянусь. – Казалось, бармен уже готов был расплакаться.

Ирландец самодовольно улыбнулся и отпустил его, затем поправил ему воротник и, пристально глядя в глаза плутоватым взглядом, произнес:

– Ну и славненько.

Бармен, слегка успокоившись, решил использовать момент:

– Но… Пять тысяч, как мы и договаривались?

– Конечно, – успокоил его ирландец. – Тебе нечего беспокоиться, мое начальство очень щедро к своим друзьям. Мне даже велено тебе передать, что добавят еще штуку – за неудобства.

– Нет, что вы… В этом нет необходимости.

– Не обижай меня, я настаиваю. – Ирландец натянул на лицо дьявольскую улыбку, одним вздохом докурил остаток сигареты и вытянул из рукава крошечный пакетик с белым порошком. Он незаметно передал пакетик бармену элегантным рукопожатием.

– Высыпь весь порошок в его стакан. И не беспокойся, он ничего не почувствует.

– Вы уверены?

Тот кивнул ему с той же дьявольской улыбкой на лице и закурил очередную сигарету. Белый порошок моментально растворился в виски дубового оттенка. Сэлмен был слишком погружен в себя, чтобы наблюдать за происходящим вокруг, но стук стакана о дерево барной стойки привлек его внимание. Он посмотрел на появившейся перед ним стакан виски, затем – на бармена, стоящего напротив. Из его уст вылетали слова, словно откуда-то из тумана, разрывая пространство многоголосым эхо:

– Что, твоя шлюха жена сдохла, да? Какая жалость… Наверное, не выдержала боли, когда проникли ей в задний проход, а потом размазали башку об экран телевизора!

Сэлмен в ярости вскочил со стула и схватил бармена за рубаху:

– Что ты сказал?! – Заорал Сэлмен, замахнувшись кулаком и целясь между глаз напуганного бармена.

– Что с вами?! Что не так?! – Взмолился тот. – Я только сказал, что напиток за счет заведения. Успокойся, псих неблагодарный…

Сэлмен осекся, поспешно отпустил бармена и потупил взгляд, поняв, что теперь не сможет больше взглянуть ему в глаза. – Простите, – голос его дрожал, он пытался справиться с волнением. – Мне показалось, вы сказали что-то другое… Я… Я слишком утомился.

– Значит, это ваш последний стакан на сегодня, – злобно отрезал бармен и исчез в толпе клиентов.

Сэлмен залпом проглотил остаток виски, сморщился и вышел, оставив на стойке крупную купюру.

08

Дальше дорога казалась еще более невыносимой, несмотря на тот приятный факт, что Майк умудрился уснуть еще до того, как Сэлмен вернулся из бара. Сэлмен не собирался будить этого большого ребенка, спящего глубоким сном, и поэтому старался любыми способами сохранять тишину. Прислушиваясь к не навязчивому жужжанию старого двигателя, Сэлмен предавался фантазиям, как делал это в каждой поездке: вот внезапный прокол шины громким взрывом заставляет автомобиль резко свернуть с пути, и машина, как взъярившаяся лошадь, выходит из-под контроля и, набирая обороты, мчится прямо в огромный старый дуб. Тело Сэлмена резко вылетает из сидение, разбивая лобовое стекло, словно мешок камней, и еще до того как он осознает, что его тело покинуло кабину, он с хрустом расколовшегося ореха сломает шею об ствол дерева.

Часто смерть выглядит как быстрое решение всех проблем. Лишь тонкая грань отделяла бессмысленную жизнь Сэлмена от смерти, он уже чувствовал ее сладкий вкус и свежий запах, доносившийся из пекарни судьбы.

Деревья, одно за другим, проносились вдоль дороги, бескрайний путь слегка кружил голову, но еще больше кружил голову алкоголь – спирт в его крови уже достиг клеток мозга, слегка затуманивая сознание. Все это было ему знакомо и никак не влияло на способность управлять автомобилем. Но чувство, которое вдруг сильно обеспокоило его, было абсолютно не знакомым и совсем не похожим на алкогольное опьянение, нет… Ощущение сильного давления на череп, что-то сжимало его изнутри, лицо и конечности немели, голова невольно покачивалась и темные точки плясали перед глазами. Точки очень быстро увеличивались, пока не стали черными пятнами, полностью скрывшими от него окружающий мир.

– Черт побери! Я ничего не вижу! – Закричал Сэлмен, задыхаясь от ужаса, но его вопль не разбудил Майка, погруженного в глубокий сон. Все обречено. В отчаянии Сэлмен хотел надавить на тормоза, но понял, что совсем не чувствует своего тела.

Когда Майк проснулся от сильной тряски, фургон уже вылетел с дороги и мчался по мрачному лесу. Осознав, что происходит, он попытался схватиться за руль, но машина уже на всей скорости мчалась в сторону огромного дерева. В следующий момент лобовое стекло разбилось о его лицо, осколки впивались и резали его толстую кожу. Тело Майка рухнуло рядом с деревом. Последнее, что он видел, было окровавленное лицо Сэлмена, и по какой-то причине, до самого последнего момента, до окончательной потери сознания он испытывал чувство жалости к Сэлмену, а не к себе.

09

Сэлмен внезапно очнулся, его сердце бешено колотилось, как у взбесившейся гориллы, пытающейся разломать свою клетку. Он крепко вцепился в руль и сосредоточился на дороге, что есть мочи напрягая глаза.

Офигеть! – Подумал Сэлмен. Я заснул за рулем. Как такое может быть?! Такая оплошность невозможна с моей стороны, это же… О чем я вообще думал? Он остановил фургон на обочине, прижался лбом к рулю и сделал несколько ритмичных вдохов, словно бегун после длинной эстафеты.

Майк проснулся и потянулся, раскинув руки в стороны, а затем зевнул, широко раскрыв рот, словно оперный певец.

– Что случилось? – Спросил Майк хмельным от сна голосом, причмокивая слипшимися губами. – Почему мы остановились? Мы уже на месте? Так быстро?

– Нет… – ответил Сэлмен, не поднимая головы. – Я в какой-то момент заснул за рулем…

– Что?! – Заволновался тот. – Тогда вам обязательно нужно передохнуть. Мы же не хотим попасть в аварию или еще что-то в этом роде.

– Да… Я знаю. – Сэлмен стыдился того, что чуть не создал аварийную ситуацию. Это была бы его первая и наверняка последняя авария в его жизни. Да еще и этот ужасный, странный сон про автокатастрофу, – он выглядел настолько реально, будто авария и впрямь случилась наяву. Бред какой-то, подумал он. Но, с другой стороны… Мало что должно казаться странным человеку, который общается со своими мертвыми женой и дочерью.

– Ты хорошо себя чувствуешь? – Поинтересовался Майк.

– Мне уже немного лучше…

– Тогда вперед! Ты же понимаешь, что нас ждут.

– Понимаю… Эта чертова Ячейка.

– Послушай, – Майк прервал молчание после длинной паузы. – Мне тоже, бывает, снятся аварии, и эти сны выглядит такими реальными, что я ощущаю боль и чувствую, как мой позвоночник хрустит от удара, словно все это происходит на самом деле.

Сэлмен побледнел, его глаз нервно задергался.

– О чем ты?! – Недоверчиво спросил он. – Я ни о каком сне тебе не рассказывал.

– И правда, – ответил Майк, странно, по-девичьи хихикнув, хотя лицо его при это оставалось абсолютно серьезным.

– Что ты имеешь в виду? – Хотел спросить Сэлмен, но Майк остановил его, приложив свою пухлую ладонь к губам собеседника.

– Ты не понимаешь, что все это тебе снится?! Дурак! Ты до сих пор не очнулся после аварии!!!

Тьма в очередной раз окутала Сэлмена, он больше ничего не видел, и Майк исчез в бездну вместе с остальным миром.

Глава 2 – Проснись!

«Религия – общечеловеческий навязчивый невроз». Зигмунд Фрейд

01

Глаза Сэлмена покрывала темная пелена, плотная и липкая, как смола. До него доносился отдаленный гул – голоса страждущих мужчин и женщин сливались в единую ритмичную мелодию, на их фоне тихо, едва слышно солировал плач ребенка. Голоса стремительно приближались, пока из единого потока не вырвался искаженный, но единственно понятный голос:

– Проснись! Скорей… Что-то случилось!

Веки Сэлмена медленно приоткрылись, и он понял, что на его глазах бинтовая повязка. Не задумываясь, он резко сорвал ее, но тут пожалел, —свет флуоресцентной лампы обжег глаза. На миг ослепнув, Сэлмен вновь попытался приоткрыть веки, на этот раз как можно медленней. Картинка перед глазами была размытой, словно он глядел сквозь липкую пленку, в то время как голова раскалывалась, и это было в сто раз хуже, чем в похмелье. Он только что очнулся, сознание было затуманено, а память расплывчата и ненадежна.

Сэлмен предположил, что он под воздействием какого-то наркотического препарата. Он не чувствовал своего тела, и от сильного головокружения не мог сфокусироваться на одной точке, но сквозь расплывчатое изображение ему удалось разглядеть темный силуэт человека. Неизвестный вышел, оставив дверь распахнутой. Значит, я в помещении, подумал Сэлмен и, глубоко вдохнув, почувствовал острый запах медикаментов. Наверняка какая-то больница…

Он попытался встать с кровати, но непослушные ноги подкосились и он рухнул на пол, к счастью, ничего не почувствовав. В мозгу, как в плохом монтаже, пронеслось – только что он сидел на кровати, а вот уже лежит лицом вниз на холодной кафельной плитке. Собравшись с силами, он медленно, с большим трудом пополз в сторону двери, стараясь не обращать внимания на мерзкие запахи и липкий от грязи пол.

За дверью открылся длинный коридор. Опираясь о стены узкого коридора и кряхтя от напряжения, Сэлмен поднялся на ноги. Зрение постепенно прояснялось. Казалось, он способен разглядеть картинку в конце коридора: там точно был фонтан и бродили люди. Звуки их разговоров доносились отголосками эха, блуждающего между стен коридора.

Что теперь? Куда идти? Фонтан выглядел как единственный логичный выбор, там должен быть кто-то, кто наверняка объяснит, что, черт возьми, происходит…

И так, опираясь то на одну стену, то на другую и покачиваясь, он направился туда, где звучали человеческие голоса. Достигнув края узкого хода, Сэлмен попал в просторный круглый зал с высоким сводчатым потолком, украшенным лепниной, благодаря которому здесь была прекрасная акустика. Резвящиеся струи фонтана освежали воздух в помещении, наполняя его влагой и даря прохладу. Сэлмен пытался разглядеть находившихся здесь людей: кто-то стоял, разглядывая потолок, иные блуждали кругами, держась за голову и уткнувшись в пол, будто пытаясь вспомнить что-то чрезвычайно важное. Время от времени кто-нибудь резко останавливался, прижимая указательный палец к нижней губе, словно бы что-то поняв, а потом, вновь это позабыв, продолжал наворачивать круги. Подойдя к фонтану, Сэлмен смог разглядеть его великолепные очертания в древнегреческом стиле и цветную мозаику с пестрыми узорами. В центре возвышалась мраморная статуя в виде гигантского волка, из пасти которого лилась вода. Несмотря на глубокие трещины, избороздившие всю древнюю конструкцию, фонтан все-таки был в прекрасном состоянии. Затем Сэлмен с интересом стал разглядывать высокие викторианские окна, – но они были такими грязными, что сквозь стекла невозможно было ничего рассмотреть. Погруженного в изучение старинного интерьера Сэлмена вдруг кто-то тронул за плечо. Он обернулся и увидел низкорослого лысого мужчину среднего возраста. Из его полураспахнутого полосатого халата выглядывал большой волосатый живот, как-бы державшийся на резинке крошечных красных трусиков. Лысый изобразил кривую улыбку и спросил пьяным голосом:

– Извините… Вы случайно не видели мою маму? Она сказала, что скоро вернется вместе с папой…

Сэлмен оторопел от такого странного вопроса и удивился еще больше, когда в ту же секунду мужчина резко развернулся и продолжил свой путь по кругу, подпрыгивая на одной ноге и насвистывая известную детскую песню «Лондонский мост падает».

– Интересно… – прошептал Сэлмен. А голос лысого зазвучал в его голове, как запись на заезженной пластинке: «Мою маму… Вы не видели мою маму… Она сказала… Она сказала, что вернется… Мою маму… Вы не видели… Видели…?». Это сумасшествие прервал резкий скрип – под сводами зала раздались звуки старого патефона, сквозь треск которого пробивалась музыка, то крутилась пластинка с песней Фрэнка Синатры «Nature boy» («Простой парень»). Сэлмен всегда любил эту песню, она пробуждала в нем нечто сентиментальное, как отголоски чего-то давно забытого, но образы чего возникают, как воспоминания о прошедшей осени в конце студеной зимы. К сожалению, место, где он находился, полностью разрушало всю магию песни, и этот жуткий диссонанс вызывал невольное чувство тошноты. В поисках хоть кого-то более адекватного среди окружающих Сэлмен обратил внимание на девочку с длинными золотистыми волосами и милым кукольным личиком, стоявшую подле того самого проигрывателя. Ее лицо было очень знакомо, но он не мог вспомнить, откуда мог ее знать. Девочка обеими руками обнимала нечто, похожее на младенца. Подойдя поближе, Сэлмен разглядел в ее руках огромного плюшевого медведя, в пушистую бурую шерсть которого так и хотелось запустить руки, чтобы ощутить пальцами нежный пышный мех. Но больше восхищали в нем потрясающе реалистичные глаза. Выдающаяся работа мастера, восхищенно подумал Сэлмен. Такие делают только на заказ. Наверняка такой шикарный медведь стоит немалых денег.

– Простите, юная мисс, вы не подскажете, где я нахожусь? – Обратился Сэлмен к девочке с максимальной деликатностью, на которую был способен.

Та, распахнув огромные мерцающие глаза, взглянула на бледное лицо незнакомца.

– Что?! – Ее высокий чистый голос звучал как-то особенно странно в этой гнетущей атмосфере, словно прекрасный белый тюльпан, вдруг выросший на туманном болоте, продираясь тонким стеблем сквозь густой кустарник.

– Где я? Что это за место?

– Это прекрасное место для таких, как мы! – Провозгласила юная мисс тоном, в котором чувствовалась абсолютная уверенность в правоте этого факта.

– Таких, как кто? Я только что пришел в себя и не имею понятия, что это за странное место и как здесь очутился. Я лишь хочу выбраться отсюда как можно скорее.

– Я! Я! Я! – Послышался насмешливый крик одного из шатающихся по залу.

Лицо девочки сморщилось, она пыталась сдержать подступившие слезы.

– Тебе не понравилось наше гостеприимство? Что было не так? Почему ты не хочешь остаться? Это из-за музыки, которую я включила?

– Нет-нет, не из-за музыки… Это прекрасная песня, мне очень понравилась. – Он всеми силами пытался успокоить девочку, не доводя до слез, которые в любой момент готовы были хлынуть у нее из глаз, но где-то внутри другая часть Сэлмена не понимала, какое ему вообще до нее дело.

– Пойми, это не мой дом, – отчаянно пытался объяснить он ей. – Не то чтобы мне здесь неуютно, просто я не имею никакого отношения к этому месту…

Девочка густо покраснела, по еще щекам ручьями текли слезы:

– Как ты можешь такое говорить?! Мы ведь так долго тебя ждали!

Я, конечно, не механик, но что-то мне подсказывает, что в этой светлой головке явно не хватает несколько болтиков, подумал Сэлмен.

– Кто – вы?! – Уже почти умолял ее Сэлмен, подняв к лицу дрожащие руки, словно пытаясь прочесть на них ответ. – Ты здесь единственный человек, который способен хоть как-то общаться. Все остальные здесь какие-то душевнобольные, которые даже не осознают, что вокруг них существует целый мир! – Посмотрев на рыдающую девочку, Сэлмен тут же пожалел о сказанном. Она громко выла, бормоча что-то и захлебываясь слезами. Он разобрал лишь:

– Т-ты не п-понимаешь…!!!

– Прости, я не… я не хотел… – Оправдывался Сэлмен. – Погоди… Эй-эй! Что ты делаешь?!

Девочка бросила плюшевого медведя на пол, вонзила ногти в глаза и одержимо царапала их, пока не потекла кровь, словно красные слезы, капли которых покрыли пятнами ее белую накидку.

Сэлмен резко схватил ее за окровавленные руки, хотя она судорожно пыталась дотянутся ими до глаз. Вот же больная! В это мгновение где-то сзади раздался сильный треск. Не успел Сэлмен обернуться, как что-то обрушилось с потолка, и среди ужасного грохота можно было расслышать резкий удар со щелчком, словно раздавили гигантского таракана. Обернувшись, Сэлмен увидел огромную бетонную глыбу в кругу раздробленного шахматного пола и осколки люстры, сверкающие в луже крови. Вся эта экспрессивная композиция походила на распустившийся цветок. Вскоре к центральному фрагменту присоединились и другие части потолка, отваливаясь один за другим по периметру всего зала и обрушиваясь на головы людей. Возникшая паника, истошные крики, хруст костей и вид людей, превратившихся под обломками в расплющенное мясо, – вся эта ужасная картина словно загипнотизировала Сэлмена. Он неподвижно наблюдал за происходящим, совсем забыв об инстинкте самосохранения. Из глубокого транса его вывело ощущение что кто-то дергает его за штаны, – это был тот самый плюшевый медведь сумасшедшей девочки.

– Мать честная! Что это такое?!… – Сэлмен резко отпрыгнул назад, размахивая руками.

– Иди за мной! Я помогу тебе выбраться, – произнес медведь голосом мальчика переходного возраста, у которого ломается голос, он уже был слегка хриплым, но еще не до конца настроенным, все еще колебавшимся между высокими и низкими тонами. Факт существования говорящего медведя мог бы показаться Сэлмену даже забавным, если бы не был столь пугающим на фоне окружающей обстановки. Это вызывало в нем странные смешанные чувства, повергающие его в дрожь. Он заставил себя взглянуть в зеленые стеклянные глаза медведя, протягивающего лапу.

– Ладно, давай…

Медведь молча схватил его за руку и потянул за собой в сторону высоких окон, где стоял дубовый шкафчик в стиле арт-нуво. Сэлмен был твердо уверен, что все это жуткий бред, но все же бежал за медведем, уворачиваясь от падающих обломков и перепрыгивая через обезображенные трупы. В конце концов, эта плюшевая игрушка сейчас была его единственным спасением. При приближении к шкафчику выяснилось, что это очень странный устаревший ламповый телевизор, такого Сэлмену не приходилось встречать даже в раннем детстве. Маленький выпуклый экран, встроенный в деревянный корпус и обрамленный позолоченным металлом, составлял лишь одну шестую часть от размера всего аппарата, а сбоку зачем-то был приделан заводной рычаг. Теперь он точно был уверен, что никогда не встречал таких телевизоров, если вообще его можно так называть.

– На кой черт присобачили заводной рычаг к телевизору?! – Сэлмен провел указательным пальцем по пыльной дубовой поверхности. Но все сомнения рассеялись, как только маленький экран загорелся со звуком электрического щелчка, за которым последовал тонкий свист. Все, что он проецировал, был белый фон с рябью.

Будучи мальчиком, он любил наблюдать за белым фоном, резвящимся на экране ненастроенного бабушкиного телевизора, иногда ему удавалось разглядеть в нем силуэты каких-то предметов или даже человеческих лиц, и он часто задумывался: было ли все это плодом его воображения, либо телеантенна каким-то мистическим образом умудрялась ловить волны иного мира?

Сэлмен не мог себе этого объяснить, но был уверен, что фон на экране этого телеаппарата был другой, не как в детстве, в нем было что-то странное. Он наблюдал за беспорядочным движением белых, серых и черных точек, метавшихся по экрану как муравьи по сахару. Внезапно их этого хаоса всплыло изображение изящного женского лица, – и как внешность той странной девочки с медведем, так и лицо женщины показалось ему весьма знакомым. Интересно, откуда я ее знаю? Сэлмен всматривался в проступающие сквозь точки черты лица. Что это? Дежавю?

– Хэй! Ты там, ты что, заснул?! Давай крути рычаг! – приказным тоном закричал медведь. Сэлмен оторвал взгляд от экрана, посмотрел на грозного мишку и снова повернулся к телевизору – но лицо девушки уже исчезло. А, может, его там и в помине не было?!

– Черт, – Сэлмен протер глаза.

– Скорей же!!! – Нетерпеливо прокричал медведь. Инстинкт самосохранения вновь взял верх, и Сэлмен принялся крутить большой заводной рычаг обеими руками, так как механизм очень плохо поддавался. Сэлмен и сам не понимал, как все это связано с его спасением. То ли он до сих пор еще не пришел в себя после пробуждения, то ли находился в состоянии шока, но он почему-то доверял этой говорящей плюшевой игрушке и беспрекословно исполнял ее приказы.

Наконец, услышав громкий щелчок, Сэлмен отпустил рычаг – и тот начал мерно крутиться в обратную сторону. Из аппарата, как из музыкально шкатулки, зазвучала колыбельная музыка, а на экране возникли картинки: сперва это были бессмысленно мелькающие фрагменты старой, поврежденной, черно-белой пленки. Затем разрозненные отрывки сформировались в короткие ролики, которые прокручивались в обратном порядке: качающиеся качели на детской площадке; стрелки старой часовни, которые крутятся в другую сторону; капли дождя восходят в темное небо, высушивая за собой асфальт и крыши домов; мертвый серый голубь, лежащий в луже крови, открыл глаза, задергался, вся кровь всасывалась в него, а затем резким движением его подбросило в небо, и он исчез из виду.